Нежданная альтернатива

Отец спал на кровати в своей комнате, уложенный дараком, спал и Мелок, обнимающий плюшевого зайца Стайлза в углу комнаты Мечислава. Хозяин комнаты и его ночной гость не спали, впрочем, было ещё не слишком поздно. В это время со стороны окна не было слышно ни автомобилей, ни птиц, ни соседей, ни молодых и вечно пьяных подростков, частью которых он теперь являлся. Ничего не было, кроме прохлады и холодного лунного света, медленно перебирающего лучами по всё ещё влажной после душа коже его собеседника. Младший Стилински сам обсыхал, кутаясь в полотенце и глядя на то, как оборотень, не в силах сложить ноги по-турецки, пытается отвоевать себе кусок чужого личного пространства. Дерек, скосив глаза к окну и слегка повернув голову, смотрел на Луну, округляющуюся с каждой ночью. Мечислав и сам рад был подумать о многом, но время было ограничено.  — Только не вой из-за того, что положение Земли сместилось, и спутник отражает больше света. — Негромко нарушил тишину маг. — Пожалуйста. Хейл довольно хмыкнул и ностальгически улыбнулся, уже внаглую складывая ноги на бёдрах Стилински.  — В детстве мне казалось, что что-то близкое может внезапно исчезнуть, если не смотреть на него. — Внезапно произнёс альфа безо всякого предупреждения. — Это потом я выучил, что до близости двести тридцать восемь тысяч миль. Дерек перевёл взгляд куда-то за спину медика, ненадолго сверкнув второй роговицей, собравшей достаточно света.  — Двести тридцать восемь тысяч девятьсот миль или триста восемьдесят четыре тысячи четыреста километров. — Поправил его хозяин комнаты. — Мне в детстве тоже было интересно, как далеко залетел Армстронг.  — Я думал, что ты был очевидцем, с твоей-то стариковской дотошностью. Мечислав распрямил одну ногу, едва не ударив собеседника по печени.  — Дотошностью я в Викторию.  — В Её Величество? — С серьёзным лицом спросил Хейл.  — Иди ты. — Беззлобно отшутился маг. — Мы с тобой почти ровесники, говорил же.  — Ага, в одном веке родились. Хейл быстро перехватил ногу, нацеленную на его печень, и сел, поставив чужую стопу себе на ключицу.  — Видишь, ты победил, маленький гремлин. Я фигурально под твоей пятой. Можешь столкнуть меня, если хочешь. Дерек прикусил подушечку чужого большого пальца и Стилински, не ожидавший такой прыти, тотчас убрал ногу.  — Гадость. Иди перечищать зубы, я сожгу щётку утром.  — О, я нашёл твоё слабое место. Ещё одно очко в мою пользу.  — У меня… — Чуть было не оговорился Мечислав, — у этого тела все места слабые.  — Ардженты говорили тебе, что это плохо? — Серьёзно спросил альфа, укладываясь рядом. — Они там такие же?  — Хуже. Они каждый год слали мне торт с фотографией торта с фотографией торта и так одиннадцать раз, пока я жил в Большом Яблоке. — Стилински грустно улыбнулся, неосознанно растирая запястье Дерека. — А Эллисон отправляла только голосовые, которые я не слушал, а потом могла внезапно приехать в гости, мотивируя это тем, что я, по её мнению, был предупреждён.  — Видимо, там точно всё наоборот, потому ты здесь точно как в своей тарелке. После этих слов пальцы Мечислава на пару секунд остановились, а затем продолжили чертить одному ему понятные символы.  — Я будто не жил. Боялся людей, притворялся человеком, избегал себе подобных и не мог найти общий язык с теми, кто отличались. Всегда воскресал. Думал, что помогаю миру, а в итоге принёс больше бед, чем пользы. Но и здесь мне не выйдет остаться, хотя хотелось бы. Это как туристическая виза.  — А я — твой курортный роман?  — Только в твоих мечтах. — Хмыкнул дарак, пытаясь спрятать нос в чужой ладони. — Но они ближе, чем Луна или орбитальные спутники. А у тебя спутники были? На этот раз ровное дыхание за ухом сбилось, чужое сердце пропустило удар, а Дерек инстинктивно попытался убрать руку. Стилински аккуратно перевернулся и увидел, как напряглись жевательные мышцы альфы. Оборотень был плохим лжецом.  — Я не думал, что этот вопрос причинит тебе неудобства. — Прошептал медик, осторожно проходясь кончиками пальцев от чужого виска до края челюсти, ощущая мягкую щетину и жёсткие волосы. Дерек подался назад на пару миллиметров. — Извини. Это из-за тех событий?  — Всё «из-за тех событий», не поверишь. — Абсолютно серьёзно произнёс гость, от прежнего настроения которого не осталось ни следа. — У меня было много партнёров. И в то же время мало партнёров. Мужчины, женщины, трансгендеры, гендерквиры — без разницы. Я был достаточно тупым ребёнком, да и сейчас таким остался. Влюбляюсь в людей, а уже потом смотрю на возраст, пол и воспитание. А они смотрят на ширинку, кошелёк и тачку. Часто они даже не понимают.  — Ты сам купил такую тачку, которая привлекает их. — Резонно заметил биохимик.  — Я купил её, потому что она нравится мне. Если бы я всегда думал о том, что и кому понравится, разорвался бы между костюмами, спортивной одеждой и нудизмом. Это если дело в одежде. Хейл положил руку на рёбра сына шерифа и провёл большим пальцем по родимому пятну, которое тотчас стёрлось.  — И мне не нравится, когда за одним образом находится другой, но кто меня спрашивает? После того случая я избегал Бикон Хиллз, потому что все знали, что произошло. Ты представляешь себе, как это — когда за окном стоит толпа сочувствующих и жалеет тебя ради денег, которые им привиделись, даже не зная, что ты виновен. Или что ты урод. Как скоро они сменили бы пироги на вилы и факелы? Мечислав уже знал, что монологи Дерека лучше не перебивать, хоть и видел множество возможностей конструктивно обсудить некоторые формулировки чужих доводов. Но ему, как-никак, изливали душу, потому он старался не отвлекать нынешнего соседа по кровати.  — Была одна девушка в кампусе. Кореянка. Во время секса я не сдержался: глаза, как она потом всем говорила, блеснули. Она испугалась и сбежала, в чём мать родила. Хорошо, что не обвинила в изнасиловании. — Альфа грустно улыбнулся, видимо, пытаясь коснуться лбом головы Стилински, но у него не вышло и он вернулся в предыдущее положение. — Пару раз меня обчищали, но один парень умудрился спереть только мои таблетки перед полнолунием. Я обычно не бью тех, с кем спал, но мне тогда сильно рвало крышу. А последний, транс-парень, ftm, был со мной дольше остальных — почти полгода. Он всё спрашивал о семье, помогал, когда становилось совсем хреново. Как-то он не спал двое суток, сидя под дверью, когда я не мог вернуться… Ты понимаешь. Мне потом было стыдно открывать переписку и видеть полотно сообщений. Мечислав кивнул, вспоминая свои самые долгие «отношения» с примерно такой же длительностью, но с долгоиграющими последствиями, и уловил, как еле заметно дрогнули мышцы лица собеседника.  — Он любил меня. А я его пугал. Однажды он просто ушёл — думал, что все проблемы в том, что мне сложно принять его после перехода, хотя это было не так. По затянувшемуся молчанию сын шерифа понял, что уже может говорить.  — Чем уязвимее человек, тем больше он принимает на свой счёт. Ты мог бы не один раз на самом деле разорвать ему горло, а в итоге твой партнёр подумал, что он — большее зло. Разве ты не находишь в этом иронию?  — Сложно иронизировать, когда понимаешь, что создан быть пустым уродом и ни ум, ни деньги, ни сила этого не исправят.  — О, и ты выбрал меня, чтобы уж точно себе это доказать? Напряжение схлынуло с Дерека и он словно снова оказался в комнате, крепче сжимая её законного обитателя.  — Можно и так сказать. — Оборотень довольно и расслаблено потянулся, чтобы прикрыть их ноги сбившимся одеялом. — Ты не сочувствуешь. Точнее, не сочувствовал в момент знакомства. И ты меня знатно отмудохал, потом подлечил пару раз. Хотя было такое чувство, что это была вивисекция.  — В какой-то мере так и было. — Скромно ответил маг, подавив хохот. — Я просто не мог удержаться. Мелок, спящий в углу комнаты, сонно и совсем по-человечески зевнул, потянувшись, а затем вернулся к обнюхиванию невесть как добытой игрушки.  — Умный у вас пёсик. И теперь-то я знаю, почему ты пахнешь этим домом куда меньше, чем он или шериф.  — Молодец, ты настоящий сыщик. Если бы я сам тебе не сказал, ты бы не стал копать в нужную сторону.  — Укушу.  — Или вырвешь горло. Мне бы этого хотелось. Хейл одарил хозяина комнаты нечитаемым взглядом, из гаммы эмоций которого тот разобрал только удивление.  — Мне было сложно поддерживать образ Стайлза из-за его болтливости. Теперь не могу остановиться — вжился в роль.  — Ты и раньше был таким вредным?  — Зависит от того, какой сон ты хочешь посмотреть. — Мечислав пожал плечами, рассматривая довольного Мелка, пытающегося забраться в компьютерное кресло. — Жить проще, когда не думаешь, что тебе можно говорить, а что нельзя, без страха потерять то, чего и так нет. Мы тогда пили с Дженнифер, срались с Адрианом. Я даже немного встречался с преподавателем.  — Да ты шутишь. Это же почти смертельное нарушение субординации для такого, как ты.  — Скажи это Дюку.  — Дюку? — Переспросил Дерек. — Девкалиону?  — Ему самому, мистеру Эмери, рождённому в Виндзоре двенадцатого сентября семьдесят второго года.  — Я не уверен, что хочу знать такие подробности.  — Говорю же, — отстранённо бросил медик, переведя взгляд на немного взволнованного Хейла, — не бери дурного в голову.  — Так ты и есть дурной. Куда ж я без тебя?  — Сомнительный комплимент. Прикрыв глаза, биохимик ощутил, как сдвигается полотенце, и чужая рука пропускает его волосы между пальцами. Несмотря на то, что Стайлз был коротко подстрижен, Мечислав продолжал ощущать длину настоящих волос.  — Мне бы хотелось рассмотреть тебя поближе. — Произнёс Дерек, убирая руку. — Твоё настоящее тело.  — Это нежелательно. Тебе может быть неприятно.  — Так покажи его и мы это выясним. Или у тебя под одеждой тентакли и клешни? Давай, мне интересно. Мечислав расслабился, словно стянул с рёбер медицинский бандаж, и почувствовал, как сквозь нынешнее обличие просачивается настоящее, облачённое в темноту и клубы дыма, уплотняющиеся до такой стадии, что местами угадывалась замысловатая гексагональная структура, поверх которой, судя по всему, оставались вторые из пяти трусов с логотипом Зелёного Фонаря.  — Теперь я настоящий супергерой. — Открыв глаза, сообщил дарак. — Трусы поверх штанов это показатель. Дерек прыснул со смеху, пытаясь залезть рукой под резинку, но позже просто навис над Стилински. Тёплые и шершавые пальцы очертили линию скулы, нос, заживающие губы и потянулись вниз. Оборотень, словно попав в состояние, близкое к кататонии, сжал чужое горло.  — Поверить не могу... — Прошептал альфа, приблизив лицо к чужому виску. — Твоя кровь пахнет озоном, а запах костра ты буквально носишь с собой. Немного платана, немного дуба, чувствую железо, — стал перечислять Хейл, резко и прерывисто вдыхая, — на тебе есть и мой запах, но другой, с серой. И пульс ни разу не ускорился. Гость отпустил чужое горло и прошёлся кончиками пальцев вниз по телу, глядя, как дым рассеивается по обе стороны от средней линии, как скользят, поднимаясь и перекатываясь, небольшие клубы не то тумана, не то гари, не то ткани. Мечиславу стало в высшей степени неуютно смотреть на своё старое тело. Если Дереку всё было в новинку, то Стилински не хотел показывать некоторые вещи. Обычно, он даже сексом занимался в одежде в тех редких случаях, когда ему не приходилось сидеть на баре всю ночь, пытаясь напиться. Пальцы Дерека остановились там, где белела последняя смертельная рана — вертикальный разрез слабо отражал блики лунного света. Края уже начали сходиться, словно молния на куртке, под действием тонких стебельков, словно состоящих из оптоволокна.  — Красиво. — Задумчиво сказал альфа, проходясь пальцами по кромке раны и немного раздвигая её края.  — Красиво. Мечислав ответил, рассматривая крепкую фигуру сосредоточенного оборотня, освещённую сзади так, что можно было увидеть каждый изгиб и любую вену на здоровом теле с хорошей регенерацией. Некоторые участки кожи были светлее, некоторые впитывали больше света. Так можно было видеть молодую кожу на чужой руке там, куда попала пуля, а также, стоило Хейлу повернуть корпус, как медик увидел несколько затянувшихся отверстий на животе.  — Тебе больно? — Осторожно спросил сын шерифа, накрывая чужую руку своей. — Нет ощущения чего-то инородного внутри?  — Нет. Могу задать тебе тот же вопрос. С такими ранами не ходят неделю. И на тебе есть другие следы. Здесь, например, — Хейл указал на неглубокую бороздку пересекающую два ребра, — это от Питера?  — Когда японцы реставрируют посуду, они подбирают более тёмный клей, чтобы видеть, что они исправили. — Туманно ответил маг. — Питеру было интересно, как отключить мою регенерацию, только и всего. Но я постоянно возвращался и без неё, ты знаешь. Уже не сын шерифа, а воспитанник семейства Арджент сконцентрировался, и дым начал стекать с его тела, открывая новые отметины и впалый белёсый шрам на сгибе локтя, со внутренней стороны.  — Я снова начал принимать аконитин, когда учился в университете и до того, как оказался здесь. Даже при таком освещении было понятно, что оборотень нахмурился.  — Зачем? Ты не обязан был это терпеть.  — Это как наркотик. Питер оставил мне это, — дарак сел на кровати и подобрал ноги под себя, а затем положил пальцы Дерека себе на виски, — в основном.  — Ток.  — О, ты даже не представляешь, как красиво в тонущем саду. Цветущие гранаты склоняют невесомые светящиеся ветви над туманными водами, по которым я ходил месяцами, рассматривая спящие лица подо мной. Там были все, кого я любил и кем дорожил. — Пришелец из альтернативной реальности глубоко вздохнул, вспоминая лёгкость того чудесного и прекрасного мира, не изменённого людьми. — Это было похоже на прогулку в родном городе, в который давно не приезжал. И всегда, уходя из реальности, я оказывался в том месте. Там был даже Питер. Раз или два он пытался проснуться, но я не позволил. Веришь или нет, а там он спал со своими детьми, с его сестрой и её женой. В конечном итоге, он открыл мне бессмертие, пусть и такое.  — Тот мир действительно отличался. — Прошептал Хейл, отстранившись. — Почему они умерли, когда ты говоришь, что я убил тебя?  — Кейт. — Спокойно объяснил Мечислав, глядя на то, как дёрнулся уголок рта собеседника. — Ты там стал Хейлом намного позже, когда женился и полностью сменил имя. Дерек ущипнул себя за переносицу и снова сел напротив.  — Я много думал над нашими диалогами. О том, что ты делаешь с собой, со мной, с остальными. Может быть, мне было бы легче, не появись ты здесь. — Хейл впервые с начала его реплики посмотрел на Стилински, и в его глазах была гамма эмоций, при этом ничего не было. — Я уже давно уехал бы, может, гипотетически, сидел за ужином с какой-нибудь симпатичной девушкой, начал бы всё с нуля.  — Я желаю тебе всего самого лучшего, но, скорее всего ты бы умер от яда на территории школы. В худшем случае охотники бы уже расстреливали существ в городе. — Какая разница? То, что ты знаешь, оно пытается сломать уже сломанное и от этого не так больно, как смешно. — Дерек рассеянно улыбнулся и погладил чужой бок, думая о своём. — Не знаю, на что я надеялся, пытаясь узнать, как было там, где я тебя убил. Явно не то, что моя мать была лесбиянкой, а я вообще был левым ребёнком. Отличие, на которое надеялась крошечная часть меня, ничего не изменило.  — Ты не был один. И сейчас не один. Разве это не повод для радости? Мелок внезапно заскрипел креслом, пытаясь уместиться на этом техногенном прокрустовом ложе, чем испортил момент. Осознав, что он весь не помещается, а его задняя лапа застряла за подлокотником, зверь одарил людей взглядом, полным печали, но так и не выпустил игрушку, зажатую между зубами. Стилински взял кисть Дерека двумя руками и прикрыл глаза, прижимая чужие костяшки к губам. Рука разогнулась без сопротивления, а затем оборотень придвинулся и крепко обхватил его другой рукой.  — Зачем тебе рука? Меня целуй.  — Наглец. Хватка только усилилась, но Стилински было не привыкать и он обнял в ответ, зарывшись носом в чужие волосы, до сих пор пахнущие его шампунем.  — Так у тебя откровения заменяют предварительные ласки? Даже не проси меня быть святым отцом, я слишком стар для этого амплуа. И ясно, почему у тебя толком не было секса.  — Я вот думаю, — с лёгким подозрением начал маг, едва прикасаясь губами к чужому уху, — сколько бы времени ты уже спал, если бы мы трахались вместо того, чтобы изливать друг другу души.  — Мелкий, злобный гремлин. От тебя одни проблемы. Наши проблемы. Дерек не то укусил, не то поцеловал дарака, усаживая его себе на бёдра. Медик медленно отвечал, поглаживая чужую влажную и остывающую кожу между лопаток.  — Замёрз? — Спросил хозяин комнаты. — Эмоциональные переживания ухудшают терморегуляцию. Извини меня. Я не должен был…  — Это я попросил тебя показать это тело. — Прервал альфа. — То, что я не совсем был готов к последствиям, не делает тебя виноватым. Ты маленький ещё.  — Я старше тебя, — парировал дарак, — и устойчивее.  — Видишь? Только дети обращают внимание на возраст.  — Так вы собрались спать с ребёнком, отче?  — Ты же старше. Вот и скажи.  — Двойные стандарты, однако. На этот раз тихий смех Дерека звучал куда легче и счастливее, пока они заново узнавали и изучали друг друга. Дыхание оборотня становилось поверхностным, когда он ощущал поглаживание в основании черепа, а стоило Стилински провести руками вниз по пояснице, как его гость выгибался и тёрся бёдрами. Прикосновения к бокам и животу вызывало сокращение мышц, и Мечиславу было приятно чувствовать, как живое, тёплое и отзывчивое существо рядом с ним дышит.  — Ты бьёшься током. — Сообщил оборотень после очередного спазма. — И на вкус как батарейка.  — Я не хотел.  — Продолжай. Стилински обнял собеседника за шею и откинулся назад, на подушку, увлекая его за собой. Он чудом не ударился головой, но это было мелочью. Медик завороженно глядел на то, как Дерек переместил вес на локоть, а свободной рукой накрыл старый выцветший шрам на месте, где когда-то был сосок — напоминание о конфликте с оборотнями Лондона. Дерек им не брезговал.  — Спасибо. Не знаю, почему ты решил, что продолжить наш сон будет хорошей идеей, но я рад, что ты здесь, со мной сегодня.  — Я и завтра хотел бы быть здесь, если это не слишком. — Неуверенно попросил гость. — Мне легче, когда рядом кто-то, кто не напоминает о прошлом. И кто понимает.  — Нам завтра в Дом Эхо. — Напомнил биохимик.  — А раньше ты об этом не мог сказать?  — И вы с сестрой скрутили бы эту Мередит среди бела дня и при охране?  — Я бы засунул в неё когти. Две проблемы решились бы.  — У тебя без когтей не получается?  — Попробовал бы ты хоть день протянуть без своих фортелей. Можешь не отвечать.  — Ты из вредности?  — Да так, кровь от головы отлила. Сейчас мне плевать на всех за пределами этой кровати. Альфа выпустил когти на указательном и среднем пальце и медленно провёл вниз двойную неровную линию, идущую от отметины к отметине.  — Я чувствую, что ты стыдишься их. — Прошептал Хейл, надавливая на бугры, оставшиеся от выломанных рёбер. — Мне они кажутся интересными. Мечислав не мог не увидеть улыбку Дерека в тусклом свете, но филолог вновь перебрался в изножье кровати. Поддев резинку трусов большими пальцами, любовник стянул их, поглаживая член, тускло блеснувший Куперовой жидкостью.  — Так ты не хотел, чтобы я занимал твои руки оттого, что у тебя на них планы? — Отшутился медик, когда его гость широко лизнул ладонь.  — Если ты не будешь бревном, мы сможем подумать о налаживании горячего контакта или о трении. Дарак стянул с себя последнюю человеческую одежду и попытался приподняться, но Хейл остановил его, надавив на грудь.  — Разве ты не хочешь моей активности? — Недоверчиво спросил хозяин комнаты.  — О, сейчас всё будет. Только не убей меня в процессе. Стилински не успел среагировать, когда его тело внезапно перегрузило ощущение, идущее от солнечного сплетения. Это не было и близко похоже на какой-либо его прежний секс, больше проходя на промывание оголённого нерва тёплой водой. Оборотень дул на его рану, раздвигая резанные края пальцами. Когда по заживающей кромке прошёлся чужой мокрый язык, медик заорал, но почти сразу закусил губу, в попытке не дать проснуться отцу за стеной.  — Так быстрее заживёт, — уверил его любовник, — проверенный метод.  — Я убью тебя, — сквозь зубы пообещал маг, пытаясь сфокусировать зрение и свести колени, — твои зубы будут искать в двух метрах под разными песочницами. Оборотень уже потянул его на себя и, пристроив головку, поднял чужое тело в вертикальное положение.  — Убивай. Но я не думаю, что ты некрофил. Мечислав почувствовал давление и терпимую боль от спазмов, хаотически сковывающих грудь и живот.  — Мы в реальности. — Отдышавшись, запротестовал учёный. — Здесь есть ЗППП. Натяни резинку.  — Я тебе доверяю. — Кивнув, по-идиотски честно признался Хейл, а затем толкнулся вверх, входя наполовину.

***

Когда всё закончилось, мир, кажущийся бесконечным источником света, больше напомнил жидкость, в которой клубилась темнота. Так со дна чистого пруда поднимается ил, просачиваясь сквозь пальцы небольшими крупицами, стоит только ступить на дно. Мечислав не хотел открывать глаза, поскольку каким-то непостижимым образом он увидел, как темнота, прорастающая изнутри, обволакивает его, частично затрагивая Хейла, греющего бок. Комната была пуста, даже обои соскоблили, оставив вместо них борозды, сочетающиеся в неясных символах, не было и мебели — спящие зависли над полом, и это напоминало медику свободный дрейф на поверхности воды. Мелок, спавший на полу, зашевелился, отбивая странные ритмы вытягивающимися когтями. Животное казалось совершенно здоровым, но Стилински помнил, что у его альтер-эго словно не было органов. Теперь он с тревогой вглядывался в очертания абсолютно здорового волка с человеческими глазами, рычащего на запертую дверь. Ритм издавали не когти. Дарак провёл рукой перед глазами, стирая образ двери из сновидения и обнаружил впереди гладкую стену, уже совсем не отличающуюся от остальных плоскостей.  — И вот мы здесь. — Шумно вздохнув, спящий оборотень попытался встать с кровати, но просто потянул хозяина комнаты вниз, сквозь пол. В основном, спустя долгие мили замедляющегося падения сквозь темноту, она расступилась, сливаясь с одеянием, и оставила спящих планировать между деревьями. На этот раз они оказались перед дверью, всё так же висящей в воздухе.  — Что здесь делает твоя дверь? — Удивлённо спросил Хейл, отряхивая джинсы после посадки. — Кажется, у Питера было что-то подобное, но не так явно.  — Понятия не имею. — Признался бывший оборотень. — Я её стёр в одном месте и увидел в другом. Может быть, это какой-то очередной закон сохранения определённого качества или объекта, хотя здесь не работают привычные законы физики и геометрии. Неметон потрескивал роем светлячков, облепивших сияющие ветви, изогнутые под разными углами, словно корни.  — Зачем ты привёл меня сюда? — Сонно спросил Хейл. — Опять будешь показывать картины прошлого?  — Лучше. — Коротко ответил дарак и сосредоточился на виденных ранее образах. Из-за Неметона выплыла медуза, неспешно вращающая ротовыми лопастями. — И мы здесь не одни.  — Давно не виделись. — Мило улыбнувшись, поздоровалась Дженнифер, сидящая на дверном косяке, хотя секунду назад её там не было. — Я точно знала, когда приходить.  — Подозрительно точно. — Скрестив руки, подметил Дерек. — Почему здесь именно ты?  — Ну, видишь ли, лампады сюда не ходят, старшим это место не интересно, а у наших сородичей из других городов и весей есть свои деревья. Мы со Стайлзом привязаны к этому месту, потому, даже забреди сюда другой дарак, он не увидел бы нас. Мечислав закрыл глаза, представляя карусель, но вместо этого вспомнилось существо в музее, на смену которому пришёл его старый друг из детства, а потом дверь сломалась и втянулась сама в себя, оставив на своём месте искажение пространства сна.  — Дженнифер? Медик обернулся, но обнаружил учительницу за столом с чашкой чая. Стеклянного стола с ажурными ножками, как и стульев, не было, когда они пришли.  — Идите-идите. Я подожду вас здесь.  — А дверь? — Спросил Хейл. — Как нам туда попасть?  — Наверное, эта понадобилась кому-то другому, но всегда есть ещё. Блейк отпила из чашки, аккуратно поставила её на стол и провела рукой по воздуху за собой наощупь, пусть там и была роща. Когда пальцы учительницы нащупали что-то, она потянула вниз и роща со всеми её деревьями сползла, как холст старой театральной декорации. За тканью находилась ещё одна зависшая дверь, неотличимая от всех остальных в этом странном месте. К чашке Блейк полетел не горящий светлячок и сел на ручку, пытаясь удержаться крошечными лапками. Следом за ним к столу полетели и прочие светлячки.  — В какой-то мере, все двери мира — это одна дверь. Важно только то, куда она ведёт и с какими намерениями открывается, — улыбнувшись, уведомила учительница, — вы идите, а я потолкую со старыми друзьями. Листопад начинается. Мечислав посмотрел на то, как блики света падающих листьев Неметона играют на лице завороженного оборотня. Кажется, он понимал, что это нехорошо, потому, стараясь не смотреть на дерево, взял Хейла за руку и повёл в сторону двери.  — До полуночи ещё далеко. — Шёпотом заверила Блейк подплывшую медузу. — Четвёртого часа ещё или уже нет. Дверь открылась с первой попытки и, стоило Стилински войти, как он ощутил притяжение. Место, в которое он попал, словно провалилось в трансцендентности вместе со старыми законами реальности, хотя это место пыталось захватить улицу.  — Что за хрень? — Спросил Дерек, переступивший порог.  — Нам нужно понять это. Перед ними располагались широкая улица, над которой был растянут плакат с надписью «День Ханаана». Небо в этом месте, переменчивое и текучее, напоминало и пасмурный день, и светлую ночь, и грозу, и радугу лужи бензина, и северное сияние. Посреди улицы заработала карусель из сна Лидии — единственный объект, источающий свет на всей локации. Лампочки весело мигали, карусель кружилась, а лошадки двигались то вверх, то вниз. Источника питания не было. Стоило механизму сделать полный оборот, как к ним приехал опрятный мальчик начального школьного возраста.  — Кто вы? — Строго, совсем по-взрослому спросил ребёнок. — Мы не ждали гостей.  — Мы друзья. — Заверил Стилински. — И давно ты здесь?  — Мама учила меня не говорить с незнакомыми.  — Может, мы поговорим с твоей мамой? — Предложил Дерек. — Мы могли бы познакомиться и стать друзьями.  — Исключено. — Авторитетно заверил мальчик. — Мама занята важной работой.  — О, она исследователь?  — Мы не ждали гостей. Уходите. Когда мальчик скрылся за центральной осью карусели, музыка замедлилась до странного инфернального тона и карусель погасла. С лошадок стекали брызги крови, отслаивая краску, и дарак мельком увидел очертания туманного, бледного коня, стоящего за каруселью, но одной случайной саккады хватило для того, чтобы он исчез.  — Мама? — Неверяще спросил Дерек, отпустив руку Мечислава. Там, куда он смотрел, не было ничего — даже дома казались отражением. К карусели приближались быстрые, уверенные шаги, отдающие характерным клацаньем старых каблуков.  — Ни шагу дальше, молодой человек, или тебя разорвёт на атомы! — Холодно и абсолютно серьёзно предупредила оборотня коротко стриженная блондинка в годах. — Ты не из тех, кто видит границы и не из нас, способных пересекать их.  — Но… — Попытался оправдаться Хейл.  — Ты смотришь на события тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. — Уже куда дружелюбнее объяснила она. — Я думаю, тебя тогда ещё не было, следовательно, переступив черту, от тебя не останется даже зародыша. Дерек замер перед зеркальным барьером, как вкопанный, хотя сам барьер не отражал его тело.  — Спасибо за предупреждение. — Вежливо поблагодарил Мечислав. — Я сын Клаудии Стилински. Вы могли встречаться.  — И воспитанник Джулии Беккари, да. — Женщина нервно улыбнулась и помассировала виски. — Я видела тебя чуть меньше сотни раз и ты постоянно представлялся. Ты даже не представляешь, как это раздражает. Зови меня Ленор.  — Я Мечислав, — несмотря на то, что эта женщина, очевидно, встречалась с ним, представился маг, — а это Дерек.  — Ты хотел сказать, Мигель? — Пожилая женщина хитро улыбнулась оборотню. — С тобой мы виделись раз тридцать, потому, может быть, чаю, молодой человек? Мечислав смотрел, как растерянный оборотень подошёл к женщине.  — Как вы меня назвали?  — Мигель Калаверас. — Подтвердила женщина, глядя на немую и бессильную злобу посетителя. — Ты был славным мальчуганом, пока не стал якшаться с этим прохвостом. Потом — когда как. — Ленор перевела взгляд на Стилински. — Что тут такого? Вы всё равно умрёте, так почему бы не упростить некоторые вещи заранее? Стилински проглотил всё, что думал об этой невежественной чудачке и ощутил укол взгляда альфы.  — Зачем я приходил к вам? Это не менялось?  — Увы, здесь меняется только ландшафт. С каждым твоим провалом трещин становится всё больше. Идём, Калеб уже должен был добраться до моего лимонного джема. Женщина развернулась на каблуках и зашагала вперёд, поманив за собой жестом. Её фигуру тотчас осветило полуденное солнце.  — Какого чёрта здесь происходит? — Шёпотом поинтересовался альфа у дарака. — Сто раз ты и тридцать — я? Я — Калаверас? Мы все умрём?  — Поверь, ничего из этого не входило в мои планы. И не входит. Я здесь впервые. Поглядев на симметричную машину, отражаемую так, что её крыша уходила в другую, наклонённую кабину, над которой находились колёса, Мечислав поёжился. Не хотел бы он попасть в отражающую плоскость. Вскоре, плутая по извилистым коридорам зеркальных улиц, они перешли гравитационные и темпоральные аномалии, наблюдая, как лопаются и восстанавливаются воздушные шарики, а какие-то ковбои едут из леса на лошадях. Это место было странным, но не страннее Лабиринта или опушки Неметона в коллективном сне. Пройдя по дороге, свёрнутой в спираль, все трое добрались до удивительно стабильного дома, стоящего среди отвесных плоскостей отражения, каждая из которых проецировала разное время.  — Как вам удалось стабилизировать это пространство?  — Ты помог мне с парой ритуалов, а ещё перевёл труды некого Марселя Гажоса, теоретика сакральной геометрии в алхимии. — Просто и информативно ответила Ленор, открыла дверь и вошла в дом, обставленный в стиле «ретро». — Но это не так важно как то, что с каждым вашим провалом, молодой человек, этот город трещит всё больше. Когда-то я не смогу спокойно ходить за покупками. — Женщина строго посмотрела на Дерека, пытающегося что-то сказать. — Несмотря на неудобства, у меня тоже есть личная жизнь.  — С чего всё началось? — Всё же спросил альфа.  — И опять одни и те же вопросы. Я ещё не выжила из ума. — Сказав это, хозяйка дома достала из холодильника бутылку с холодным чаем, в котором плавали кусочки лимона. — Со дня города. Я видела всадников, которые расстреляли всех жителей, но меня они почему-то оставили. Тогда был восемьдесят седьмой год. Вы можете пить этот чай, он не оставит вас здесь, молодые люди, потому что я не молодею. Женщина скосила глаза на своё фото с ребёнком, которого они видели на карусели, зажатое под стеклом в рамке и датированное тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом. Чай из бутылки был разлит по чашкам на столешнице, и сразу же над ними поднялся пар.  — Ваш мальчик очень воспитан. — Рассеяно заметил Хейл. — Он сказал, что не говорит с незнакомцами. Мы… Наши действия как-то повлияли на произошедшее?  — После первого вашего провала я смогла заходить во вчерашний день. Вечный день города. Первый год было весело, а остальные шесть с половиной — не очень.  — Как вы отмеряете здесь время? — Полюбопытствовал дарак. — Здесь же не сработают нормальные хронометры.  — Неприлично спрашивать у женщины, как быстро у неё растут ногти и волосы. — Заметила Ленор, переставив поднос с чаем на стол. — Присаживайтесь, я год назад сменила мебель, в восемьдесят шестом. Видит бог, это был сложный развод. Так как там Лоррейн? Всё ещё мертва? Мечислав чуть не ошпарился чаем на этом вопросе. Дерек выглядел так, будто принял невозможность понять этот мир и хозяйку дома в частности.  — Давно вы знаете Лоррейн? — Вежливо спросил Хейл.  — Думаю, лет с трёх или четырёх, как научилась помнить, — улыбаясь и помешивая чай против часовой стрелки, ответила исследовательница, — в том числе, и сестру. Я всегда хвостиком за ней бегала, несмотря на десять лет разницы, а вот Эдгар всегда её недолюбливал. Правильно делал. Есть виды существ, которые, к сожалению, вымирают, а есть и такие, которым лучше исчезнуть для общего блага. У всех дочерей Бошенты судьба их матери.  — Вы о Морриган? — Оживился Дерек. — Я выбрал сказания о ней как основную тему моей магистерской работы. Мечислав закашлялся, глядя, как по ступеням, ведущим в подвал, поднимается тот самый мальчик.  — Калеб, поздоровайся с нашими гостями.  — Ты учила меня не говорить с незнакомыми. — Повторил ребёнок практически слово в слово с одинаковыми ударениями и паузами, словно его речь была нарезкой фраз в постановочном видео. — И мы не ждали гостей.  — Они уже приходили. Помнишь? Мальчик покачал головой и спустился обратно. Дерек хотел было пойти за ним, но маг накрыв своей чужую руку, строго посмотрел на любовника, остановив его.  — Вы в безопасности, Ленор? — Осторожно полюбопытствовал гость, глядя на мокрые отпечатки детских ног на стене.  — Со своим сыном? Конечно же. А ты? В этот раз ты совсем не тот, что прежде. Ты в сто девяносто шестой итерации?  — Что?  — Сто девяносто шесть — первое сакральное бесконечное число, не способное образовать палиндром путём сложения с зеркальной версией себя, его нельзя «перевернуть и сложить» для достижения палиндрома, — произнесла банши заученный текст, — это важно для моего исследования. Здесь, как видишь, всё делится пополам достаточно точно.  — Я… — Запнулся Стилински, глядя на впервые взволнованную Ленор. — Мне несколько раз довелось столкнуться с этим числом. Одно существо настойчиво говорило о нём.  — Марсель?  — Не уверен. Возможно. Так вы скажете мне, как Лидия, ваша двоюродная внучка, связана с этим местом?  — Самым прямым образом. На том месте, где сейчас карусель, был закопан живой камень, наша священная реликвия. Теперь он увял, почти не кровит, но ещё держит эти своды.  — Он обеспечивает плотность реальности? — Обеспокоенно спросил Мечислав. — Обеспечивал до восемьдесят седьмого года, — произнесла Ленор, — потом произошло что-то, что заставило реликвию перестать работать.  — Как к этому причастна Мередит? — Полюбопытствовал Дерек.  — Она тогда родилась. Или это просто совпадение. Сон внезапно свернулся осколками красок и отблесков, оставляя Дерека и Мечислава лежать на кровати, глядя в потолок.  — Что это было?  — Ханаан, Дерек. — Отдышавшись, выдавил маг из себя. — Это очень сложное место.