Краски жизни (редактируется)

Всё решает послевкусие. Во всем. Всё зависит от того, что почувствуешь после. После общения, после поцелуя, после ссоры, после секса, после кофе, после взгляда. Это «после» во многом является определяющим.

      Пройти в палату ему не дали. — Молодой человек, к ней сейчас нельзя, — сказал вышедший мужчина и встал у закрытой двери, перегородив тем самым проход. — А когда будет можно? — Чуя тяжело дышал и всеми силами старался успокоиться. Сдержать было трудно. Но порыв порваться в палату силой не сулил ничего хорошего, и он это отлично понимал. — Тут всё зависит от её организма, могу сказать только то, что её состояние удалось стабилизировать и риска для жизни уже нет, — терпеливо объяснил врач. — Я вас понял, могу я посидеть здесь? — Я бы хотел сказать, что нет, — тяжёлый вздох, — но вижу, что вас мои слова не остановят, поэтому разрешаю. Но только, прошу вас не шумите, это всё же больница, — кивнул он и, махнув рукой на слова благодарности удалился, бормоча себе под нос про буйный нрав и несдержанность нынешнего поколения. — Приветствую, Накахара-сама, — низкий поклон. К эсперу гравитации подошёл один из тех самых новичков, которых он сегодня отбирал. — Разрешите я… — начал было парень, но его мгновенно схватили за шиворот и приставили к стене. — Запрещаю, — рыкнул Накахара. — Отвечаешь на мои вопросы. Коротко и по делу. Всё ясно? — Да, сэр, — кивнул он. — Обвал — случайность или преступники заметали следы? — Второе. — Почему пострадала только Ивамото? — продолжил Чуя. — Откуда вы… — начал было парень, но оборвался на полуслове столкнувшись с гневным взглядом старшего. — Приказала выводить людей и уходить самим. Сказала, что при неподчинении пожалеем, что на свет родились. Она удержала здание, чтобы все смогли выйти, но сама не успела, — объяснился он, сжавшись ещё больше. Никто не хочет навлечь на себя гнев эспера гравитации. В мафии до сих пор ходят споры, чья злость из этих двоих страшнее. — Свободен, — разжав руку, холодно сказал Накахара и отвернулся.       Прошло несколько часов, прежде чем Чую обнаружила одна из медсестёр и бесцеремонна выставила за двери больницы, со словами: «Приходите завтра, сейчас вам тут нет смысла находится, я вам обязательно позвоню, как ваша девушка очнётся, не переживайте!». — Вот чёрт… — фыркнул Накахара, оказавшись на улице. Неожиданно его взгляд приковали окна. Этаж лишь четвёртый, а учитывая способность эспера гравитации, для него влезть по отвесной стене пустяк. На губах мелькнула торжествующая улыбка. — Как же я раньше не догадался? — спросил он сам себя, оказавшись на подоконнике нужного окна. К счастью, оно было открыто и ломать его нет нужды. Осторожно, стараясь не шуметь лишний раз, он опустился на пол палаты Ивамото.       На единственной кровати, стоящей в помещении, лежала вся бледная, замотанная в бинты почти с ног до головы. На лице кислородная маска — самостоятельно дышать Амэя не может, лежит вся окутанная проводами. Чуть поодаль от кровати, стоит аппарат, писк которого показывает то, что сердце Ивамото все ещё бьётся. Накахара, стараясь почти не дышать, подошёл к кровати. Он садится прям на пол, а затем осторожно берет Амэя за руку. Холодная, сливающаяся с белоснежными простынями. Целует её, ласково, нежно, почти невесомо. С особой осторожностью, словно боясь, что из-за одного неосторожного движения она разобьётся, как хрустальная ваза, упавшая с полки, после того как её случайно задели. — Прошу тебя, очнись поскорее, я без тебя не смогу, не хочу и не стану жить, — шептал Чуя, кладя голову на кровать рядом с Амэя. Он больше был не в силах держаться в сознании, а потому, закрыв глаза, засыпает.

***

— Чуя, это ты? — услышал Накахара сквозь сон тихий, почти неслышный и хриплый голос Амэя. Его руку ещё довольно слабо, но уверенно сжали. Она пыталась сказать что-то ещё, но слов не разобрать. Взгляд затуманенный. — Господи, я так рад, что ты пришла в себя, — говорил тихо, зная что после наркоза резкие звуки причиняют жуткую боль, больше он не посмеет обидеть свою малышку. На лице Чуи заиграла тёплая и нежная улыбка. — Маску сними, — наконец смогла внятно выговорить просьбу Амэя, — пожалуйста, — сглотнула.       Вентиляция лёгких стала пятым колесом. — Да, конечно, — Накахара осторожно отстегнул ремешки и отложил ненужную медицинскую атрибутику на прикроватную тумбочку. — З-забери меня отсюда, я-я не хочу тут ост-таваться, пр-рошу, — прошептала она одними губами, еле ощутимо обхватив Чую за руку. Подняла глаза. Взгляд пронзительный, жалобный, в голосе мольба о помощи. Блестящие от влаги зелёные глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Его сердце словно замерло на мгновение, затем болезненно сжалось и предательски заныло. — Амэя, я не могу ты дол… — начал было Чуя, решая отказать, но он оборвался на полуслове, не в силах договорить до конца.       Он буквально разрывался, не зная что делать. С одной стороны разум, буквально кричавший, что ему пора уйти и ни в коем случае нельзя Амэя забирать из больницы. В её состоянии добром это не кончится. С другой слёзы его малышки, что разрывали душу на части. — Хэй, ну ты чего? — он осторожно протянул руку и погладил Ивамото по волосам. — Не надо плакать, я тебя заберу, прямо сейчас, хорошо? — лёгким движение смахнул с бледной щеки побежавшую слезинку. — Мой протез сломался, — Амэя стянула простынь. Железной ноги нет на месте. — Я не смогу идти сама, ты сможешь помочь? — еле слышно спросила она. — Глупышка, — он улыбнулся, — ну, конечно, — и легонько коснулся губами лба напарницы. — Я расскажу обо всём завтра, обещаю… — прошептала она, крепо цепляясь за Накахару.

***

— Ну где же она, — Чуя стоял у заветной скамейки в парке, на месте встречи. Он нервно подёргивал ногой и суетливо перебирал пальцы. Рядом сидела кошка, внимательно наблюдающая за парнем жёлтыми глазами. Ожидание — муки. Накахара всё поглядывал на часы, ожидая скорого прибытия подруги. Амэя вот-вот должна прийти, а ведь сегодня он подготовил сюрприз. В нагрудном кармане лежал мешочек. — Чуя-кун! — услышал задорный голос. Это Фукуда, бежит к нему со всех ног и приветственно машет рукой. На губах широкая улыбка, одета в белоснежное платьице, развивающиеся на ветру.       На улице жарко — самый разгар лета. Солнце нещадно бьёт, обжигая своими лучами. Все бегут от него, кто в тень, кто под кондиционер, кто скроется в морской пучине. Ребята же решили, что как нельзя лучше для прогулки в такой день, как сегодня, подойдёт лесопарк, расположенный неподалёку от школы. — Мими-тян, — они обнялись. — Прости, что припозднилась, — Аими виновата склонила голову. — Не за что тебе извиняться, к тому же, ты очень даже вовремя, — Накахара просиял. — М? — склонила набок голову. — Снова что-то затеял? — поинтересовалась Фукуда, с любопытством оглядывая Накахару. — Всего лишь сводить подругу поесть мороженое, — Чуя загадочно улыбнулся. — Я узнал об открытии нового парка аттракционов, — поклон, одну руку убрал за спину, а вторую протянул вперёд. — Pourriez-vous me faire l'honneur, princesse, de me tenir compagnie en cette belle journée? — Je serai seulement contente, mon Prince, — Аими хихикнула и протянула свою в ответ. — Твой французский стал намного лучше, — заметила она. — Всё потому, что у меня был отличный учитель!       Все краски перед глазами начали тускнеть, мир серел, звуки глохли, реальность постепенно начала растворяться, а сознание ускользать. Счастливые воспоминания сменились мраком. Тоской, одиночеством, болью. До ушей доносился ненавистный смех. Ужасный шёпот, таящийся в тени, тот, что снится по ночам и чудится наяву. — Ещё, ещё, куколка, ну же милая, ты такая красавица, просто чудесна, особенно когда по бледным щёчкам стекают слёзы, — голос резал уши лучше любой, даже самой острой бритвы. — Лучшая из всех, кого я когда-либо видел, такая милая, сговорчивая, — в глазах безумие, а со рта срываются мерзкие комплименты, — не молчи, прошу тебя, — удар, ещё один. Другой. Каждый пронзал насквозь. Это невыносимо. Минуты, часы, дни, недели, месяцы. Все сливались в один бесконечный кошмар. Ад, который, казалось, никогда не закончится. Из горла рвался крик, но ничего. Тишина, лишь безмолвные слёзы лились по щекам ручьём, а внутри всё рвалось от боли.       Внезапно Ивамото выдернуло из воспоминаний, она распахнула глаза и вскочила. В груди всё сдавило, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вырывались лишь рваные хрипы. Тело пробивало дрожью, а стены будто давили со всех сторон, зажимая всё сильнее. — Эй, эй, — тёплые руки коснулись щёк, затем перед глазами возник Чуя. Испуганный до жути, взволнованный как никогда прежде. Напряжённый, требовательный голос. Он просил успокоиться, шептал что рядом. — Ты в безопасности, мы у меня дома, тебе ничего не угрожает, дыши глубже, — на губах добрая улыбка. — Давай вместе со мной, — он не спеша вдохнул, затем также медленно выдохнул. Нежные объятия. Чуя прижал её к себе как можно ближе и продолжал шептать слова успокоения. — Прости, прости, прости, — повторяла раз за разом она, вжимаясь в Накахару всё сильнее. — Нет, нет, ш… — он заботливо погладил по голове. — Тебе не за что извиняться, ты что? Все мы люди и нуждаемся в тепле, заботе, ласке, — поцеловал в лоб. — Мне тоже порой снятся кошмары, о всяком, — внимательный, изучающий взгляд. Чуя будто пытался что-то прочесть, отыскать ответы. — И уж тем более даже не думай просить прощения за то, что якобы докучаешь мне, — легонько щёлкнул по носу. — Ты самая трепетная, добрая, внимательная, по-настоящему волшебная, любимая, нежная, безумно красивая, — во взгляде Амэя заметил иронию, — и не смотри на меня так. Говорю чистую правду, не представляешь какая милая, когда сонная, растрёпанная стоишь у плиты и потирая глаза варишь овсянку по утрам, какая задумчивая, когда читаешь, какая нежная, когда с трепетом обнимаешь и кладёшь голову на моё плечо, слушая с невероятным интересом, как сегодня прошёл мой день, а твой укоризненный взгляд, когда узнаёшь, что я поругался с кассиром, обсчитавшем меня, просто не могу. Слышишь меня? — легонько встряхнул за плечи. — Ты чудесная, я не представляю свою жизнь без напарницы с клинками в руках, что сладко дремлет при любой удобной возможности. Ты маленькая мисс-гений со своим планом и «я сделаю всё сама, не путайтесь под ногами», защищающая всех вокруг. Так позволь же мне хранить твой покой, прошу, — улыбка стала ярче, когда Амэя кивнула и прошептала одними губами:

— Я тоже не представляю своей жизни без тебя…