Неделимые

…27 июля 1991 года…       Бегом, бегом, бегом!       Ни секунды колебания!       За спиной уже слышно, как со скрипом открылась дверь дома, и старческий голос прокричал так, что наверняка перепугал всю округу:       — А ну стоять, хулиганьё!       Не сметь оборачиваться!       — Рэй, давай! — Гарри, бежавший рядом, запрыгнул на шаткий деревянный забор, белая краска с которого уже давно облиняла, и ловко соскочил по другую сторону ограды. Райан чуть замедлился, схватился за нетесанные доски и одним прыжком перемахнул за забор, повалившись коленками на траву.       — Живо, живо, живо! — Гарри помог подняться Райану с земли, и они на бешеной скорости ринулись к зарослям огромного кустарника, растущего у дороги.       — Где они? — спросил неподалёку другой голос, женский, и мальчики, вжав головы в плечи, с треском обрушились на кустарник, сминая под собой ветки и листья.       Мысленно молясь, что треск получился не слишком громким, близнецы замерли и прислушались, напряжённо вглядываясь в глаза друг друга. До обоих постепенно стало доходить, что кустарник располагался слишком близко к белой калитке, и соседи с лёгкостью их обнаружат, если подойдут достаточно близко.       Словно насмехаясь над ними, рядом зашуршала трава; тяжёлые ботинки мистера Рида с громким стуком перемещались по земле. Переглянувшись, мальчики молча натянули на головы капюшоны толстовок. Домашние джинсы сплошь были заляпаны травяным соком, утренняя роса смочила их по голень.       Райан взволнованно закусил губу. В то самое мгновение, когда мистер Рид, их ворчливый сосед, приблизился к кустарнику, мальчики кивнули друг другу, резко поднялись на ноги — мистер Рид громко выругался от испуга — и ломанулись по тротуару в сторону своего дома, намеренно убегая дальше, чтобы отвести от себя подозрения. Наверное, это было бы даже страшно, если бы им не было так смешно. Рид слишком плохо их знал, да и зрение его подводило; вряд ли он смог разглядеть что-то кроме их силуэтов.       Обежав дом с противоположной от Ридов стороны, мальчики перелезли чёрный забор и облегчённо свалились в мокрую траву за гаражом. Несколько секунд они лежали молча, глубоко дыша и восстанавливая дыхание, а затем шкодливо переглянулись, и утренний прохладный воздух сотряс громкий хохот.       — Я не могу! — задыхался Гарри, закрывая лицо ладонями. Всё его тело сотрясалось от смеха. — Ой не могу-у!       Весело фыркнув, Райан перекатился со спины на бок, а затем сел, оперевшись рукой о землю. Толстовка промокла от росы и холодила спину. Сунув руку в глубокий карман на животе, Райан извлёк на свет то, что являлось их с братом тайной страстью. Два сочных, красных, душистых яблока очутились на его ладони, и, заметив это, Гарри тут же усмирил свой смех и резко сел.       — Когда успел? — изумился он, на лету хватая брошенное ему Райаном яблоко. Тот растянул губы в самодовольной улыбке:       — Ещё до того, как Рид за дверь вышел. Я его в окно увидел и успел сорвать с ветки.       Гарри одобрительно растянул губы в улыбке и стукнулся с братом кулаками в победном жесте. Повертев яблоко в ладони, Гарри небрежно вытер его о край толстовки и впился в него зубами.       Райан поступил так же.       Вообще, это была их восьмая вылазка в соседский сад и второй за все разы побег оттуда. Ну кто был виноват в том, что именно в саду Ридов росли яблони с самыми вкусными на свете плодами?       Когда от яблок остались одни косточки, близнецы поднялись с травы, вытерли руки о джинсы и рысцой побежали к крыльцу. Ни в коем случае нельзя было, чтобы родители увидели их в окна, иначе ждать им знатной взбучки и допроса с пристрастием.       Остановились братья только перед высоким деревом, названия которого они не знали, что росло прямо у крыльца и тянулось высоко вверх, раскидывая в стороны могучие крепкие ветви. Опасливо поглядывая на незашторенные окна гостиной и кухни, Райан первым подпрыгнул и ухватился за выступающий на стволе сучок. Подтянулся и полез дальше. Все движения были отработаны до автоматизма — так часто приходилось покидать и возвращаться в свою комнату, минуя входную дверь.       Стоило Райану сделать несколько рискованных шажков по толстой ветке и спрыгнуть на балкон второго этажа, как наверх немедля стал вскарабкиваться Гарри. Когда и его ноги, обутые в кроссовки, коснулись пола, мальчики поскидывали намокшую обувь и осторожно вошли в свою спальню.       За пять лет здесь изменилось мало что: перестановку делать они не разрешали. Но всё в комнате так и дышало мальчишеским духом, здесь был их штаб, их дом, их логово. Это место являлось для близнецов священным островом, и тот, кто посягался на их территорию, намеренно или же нет объявлял им войну.       Потускневший полосатый ковёр на полу был завален железным конструктором, в углу комнаты уютно валялись несколько пар носков, а мусорка, стоявшая там же, доверху была забита черновиками. Рабочий стол с одной стороны был завален сугробом смятой бумаги — неудачные ночные попытки Райана сотворить шедевр, — а с другой заставлен дисками с видеоиграми, толстыми блокнотами и наборами цветных ручек. На стене перед столом на гвоздиках были повешены медали по фехтованию, а на одной из полок гордо возвышался запылившийся кубок школы за соревнования в беге. Среди стопок старых учебников встречались книги известных классиков и современных писателей, а также спортивные журналы и альбомы с фотографиями. На стенах в деревянных рамках красовались особо удачные картины Райана: снегири на еловой ветке, поезд, на котором им однажды удалось попутешествовать, и нарисованный карандашом их общий портрет. На дверце шкафа Гарри висела круглая мишень с воткнутыми в неё жёлтыми и синими дротиками.       Прошлепав босыми ногами к шкафу, Райан вытащил из него чистые спортивные штаны и белую хлопковую футболку. Одежда Гарри была заготовлена заранее и висела на спинке его незаправленной кровати. Наспех переодевшись, они вынесли мокрую одежду на балкон и развесили сушиться на принесенном из комнаты стуле.       — Как думаешь, — задумчиво протянул Райан, убирая с покрывала на своей кровати деревянный лук, сделанный Диланом, и рогатку Гарри, — будет странно, если мы спустимся так рано?       Обычно они вставали часов в девять-десять, но не тогда, когда намечались какие-нибудь вылазки; сейчас же будильник на прикроватной тумбочке Райана показывал половину восьмого. Гарри неопределённо пожал плечами и с размаху прыгнул на кровать, отпружинив от неё на пару дюймов.       — Не думаю, что кто-либо что-то заподозрит, — зевнув, ответил он.       — Ну мало ли, — хмыкнул Райан, тоже зевая. Сказывались несколько ночных часов, проведённых наедине с карандашом и блокнотом.       — Считаешь, пока выходить не стоит?       — Полчаса, на мой взгляд, никого не убьют.       — Ты прав, — уступил Гарри, откинувшись на подушку и закинув ногу на ногу. — Подождём, а там видно будет.       Так и порешили.       Пока Гарри читал статью о футболе в одном из спортивных журналов, растянувшись на кровати (которую по настоятельному требованию брата всё-таки удосужился заправить), Райан крутился перед рабочим столом, почти в панике разгребая завалы бумаг в поисках более-менее достойных набросков.       Когда ночью он взбудораженно подскочил на кровати, Гарри лишь приоткрыл сонные глаза. И совсем не удивился, когда Райан, спотыкаясь в темноте, сел за стол, включил лампу и зашуршал бумагой. Картина подобного творческого порыва была для них столь обыденна, что Гарри только и сделал, что повернулся спиной к включённой лампе и плотнее закутался в одеяло.       Когда обозначенные полчаса подошли к концу, близнецы намеренно взлохматили волосы (особо ничего не изменилось) и попытались придать себе сонный вид. Они же вроде как только проснулись.       Единственная ванная располагалась на первом этаже, и мальчики, картинно жмурясь, потягиваясь и зевая, неспешно спустились по деревянной лестнице в коридор. Вдруг на бешеной скорости из кухни в гостиную переместилось нечто маленькое, красное и лохматое.       — Софи, расшибешься ведь так! — без особой надежды на то, что её услышат, крикнула Ханна. Голос раздавался с кухни, и мальчики, переглянувшись, остановились перед выложенной кирпичом аркой. Запах стоял просто божественный! На кухне всегда пахло вкусно, но по-разному; сегодня в воздухе ощущался аромат свежих блинчиков, кофе и каких-то цветов, близнецы в этом не разбирались. За плитой спиной к ребятам стояла Ханна; густые коричневые волосы были забраны в хвост. Она была одета в домашние зелёные шорты и длинную жёлтую футболку; ноги в розовых тапках пританцовывали под известную только Ханне мелодию.       — Доброе утро! — почти хором произнесли Гарри и Райан, втягивая носом наиприятнейший запах.       Ханна обернулась к ним с улыбкой и бодро сказала:       — Доброе утро! Что-то вы рано. — Мальчики напряженно переглянулись. — Вы уже умылись?       — Нет, — ответил Гарри. Он всегда отвечал за них двоих, Райан заблаговременно знал, что брат ответит, и даже рта не открывал. — Сейчас как раз собираемся.       — Отлично! Скоро блины будут готовы, я почти закончила, — Ханна отвернулась к плите и сняла со сковороды готовый блин.       Не смея её больше отвлекать, братья прошмыгнули в ванную комнату.       Как только они, умытые и более-менее причесанные, сели за круглый кухонный стол, застеленный голубой скатертью (на столе стояла небольшая вазочка с букетом сирени), в кухню с дочкой на плечах ввалился Дилан. Вот уж кто точно не изменился за пять лет, так это он. Весной Дилану исполнился тридцать один год, но он, как и Ханна, продолжал выглядеть моложе своего возраста. Близнецы заметили эту их особенность лет в девять и тогда же зачем-то тайно отыскали родительские паспорта, чтобы убедиться, что те не лгали им про даты рождения.       На широких плечах Дилана, свесив вниз босые ноги и держась руками за его голову, восседала девочка четырёх лет в красных летних шортах и майке. Коричневые волосы до плеч были ни чем не забраны и лезли ей в лицо, отчего девочка раздражённо заправляла их за уши. Тут она подняла глаза и поочерёдно посмотрела на Гарри и Райана. Какие у неё были глаза! Большие, карие-карие, как шоколадные озёра! Малышка была копией Ханны.       — Так, Софи, пора слезать. — Дилан осторожно спустил девочку на пол, и она резво залезла на свой стул. Чтобы она могла достать до стола, на стул ей подкладывали подушку.       Только Ханна собралась сесть за стол, как в дверь позвонили. Семья удивлённо переглянулась: кто бы мог заявиться в гости так рано?       Нахмурившись, Ханна вышла в коридор. Через несколько секунд она открыла дверь, и до кухни донёсся её обрадованный голос:       — Миссис Рид! Доброе утро, какими судьбами?       Гарри едва слышно сглотнул, и мальчики уставились в проем в коридор большими глазами. Быть не может, что старики наконец узнали, кто сгрызает их яблоки!       Через минуту улыбающаяся Ханна провела на кухню миссис Саманту Рид — низенькую, сухую, морщинистую старуху с шапкой седых волос. У миссис Рид были маленькие голубые глаза, необычно живые и цепкие для человека её возраста. Райан при её появлении весь напрягся. Миссис Рид с мужем переехали в соседний дом три года назад, и почти сразу же по приезде она и Ханна наладили хорошие дружеские отношения. Миссис Рид довольно часто заходила в гости к семье Макконли, но отчего-то сегодняшний её визит казался не простым проявлением дружеских чувств.       — Здравствуйте, — немного натянуто поздоровались близнецы.       — Доброе утро! — звонко сказала Софи.       — Доброе утро, ребята, Софи, Дилан, — миссис Рид улыбнулась. — Я к вам не с пустыми руками.       С этими словами Саманта поставила на стол небольшую плетеную корзинку и сбросила с неё жёлтое вафельное полотенце. Райан чуть приподнялся. В корзине обнаружился примерно десяток наливных красных яблок, и Райан с Гарри спешно закусили губы, чтоб не фыркнуть или, того хуже, не рассмеяться.       Ханна пригласила миссис Рид позавтракать чаем и блинами вместе с ними, и та не стала отказываться. В основном за завтраком говорили только они, изредка кое-какие комментарии вставлял Дилан. Близнецы и Софи вежливо отмалчивались. Только если девочка была полностью поглощена тем, чтобы рисовать блинами на тарелке со сгущёнкой смешные рожицы, то мальчики ненавязчиво прислушивались к беседе взрослых.       — Ах, Ханна, Дилан, — вздохнула миссис Рид, подперев голову рукой и с нежностью посмотрев на увлеченную своим занятием Софи. — Вот смотрю я на дочку вашу, и сразу видно, что она твоя копия, Ханна. А вот мальчики, — она перевела взгляд на Гарри и Райана, — ну вот совсем на вас не похожи.       Дилан настороженно переглянулся с Ханной, а затем оба посмотрели на близнецов.       — Вот же чудеса генетики! — не обращая внимания на сгустившееся напряжение, продолжала миссис Рид. — В самом деле, совсем не похожи!       — Я вот тоже ума не приложу, — вдруг совершенно спокойно сказал Гарри, рассматривая блин, что держал пальцами правой руки. — Наверно, мы приёмные, как считаете?       Ханна поперхнулась чаем и поспешно вытерла губы салфеткой. Райан фыркнул в чашку, Дилан внимательно посмотрел на Гарри, и даже маленькая Софи подняла голову.       — Разве что так, — совершенно искренне рассмеялась Саманта Рид.       Дилан и Ханна выдохнули, а Софи вежливо улыбнулась. Тема усыновления редко поднималась в разговорах семьи. В первую очередь потому, что мальчикам, особенно Гарри, она была неприятна. И они, и родители считали друг друга членами одной семьи, а Софи вообще была уверена в том, что Райан и Гарри её родные братья.       — Мам, я всё, — отодвинув тарелку и спрыгнув со стула, объявила Софи. Ханна поднялась из-за стола и вымыла девочке руки.       — Гарри, Райан, — как только стихло журчание воды и Софи вытерла руки, позвала она. — Можно я вашим конструктором поиграю?       — Конечно, — благодушно разрешил Гарри. Райану даже не было нужды что-либо добавлять: они с братом мыслили почти одинаково и на многих вещах сходились во мнении.       — Спасибо! — обрадовалась Софи и уже через секунду выпорхнула в коридор.       Райан проводил её задумчивым взглядом. Из всех знакомых людей только Софи могла безошибочно различить абсолютно идентичных внешне близнецов. Ни Ханне с Диланом, ни учителям, ни школьным приятелям это не удавалось, тогда как Софи распознавала их со спины и даже по голосу. Наверное, отчасти по этой причине мальчики относились к сестре с такой доброжелательностью. Каждый втайне тешил себя надеждой, что найдутся те, для кого не будет преградой их внешнее сходство, а Гарри даже как-то пообещал, что женится только на той, кто будет их различать.       По правде говоря, их не всегда можно было спутать. Изначально Гарри имел отличительный знак — шрам-молнию на лбу, который уже был, когда они впервые оказались в приюте. Но в пять лет мальчикам в голову вдруг взбрела гениальная идея — и при помощи перочинного ножика, одолженного у старших ребят, Гарри кое-как сделал на лбу Райана шрам, идентичный своему. Было, конечно, больно, но оно того стоило. Через несколько дней порез зажил, и с тех пор для всех, кроме Софи, Гарри и Райан не существовали по отдельности.       Райан так глубоко ушёл в себя, что чуть не подпрыгнул, когда нога Гарри легонько пнула его под столом. Сперва он ничего не понял, но затем до его сознания донеслись слова миссис Рид и он внутренне похолодел.       —… представляете? Это же какими наглыми надо быть, чтобы лезть в чужой сад!       — И в самом деле, — кивнула Ханна, отпивая из своей чашки.       — И ведь ладно бы просто яблок сорвали и убежали, так нет! Они едят их прямо там, вся трава усыпана огрызками, — возмущалась миссис Рид.       — Мы, наверно, пойдём, — встал из-за стола Гарри и положил тарелку и чашку в раковину. Райан тут же соскочил за ним.       — Спасибо, блины просто восхитительны, — сказал он, обворожительно улыбнувшись. Женщины от этого таяли, Райан знал.       — Не за что, мальчики, — улыбнулась в ответ Ханна.       — А вы берите, берите яблоки-то, ребята, они вкусные, — всполошилась миссис Рид, придвинув к ним корзинку.       Гарри поколебался и хотел было отказаться, но Райан быстро выхватил из корзинки два яблока, обернулся к брату и одними губами прошипел: «Не пались!»       Уходя с кухни, Райан поймал на себе и Гарри слишком внимательный взгляд Дилана. Будет неудивительно, если тот обо всём догадался, уж больно проницательным он был.       Но если Дилан и рассекретил загадочных воров садика миссис Рид, то сохранил это в тайне.       Вплоть до обеда ничего странного не происходило. Гарри в своей комнате собирал вместе с Софи из конструктора нечто среднее между подводной лодкой и самолётом, в то время как Райан корпел над ночными рисунками, создавая очередное произведение искусства.       Ровно в два часа дня в дверь позвонили.       Близнецы особо внимания на это не обратили: у них не было друзей, которые могли бы заявиться к ним домой. Исключительно школьные приятели, не более того.       Но в этот день явно что-то пошло не так.       — Гарри, Райан, — растерянно окликнула их Ханна с первого этажа, — спуститесь в гостиную!       Пожав плечами, мальчики в компании увязавшейся за ними Софи спустились по лестнице. Внизу было странно тихо. Гарри заглянул на кухню, но никого там не нашёл. Значит, все в гостиной.       Взяв Софи за руку, Райан вошёл в просторный светлый зал. Это была одна из самых уютных комнат дома, выполненная в тёплых сливочных, коричневых и бежевых тонах. По одной стене тянулся большой книжный шкаф — домашняя библиотека Дилана, а у другой стены, в окружении дивана и кресел, располагался белый камин, на полке которого в разномастных рамках стояли общие семейные снимки, а также всякие безделушки по типу ангелочков, статуэток и фигурок животных. Раньше, когда Софи была совсем маленькой, каминная полка представляла собой склад пустышек, погремушек и бутылочек для кормления.       Войдя в гостиную, Райан остановился и крепче сжал ладонь сестры. Не глядя, он почувствовал, как справа от него замер Гарри.       В креслах у камина сидели напряжённые Дилан и Ханна, а на пушистом бежевом ковре, на котором близнецы часто играли в шахматы, стояла незнакомая им женщина в странной темно-зелёной мантии. Она была худой и высокой, с сухим строгим лицом, колючим взглядом и стянутыми в пучок на затылке волосами.       При виде ребят женщина растерялась — стандартная реакция на их появление. Люди часто теряются, когда видят что-то необычное. А двух абсолютно одинаковых детей обычным пока не считал никто.       — Мэм? — осторожно произнёс Гарри, не выдержав гнетущей тишины.       Приём сработал, и женщина отмерла, украдкой тряхнув головой.       — Гарри и Райан Макконли, я полагаю? — спросила она неожиданно сухо.       — Да, мэм, — без колебания подтвердил Гарри.       Вдруг Софи выдернула свою руку из ладони Райана и отбежала к креслу, где сидел Дилан. Тот обнял её и усадил к себе на колени. Софи всегда пугалась незнакомых людей.       — А это?.. — посмотрев на Софи, произнесла женщина.       — Софи, наша сестра, — опередив вопрос, ответил Гарри.       Незнакомка посмотрела на него и будто сморгнула наваждение.       — Прошу прощения, что не представилась. Моё имя Минерва Макгонагалл. — Голос её стал звучать ровнее и спокойнее, как выученный наизусть рассказ. — Я работаю заместителем директора и профессором трансфигурации в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс».       Гарри и Райан растерянно переглянулись. В глазах родителей застыло то же крайне скептическое выражение, что и у них.       Профессор Макгонагалл вздохнула, после чего извлекла из кармана мантии два конверта и протянула их мальчикам. Один из конвертов был адресован Райану Макконли, и мальчик взял свое письмо. Второе забрал Гарри. Молча они посмотрели на профессора.       — Это приглашения в Хогвартс, — пояснила она.       Райан опустил взгляд на письмо в своих руках. Конверт был плотным и приятным на ощупь, а скрепляла его круглая красная печать с изображением льва, змеи, орла, барсука и большой буквы «Х» посередине. Поколебавшись секунду, Райан распечатал конверт и извлёк из него два листа. Пока он читал приглашение и список необходимых покупок (интуитивно чувствуя, что Гарри делает то же самое), в гостиной стояла напряжённая тишина.       — Можно нам посмотреть? — спросила Ханна, указав на письма в руках мальчиков. Райан как в тумане подошёл к ней и отдал письмо, а сам сел на диван и уставился в незажженный камин.       Ханна, приняв бумаги из рук Райана, села на подлокотник кресла, где сидел Дилан, и они вместе принялись читать письмо.       Райан молчал. Он привык молчать.       — Неужели вы хотите сказать, что где-то можно купить всё это? — Гарри небрежно взмахнул рукой с конвертом, не зная, как правильно выразить свои мысли.       Дилан и Ханна закончили читать и тоже посмотрели на Макгонагалл.       — Конечно можно, — невозмутимо сказала та. — В Лондоне, в Косом переулке. Это магическая улица, — сухо улыбнулась она.       — Простите, мэм, но всё-таки, как мы можем вам верить? — спросил Дилан. Райан посмотрел на него и чётко различил черты недоверия и тревоги на лице отца.       Профессор улыбнулась более мягко:       — Вы далеко не первая семья, которой я сообщаю о существовании мира волшебников, мистер Макконли.       С этими словами Макгонагалл извлекла из кармана длинную деревянную палочку и обвела гостиную заинтересованным взглядом. Глаза её остановились на любимой статуютке Ханны — белой кошке с яркими синими глазами, стоящей на каминной полке.       — Вингардиум Левиоса! — негромко, но чётко скомандовала профессор и взмахнула палочкой. Статуэтка под общий задушенный «Ох!» проплыла по воздуху и опустилась в её ладонь. Не дав пораженной публике прийти в себя, Макгонагалл вновь взмахнула палочкой, только теперь без странных слов, и статуэтка превратилась в белую мышку. Живую мышку!       — Невозможно! — выдохнул Гарри, по прежнему стоящий почти в проходе, и в его лице Райан нашёл отражение собственного.       Дилан и Ханна молча смотрели на профессора огромными глазами, и, казалось, только Софи радовалась происходящему.       — Вы фея? — с придыханием спросила она, привстав в объятиях Дилана.       Макгонагалл улыбнулась ей очень мягкой улыбкой. Райан даже удивился: неужели эта черствая с виду женщина способна так улыбаться?       — Нет, Софи, я не фея, я волшебница. И братья твои тоже волшебники. Просто им надо научиться быть ими. — Снова все взгляды сосредоточились на близнецах. Райан видел, какое сомнение горит во взгляде брата, и сам не спешил верить в слова профессора. — Вижу, вы мне не верите, — вздохнула она. — Тогда просто ради любопытства попытайтесь вспомнить что-нибудь странное, необычное, что происходило с вами раньше. Когда вы злилились или были напуганы.       Гарри и Райан встретились взглядами, и в тот момент они могли поклясться, что думали об одном и том же. О том, как однажды весной чуть не утонули в озере, когда лёд под ними неожиданно треснул, а они, вместо того, чтобы упасть в воду, каким-то чудом оказались на берегу. О том, как Гарри как-то разозлился на школьного учителя за несправедливое наказание, и бедолага прямо в классе, полном детей, в буквальном смысле облысел; волосы его попадали на пол, как опадают листья с деревьев. Ещё они думали о том, как Райан однажды чуть не упал с верхушки дерева, когда заползал в комнату; он точно помнил, как руки его соскользили с сучка и он полетел на землю, но у самой травы вдруг замедлился и мягко опустился, совсем не ударившись.       — Гарри? Райан? — напряжённо позвала Ханна, встревоженная их отсутствующими выражениями лиц.       — Это правда, — тихо сказал Райан, посмотрев на родителей. — Волшебство существует.       — Разумеется, — довольно произнесла Макгонагалл и небрежным взмахом палочки превратила белого мышонка обратно в статуэтку.       То, что происходило дальше, можно было бы описывать ещё несколько страниц. Стоит сказать лишь то, что Ханна и Дилан почти сразу поверили близнецам и дали согласие на их обучение в Хогвартсе. Затем последовал долгий и тщательной допрос насчёт уроков, каникул, питания, условий проживания и всего-всего-всего, что волновало Ханну. Она беспокоилась за мальчиков, и выглядело это до ужаса мило.       А после этого Макгонагалл повела их дружной компанией в Косой переулок. Там близнецы не только купили всё необходимое к школе, но и вдоволь поразвлекались. Особенно счастливой выглядела Софи, большая поклонница сказок и волшебства.       По возвращении домой профессор объяснила Ханне, Дилану, Гарри и Райану, как попасть на нужную платформу на вокзале и сесть на поезд, после чего попрощалась с ними и исчезла прямо на глазах.       Мальчикам трудно было принять тот факт, что день, начавшийся с побега из соседского сада, перевернул их мир вверх ногами. Изменилось буквально всё, что раньше они принимали как должное и считали своей личной удачей.       Тем не менее, волшебные книги заняли свои места на рабочем столе, а волшебные палочки были убраны в ящик комода. У Гарри и Райана оставался месяц на самостоятельное изучение мира магии, и эту возможность они не упустят, можно не сомневаться.