Эффект бабочки

      Помню, когда меня только заселили в эту комнату в конце августа, здесь было более менее просторно и опрятно. Но ничего, я с легкостью исправила это неприятное недоразумение, быстренько раскидав свое барахло по углам. Так то лучше. Клубы скомканной грязной одежды отлично вписывались в скромный антураж девичьей берлоги. На самом деле, у меня и вправду было миленько по сравнению с тем, что творилось в соседних комнатах… При всем старании, приблизиться к недостижимой планке этих девочек не представлялось возможным. За первую неделю обучения в Блеквелле мне так и не удалось как следует познакомиться с ними. Хоть я и запомнила имена одногруппниц, вряд ли мне это ещё пригодилось бы. Местные воображалы напрочь игнорировали факт моего существования.  Сперва было обидно. Я ведь надеялась найти новых друзей в Аркадия Бэй. Теперь я даже обрадовалась — был шанс поближе присмотреться к этим ненормальным. Отныне с каждым днем во мне крепчало ощущение, что переезд из Сиэтла стал роковой ошибкой. Мама была права. Как обычно.  Не хотелось признаваться ей, но поделиться больше не с кем. Гнетущие переживания отравляли и без того напряженные будни. Огорчало все: организация процесса обучения, несправедливость некоторых преподов, пизданутые детишки богатых родителей со своей внутриклассовой иерархией. Сама Аркадия, как бы мне не хотелось признать, уже не являлась тем радужным образом из моих детских воспоминаний. На месте нашего старого дома разместился чей-то новомодный коттедж с высоким забором; любимую хвойную рощу отдали под строительство торгового центра; а некогда кристально чистый океан, омывал теперь уже мутной водой загрязненное побережье. Странное чувство щемящей тоски и безнадеги сжимало сердце, когда я прогуливалась вдоль знакомых, и таких чужих дорог. Не хотелось идти на занятия, не хотелось с них возвращаться. Казалось, если достаточно долго бродить по пустынным полузаброшенным улицам этого города, в какой-то момент мне откроется тайный портал в прошлое, где все будет как прежде: счастливые, молодые родители; беззаботное детство; приятная мысль, что впереди ещё так много времени. Но этому не суждено случиться. Жизнь слишком беспощадна и жестока… А может быть, жестоки сами люди? Неожиданно сильный порыв ветра, сорвавший несколько фотоснимков с моей мемориальной стены, прервал поток тревожно-депрессивных мыслей. Взметнувшаяся вверх занавеска оголила окно. Странно. Слишком темно на улице.  Я нехотя поднялась с постели. Заправлять ее конечно же не стану. Брр. Да что за холодина сегодня такая? Не помню, чтобы на этой неделе обещали резкое похолодание. Да и как такое может быть в самом начале сентября? Нырнув в смешные тапочки-пушистики, я тут же пожалела о том, что вылезла из своего теплого кокона. Наконец, добравшись до окна, я в изумлении замерла, тупо уставившись на улицу. Над академией Блеквелл простиралась тяжелая черная туча. Крупными хлопьями на землю опускался снег, кружась в неистовом вихре, похожем на зарождающееся торнадо. Что за чертовщина? Я захлопнула форточку, все еще не веря своим глазам. Неужели придется отменить поездку домой? А может, к середине дня распогодится? Снежная вьюга подхватывала с земли опавшие листья, ветки, и всякий мелкий мусор, молниеносно всасывая его в эпицентр своей воронки. Нет, вряд ли подобное закончится так просто. Ладно, приму горячий душ, согреюсь. А там видно будет.       «Рейчел Эмбер, сдохни, вонючая потаскуха». Как мило. Мои соседки просто прелесть. Я счастлива, что оказалась в этом славном месте, где юные леди выражают свое расположение друг к другу подобным образом. Сэмюэль — уборщик и смотритель общежития в одном лице, просто не успевал подтирать великосветские хроники. Буквально каждый день, пока я чистила зубы, стоя у зеркала в душевой; либо сидела на толчке в туалете на первом этаже — я замечала все новые и новые подробности. Снизу доверху и обратно, включая все доступные поверхности, было исписано архивами престижной академии. Особенно эффектные записи украшались различными эмодзи — что-то вроде общественного поощрения за годную инфу. Видимо, привилегия писаря здесь высоко ценилась. «Кейт Марш сосет по-христиански».  Читаю и охреневаю… Три смайлика под надписью. Я знаю эту девочку. Единственная, с кем за все эти дни мне удалось нормально пообщаться. Кейт — набожная христианка из очень религиозной семьи. Ее отец — церковный проповедник. Разумеется, у Кейт довольно консервативные взгляды, что грубо противоречит ценностям безбашенных подростков. Мне все равно, какой религии она привержена — не видела, чтобы Кейт Марш наседала на кого-то со своими убеждениями. Напротив, эта девушка едва ли не одна такая в Блэквелле, кто производит положительное впечатление.  Горячий пар окутывал пространство душевой. Встряхнув флакон со спреем для волос, я постаралась сделать мокрую укладку. Нужно не забыть забрать свой шампунь из кабинки. После того, как у какой-то девушки выпали все волосы из-за чьего-то прикола с подменой кондиционера, мы должны хранить любые косметические принадлежности в своих комнатах. Никак не получалось уложить челку. Я раздраженно выдохнула. Вдруг что-то яркое привлекло мое внимание в отражении запотевшего зеркала. Бабочка! Голубая бабочка мягко опустилась на край железного ведра у раковины и стала быстро-быстро хлопать тонкими крыльями. Откуда она здесь взялась? Должно быть, пробралась сквозь щелку приоткрытого окна под потолком. Я потянулась за фотоаппаратом — ни на секунду не оставлю его без присмотра. Во-первых, в этом гиблом месте стоит хорошенько приглядывать за своими вещами; а во-вторых, настоящий фотограф всегда должен быть готов к тому, что гениальный кадр строится на неожиданности. Вот как сейчас. С придыханием склонившись над аквамариновой красавицей, я тщательно прицелилась. Щелкнул затвор.  — Как постоянному клиенту, они мне сделали большую скидку. Почисть натуральный кашемир — это всегда проблема. Если ты понимаешь о чем я… Я так сосредоточилась на бабочке, что не услышала шагов этих высокомерных куриц. Споткнувшись, я неуклюже упала, с грохотом опрокинув тяжелое железное ведро на пол. — МАКСИмально неуклюжая, — мерзопакостная блондинка с короткой стрижкой — Виктория Чейз, кажется, все-таки запомнила мое имя. Кто бы мог подумать, они считают «Максин» — это смешно.  — До чего же корова, а, — вторила ей вторая подружка-подсосница — Тейлор Кристенсен. Я в растерянности уставилась на обеих. Было как-то слишком неожиданно получить порцию такой откровенной агрессии с нихуя. — И чего вылупилась? Ты глухонемая? — деловито сложив руки на груди, главная стерва Блеквелла испепеляла меня ядовитым взглядом.  Я молча поднялась на ноги, растерянно оглядываясь по сторонам. Появилось странное ощущение, будто я что-то забыла. — Ну чего встала, иди уже отсюда, а, — верная псина своей хозяйки, русоволосая девушка с челкой-заборчиком, ехидно улыбалась, исподтишка поглядывая на главную в поисках ее одобрения. Схватив полотенце и косметичку, под истерический хохот двух гиен, я быстрым шагом покинула ванную. Обернувшись, успела лишь увидеть, как челкастая уже выводила очередную летопись на стенах душевой. Теперь понятно, кто это делает.       Сняв с шеи фотоаппарат и отшвырнув мешающие вещи, я плюхнулась лицом в кровать. За то время, пока я пробыла в душе, уровень снега прилично поднялся. Что за херня вообще здесь происходит? Ох, мамочка, хочу обратно в Сиэтл! Такого я писать конечно ей не буду, но в гости на уикенд меня уже все ждут. Вот только чертова Аркадия Бэй устроила какой-то апокалипсис на улице. Еле заставив себя встать, я принялась за сборы. Плевать на ураган! Да хоть конец света — сегодня я уеду в Сиэтл.  Включив  радио, чтобы взбодриться, я лишь сильнее приуныла — мою любимую программу электронной музыки прервали  срочной сводкой новостей.  «Уже в полдень KBAY 7 News попытаются разобраться в тайне необычной ледяной бури, заставшей врасплох жителей Аркадии Бэй этим ничего не предвещающим сентябрьским утром. Вместе мы выйдем на связь с метеорологами из Портленда, чтобы понять, чем же на самом деле является эта снежная аномалия. А пока советуем жителям Аркадии Бэй воздержаться от перемещений по городу. Оставайтесь с KBAY 7 News…» Воздержаться от перемещений по городу? Ну уж нет! Я возмущенно выключила радио. Закончу собираться в тишине.        С огромным рюкзаком наперевес, я воодушевленно прошагала к лестнице. Внизу послышались крики и ругань. Ну что опять здесь происходит? К собственному удивлению, на первом этаже я обнаружила столпотворение недовольных студентов и бедного Сэмюэля, всеми силами обороняющего выход из общаги. — По приказу Рэя Уэллс, директора академии Блэквелл, я не могу сейчас выпустить вас на улицу, — смотритель пытался говорить громко, однако, едва ли он мог переорать галдеж, царивший в коридоре, — Объявлено чрезвычайное положение из-за погодной аномалии. Сильный ветер сносит ветхие сооружения, несколько человек уже унесло снежной бурей!  — И сколько это продлится? — недовольно выкрикнул кто-то из толпы. — Одному богу известно, — пожав плечами, смиренно констатировал Сэм. — Все слышали? — голос принадлежал самому популярному парню академии — Нейтану Прескотту, — Учеба отменяется, лохушки! — прокричал он прямо в лицо двум тихоням, одна из которых вечно торчала во дворе со своим квадрокоптером, — Всех с Рождеством!! Тейлор и Виктория, а вместе с ними и другие подпевалы их большой компании, именуемой клубом «Циклон», восторженно заулюлюкали, поддерживая клич своего предводителя.  — Могу я спросить, что вы делаете в женском общежитии, молодые люди? — Сэмюэль обратился к мелкому выродку и его дружку — Логану Робертсону, сохраняя довольно вежливую интонацию.  Но Нейтан Прескотт никогда не любезничал. В столь юном возрасте он уже пожинал плоды вседозволенности. Головокружительная власть превратила мальчишку в редкостного мудака. Помимо скверного характера, у Нейтана наблюдались явные расстройства психики, но, кажется, общественности было наплевать. Ведь Прескотты заправляли всем в этом городе, в том числе, и академией Блэквелл.  — Пришел в гости. А что, нельзя? — заслоняя собой Логана, к слову, не менее ублюдочного, чем он сам, Нейтан агрессивно ощетинился в сторону Сэма, — Ты вообще знаешь, кто мой отец? Знаешь, с кем разговариваешь?  — Что ж… Прошу не покидать стены общежития, пока мы не получим соответствующего разрешения, — решив замять ненужный конфликт, Сэмюэль  проигнорировал провокационные вопросы. — Погоди! — взревел Прескотт, — Если мы не сможем сегодня пойти на вечеринку в актовый зал, то клуб «Циклон» устроит вечеринку здесь, верно, девочки? — в ответ на заявление послышался фанатичный визг Кортни Вагнер — третьей подружки главных модниц Блэквелла, — Тащи сюда рождественские украшения из своей кладовки, старый дед, — скомандовал Нэйтан, — Нас ждёт неистовое веселье…