Мертвый мальчик

I

      Лондон. Приют, который должны были снести к черту лет пятнадцать назад, но, видимо, до него настолько никому нет дела, что все предпочли просто забыть о его существовании. По правде говоря, последние пару лет он больше походил на заброшенное здание из фильмов ужасов, нежели чем на детский дом, но тем не менее — там жили дети. Брошенные своими же родителями, либо просто не имеющие их. А может быть и все сразу. Почему нет?       В этом приюте в разные времена жили абсолютно разные сироты: добрые, преданные, тихие или мягкие — этих обычно было меньшинство, заносчивые, лживые, скверные и недоверчивые, которые как раз и составляли большую часть сирот. А ещё там жил мальчик, который с самого первого своего появления и до последнего отбытия оттуда просто аномально сильно выделялся. Он никогда не относился ни к тем, ни к другим детям. Он всегда был особенным.       Он выглядел не как все, но это не значит, что он не обладал красотой, даже наоборот. Но эта красота не та, что присуща смазливым паинькам и не та, которой обладают представители однополых браков. Ему присуща холодная красота, которая притягивает к себе, но в тоже время и отталкивает, пугая своим безразличием. У него высокие, худые скулы и тонкие бледные губы, дополняющие небольшой нос и длинные ресницы, что обрамляют изумрудно-зелёные глаза. Те самые глаза, которые отстранённо смотрят на мир, давно отбросив розовые очки, и в каждом его взгляде чувствуются далеко не детские эмоции. Порой в них видна холодная ярость, одновременно мешающаяся с неизмеримой апатией, а иногда такое ядовитое презрение ко всему сущему, что окружающие невольно отшатываются. Вьющиеся волосы, черные, как смоль, спадают аккуратной челкой на край лба. А зовут этого мальчика Гарри Поттер. Он по-своему прекрасен, что до жути необъяснимо пугает. Как ни странно, на этом различия между ним и другими детьми далеко не заканчиваются: он может то, чего не могут другие.       Например, понимает змей. А если же и делает что-то обыденное, то делает это как-то по-своему. Этого зачастую боятся — никогда не догадаешься, что он захочет сделать прямо сейчас. Никто из сирот не знает, каков он на самом деле: он прячет свою истинную натуру под маской холодного безразличия. Практически все, кто видит эту маску, в неё верит, а те немногие, кто сомневается, через какое-то время становятся заиками либо вовсе лишаются рассудка. Последними становятся самые упрямые. Уже давно поголовно все дети приюта стараются держаться от него подальше… Минимум метрах в семи. А что? Мало-ли, что он выкинет на этот раз. Однажды, например, выкинул из рукава рубашки, чёрный цвет которой являлся одним из его любимых, змею прямо под ноги находящимся поблизости детям. Один из мальчиков тогда скончался от укуса. Что это была за змея? Самая обычная полутораметровая змейка… Как выяснил в разговоре с ней Гарри, это Чёрная мамба. Если кто-то не в курсе, Чёрная мамба — это самая быстрая змея в мире, за одну атаку способная совершить около двенадцати укусов. Яд Чёрной мамбы содержит пост-синаптический компонент, 1/250 мл которого змея способна впрыснуть за один укус, чего более чем достаточно, чтобы вызвать смерть у половины своих жертв. Укусила она того мальчика около трёх раз. Разумеется, он умер. Без немедленной медицинской помощи жертва обычно испытывает сильные судороги и в последствии остановку дыхания, что приводит к летальному исходу. Забавно, верно? Ну так это оказалась ручная Чёрная мамба Гарри. Как так вышло? Они подружились в террариуме. Их приюту администрация выделила тогда несколько билетов на экскурсии (это, кстати, был первый и последний раз, когда она вспомнила о них). Так вот на этой экскурсии Гарри совершенно случайно освободил змею из террариума. Если подумать, то ему просто стало её жалко: сидит за этой грёбаной стекляшкой, а на неё целыми днями люди пялятся, тыкая своими жирными пальцами в прозрачную стенку с призывом пошевелиться. После «случайного» исчезновения стекла удивлённая Чёрная мамба, собирающаяся уже выползти из своей тюрьмы решила поблагодарить человека. Гарри же ответил, что в том, что он сделал нет ничего невероятного и предложил дружбу, ведь друзей-то у него не было. Змея была невероятно удивлена тем, что человеческий мальчишка понимает её и, тем более, может отвечать, но тем не менее согласилась. После этого обрадованный Поттер привычным движением спрятал змею под рубашку, где она кольцами обвила его талию, и двинулся к толпе остолопов из детдома. С тех пор мамба, которую Гарри назвал Гердой, стала его верной подругой, отчего жить мальчику стало гораздо легче, ибо было теперь с кем поговорить. Но разумеется так было не всегда. До девяти лет парня регулярно избивали все, кому не лень: из-за зависти, ради развлечения или недолюбливая его «особенности» — что кому больше нравилось. Единственная загвоздка: воспитатели в большинстве своём были в курсе. И ничего не делали. Проще простого.       Как его только не называли, и что с ним только не вытворяли, иногда доводя чуть ли не до состояния живого трупа, после чего бросали возле канализации приюта. Спустя сутки, когда Гарри удавалось подняться на ноги, он возвращался обратно, замыкая круговорот. Дети и воспитатели словно вставали в очередь, чтобы по глумится над ним. И только тогда, когда он показал свои «особенности» в полной мере, их ненависть сменилась страхом. От него отстали, но он не забудет, как к нему относились. Раны затягиваются, но шрамы остаются. А их у Гарри было немало. Вот так он и жил в приюте одиннадцать долбаных лет, запугивая детей и воспитателей, не прикидываясь пай-мальчиком, но и не переходя границы гуманности. Ему это было не нужно. Когда он хотел, то мог заставить верить себе. Это была одна из его «способностей» — так он называл вещи, делать которые мог только он и не могли другие, как, например, заставить взглядом что-то загореть. Гарри надеялся дождаться своего восемнадцатилетия и свалить отсюда как можно дальше, настолько далеко, что туда, куда бы он попал, и думать было нелепо про это осточертевшее ему место. Но судьба решила иначе, заявив об уходе Гарри из приюта намного раньше его совершеннолетия.

II

      30 Июля. Завтра у Поттера день рождения. В эту ночь Гарри снилось, что за ним пришли его родители. Они извинялись, что оставили его приюту, и мальчик их простил, что было неожиданно даже для себя самого. Семья воссоединилась, и Гарри почувствовал себя истинно счастливым… Но этот сон бесцеремонно прервала воспитательница, которая забежав в комнату начала кричать на Гарри —       — Какого чёрта ты ещё в постели, когда все уже на завтраке?!       Не услышав ответа она удалилась, сообщив о том, что парень сегодня будет работать в саду в два раза больше, бормоча себе под нос что-то о «неблагодарном паршивце». Гарри лениво потянулся в кровати и приподнялся на локти. Сон ему перебили бесцеремоннейшим образом.       — Черт бы побрал эту старую клячу… — ненавидящим тоном пробормотал Поттер — подмешать бы ей как-нибудь мышьяк в кофе.       Гарри решительно встал с кровати и направился к шкафу с его вещами. Тот был закрыт на замок. Мальчик взмахнул рукой, и щеколда отъехала в сторону. Он давно практиковал закрывать шкаф таким образом, ибо перво время было слишком много желающих полазать в его вещах, а так никто, кроме него шкаф открыть не сможет. Замечательно и практично, в общем. Достав с нижней полки серую и довольно длинную футболку с протёртыми плечиками, он поспешно нацепил ее на себя. Потом, привстав на носки, он достал с верхней полки свои старенькие джинсы, которые ему подарили года три назад, кажется, на Рождество. Гарри быстро надел штаны и подошел к окну. Там у него лежал небольшой осколок зеркала, который он нашёл в саду приюта. И так, глядя в него, он более-менее аккуратно пригладил свою шевелюру. Поттер уже собирался уходить и положил на место осколок, но порезался, вздрогнув от шипящего голоса змеи —       — Хозя-яин, доброе утро-с-с.       — Дьявол! Герда, ты меня напугала! — от неожиданности Гарри выкрикнул это на обычно языке, не заботясь о змеином.       — Извини, хозяин, я пос-стараюс-сь вес-сти с-с-себя тише. — змея, вьющаяся у его ног, аккуратно вползла на подоконник.       — Ладно-с-с, забыли, как у тебя дела-с? — выдохнул Гарри, обсасывая порезанный палец.       — О! Я направляюс-сь на охоту, хоз-зяин. — радостно ответила змея, заглянув в его газа.       — Мы же уже обсуждали: ты можеш-шназ-зывать меня прос-сто Гарри. Мы же вс-сё-таки друзья.       — З-знаю, но мне приятней-с называть тебя хоз-з-зяином-с.       — Ну, как знаеш-шь. Мне, если не возражаеш-ш-шь, уже пора. В целом-с, и можеш-шь посмотреть в саду. Во время последней уборки я видел пару мыш-шей.       — С-спас-сибо, пос-смотрю там-с. Дос-свидания, хозяин.       Когда змея уползла, Гарри отправился вниз, предварительно закрыв комнату. Голые, серые, расцарапанные стены и местами облезлые обои — вот он, мир, в котором рос Поттер. Освещение во всем здании было тусклое. Старый деревянный пол, кое-где заплесневелый, лежит здесь, кажется, с самого построения. В обеденном зале было тихо. Здесь так было принято, иначе же тебя били. Гарри, легко маневрируя мимо столов направился к пункту раздачи еды. Старая повариха, устало посмотрела на Поттера и дала ему завтрак.       — Спасибо — склонив голову, поблагодарил Поттер.       — На здоровье.       Повариха была, наверное, единственным нормальным человеком в этом здании: она часто заступалась за детей, если их хотели беспричинно наказать или избить. Иногда, тому, кто работал в саду больше всех, она давала булочку. Самую простую, но все равно приятно. Отойдя от раздачи, Гарри направился к свободному столу. Мальчик снова легко прошел мимо остальных и сел на жёсткую табуретку. Поставив поднос на стол, он принялся есть. Оглядев зал, он заметил, что отсутствуют несколько ребят. Вероятно, они либо уже в саду, либо на наказании… Второе, конечно, гораздо вероятнее. Поттер вновь развернулся к столу. Через секунду он почувствовал, что кто-то толкнул его в плечо. Гарри не спеша развернул голову. О, ну разумеется, любимчик воспитателей. Сэм Лейсли.       — Чего тебе, Сэм? — спросил мальчик слегка прищурившись.       — А как же поздороваться? Или ты забыл? Вообще-то мне насрать, давай сюда свой завтрак. — сказал толстяк, упрямо смотря на Поттера.       — Нет, Сэм. Боюсь, если я продолжу отдавать тебе свой завтрак ещё каких-то две-три недели, ты попросту перестанешь влазить в дверь.       — Чего-о? — он явно не уловил смысл сказанного.       — Того, Сэм, того.       — Я тебе сейчас двину, урод!       — А вот этого я тебе не советую. — говоря это, Гарри поднялся со стула и вытянул разжатую ладонь перед собой.       — Ты в ладушки сыграть решил? Я тебе сейчас тарелку на голову одену, мудак!       Гарри слегка наклонил голову к плечу, и, словно оценивая, посмотрел на него.       — Извинись. — голос Гарри словно ножом разрезал звенящую тишину зала.       Остальные дети уже молчали, перестав есть и наблюдая, что будет дальше. Никто не рисковал подходить и разнимать их.       — Слышь ты, малявка, извиняться будешь ты! — замахиваясь, выкрикнул толстяк.       — Как скажешь. — Гарри улыбнулся совсем как ребёнок, мило и непосредственно. Затем аккуратно приподнял ладонь. Сэм замер, потом вновь посмотрел на парня, стоявшего перед ним и, усмехнувшись, слегка вздернул кисть. Затем раздался дикий крик и хруст.       — Извини, Сэм. Извини за то, что сломал тебе руку. — Поттер по-детски прищурился и снова вздернул кисть. Хруст. Крик усилился, хотя, казалось бы, куда ещё?       — Извини, за то, что сломал тебе ногу, Сэм. — Мальчик наклонил голову, положил свою ладонь на плечо Сэма и тот, словно не выдержав, упал.       Гарри медленно выпрямился и перестал улыбаться. В тишине он покинул обеденный зал. Вскоре раздался шёпот и торопливые шаги по коридору, затем поросячьим визгом зазвенел вопль воспитательницы.