Олимпийцы

      Октябрь       В стену влетел стул, создавая грохот и разлетаясь на части. Блондин, кинувший его, вцепился левой рукой в свои волосы, которые и так уже торчали во все стороны. Он оттянул их, заставляя себя чувствовать физическую боль, чтобы успокоить свои разбушевавшиеся эмоции. В его сознании била набатом лишь одна мысль: «Что, чёрт возьми, делать?» Весь его хвалёный самоконтроль, стальная выдержка летела в тартарары. Он принялся нервно расхаживать по разрушенной комнате, пытаясь придумать план, понять, как выйти из ситуации, в которую попал.       Дверь открылась, и в спальню ворвался Перси, нервно оглядываясь по сторонам. Он сразу же заметил Драко, который выглядел очень, очень плохо. Его бледное лицо побелело ещё больше, хотя куда больше-то. Волосы торчали во все стороны, образуя взрыв на макаронной фабрике. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, галстук валялся где-то здесь, полы были выпущены из штанов. Глаза выделялись на бледном лице, нервно озираясь. Они были дикими и напуганными, как у загнанного зверя. Капилляры лопнули от перенапряжения. Руки дрожали.       — Ну и беспорядок же тут, — попытался усмехнуться Блэк, но это больше было похоже на нервный тик лица. Его глаза забегали по комнате, пытаясь за что-то зацепиться, чтобы удержать своё внимание и сосредоточиться в вихре мыслей, бешено крутящихся в его голове.       — Это пиздец, Перси, — вырвалось у Драко. — Он у меня дома. Они у меня дома. И что я должен делать?       — Мы решим эту проблему. Для начала тебе нужно успокоиться, чтобы мыслить здраво. Малфой ты или кто?       — Сейчас я вообще жалею, что родился им, — прошептал блондин, подходя к целому креслу и плюхаясь в него. Он склонил голову, прикрывая лицо руками. — Это просто лютый пиздец.       — Возьми себя в руки, придурок! — жёстко прикрикнул Перси. — Сейчас не время распускать нюни и жевать сопли. Соберись! Пока ты тут плачешь, может произойти что угодно. Ты, блять, понимаешь, что грёбаный помолодевший Волдеморт сейчас находится в твоём доме? Это ублюдок вернулся из мира мёртвых.       — Нет, я тут просто так отдыхаю. Мне же не каждый день удаётся, как ты сказал, распустить сопли, — огрызнулся Драко, резко вскидывая голову.       — Язвишь, значит, приходишь в норму. А теперь вспомни, что ты будущий Лорд, и нет у тебя больше права отступать назад. Решение, которое ты сейчас примешь, будет решать всю твою, да и не только твою, дальнейшую судьбу.       — А ты думаешь, я идиот и не понимаю этого? Именно поэтому я сейчас на грани нервного срыва!       — Хватит кричать! — Перси стиснул зубы. — От того, что ты сейчас нервничаешь и боишься, никому пользы нет. Особенно Нарциссе и Тео. Я до сих пор не могу поверить, что твоя мать впустила Люциуса.       — Да я сам в шоке. Хорошо, что этого, кроме меня и тебя, никто не знает. Я предупредил её, чтобы она даже не заикалась об этом Тео. Ему ни к чему знать, что творится у нас дома. Она настолько им одержима, что считает нормальным хотеть быть с ним, даже если он убьёт её. Если это любовь, я бы никогда не хотел любить, — Драко глубоко вздохнул. Перси тоже замолчал, давая другу передышку, чтобы собраться с мыслями. Блондин закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, в то время как Перси уставился в окно, выходящее на дно Чёрного озера.       — Вот, что мы сделаем, — ровным голосом, будто ничего до этого не было, заговорил Драко. — Никто ни о чём не узнает. Нам нельзя устраивать скандал. Это может привести к плачевным последствиям. Мы ходим по лезвию ножа. Я скажу, что мне пришло срочное письмо, которое не могло терпеть отлагательств, так как речь шла о важных делах рода Малфой, и отлучусь на эти выходные. Мы не будем нарушать главное правило высшего общества: «За закрытыми дверьми ничего не происходит», поэтому никаких авроров и министерства. И никто не должен знать, что моя мама причастна к их сокрытию.       — Звучит здраво, — согласился Перси. — Но есть кое-что, что я хотел бы тебе предложить.       Драко заинтересовано посмотрел на друга. Когда по лицу Перси расплывалась это хитрая улыбка хищника, это означало, что у него есть гениальный план, который либо убьёт их, либо спасёт. В последний раз это рассорило Пэнси и Милли навсегда.       — Ты станешь предателем, — Драко выгнул бровь, как бы говоря «да ты, блять, издеваешься». — Сыграем на ярлыке Пожирательского чистокровного сынка. Ты сделаешь вид, что все эти семь лет играл роль нашего друга. Солжёшь, что мы для тебя ничего не значим, и ты истинный сын своего отца. Скажешь, что всю жизнь был предан только ему и Тёмному Лорду. Тебе нужно будет доказать им свою лояльность, а для этого ты расскажешь им наши планы, в том числе и об организации.       — Да ты больной ублюдок!       — Знаю. Но это единственный способ удержать их и быть в курсе их планов. Ты будешь делать всё, чтобы втереться к ним в доверие и стать приближенным. Ты будешь отыгрывать свою роль до конца, так, что кроме нас с тобой, никто, даже Гарри, не будет знать. На глазах всех волшебников ты в открытую станешь на сторону Волдеморта. Будет тяжело, Драко, но, когда было легко? Я буду поддерживать и помогать тебе. Но я не могу залезть в твою голову. Тебе многое придётся делать самому и импровизировать.       — Олимпийцы?       — Мы никому ничего не скажем. Чем меньше народу знает, тем меньше вероятность, что правда раскроется.       — Может, нам стоит хотя бы сказать нашим, что Волдеморт вернулся? — Драко задумчиво потёр подбородок, неаристократично закусив губу. План ему совершенно не нравился. Он откровенно был паршивым. Но он видел плюсы и перспективы в нём. Им действительно нужен был шпион, который будет знать всё. И он был отличной кандидатурой.       — Возникнут вопросы. Много вопросов. Наш план не позволяет на них ответить. Скажем, когда время будет подходящим.       — Ненавижу, когда ты ведёшь себя как истинный слизеринец и выпускаешь свою тёмную сторону, — поморщился Драко, вздыхая. — Тут дохера пробелов в твоём плане. И я не уверен, что это хорошо кончится. Но есть и плюсы.       — Мы подорвём их изнутри. Уничтожим раз и навсегда, — оскалился Перси так, что Драко засомневался точно ли перед ним его лучший друг.       — Хорошо, — согласился Драко. Он загорался огнём, который шёл от Перси. Малфой был азартен. И он любил, когда они проворачивали с Перси авантюры, которые ни за что на свете не указали бы на них. Его грела мысль от осознания, насколько хитры и ловки они были. Должно было получиться и в этот раз, хоть и рыбка оказалась крупнее. — Мы сделаем это.       — Ты справишься, Дракончик, — ухмыльнулся Перси.       — Давай повеселимся, Персик, — расплылся в предвкушающей улыбке Драко. — Да начнётся шоу!

***

      Жалел ли Драко? Нет и ещё раз нет. Он бы отдал всё и даже больше, лишь бы остальные не пострадали. Нужно было войти в тыл врага? Он здесь. Выведать все секреты, втереться в доверие и в случае чего пожертвовать собой? Да нет проблем. Драко сможет. Он должен. Иначе как ему отблагодарить людей, подаривших ему чудесные годы дружбы и поддержки? Как искупить вину за родителей, от чьих рук пострадали невинные? Он не считал себя мучеником, жертвой обстоятельств. Он принял решение, как человек, которого научили ценить любовь других, как Лорд Малфой, который в ответе за честь рода. И если бы он мог, он принял бы такое же решение, независимо от чего или кого-либо. Таков его долг.       Он смог стать Лордом только потому, что Люциуса признали недееспособным из-за заключения в Азкабан. Он знал, что спокойно может претендовать на титул, но боялся. Чего? Ответственности и бремени, которое влечёт за собой главенство над родом. Конечно, его готовили к этому, но Драко хотел беззаботной юности, когда можно спокойно веселиться и делать, что душа пожелает. Он хотел, чтобы у него был выбор. Но долг превыше всего. Обстоятельства изменились, и Драко следует делать правильные шаги, чтобы никто не пострадал.       Драко помнил лица своих друзей, когда сказал, что семь лет дружбы для него ничего не значат. Боль и страдание. Но знали бы они, как разрывалось его сердце. Словно раскалённое железо прислонили к груди. Такова была плата. Но это ничто по сравнению с тем, что их бы ожидало. Так он сможет уберечь их.       Отец для Драко был самым ненавистным и мерзким человеком. Блондин был бы рад, если бы его родителем был кто-нибудь другой, Сириус или Джеймс, например. Он завидовал Гарри и Перси, что у них были такие классные родители, которые были готовы ради них на всё. Он видел тёплые отношения между ними, полные доверия и поддержки. Сириус и Джеймс были для своих детей примером для подражания настоящими друзьями, которыми можно было рассказать всё.       У Драко такого не было. У него не было крепкого мужского плеча, который учил бы летать его на метле и играл с ним. У него была лишь мама, которая любила его, но её воспитание не подразумевало излишних разностей и привязанностей. Она дала ему всё, чем должен обладать достойный чистокровный волшебник. И Драко любил её, но она не могла принять его друзей, а они были для него всем.       Драко привык вести себя как высокомерный заносчивый слизеринец, скрывать свои чувства и привязанности, но он знал, что его друзьям не нужны были его слова или улыбки. Они и так знали, что он дорожит ими. И теперь всего этого нет. Он собственными руками разрушил Олимпийцев. Но он не жалеет. Он бы сделал это ещё раз. Их жизни важнее его чувств.       Возвращение в Хогвартс выдалось мрачным и холодным. Впервые он ехал в школу в полном одиночестве. Он видел мельком на вокзале Лео и Аннабет, но заставил себя скрыться в вагоне, закрывшись изнутри. Он не хотел, чтобы кто-то был с ним, даже Тео. Одиночество стало его верным спутником и соратником. Ему нужно было хорошенько подумать и принять решение. То, что стало ему известно на каникулах либо спасёт их, либо убьёт. И Драко должен сделать всё, чтобы результатом был первый вариант.

***

      Селина жёстко приземлилась на пол, ушибившись рукой, на которую упала. Она застонала, немного ошеломлённая и потерявшаяся в прострации. Девушка прислушалась к ощущениям внутри, отмечая, что всё её тело болезненно пульсировало. Она поморщилась, когда заставила себя приподняться и хотя бы сесть, чтобы увидеть, где оказалась.       Вокруг было темно, и Селина сощурила глаза, пытаясь сфокусироваться. Она видела что-то похожее на стены из камня и факелы на них. Огонь не горел, окон тоже не было. Она принялась шарить руками вокруг, пытаясь найти палочку, но её нигде не было. Девушка задрожала. Ей стало страшно, как никогда раньше. Она всей душой желала оказаться снова в Хогвартсе, в кругу своих друзей, в тепле и свете.       Селина попыталась успокоиться, делая глубокие вдохи и выдохи, как её учил Терри. Он использовал дыхательную гимнастику, чтобы утихомирить свой гнев. Она говорила мысленно сама себе, что сейчас не время паниковать. Нужно трезво оценить ситуацию и найти выход. Слизеринка она, в конце концов, или нет.       Спустя пару минут Селина почувствовала, что паника, почти схватившая её за горло, отступала. Она облизала пересохшие губы, смачивая их, и принялась восстанавливать хронологию событий.       Итак, они с девчонками были в Трех мётлах, когда произошло нападение на Хогсмид. Они тут же принялись наколдовывать щиты и эвакуировать посетителей через задний вход. Аннабет выбежала на улицу, оставив главную дверь распахнутой, когда последний скрылся. Они поспешили за ней, запечатывая дверь. Потом, они столкнулись с Пожирателями и вступили в бой. Они разделились, так как их было много, но всё ещё были в поле зрения друг друга. Затем Драко и Невилл. Потом снова бой. Она прорвалась к Избранному и схватила его за одежду. Селина вспомнила глаза Драко, полные ужаса. Но её уже уносило вместе с Невиллом в вихре аппарации. Видимо, на мальчике был порт-ключ. И именно он выбросил её сюда.       Подождите-ка. Невилл! Он был с ней!       Девушка снова начала озираться по сторонам, пытаясь разглядеть во тьме Невилла. Но ни черта не было видно. Она стиснула зубы от досады и попыталась его позвать. Тихо, боясь, что кто-то может её услышать. Она не хотела давать понять, что находится здесь. Раз она не видела в такой темноте, высока вероятность, что и другие не увидят её, если она будет тихо себя вести. Никто не отзывался. Совершенно очевидно, что она здесь была одна, где бы ни было это здесь.       Селина сдержала подступившие слезы и сглотнула комок в горле. Хотелось плакать навзрыд, поддаться эмоциям. Всё внутри неё сжалось. Она боялась. Селина никогда не была дурой и отлично понимала, что её забросило в логово Пожирателей. Они хотели схватить Избранного, но получили её. Она совершенно не понимала, как так получилось? Почему она одна? Где Невилл? Очевидно, что порт-ключ был на нём. Иначе, как объяснить, что она переместилась, прикоснувшись к нему?       Селина схватилась за волосы, оттягивая их. Она всегда так делала, когда нервничала. Эту привычку она переняла у Драко. Девушка всхлипнула, вспомнив о парне, которого любила до смерти. Жалкого предателя, из-за которого она оказалась здесь. Селина до последнего не хотела верить, но факты говорили сами за себя. Блять, она оказалась чёрт пойми где из-за этого белобрысого придурка. Как только она выберется, она сама убьёт его. Задушит голыми руками, нашлёт на него самые противные и мерзкие проклятия. Он будет жалеть, что когда-либо вообще встретил её. Она устроит ему ад на Земле.       Вот так чистая любовь Селины была отравлена ненавистью. И всё по отношению к одному и тому же человеку. Нет ничего грустнее.       Слизеринка продолжала сидеть, сжимая руки. Она понимала, что так ничего не добьётся. Нужно было встать и куда-то идти, вдоль стен. Может так, она сможет найти выход. Селина кивнула сама себе, подбадривая. Только она поднялась на ноги, чувствуя боль и сжимая зубы, факелы на стенах загорелись.       — Добро пожаловать в Малфой-манор, дорогуша, — ухмыльнулась черноволосая женщина, откидывая копну за спину. Она поигрывала палочкой Селины, вертя её пальцами. — Тебе здесь понравится, — она взмахнула рукой, и Богард закричала.       В углу комнаты поблёскивал медальон, никем не замеченный.

***

      — Какого хрена?! — Гарри ударил ладонью по столу, который любезно предоставила Выручай-комната. Аура вокруг на него была тёмной, яростной. Он еле сдерживал себя, чтобы не выпустить наружу весь свой гнев, позволив ему всё разрушить на своём пути. — Что вы трое сделали?!       Перси встретил яростный взгляд зелёных глаз. Весь его вид выдавал сожаление, которое он испытывал. Его худшие опасения сбылись. Пострадал один из его ближайших людей. Он думал, что просчитал всё. Он не учёл, что кто-то мог добраться до порт-ключа. Перси надеялся, что с Селиной всё будет в порядке.       — В октябре мать прислала мне письмо, в котором написала, что отец вернулся в манор. С ним были Волдеморт и Пожиратели, — бесцветным тоном начал Драко. На него было страшно смотреть. Он выглядел так, словно из него душу высосали дементоры. Его лицо ничего не выражало, глаза потухли. Малфой ничего не чувствовал, лишь выжженную пустоту. Он рассказал о том, что потом произошло в комнате слизеринцев. Олимпийцы напряжённо его слушали. — Это был отличный план. Войти в тыл врага, вызнать их тайны. И одна стала мне известна, — он поднял взгляд на остальных. — Крестражей больше нет.       Многие выдохнули. Они недавно узнали о них, поиски не увенчались успехом. Это готовилось стать большой проблемой, вот только Драко говорит, что их больше нет. Возможно, не всё так уж и плохо.       Олимпийцы напряжённо вглядывались в лицо блондина, словно впервые его видели. Они рады были услышать, что Драко их не предавал. Они верили в это, несмотря на факты, которыми в них бросались. Не могла дружба, длившаяся семь лет, прошедшая огонь, воду, падения и взлёты, медные трубы (василиск на пятом курсе был тем ещё геморроем), ничего не значит для их блондинистого слизеринца.       Но они всё ещё не понимали, почему Перси и Драко ничего не сказали о своём плане? Всё это время они испытывали боль, сожаление, грусть. Неприятно узнавать, что всего этого можно было избежать.       — Почему вы не сказали? — озвучила мысли всех Пайпер. — Мы могли бы помочь. Мы бы придумали что-то, как всегда это делали. Вместе до конца, помните? — горько улыбнулась МакЛин. — И нам бы не пришлось думать, что Драко — жалкий трус и предатель. Нам бы не пришлось разрывать свою душу, чувствовать боль и испытывать сожаление, что для тебя, Драко, мы не стали теми, на кого ты мог бы положиться, — Драко хватило смелости взглянуть прямо в глаза Пайпер. — Мы могли бы избежать пленения Селины. Она была бы сейчас здесь, с нами, если бы вы не возомнили о себе невесть что! — к концу девушка уже кричала, не сдерживая слезы. Обвинение легко слетело с её губ. Талия обняла девушку, предпочитая полностью обратить на неё внимание. Она не хотела смотреть на слизеринцев.       Перси дёрнулся, словно получил пощёчину. Он смотрел на Гарри, который отвечал тем же. В зелёных глазах читалась обида, грусть и боль. Перси мысленно кричал. Ни за что на свете он не хотел бы видеть эти чувства в глазах лучшего друга. Особенно зная, что это из-за него. Кто угодно, но только не Гарри. Все меркли по сравнению с Поттером. Потому что он был рядом всегда, и в горе, и в радости. Перси никогда не сможет выразить всё то, что он чувствует к нему.       — Потому что мне было стыдно! — закричал Драко. Перси стиснул зубы, отворачиваясь. — Моя семья приютила чёртового Волдеморта! Мои родственники пытают и убивают. В наших жилах течёт одна кровь. Я не мог просто смотреть вам в глаза, зная, что всё это происходит по вине моей семьи. Я хотел как-то помочь, спасти вас. Мы хотели вас спасти, — уже шептал Драко, закрывая лицо руками. Он скатился по стене, у которой стоял. — И сейчас Селина у них. Всё оказалось зря.       — Нет, Драко, — умоляюще произнёс Перси, опускаясь рядом с другом и обнимая его за плечи. — Всё было не зря. Мы узнали многое. С Селиной всё будет в порядке. Мы спасём её. Верь мне, прошу, — Блэк никогда ещё никого так не просил.       Олимпийцы не могли отвести взгляд. Из их лёгких словно выбили воздух. Они никогда ещё не видели этих двоих такими открытыми, хрупкими, уязвлёнными. Они думали, что Драко давно избавился от чувства сожаления, что его семья — Пожиратели. Он всегда был таким стойким, язвительным, высокомерным, с чувством собственного превосходства. Они злились на самих себя, что не увидели этого раньше. Обида на слизеринцев испарилась по щелчку пальцев. Грустно, что они должны были узнать это таким образом.       Гарри не знал, что чувствовал. Всё смешалось. Он так был увлечён Дафной, их соперничеством, его любовью к ней, что упустил из виду момент, когда Драко и Перси переступили точку невозврата. Он знал, что блондин чувствовал по отношению к семье, как он презирал себя за то, что родился Малфоем. И он знал Перси. Преданнее человека не существует.       Блэк уничтожил бы мир, если бы это значило безопасность его близких.       Конечно, он понял мысли Драко даже раньше самого Малфоя. Потому что это была его суперспособность. Гарри усмехнулся своей мысли. Перси чувствовал своих друзей, он знал, что ему говорить и делать в той или иной ситуации. Весь этот план был ради Драко, ради них. Он вспомнил тот разговор здесь же, когда Перси ясно дал понять, что готов жертвовать, если это означало безопасность его близких.       Поттер прикрыл глаза. Гарри ощущал вину, что не смог разгадать их план. Он чувствовал себя идиотом, когда вёлся на уловки слизеринцев. Они действительно заставили его поверить, что Драко предатель, что он испугался и выбрал семью. Перси отлично постарался. Но он не понимал, почему они не посвятили его в план? Их тройка была склеена ещё более крепкими связями, чем Олимпийцы. Почему его оставили за бортом?       — Я хотел сделать всё тихо и быстро, — негромко сказал Перси, откидываясь головой на стену. Его взгляд сосредоточился на одной точке. — Подразумевалось, что Драко выведает всё, что только сможет. Главное, что происходит с Волдемортом? Почему он действовал по-другому в этот раз? И он справился на отлично. Марволо Гонт и есть Волдеморт. Вот только это крестражи. Точнее кто-то поглотил их и стал на какую-то часть Волдемортом. Две души слились, рождая новую личность. Более опасную и смертоносную. Зная угрозу, мы бы быстрее нашли решение для её устранения, — Перси рассказывал всё, как на духу. Он уже и сам устал от всех этих тайн. — Я знал, что после провала в выборах они нападут на Хогсмид, желая мести. Они подумали, что лучше вернуться к старым добрым пыткам и убийствам. После всех этих месяцев, Пожиратели устали скрываться. Драко сказал, что среди новобранцев и боевиков, не входивших во внутренний круг, были волнения на этот счёт. Я предположил, что они сорвутся.       Он посмотрел на Олимпийцев, которые не отрывали от него взгляд. Лео широко раскрыл свои глаза. Перси видел, что они готовы были принять любую его правду. Ему стало немного легче. Он продолжил:       — Я хотел вывести Драко из игры. Всё это заходило слишком далеко. Я хотел показать Волдеморту, что мы на шаг впереди. И всегда будем. Я подговорил близнецов Уизли через десятых людей испробовать блевательные батончики на завтраке, чтобы как можно меньше учеников оказались в Хогсмиде. Я посвятил Лео в часть плана. Он не знал о Драко, но он знал, что кто-то поставляет мне информацию. Лео сделал копию амулета Невилла, который я стащил, и запрограммировал его на создание иллюзии и перемещение в Малфой-манор. Фантом был осязаем и точной копией нашего Избранного мальчика. В который раз убеждаюсь, что Лео гений, — усмехнулся Перси гордо и немного грустно из-за всей ситуации. — Все должны были поверить, что это настоящий Невилл, с чем Лео прекрасно справился. Далее Драко бросает Невилла, якобы сражаясь с нами, и оставляет двоих Пожирателей. В нужный момент он говорит им схватиться за него и ждать его в Малфой-маноре, в который он не планировал возвращаться. И вуаля, Волдеморт получает только своих псов, потому что при перемещении фантом исчезает. Это должно было показать, что даже подростки могут с ним справиться.       — Но всё пошло не так, как ты планировал, — Гарри просто говорил, не выказывая никаких эмоций.       — Да, — прямо сказал Перси, смотря в зелёные глаза. Казалось, теперь он говорил только с Гарри. — Я не учёл, что Селина готова будет броситься в огонь ради Невилла. Мы не раз говорили, что пожертвуем им, если понадобится. Она была согласна. Я скорее ожидал такого от кого-то из вас.       — Это было до того, как она узнала, что Драко — предатель.       Аннабет была жёсткой. Она чётко проговаривала каждое слово. Блондинка отказывалась смотреть на своего парня, сосредоточившись на Драко, который взял себя в руки. Он вздрогнул, когда услышал своё имя. Он был разбит и готов был кричать от боли и несправедливости.       — Как ты думаешь, готов ли ты быть слизеринцем, когда твой любимый разбил твоё сердце на мелкие кусочки? Готов ли ты ещё кем-то жертвовать, пусть и не твоим другом? — Аннабет рубила без анестезии. Она холодно смотрела на Малфоя, который резко вскинул голову, смотря на неё и ища ответ в её серых глазах. Драко отпрянул, когда его настигло осознание. Он думал, что хуже быть не может. И ошибся.       Чейз перевела взгляд на своего парня, который отказывался смотреть на неё. Он чувствовал её недовольство, разочарование и злость. Он был готов к этому, но недостаточно. Он знал, что его не все поймут, но при хорошем раскладе острые углы были бы сглажены. Вот только всё было ни хрена не хорошо.       — Твоя самонадеянность, Персей, стоила нам Селины, — она звала его полным именем. Кажется, это конец. — Мы не знаем, что с ней делают даже в эту самую секунду. Ты чуть не разрушил Олимпийцев, когда вы с Драко всем внушили, что он предатель. Из-за твоей эгоистичности мы упали на эмоциональное дно. Ты прекрасно видел, как мы страдаем, особенно Селина. И всё равно до последнего молчал. И сейчас мы одной ногой в бездне, где разрушается наша семилетняя дружба. Ты этого хотел?! Скажи! Потому что поздравляю, тебе это удалось, — она выплюнула всё это в лицо парня, который был бледен.       Аннабет развернулась на каблуках, не дожидаясь ответа, и вышла из Выручай-комнаты, хлопнув дверью. Она больше не могла сдерживать рвущиеся наружу слезы. И Аннабет побежала.       — Давайте встретимся позже, — Седрик был в более в стабильном состоянии. Олимпийцы были готовы поклясться, что это из-за алкоголя из его фляжки. — Думаю, нам всем стоит успокоиться. Ангелы Ада уже разрабатываю план штурма Малфой-манора. Мы не сможем ничем помочь, если будем в таком состоянии.       Ничего не оставалось, как согласиться.

***

      Экстренное собрание было решено проводить в доме Блэков в десять часов вечера. Был полный состав Ангелов Ада. Все были напряжены. Никто не был напуган. Все были сосредоточены и решительно настроены. Они понимали, что дальнейшие действия приведут либо к победе, либо к смерти. Они готовы были пожертвовать собой, если это значило, что их дети будут жить в счастливом мире.       Нападение на Хогсмид показало, что Пожиратели ничем не гнушались. Впрочем, это не было новостью. Благо, никто не пострадал из мирных жителей и учеников, только сами нападавшие. Олимпийцы задали им жару. Те, кто были на месте происшествия, даже присвистнули. Всё это время подростки говорили, что сильны, но поверить в это было сложно. Они же, по сути, дети. Но теперь взрослые смогли убедиться воочию.       Ещё и заварушка с планом о предательстве Драко. Поверить было сложно, потому что для них он всё же был пожирательским сынком. Откуда они могли знать, что это не план Волдеморта? К тому же не очень было убедительно, что такое придумали семнадцатилетние парни. Вот только, кажется, они всё время их недооценивают, не правда ли?       Сириус с болью в сердце наблюдал, как друзья его сына были опустошены. Он видел их боль, обиду и злость. Впервые на его памяти они были отдалены друг от друга, молчаливы, не пытаясь вставить свои язвительные или саркастические комментарии, и на грани всепоглощающей ненависти.       Они пытались скрыть, что их идеальная дружба дала трещину. Они так же были друг с другом, уместившись в одном углу. Но Сириус прекрасно видел, что на самом деле они были далеки. Он не хотел, чтобы это продолжалось. Он хотел вернуться в те времена, когда они толпой заваливались на площадь Гриммо и громко смеялись. Когда придумывали шутки, гуляли под дождём и напивались в магловских клубах, потом безбожно отрицая это.       Первая война уже разрушила одну компанию. Мародёры не смогли пережить её. Остались только они с Сохатым. Сириус не хотел, чтобы с Олимпийцами случилось то же самое. Но в глубине души он знал, что это неизбежно. Война не оставляет ничего целым и счастливым. Страдания и боль — её верные спутники. Кажется, Сириусу пора это запомнить. Сколько ударов она ему нанесла, а он всё продолжает надеяться и верить. Но если нет надежды, то зачем жить?       — Нам нужно нанести по ним решающий удар, пока они обескуражены и ослаблены, — Руфус был решителен. Его жёлтые глаза коршуном впивались в лица окружающий. — Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.       — Мы не можем больше откладывать. Всё и так зашло слишком далеко. Теперь, когда мы знаем, что крестражей больше нет, — Амелия посмотрела на невозмутимого Драко, — мы должны ударить. Количество жертв начнёт расти. В наших силах предотвратить это.       — Они в Малфой-маноре. И им известно, что Драко на нашей стороне. Пока они не сбежали и не залегли на дно, мы должны взять штурмом резиденцию Малфоев.       — Поместье отлично защищено, но с моей помощью мы без препятствий пройдём. Но я не могу утверждать, что Волдеморт не поставит свою защиту, — Драко был холоден и спокоен. Он понимал, что эмоции сейчас будут только мешать.       — На рассвете выступаем, — Гарри взял на себя смелость руководить. Он одним взглядом заткнул всех довольных и недовольных. — Олимпийцы тоже идут. Селина уже тридцать четыре часа там. Мы не можем больше ждать. Её нужно спасать.       — Мы не можем быть уверены, что она всё ещё… — Руфус сочувственно посмотрел на ребят.       — Нет! — Аннабет прорычала. Она была взвинчена. — Она жива, и мы спасём её. С вами или без вас.       — Аннабет, успокойся, — Джеймс примирительно поднял руки. Он серьёзно посмотрел на Олимпийцев. — Мы спасём вашу подругу. Скоро она снова будет с вами.       — Лучше бы это было так, — Оливер пристально посмотрел на всех. — Иначе мы не оставим и кирпичик на кирпичике от этой Англии, — он говорил серьёзно, но вряд ли угроза была бы исполнена.       — Причём тут Англия? — спросил Феликс.       — Потому что она ничего хорошего для неё не сделала. Селина заслуживает лучшего. Умереть в тёмном подвале Малфоев — должны эти выродки, а не она, — Терри скрипнул зубами.       — Выступим на рассвете, — заключил Джеймс, как глава организации. Все кивнули и принялись расходиться, чтобы как следует подготовиться.       Сохатый обратил внимание, что Перси всё это время будто был не здесь. Он молчал, иногда кивал, но в остальном абсолютная тишина. Блэк-младший сидел возле Драко и Гарри, чуть ли не спрятавшись за их спинами. Мужчина никогда не видел своего крестника таким. Перси был ярок и эпатажен, как его отец, упрям и терпелив, когда нужно, как мать, расчётлив и амбициозен как его дядя Регулус. Сейчас же он был разбит и жалок.       Джеймс заметил, что с Олимпийцами не всё в порядке. Он не был дураком и предполагал, в чём причина. Вот только он отказывался верить, что они оставят это просто так. Они не могли всё повесить на Перси, обвинить его во всех грехах. Они были друзьями, самыми верными и искренними в своих чувствах. Вот только он понимал, как сложно простить кого-то, когда пострадал другой твой близкий. Они все были в смятении. Джеймс рад был бы помочь, но он понимал, что они должны были прийти к этому сами.       — Поговори с Перси, — шепнул Джеймс Сириусу, когда исчезал в камине вслед за половиной Олимпийцев. Они решили разделиться на два дома. Бродяга серьёзно кивнул.       Все отправились по кроватям. Салли расстелила в гостевых спальнях, чтобы уложить Седрика, Терри, Оливера и Лео. Драко традиционно оставался в комнате Перси. Ребята не разговаривали, потому что не знали, что сказать. У них была лишь одна мысль: «Они должны успеть».       Сириус пристально посмотрел на сына, и он кивнул ребятам, отправляя их спать без него. Он знал, что такой взгляд означал, что отец хочет о чём-то поговорить. Бродяга махнул рукой, чтобы Перси следовал за ним. Они поднялись на их семейный этаж и прошли до конца коридора. Перси в неверии уставился на отца. Он знал, чья комната там находилась. Но она всегда была заперта, никому не дозволялось входить в неё.       Он уставил на позолоченную табличку, которая не потеряла блеска за всё это время. Перси знал, что отец с особой тщательностью ухаживает за этой комнатой, не подпуская даже маму. Сириус достал ключ буквально из ниоткуда и отпёр дверь. Петли были отлично смазаны, поэтому Блэки бесшумно вошли.       Перси с трепетом осмотрелся. Здесь было всё так, как он и представлял. Темно-синие, почти чёрные обои без каких-либо рисунков покрывали стены. С левой стороны стояла кровать, застеленная серым постельным бельём, с прикроватной тумбочкой, на которой лежали несколько книг стопкой. У окна с правой стороны стоял письменный стол, с идеальным порядком на нём. Пергаменты были сложены, чернильница и перо стояли в углу. Шкаф с одеждой стоял с правой стороны от двери. Вся мебель была в чёрном цвете. На стенах висели колдографии, дорогие сердцу хозяина комнаты, слизеринский шарф и герб факультета. Не было ничего лишнего. Всё было аккуратно и идеально.       — Почему мы здесь? — Перси повернулся к отцу, который грустно взирал на убранство комнаты. Воспоминания проносились, как комета.       — Потому что пора тебе рассказать о дяде, — Сириус присел на кровать, похлопывая рукой рядом с собой, приглашая сына. Перси осторожно опустился. Ему казалось здесь всё таким хрупким, тронешь — рассыпется.       — Почему сейчас?       — Потому что ты похож на него. Он был таким же упрямым, хитрым и желал защитить тех, кто ему дорог, — Сириус говорил мягко, вспоминая младшего брата. — Рег умел добиваться того, чего хотел. Он знал, когда нужно промолчать, что сказать или сделать в той или иной ситуации. Он был строг к себе и остальным, любил читать и играть в шахматы.       Перси заворожённо слушал. Он знал, что напоминает отцу дядю Регулуса. Папа однажды проговорился об этом. Обычно они не говорили о младшем брате Сириуса, но сам он бережно хранил его вещи и комнату.       — Он умер в семнадцать, — Сириус сжал зубы. — Потому что Дамблдор не поверил ему. Рег хотел предупредить, но не успел сделать это лично. Он отправил записку, которая была проигнорирована, потому что подписана его инициалами. Они посчитали это ловушкой. Я не знаю, почему он не написал мне, не поговорил со мной, — Сириус горько скривил губы.       Перси сжал ладони на коленях, больно впиваясь пальцами. Он никогда не любил директора Хогвартса. Он позволил спрятать в школе философский камень и бродить тысячелетнему василиску по трубам замка. Он не занимался безопасностью учеников, хотя постоянно говорил о том, какое Хогвартс — безопасное место.       — Регулус промолчал. Он в одиночку отправился в логово зверя и погиб. Я не знаю, что он искал, хотя теперь предполагаю, что это был крестраж. Он отправился домой к Беллатрисе. Они объявили его предателем и убили. Ему было всего семнадцать, — Сириус сморгнул слезы.       Перси было непривычно видеть своего отца таким уязвлённым и обнажённым. Он понимал, что сейчас Сириус открывает ему душу и свою боль. Он хотел обнять отца, показать, что рядом, что не покинет его, как брат. Парень начинал понимать, к чему весь этот разговор.       — Я не смог защитить своего младшего брата. Я презирал его за то, что он встал на сторону Волдеморта, но я любил его. Потому что он был моим маленьким братишкой Регом, несмотря ни на что, — Сириус посмотрел прямо на сына. — Он был самым храбрым человеком, которого я знал. Он хотел защитить нашу семью, но решил действовать сам по себе. Он взвалил это бремя на свои семнадцатилетние плечи. Я до сих пор не могу простить себе его смерть. Я мог бы помочь, мы бы что-нибудь придумали, и он остался бы жив. Иногда поддержка близких важна, Перси. Ты не можешь победить в одиночку. Ты не спасаешь других, ты их уничтожаешь.       — Я так не хочу, чтобы кто-то пострадал, — прошептал Перси. — Я не переживу, если что-нибудь с ними случится. Папа, я так их люблю, что это причиняет мне боль. Я не просто готов умереть за них, я готов убить.       — Иди сюда, — Сириус притянул сына к себе, прижимая к своей груди.       В детстве Перси часто так делал, когда не хотел, чтобы кто-то видел его слезы. Он плакал, спрятавшись в объятиях отца. Только ему он мог доверить свою слабость. Для мамы он должен быть сильным, потому что должен защищать её. Но для папы он может быть слабым, потому что отец защитит уже его.       — Позволь другим быть рядом, Перси, — шептал Сириус в тёмную макушку. — Ты не всесильный. И тебе всего семнадцать. Ты слизеринец, и я знаю, что ты гордишься этим. Но молчание не золото в нашем случае. Тебе стоит делиться с друзьями, потому что они доверяют тебе. Они простят тебя, я уверен. Но простишь ли ты себя?       — Аннабет больше не разговаривает со мной. Селина в плену. Если с ней что-то случиться, я уйду, пап. Я не вынесу боли остальных. И своей, — Перси отстранился. Он вытер мокрые щеки. — Я так напортачил. Селина не заслуживает всей той боли, которую я ей причинил своими действиями.       — Мы справимся, Персик, — Сириус не говорил, что всё будет хорошо. Он и сам не был в этом уверен. Он мог лишь надеяться, что они действительно справятся. Со всем. — Это не было твоей ошибкой. Ты молодец, и я горжусь тобой, сынок.       — Спасибо, пап, — Перси благодарно посмотрел на отца.