Тяжелый люкс

      ♫ Michael Bublé — Feeling Good ♫       Конец декабря выдался на удивление снежным и, чего уж греха таить, вполне себе денежным. Застегнув запонку на белоснежном манжете, Геллерт с удовольствием оглядел подмигивающий ему через панорамное окно город, медленно мерцающие гирлянды на пышной елке и смахнул приложение банка с экрана смартфона.       Кому скажешь, не поверят, что обычный агент косметической компании может зарабатывать такие неприличные деньги. Хотя, могло быть и больше, если бы не появление в Лондоне серьезного соперника в лице Альбуса Дамблдора, гения продаж на стороне Мэри Кей.       Геллерт поморщился и, решительно отогнав от себя любые мысли о небезызвестной занозе в заднице, продолжил собираться. Нельзя позволить мыслям о рабочих неурядицах испортить канун Нового года или сбить приятное предвкушение продолжения банкета в одном премилейшем закрытом клубе в Сохо.       В конце концов, все далеко не так плохо, ведь самые преданные клиентки остались ему верны. Да взять ту же мадам Розье!       Ах, эти прекрасные дамы, тратящие в погоне за молодостью и красотой просто баснословные суммы! Он задумался. С другой стороны, он ведь не раз говорил каждой своей клиентке, что она прекрасна сама по себе… вот только мир всегда диктовал людям свои правила, а кто Геллерт Гриндевальд такой, чтобы отказывать женщинам в стремлении сохранить свое очарование?       На плечи взлетел идеально выглаженный черный пиджак. Гриндевальд был прекрасно осведомлен о том, что темно-синий ему больше к лицу, но — боже мой! — никакого синего, голубого, других производных этого цвета сегодня видеть на себе не желал. За прошедший год фирменные цвета Орифлейма успели не просто надоесть — засели в печенках.       Особым блаженством показался «Серый ветивер» от Тома Форда: настолько, что Гриндевальд прикрыл глаза, полной грудью вдыхая такой другой аромат, пожамкал отросшие до плеч волосы, оставляя немного амбре на волнистых прядях.       Тут же захотелось широким жестом смести в мусорку все горы пробников, что накопились на полках, но он сдержался — прекращать работать на холдинг в его ближайшие планы не входило. «Ширпотреб еще пригодится» — вздохнул он и выудил из коробочки часы Пьяже.       Щелкнула застежка. «Хотя, сомнительно, конечно, что стоит продолжать торговать косметикой, неотличимой от шампуня для собак, — он откинул белые волны со лба, покосился на зиму за окном. — Не замерзну ли?»       Решив, что поймать кэб не составит труда, Геллерт, морально и физически готовый к приключениям, набросил на плечи легкое пальто. Придирчиво оглядев туфли, он надел их и вышел из квартиры.       Провернулся замок, защелки встали в пазы. Сухо простучали каблуки идеально начищенных черных туфель, звякнул сигнал лифта.       Сегодня вечером — или ночью, там уж как пойдет — Гриндевальду ничто не сможет испортить настроение, никакие гениальные агенты конкурентов. По крайней мере, он был искренне уверен в этом, когда только-только направлялся в Ритц, где у него был забронирован маленький столик, рассчитанный на две персоны.

***

      Если закрыть глаза на излишнюю помпезность, то Ритц являлся местом, приятным во всех отношениях. Отпив шампанское — нет, не игристое вино, а именно шампанское — Геллерт расслабленно откинулся на спинку стула с мягкой обивкой.       Улыбка сама просилась на лицо: музыканты играли легкую рождественскую музыку, в воздухе, подсвеченном мягким золотом, витало предновогоднее ожидание чуда.       Несмотря на аншлаг, люди не мешали друг другу — удивительное решение дизайнеров, спроектировавших оптимальную посадку для гостей. За Геллертом, например, стояла кадка с пышной зеленью, которая, отгораживая его от остальных людей, создавала эффект приватности.       Вечер обещал быть томным. До выхода блистательной молодой звезды Винды Розье оставалось буквально минут пять… и, кстати, о ней.       Если Геллерт и был за что-то благодарен своей постоянной клиентке мадам Розье, так это за то, что неугомонная старушка, подловив-таки момент, познакомила его со своей внучкой. К огромному разочарованию мадам, романтических отношений между молодыми людьми не сложилось, зато, к обоюдному удовольствию Геллерта и Винды, с ними случилась дружба.       Оно и неудивительно. Кроме рок-н-ролла, Геллерт любил джаз, за критикой в карман не лез, а Винда, будучи набирающей популярность джазовой певицей, достаточно устала от прихлебателей, чтобы оценить возможность получения честного конструктива.       Со временем их общение стало более дружеским и теплым, а когда Розье поняла, что ее новообретенным приятелем движет что угодно, но только не желание залезть к ней под юбку, Гриндевальд и вовсе стал одним из самых желанных гостей на ее концертах.       — Все ли вам понравилось, сэр? — отвлек от размышлений густой голос.       Геллерт лениво повернул голову к говорящему. «Аберфорт» прочитал он на бейджике и мысленно хмыкнул: «Берти».       Выверенная улыбка, легкий кивок.       — Благодарю, все было превосходно. Впрочем, как и всегда.       По всем законам жанра, убедившись в том, что гостя все устраивает и нареканий к ресторану не имеется, официант должен был сдержанно кивнуть и, подлив шампанского в опустевший фужер, удалиться. Однако вместо этого Аберфорт стоял рядом и, насупившись, мялся, жался и смущался.       Снежные брови вопросительно приподнялись.       — Эм-м… — Геллерт даже немного растерялся и не нашел ничего лучше, чем обеспокоенно уточнить: — Могу ли я вам чем-то помочь?       — Да! — облегченно выдохнул официант и вскинул полные надежды синие глаза, а Гриндевальд мгновенно пожалел о своем вопросе.       Ничем хорошим подобные просьбы, как правило, не заканчиваются. Не то чтобы Аберфорт был похож на этакого «мальчика в беде» — вовсе наоборот.       И все бы хорошо, если бы он не старался произвести именно такое впечатление!       Геллерт смотрел на этого здоровенного рыжего бугая и понимал, что несколько выбит из колеи.       — Все дело в том, — продолжал «Берти», давя умоляющим взглядом, — что сегодня в Лондон неожиданно приехала моя сестра, Ариана, — и замолк.       Пока что было решительно ничего не понятно и не то чтобы очень интересно. Однако разговор уже был начат, и Геллерт решил выяснить, что же Аберфорту могло от него понадобиться.       Нет, все-таки интересно. Говорят, любопытство сгубило кошку… но он решил проигнорировать народную мудрость и осторожно кивнул, побуждая собеседника продолжать.       — Я хотел забронировать для нее столик здесь, но… — бугай скромно опустил глаза.       «Так вот в чем дело!» — выдохнул Гриндевальд, мгновенно расслабившись. Тем не менее, помогать Аберфорту и договаривать просьбу за него он не собирался, а потому преувеличенно безразлично потянулся за бокалом.       Так уж сложилось, что люди не больно-то любят просить о помощи, потому что это накладывает на них… ощущение долженствования, что ли? Однако не его проблемы, если кто-то так и не научился относиться к этому проще.       — Позвольте? — оживился официант и, получив разрешение, подлил ему шампанского. — В общем, брони, разумеется не было, а Ариана — очень большая поклонница Винды Розье, и я даже не знаю, кто мог бы любить ее сильнее, чем она…       Сумбурные объяснения начинали утомлять. Поморщившись, Геллерт многозначительно оглядел свободные места за другими столиками.       — Аберфорт, — со вздохом перебил он, — давайте ближе к делу. Пожалуйста.       Раздраженный взгляд удивил не слишком, ведь Гриндевальд, разглядывая залу, ясно дал понять, что уже понял, о чем хочет попросить молодой мужчина.       Удивительно, но Берти взял себя в руки довольно быстро. Просительности, разве что, в голосе стало поменьше, но так было даже лучше.       — Я буду очень благодарен, если вы подарите ей новогоднее чудо и разрешите присоединиться к вам за столиком.       Выдавая своего обладателя, щеки Аберфорта заалели: наверняка думает, что Гриндевальд — мудак, каких поискать, раз заставляет его стоять и распинаться.       Геллерт смерил его нечитаемым взглядом. Он не был против неожиданной компании, но сама формулировка — слишком уж продажническая, да и сам Аберфорт доверия, откровенно говоря, не внушал. В этом городе всегда хватало историй не столько о вытянутых кошельках, сколько об их владельцах, обнаруженных спустя время в Темзе.       — Счет, разумеется, она оплатит самостоятельно.       Музыка на фоне стихла, свет в зале приглушили, из-за кулис вышла Винда. Времени на пустые разговоры совсем не осталось, решение нужно было принимать быстро.       — С ней будет наш брат, его зовут…       Клятвенно пообещав себе, что сегодня ночью будет предельно аккуратен, Геллерт отмахнулся от него:       — Я понял, — и обворожительно улыбнулся на воздушный поцелуй, отправленный ему со сцены. — Ведите, пусть садится. Только не убирайте пустые приборы, пожалуйста, я все еще жду человека.       — Благодарю, — процедил Аберфорт, заставив нахмуриться и мельком глянуть ему вслед, и пулей вылетел из зала.       Однако первые ноты «In a Sentimental Mood» ласковой волной смыли неприятное послевкусие от разговора. Геллерт медленно выдохнул. Ариана уж точно не виновата в поведении брата, рассудил он и решительно пододвинул свой стул к правому краю, боком к сцене, оставив место с лучшим обзором для незнакомки.       Сам он бывал на концертах своей подруги регулярно, а если слова Аберфорта о восхищении сестры Виндой правдивы, то было бы скотством заставлять ее сворачивать шею, как Геллерт сейчас.       Рядом бесшумно отодвинулся стул. Аберфорт, принес еще один и, не переставая удивлять, крайне неодобрительно глянул на место слева от Гриндевальда.       «Да что с ним не так?» — нахмурившись, он обернулся… и тут же отвернулся обратно.       Так и знал, что ничем хорошим это не закончится!       — Доброго вечера, мистер Гриндевальд, — слева, облаченный в бордовый костюм от Гуччи, сидел его главный визави на поприще продаж.       Голос его был таким же мягким и бархатным, как и в случаях, когда он уводил у него клиентуру, презентовал очередную супер-инновационную косметическую разработку в своем Инстаграме или в пух и прах разносил продукцию Орифлейм. Надо же, а Геллерт и не задумывался никогда, что у Дамблдора есть семья.       Альбус подался ближе, хотя большой необходимости в этом не было. Запахло «Лазурным лимоном».       Очень вкусно. Тоже Том Форд.       — Благодарю сердечно, что согласились разделить столик со мной и моей сестрой. Для нее это, действительно, очень важно.       Из-под белоснежной манжеты блеснул циферблат Хроносвиссов — Геллерт узнал их по характерному дизайну заводной головки. Платина, кажется. Возможно, белое золото. Он не вдавался в подробности, но выбор Дамблдора его не удивил.       — Не стоит благодарности, коллега. Меня не затруднило это маленькое одолжение.       Принесший ещё приборы Берти отчего-то скривился, будто под нос ему сунули мешок козьего дерьма, и ушел. Слишком поспешно, на взгляд Геллерта, не знающего, что ему делать: смеяться или плакать. Невольно сглотнув — чертовы лимоны! — он скосил глаза на девушку, сидящую напротив, и нехотя признал правоту Альбуса.       Сложно было сходу определить ее возраст, но навскидку Геллерт дал бы ей не больше двадцати пяти. Мисс — хотя, вполне возможно, и «миссис» — Дамблдор было сложно назвать канонической красавицей, но то, как преобразил ее лицо неподдельный восторг, не могло бы оставить равнодушным и самое холодное сердце. Темные карие глаза сияли, она разве что рот не раскрыла в восхищении. Тонкие пальцы сжимали накрахмаленную белую салфетку.       Заметив чужое внимание, Ариана перевела взгляд на Геллерта и улыбнулась ему так широко и счастливо, что ему вдруг стало неловко за крамольные мысли, которые крутились у него в голове немногим ранее. Нехитрый жест симпатии заставил вспомнить о вежливости.       Развернувшись к столу, Геллерт, на правах гостеприимного хозяина, наполнил фужеры Дамблдоров шампанским и отсалютовал им бокалом.       — С наступающим Новым годом! Надеюсь, что выступление придется вам по вкусу.       — Абсолютно точно! — горячо поддержала его Ариана. — Винда… — она вздохнула, глядя на сцену, — волшебная. Она не может не нравиться!       — Согласен, — тонко улыбнулся Гриндевальд, понимая, что в ближайшие полгода никак, кроме «волшебная Винда», к своей подруге обращаться не будет.       — С наступающим Новым годом, — чинно поднял бокал Альбус.       Спохватившись, Ариана тоже потянулась за своим шампанским.       Столкнувшись, мелодично зазвенели стеклянные бока. Мисс Дамблдор продолжала улыбаться во все тридцать два, мистер Дамблдор — сдержанно-лукаво.       Никакой конфронтации на горизонте не предвиделось, подставой и подавно не пахло, и Геллерт впервые за прошедшие несколько минут подумал: «А кажется, все не так уж плохо!»       Он немного расслабился, порадовавшись мимоходом преимуществам сетевого маркетинга: если бы они с Альбусом работали в обычных продажах, то ужин в компании друг друга мог бы навредить деловой репутации каждого из них, а так… всем было плевать.       Винда закончила исполнение первой песни, вокруг раздались сдержанные аплодисменты, и она сразу начала вторую. «Rudolph the Red-Nosed Reindeer», кажется.       Альбус не стал ставить бокал на стол.       — Что ж… — со смешком начал он, — думаю, самое время представить вас друг другу.       Оценив иронию, Геллерт ухмыльнулся на один уголок губ. Вопрос, почему Дамблдор не сделал этого сразу, оставался открытым, но, вполне вероятно, дело было в том, что он просто не знал, какая последует реакция на его соседство.       — Ариана, это мистер Гриндевальд, мы знакомы с ним по работе. Мистер Гриндевальд, это моя сестра, мисс Ариана Дамблдор и большая поклонница творчества исполнительницы Розье.       — Рад знакомству, мисс… — начал было Геллерт, но Ариана удивила его.       — О! Так вы тот самый Гриндевальд! — негромко воскликнула она, расширив глаза. — Я наслышана о вас! Познакомиться с вами — честь для меня!       — Вот как? — опешил он.       — Конечно! Альбус так много рассказывал, а еще как только узнал, что вы здесь…       — Ариана! Пожалуйста!       До этого момента Геллерт и не знал, что яростный шепот сквозь зубы может быть таким умоляющим. А вечер-то богат на открытия!       В груди вспенилось веселье, точь-в-точь пузырьки в бокале, за которым спрятался Гриндевальд, и даже чарующий голос Винды отошел на второй план — так ему было интересно узнать, о чем же мог поведать этот скромник очаровательной юной леди.       — Ох, учитывая характер нашей с мистером Дамблдором деятельности, боюсь, что ничего хорошего вы услышать не могли…       Девушка возмущенно замотала головой, а он подбадривающе улыбнулся ей и чуть приподнял брови, показывая, что вежливо ждет.       — Мистер Гриндевальд, сэр… мой брат невероятно восхищен вам… кхм. Вашим… профессионализмом!       На Альбуса было жалко смотреть. Он поднял свои синие-синие, чистые как море, блестящие глаза… и Геллерт, едва удержавшись от того, чтобы показать ему язык, лишь ехидно ухмыльнулся и подмигнул. Знал он эти его штучки.       Был наслышан, так сказать — даром, что ли, мотается на чай к мадам Розье каждую вторую пятницу месяца?       — Представляете, он разбирает каждую вашу презентацию в Инстаграме и даже злится!       Снежные брови в ответ на это взлетели вверх. Как Геллерт и ожидал, Дамблдор быстро смахнул с себя выражение вселенской трагедии и спокойно отпил из бокала. Последнее — отличный пример для подражания, кстати.       Ариана, тем временем, продолжала, причем настолько артистично, насколько мог позволить кулуарный полумрак ресторана:       — Говорит: «Вот пройдоха, ну как так можно быть таким… ТАКИМ! Блистательным! Как так можно, быть НАСТОЛЬКО убедительным! Ты посмотри, Ариана, как можно так элегантно носить тяжелый люкс?!»       Уж чего-чего, а такого Геллерт не ожидал абсолютно точно. От смеха немного шампанского попало не в то горло, чуть не пошло носом, и пришлось срочно тянуться за салфеткой. Спасибо Дамблдору за то, что он услужливо подсунул ее в ладонь.       — Ой, неужели это настолько удивительно? — хлопнула глазами Ариана и посмотрела на брата. — Ой…       Кажется, до нее наконец дошло, что она сказала что-то не то.       — Да, милая. Думаю, что мистер Гриндевальд немало поражен свалившимися на него откровениями, — спокойно ответил Альбус и чуть отклонил голову вправо. Его губы изогнулись ехидно. — Вы в порядке?       — В полном, — кое-как восстановив дыхание, ответил Геллерт и, промокнув уголки глаз, сложил салфетку на стол. — Что ж… это было просто удивительно невероятно. Спасибо вам, милая леди. Вы сделали этот вечер незабываемым… для меня.       Польщенно зардевшись, Ариана уткнулась носом в бокал и тут же вскинулась вновь, стоило только музыкантам сыграть первые аккорды «Cheek to Cheek».       — Не только для вас, — заметил Дамблдор и, поджав губы, сверил время.       Все-таки он был недоволен, отметил Геллерт, уже не сомневаясь в том, что Новый год встретит в окружении Дамблдоров, хотя, когда покидал свой дом, даже предположить подобного не мог. До полуночи осталось всего ничего, и не слишком-то хотелось перешагнуть рубеж, будучи виновником неприятных эмоций в другом человеке. Более того, в человеке, сидящим с тобой за одним столом.       Причина только в этом, и ни в чем больше, а от Гриндевальда не убудет, если он скажет правду.       — Мистер Дамблдор, — позвал он Альбуса негромко и, дождавшись, когда он поднимет голову, продолжил, чуть наклонившись к нему: — На самом деле, мне было очень приятно это услышать. Я невероятно польщен и…       Геллерт осекся.       О нет. Нет-нет-нет. Смотреть своими невозможно яркими синими глазами так — просто противозаконно.       Он не знает о том, какой производит эффект на окружающих? Да неужели.       Работа с людьми, умелая манипуляция их чувствами и потребностями, да еще и с таким успехом, не оставляла никаких сомнений в том, что, кажется, на весь их диалог стоило бы взглянуть под другим углом. Ведь так на просто конкурентов не смотрят.       Так мужчины не смотрят на других мужчин, если только не…       А что, если проверить? Как все-таки удачно здесь расставлена зелень!       Ладонь скользнула на спинку соседнего стула, Геллерт понизил голос почти до шепота, до легкой интимной хрипотцы:       — Если быть до конца откровенным… я тоже восхищен вашим блистательным и таким убедительным…       Дамблдор застыл, сжав пальцами ножку своего бокала. Было хорошо видно, как забилась пойманной птичкой жилка на длинной шее. Он послушно подался ближе.       Под предлогом того, что плохо слышно?       Его длинные рыжие кудри, забранные в высокий хвост тоже пахли цедрой лимона, и впору было захлебнуться слюнями, но не столько от запаха, сколько от ситуации в целом. Геллерту тоже было плохо слышно, причем вообще всё, потому что в ушах шумела кровь.       — …профессионализмом, а еще… вы превосходно умеете обращаться с тяжелым люксом, и не вам, уж точно, мне завидовать.       Окончание фразы он прошептал прямиком в ароматные пряди, практически на ухо.       Излишне уточнять, думал ли Геллерт о своем конкуренте в этом смысле. Однако одно дело — представить несколько раз кое-что… возможно, много раз, и при этом ни на что не рассчитывать. Совсем другое — в действительности ощутить судорожный вздох на своей щеке.       Вот и все. Теперь Геллерт либо получит по лицу, либо узнает, что сорвал джекпот. Даже если первое, то оно точно стоило того: хоть узнает наверняка, что у него абсолютно нет шансов.