Don't cry mercy... (Сборник Драбблов)

Эти роли не для нас, не играем мы сейчас… Ядовитая, разбитая, убитая я… Всё забыто, решено, слёзы высохли давно. На пути к новому миру и счастью я. Elvira T — Всё решено

***

Мурад ненавидел её всеми фибрами души. Она казалась ему ужасной, самой плохой. Грязной. Он ненавидел её и это… было ещё хуже. Ведь ей, кажется, было просто всё равно. Его сестра. Такая хорошая, милая, красивая. Для окружающих. О, как родители гордились, когда она стала моделью. Модель. Как же…! Будто он не знал, почему её брали на показы модных домов. Потому что по ночам… нет, об этом даже думать не хотелось. Если бы они только знали… — Шлюха… — кричал он, едва видя её. Потому что ненавидел. А разве ненависть — не самое сильное чувство из всех возможных? — Мурад, — Кёсем хотела коснуться его плеча, но тот отпрянул, — зачем ты так со мной? — Что сделала?! Ещё наглости спрашивать хватает?! Мерзкая дрянь. Шлюха. — Значит, вот что ты думаешь. — А что ещё думать, когда ты спишь с мужчинами. Ты хоть знаешь, что половина из них — отцы моих одноклассников и друзей? — негодовал Мурад. Он бы, наверное, ничего и не узнал. Только вот пару раз видел сестру в доме друга. — Это совсем не то… — Я видел тебя в объятиях того мужчины. Кеманкеш Оглу. Или будешь отрицать эту связь? — Эту — нет. Но я правда его люблю, — не стала скрывать женщина. — И он меня тоже. — Да, конечно. Ведь столь состоятельные люди только на подобных тебе и женятся. — Я верю ему. И люблю тебя. У меня сердце болит, когда мы в ссоре. Просто скажи, что делать, чтобы всё было… как прежде? В детстве мы были так близки, помнишь? Поначалу Мурад хотел вновь накричать на сестру, но потом понял, что это слишком просто. Раз уж она сама хочет сделать для него что-то, то… — А ведь есть кое-что, — Кёсем улыбнулась. Она думала, что всё наладится. Ей и в голову не могло прийти, что хочет сделать её любимый младший брат. — Раз ты спишь только с теми, к кому у тебя есть чувства, а меня ты, как сказала раньше, любишь, то… почему бы и нет? — Ч-что? — сперва молодой женщине показалось, что она ослышалась. Потом — что брат шутит. Но злой огонек в глазах не оставлял и доли сомнений. — М-мурад? — он стал приближаться к ней, с каждой секундой всё больше загоняя в угол. — В конце концов, мы же родственники. Что не сделаешь ради любимого братика. Верно? Ты ведь так упорно твердила, что любишь меня? Что, пропала любовь? — Кёсем было действительно страшно. Когда он обзывался, было куда проще. Но это… что за мысли такие? — Брат… — Я не трону тебя, не бойся. Ты слишком грязная. Шлюха! — выплюнул он, словно и не замечая слёз, что текли по бледным щекам сестры. — Хоть бы ты умерла поскорее, — и ушёл, оставив шрам в сердце.

***

Кёсем сползла по стене. Белое стало красным. Кровь стекала медленно-медленно. И сердце билось… уже почти и не билось. Оказывается, это так легко. Главное — сделать первый шаг. Лезвие. Нужная точка. И вот — она уже на пути к новому миру. — Сестра-сестра, — это Мурад. Должно быть, он напуган. Что ж, это пройдёт. Всё проходит. — Ты что наделала? — Я тебя за всё благодарю, брат… — испуская дух, произносит она. Потому что Кёсем. Потому что всегда любила. И, наверное, будет любить. Но не здесь. Там — в новом мире, полном радости и счастья. — Ты не можешь… не можешь уйти. Ты нужна мне, — повторяет он, набирая номер скорой и держа её руки. А Кёсем улыбается. Ей почти хорошо…