Краски жизни (редактируется)

      Попытки дозвониться не принесли никаких успехов. — Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — раз за разом раздавалось из трубки. — Кажется, время покопаться в твоих скелетах, Амэя, — Чуя сунул мобильный в карман и сел в машину. В бардачке ноутбук, а на нём чёрная папка. — Время обратиться к интернету и жёлтой прессе, — устало вздохнул и завёл двигатель.       Домой не хотелось, дорога сама привела к бару, тихое место с хозяином которого у Чуи отличные отношения, там он и решил провести время за изучением.

***

За пару дней до этого…

— На этом всё. Амэя-сан, можешь быть свободна, а ты Чуя задержись на пару минут, есть разговор.       Ивамото просить дважды не нужно. Она вышла из кабинета, напоследок бросив Чуи: «Буду ждать тебя у выхода». — Что вы хотели обсудить со мной, босс? — спросил Накахара, оставшись с Огаем один на один. — Хотел дать тебе это, — Мори бросил на стол чёрную папку. — Эм, простите, а что это? — спросил Накахара с недоумением, вздёрнув бровь. — Я уверен, что через некоторое время ты бы пришел ко мне с вопросами о твоей новой напарнице, — облокотившись на руку, кивнул Огай. — Так что, я решил дать сейчас тебе то что имею на неё. Думаю, что так я могу хоть немного, но облегчить тебе жизнь, — пояснил он. — Почему вы мне помогаете? — пролистав досье спросил Чуя, подняв на босса глаза. Чувствовал подвох, слишком всё просто выходит. — Эти сведения на дороги не валяются, — взгляд острый, внимательный, ищущий ответ. — Ты прав. У меня ушли годы, чтобы насобирать те пару страничек, что я тебе отдал, но, понимаешь, — Огай поднялся из-за стола и подошёл к окну, повернувшись к подчинённому спиной, — я как никто заинтересован в хороших отношения между вами, если ты ещё не заметил, она с тобой другая. Становится сговорчивее и деликатнее, людей шугает поменьше. И да, мне бы разделить вас. «С бесчувственной машиной проще работать», — как сказали бы многие, но я в корне не согласен. Человечность и в нашей сфере важна, кусок льда вместо сердца никого не красит. Ивамото стала осторожнее со своей жизнью, пусть как и прежде, лезет на рожон, но всё же её рвение к смерти поутихло, — на губах мелькнула усмешка. — От мёртвой мне проку не будет, а таких людей как Ивамото в наше время ой-как трудно сыскать. Может человек она и не простой, и это ещё мягко, очень мягко сказано, её прошлое покрыто мраком, а будущие в тумане, но она, что называется, специалист от бога, ну или от дьявола, тут уж как посмотреть. — Незаменимых нет, — подметил Накахара, выслушав босса. — У всякого правила есть исключения, — Огай махнула рукой в сторону выхода. — Можешь быть свободе и да, возвращать бумаги не нужно. Уничтожь после прочтения, это всего лишь копия, — добавил он напоследок.

***

— Да, почему с ней так сложно?! — Чуя со злости, стукнул по столу кулаком.       Сколько он статей не просмотрел, с каким вниманием не изучал бы досье, предоставленной Огаем, ничего дельного так и не узнал. Лишь самая малость — обрывки маршрутов до вступления в Портовую мафии, да беспорядочные следы Рейко, разбросанные по всему миру, и там нельзя до конца быть уверенным её ли это лап дело. Пустые догадки. Пресса тоже переполнена всяким. Где правда, а где лишь попытка распродаться и привлечь клиентов — не разобрать. Базы данных к которому удавалось получить доступ пусты, те, что представляли интерес, не взломать. Гнев от бессилия. Удар был столь сильным, что барная стойка под кулаком Накахары затрещала.       В заведении он был единственным гостем, а обслуживал его сам хозяин. Мужчина преклонных лет, с уже поседевшими волосами и потускневшими глазами, стоял за стойкой и намывающий бокалы. Почти абсолютная тишина. Лишь тихий звон посуды, легкое дуновение ветра из открытого окна, да капанье воды из протекающего крана нарушали её.       Бармен бросил на Накахару суровый взгляд. — Простите, Мерлин-сан, — Чуя виновата склонил голову. — Не выходит у меня кое-что, как ни стараюсь не могу понять одного человека, — нога истерично задёргалась. — Полагаю, вы пытаетесь понять девушку, так? — поднял упавшую пару мгновений назад шляпу, затем повесил обратно на вешалку. — Да, — кивнул, в знак согласия, — спасибо.       Бармен подал ему чашку со свежезаваренным кофе. — Кофе с кардамоном? Зачем он мне? — непонимающе спросил он, почуяв стойки аромат специй из кружки. — Его ещё называют «Арабским» кофе. Этот напиток не зря так полюбился на Востоке — он не только согревает, но и успокаивает. А вы, молодой человек замерзли и дрожите не только от гнева и нервозности, но и от холода. Я, пожалуй, закрою окно, а вам стоит и вовсе пойти домой, отдохнуть, а завтра, уже на свежую голову продолжить дело, которое не завершили сегодня. Помните, что восемьдесят процентов успеха — это появиться в нужном месте в нужное время. Если не можете сделать что-то сейчас, значит, ещё не время, — он пододвинул чашку ближе и пошёл закрывать окно, из которого уже не повеивал, а, хорошо так, дул холодный, осенний ветер, который и его самого уже доводил до мурашек по коже и дрожи.       Сделав в абсолютном молчании несколько глотков кофе рыжеволосый улыбнулся и, прошептав, «спасибо» продолжил согревать себя, своё сердце и душу отличным напитком, который изготовил лучший мастер по изготовлению кофе в Йокогаме, а возможно и во всей Японии или даже мире. — Приятной ночи, господин Накахара. Буду ждать вас в моём заведении, помните, двери тут для вас всегда открыты, — бармен с теплотой улыбнулся в след уходящему Накахаре.       Дойдя до дома Чуя из последних сил открыл дверь и прошёл в квартиру. Большая и просторная, но в то же самое время столь пустая и безлюдная, что угнетала своей атмосферой. Правда сейчас её хозяину было абсолютно всё равно. Он снял с себя верхнюю одежду: повесил шляпу, плащи поставил обувь на свои места, затем бросил ключи у зеркала. После ушёл в спальню, где рухнул на кровать и сразу же уснул. Даже не сходив в душ.       Чуть дальше, в нескольких кварталах от дома Чуи в чуть более маленькой по размеру квартире состоящей из небольшой кухни, где было лишь самое необходимое, ванной комнатой, совмещённой с санузлом и соответственно не слишком большой, но всё же довольно просторной, в отличие от других частей дома, спальне сидела у окна Ивамото и в одиночестве докуривала последнюю сигарету из пачки, которая, в свою очередь, была уже третей: на полу валялись пустые упаковки, а в пепельнице не осталось свободного места.       В квартире была кромешная темнота. Окно на кухне распахнуто, оно словно так и говорило: «проходите, добрые люди», правда хозяйке квартиры нечего волноваться. Даже если кто-то и влезет к ней, то окажется, то час же на том свете. В эту небольшую квартиру на окраине города, что всегда открыта неоднократно пытались проникнуть, желая поживиться чем-нибудь, но каждый раз их встречал весьма «тёплый приём». После нескольких таких попыток и следующих за этим последствий, больше никто не решался испытать судьбу, а среди общества всех воров Йокогамы, медвежатников и, в частности, домушников пошла дурная слава о седьмой квартире в доме у пристани. Также слухи пошли и о её владелице. Все «тёмные личности» предпочитали обходить стороной, а многие даже и не приближались к самому зданию — боялись разгневать хозяйку всё той же квартиры.       Сейчас же сама «гроза», докурив последнюю сигарету и бросив ту в пепельницу, предварительно потушив, приложила голову к окну и смотрела опустошёнными, безликими глазами на ночную Йокогаму. — Небо красивое, — на губах мелькнула грустная улыбка, — правда такое серое, бесцветной и мрачное, — Амэя тяжело вздохнула. — Хочу к тебе, Чуя, — прошептала она с грустью в голосе. — Ты единственный кто открывал мне дорогу к цветам и сумел научить видеть краски жизни. Смог наполнить мой безликий мир эмоциями, пробудил во мне чувства, а сейчас… — тихий, дрожащий и глухой голос. — Ты позабыл обо всём, ничего не помнишь и уже, наверное, никогда не назовёшь меня своей малышкой. Как же я по тебе скучаю… — шептала она, по щекам начали скатываться горячие слёзы, обжигающие кожу.       Ивамото вся сжалась, став маленькой, беззащитной. В квартире она оставалась совсем одна, наедине со своими мыслями, чувствами, страхами и отчаянием. Неспособная как-либо помочь себе, нуждающаяся в заботе и ласки, а ещё в уюте и теплоте. — Ты даже и представить себе не можешь, Чу, как нужен был мне всё это время и как нужен сейчас, — еле слышный голос.

— Ты слабая… не смогла удержать его. Ты сама виновата в случившемся и лишь ты повинна в своём несчастье!

— Ночью ты можешь делать, что захочешь, — поднявшись с подоконника проговорила Амэя. Эмоции растворялись. Расслабленность и холод возвращались, — быть, кем захочешь. Можно поплакать, твои слезы никто не увидит и не услышит, можно выйти на улицу с оружием в руках и расстрелять всех, кто попадёт тебе на глаза, можно влезть чью-то квартиру и вынести всё ценное из неё. Можно сесть за работу, сладко спать в своей кровати или весело резвиться в постели ночь напролёт. Плакать? Я уже плакала. Влезать в квартиры? Мне ни к чему, денег навалом, а из развлечения — глупо. Работа? Я только-только с задания. Спать? Желания нет. Потрахаться с кем-то? Любовь всей моей жизни давным-давно позабыл меня, а простая похоть мне не присуще. В таком случае лишь остаются один вариант… — дьявольская улыбка заиграла на губах. — Устроить расстрел всех непокорных и тех, кто заслуживает гореть в аду. Встречай меня, Йокогама, Рейко вернулась!

Пусть будет боль, пусть будет страдание. Пройди через темную ночь, и ты достигнешь прекрасного восхода солнца. Только в утробе ночи развивается солнце. Только в темноте ночи приходит утро…

«Любовь, свобода, одиночество. Новый взгляд на отношения»,

Раджниш Ошо.