Малфои. Трижды сильны. Ч. 1

° ° °

На Тисовой разгорался скандал. Крики, звон посуды и рычащий телевизор и нытье толстого мальчишки не утихали весь вечер. Причина скандала, сжавшись в клубок, съежилась в углу гостиной за креслом. Глава семьи мистер Дурсль с красным лицом и трясущимися подбородками гневно рычал. Его жена была испугана и от этого злилась все сильнее: — Это не выход! Если урод исчезнет, придет старик! Он может с нами что-то сделать! — Кому он нужен? Этот Дамблидор ни разу не появился его проверить, уродец не нужен ни нам, ни им. А теперь он совсем бесполезен! Он не сможет выполнять свою работу, а я не стану кормить даром это существо! — Но старик оставил нам письмо, в котором четко сказал, что мы должны принять мальчишку! — Разве Дабмильдор не знал, что мы не потерпим ненормального в собственном доме? Он точно знал, что мы не хотим иметь ничего общего с их презренным видом! Все эти странные дела… Все эти ненормальные вещи… От него одни неприятности! — Но, Вернон, что мы скажем, когда придет Дамблдор? Вдруг он решит навестить мальчишку? — Он бросил его за порогом в ноябре в одном одеяле под нашей дверью. Ты думаешь, его заботит уродец? — Вернон презрительно скривил губы. — Вот ты, Тьюни, оставишь своего ребенка так? Если бы не письмо, мы бы даже не знали, чей это подкидыш! Его следовало отдать в приют еще тогда. — Но… я не знаю… Вдруг директор сделает с нами что-то, если не найдет его? — голос Петуньи звучал неуверенно. — Он говорит мягко, но он опасен. — И что ты предлагаешь — терпеть бесполезную крысу дальше? Ты говорила, что эти уроды не имеют права применять свою магию к нормальным людям. Пусть живут в своих резервациях и не появляются здесь. Никто не посмеет угрожать мне в моем собственном доме! — на этих словах Дурсль выпрямился, самому себе он казался очень внушительным, как и паркету, жалобно скрипевшему под ним. — Но школа? Что скажут люди, если он исчезнет? — Скажем, что пацана забрал родственник его нечестивого отца. Дед, брат, дядя… Да какая разница?! Колдун не оставил нам даже документов на мальчишку и тебе самой пришлось их оформлять! — Что же мне делать? — Поговоришь с директрисой, она жена моего делового партнера, мальчишку никто не хватится. Сидящего за креслом ребенка трясло мелкой дрожью. Черноволосая голова уперлась в колени, а тонкие руки обхватывали не только ее, но и локтями сжимали бока. В висках пульсировало от гнева и разочарования родственников. Ярость мистера Дурсля прижимала к полу, а от визгливого и презрительного голоса миссис Дурсль во рту становилось совсем кисло. Мальчик от страха едва улавливал отдельные фразы. Его глаза были плотно зажмурены, но происходящее вокруг и так отпечатывалось в сознании: красное одутловатое лицо дяди, опущенные уголки губ тети, сердитое и потное лицо Дадли, который запихивал на кухне в распахнутый рот шоколадные конфеты, едва успевая их разворачивать. Гарри, ощупывая руками пол перед собой, медленно пополз в свой чулан. От боли на лбу выступил пот, а спину пробирал озноб. Колено сильно ныло, двигаться было мучительно неприятно, а от боли в ребрах тяжело было дышать. Позже мальчик, поджав тощие босые ноги, лежал на тонком детском матрасе, в полной темноте, но это было привычно. Отчего-то он перестал видеть, и теперь боялся, что так все и останется. Вчера после дядиной взбучки он потерял сознание, а утром проснулся слепым. Он удивленно спросил тетю, как готовить завтрак, если вокруг еще очень темно. Она ахнула и стала звать мужа. Дурсли дергали его за плечи, хватали за волосы, задирая лицо к свету, что-то требовали, злились, но Гарри, как ни старался, их указания выполнить не мог. Его снова бросили в чулан, когда дядя убедился, что от слепого уродца на кухне больше беды, чем пользы, а вечером они с Петуньей стали решать его судьбу. Кажется, они были очень встревожены его состоянием или тем, что подумают о них люди. Гарри гадал, забудут ли о нем прямо в том чулане или выбросят, как мусор… Где-то на фоне ныл Дадли, жалуясь, что взрослые мешают ему смотреть телевизор своими разговорами: судьба кузена его не интересовала. Гарри стал думать, как ему выжить на улице, где холодно и целыми днями идет дождь, нет еды и укрытия даже для зрячего и здорового. Он помнил как это — ночевать вне дома. Дядя выгонял в плохую погоду, чтобы проучить и показать, как много они ему дали, а однажды увез его и бросил на несколько дней на заброшенной ферме, где жила стая бродячих собак. Когда его вернули на Тисовую, Гарри усвоил урок и не подходил к тете просить теплую куртку или еду. Говорить он начал через пару месяцев, — так повлияла на него ночь, когда он с палкой в руках защищал свою жизнь от нескольких отчаянно голодных псов. Сейчас Гарри был измучен, привычно голоден и сильно избит. Оказаться на улице в одном растянутом свитере было плохо, и мальчик осторожно стал надевать на себя весь ворох старых вещей Дадли, которые ему отдали. Скандал затих. Миссис Дурсль сердито хлопнула дверью кухни. Она не была согласна с решением Вернона, но предпочитала недовольное молчание и сердитые взгляды, чем слова. Муж был упертым и на разумные доводы не поддавался. Он грузно шагал по дому, и наконец хлопнул входной дверью. Послышался скрип от ворот гаража. Заставка юмористического шоу, где бессмысленные люди так же бессмысленно пинались, вызывая хохот зрителей, доигрывала последние аккорды. Поздний вечер, а значит соседи уже спали. Кузен храпел на диване, и под его неуклюжим телом похрустывали рассыпанные чипсы. У маленького Гарри свело живот от голода и он вспомнил, что под половицей припрятал два раздавленных сладких батончика, которые украл у Дадли. Гарри перепрятал их в карман к трем таблеткам обезболивающего, которые он украл у миссис Фигг пару месяцев назад. Их он запил остатками воды, которую не забывал себе наполнять, когда занимался уборкой по дому. Пластиковую бутылку с водой ему дали вместе с половиной буханки хлеба, когда Дурсли уехали на отдых и оставили Гарри запертым в шкафу. Все пять дней страдал от духоты, голода, жажды… и паники. Он очень боялся, что умрет в этой тесной темной коробке. Те дни он запомнил надолго. Дядя и раньше грозился «выкинуть щенка с моста в реку», «закопать в лесу так глубоко, что и дикие лисы не найдут». В щели между ступеньками его чулана Гарри мог видеть кадры из ужастиков, которые по ночам смотрел Дурсль. И слышать. Мальчик боялся, что пришло время, когда Вернон наконец выполнит свои угрозы. Резко хлопнула дверца машины, на крыльце послышались громкие шаги. Он успел запихнуть свою вязанную шапку в карман и затянуть тонким шарфом колено. Гулкий раскат грома из открытой входной двери совпал с ударом дверцы шкафа о стенку, и Гарри вздрогнул. Голос дяди прошипел над ухом: — Вставай, урод, покатаемся. Крепкая хватка подняла его за плечо, и Гарри запищал. Ребра перехватило острой болью, в голове запульсировало. Он вывалился из шкафа и потянулся вслед за мужчиной. Дурсль проволок его по прихожей и вышвырнул с крыльца через открытую дверь. Гарри кубарем скатился и упал на мокрой дорожке, ушиб локоть и приглушенно вскрикнул. — Как я погляжу, ты уже собрался. Ладно, меньше мусора за тобой выбрасывать, — мужчина фыркнул и направился к машине. Он открыл заднюю дверь и забросил в два шага забросил туда ребенка. Гарри неуклюже стукнулся головой и потерял сознание. Мерно загудел мотор. Нервно дернулась шторка на кухонном окне. Но никто из соседей этого не увидел.

° ° °

Гарри мутило от тряски, попытки сдержать тошноту казались выше его сил, но рвота в драгоценной машине дяди привела бы к мучительной смерти прямо там, на дороге. Гарри сглотнул и постарался дышать медленно и неглубоко. Он нащупал сползшую куртку и с трудом ее натянул на себя. Казалось, если Гарри ее не потеряет, он выйдет живым из этой передряги. Мысль не имела смысла, но он вдруг уцепился за нее, как за единственно возможную истину. Мерный ход машины на большом шоссе укачивал, и Гарри быстро уснул. Новое пробуждение ничем не отличалось от предыдущего: громкий недовольный голос дяди, оскорбления, тычки в спину и затрещины по больной голове напоследок. Крепкая хватка на ушибленном плече. Мальчик спросонок отмечал все рваными отрывками. Мелкий моросящий дождь, гравий под ногами, мокрая трава. Стук капель по крыше машины. Шелест листвы, шорох камней. Пугающая темнота в широко распахнутых глазах. Скрип деревьев. Мужчина закряхтел, сплюнул и перекинул Гарри через плечо. Тряска продолжилась. Через время толстяк начал задыхаться. Он резко бросил Гарри в траву, развернулся и пошел обратно. Гарри остался один, промокший, испуганный, в полной темноте. Мальчик не выдержал и пронзительно закричал: — Дядя, пожалуйста... Я буду полезным! Я научусь делать лучше. Я стану благодарным! Пожалуйста! Я перестану быть уродом! Чувства одиночества и полной беспомощности стали страшнее, чем разъяренный дядя Вернон, сильнее, чем кулаки Дадли, невыносимей, чем презрение при виде него у тети Петуньи. Он попробовал догнать Дурсля. Поскользнулся на мокрой траве и упал, больно ударившись боком, застонал, но упрямо попытался ползти, чтобы выбраться к дороге. Со всех сторон шумел ветер. Гарри понял, что потерял направление и обратно он не выйдет. Тогда мальчик сел на влажные прелые листья и заплакал, вцепившись пальцами в глинистую почву. Позже он на ощупь подобрал какую-то палку и с осторожностью стал обходить деревья, пытаясь сориентироваться на слух. Конец лета был холодным и дождливым. Ему нужно было выбраться к шоссе, но шум мелкого дождя не давал понять, в какой стороне должен слышаться шум машин. Он представил, что замёрзнет тут насмерть, и потом какой-то патологоанатом, как в любимых фильмах дяди, будет собирать его кости по частям. Его передернуло: становиться каким-то неизвестным Джоном Доу было мерзко. И страшно. И он заставил себя идти дальше, тяжело опираясь на кривую ветку. Холодный ветер вызывал дрожь. Одежда начала промокать. Болели ноги, ребра, кружилась голова, и Гарри не мог понять: от голода это или от сотрясения. По дороге он осознал несколько вещей. Во-первых, Вернон увез его так далеко от дома не для того, чтобы напугать, и за ним на самом деле никто не вернется. Во-вторых, Гарри был в плохом состоянии и шансы выбраться живым из леса уменьшались с каждой минутой. В-третьих, он узнал, что за его странностями стояла магия, и Дурсли об этом знали. Наверное, поэтому его так ненавидели. Его и таких, как он. Оказалось, Гарри был не единственным уродом. В-четвертых, своей убогой жизнью отброса он был обязан какому-то старику с чудным именем, который бросил его на пороге и даже не проверил, чтобы его забрали. В-пятых, если его обманывали, то, может, он не был сыном алкоголика и шлюхи. Этого Дамб... как-то там Дурсли боялись, по крайней мере тетя. И этот человек тоже был странным. Его ненавидели за странные колдовские дела, ненавидели истово и без раздумий, и вина была не в генах непутевых родителей, а значит, они могли быть хорошими и любить его? Кто на самом деле были его родителями? Откуда он взялся на пороге Дурслей? Точно ли его звали Гарри, а его мать — Лили? И наконец, зачем его подкинули? Это напоминало сериалы, которые любила смотреть Петунья... Тетя боялась, что его могут куда-то забрать, а дядя кричал, что он бесполезное существо. Что произошло с ним на самом деле? Мысли мальчика текли плавно и словно без его участия. Он был сторонним наблюдателем в собственном теле и просто брел вперед. Гарри очень хотел добраться хоть куда-нибудь. Лес казался страшным и пустым, хотя тут все время раздавались какие-то скрипы, шорохи и кто-то здесь жил. В какой-то момент эти звуки растворились в звенящей пустоте, и он потерялся во времени и пространстве, выполняя простые механические действия. Шаг, упор палки, снова шаг, медленный вздох, снова шаг. Уши заложило, и воздух загустел, как кисель. Неожиданно снова зашумела листва, вдалеке послышались шелест крыльев, уханье совы, запахло хвоей и чем-то цветочным. Лес и цветы? Плеск воды? Ручей… Озеро… Река… Гарри потянул носом, водя головой из стороны в сторону, определяя, где воздух ощущался более свежим и с запахом водорослей. Он прислонился к толстому стволу на своем пути, дерево казалось необъятным в обхвате. Его корни выступали из земли и вились вокруг. Гарри попытался его ощупать, но потерялся в переплетении ветвей или корней, сполз по стволу и уперся затылком в кору. Та показалась ему теплой. Крупные капли влаги падали с листьев, омывая лицо с плотно закрытыми глазами, стекали по волосам, пропитывали одежду. Спину пробирало мелкой дрожью. Он забился в листву, пытаясь спрятаться от ветра. Требовалась передышка, потому что ноги дрожали от усталости. Мальчик нащупал в кармане забытый батончик и стал медленно его пережевывать, пока лес вокруг него жил своей собственной дикой жизнью. Кажется, он заснул. Но что-то его внезапно разбудило. Он прислушался. Темнота. Снова эта темнота. Не сон. Не шкаф. Мокрый холод леса. Вдалеке раздался вой. Будто там жили волки. Гарри понял, что птицы замолчали. Он ухватился руками за ствол, но забраться наверх было невозможно. Поэтому он сполз еще ниже и забился в сплетении корней, как можно глубже. Снова послышался вой, ему вторили скрежет когтей, рычание, глухие удары и скрип деревьев. Гулкие удары лап становились слышнее. Странные дикие звуки смешались между собой в оглушительную симфонию, приближаясь с каждой секундой. Гарри затрясся от страха. Что-то огромное и хищное отстаивало свое право на жизнь, и ему не хотелось оказаться на его пути. Гарри захотелось превратиться в крохотную точку в пространстве, стать хамелеоном, тенью, чем-то мелким и незаметным, как мышка. Он тонко заскулил. На мгновение звуки борьбы стихли. Раздалось удивленное кошачье пение в несколько голосов. Запах мокрой шерсти ударил в нос, тяжелое звериное дыхание коснулось шеи. От страха маленький маг отключился.