За гранью жизни

      Его руки все в крови, а он улыбается, стоя перед когда-то живым человеком, что сидит на стареньком обшарпанном и также залитым кровью стуле, в темном холодном сыром помещении. Оно напоминает ему подвал его родного дома. Подвал, куда его никогда не пускали и запугивали наказать, если он туда сунется. Он никогда не слушался. Он не слушался и, однажды зайдя туда, где его не ждали, увидел именно это.       Да, наверняка он сейчас тут. Но это не особо и важно, ведь все его руки в крови, а он улыбается, стоя пред когда-то живым человеком.       Но погодите. Нет, этот человек кажется жив. Его тонкие пальцы, на которых не осталось ногтей, сквозь боль сжимают ладони в кулаки. Его разбитые губы сжаты в тонкую полоску, не желая выдать того, что он в сознании того, что он жив. Его зубы впиваются в щеку, наверняка пуская такую же струйку крови, что течет по его лбу, а глаза сильно-сильно зажмурены. Если не приглядываться, он и впрямь как неживой. Но нет, он дышит, а его сердце бьется. – Это ненадолго. – С усмешкой проговаривает Веснински. Его волосы, обычно такие яркие и ухоженные, сейчас нельзя не сравнить со стенами, на которых сохнут уже не первые за день брызги крови. Его черная одежда сливается с пространством вокруг, и только синие глаза светятся. Светятся ярче старенькой лампочки, работающей на последнем издыхании. Светятся ярче, чем солнце или луна за стенами особняка. Светятся ярче ненависти, бурлящей в нем и страха в пойманном парне.       Плавным движением руки он вновь снимает огромный тупой топор с ржавых гвоздей, каким-то чудом вбитых в стену, и вновь знакомая тяжесть в руках. И вновь он чувствует, что парень, широко растопырив глаза, смотрит на него. И вновь он движется к нему. – Нет… – Прошептал парень, что был обездвижен уже который час раздирающей его запястья в мясо веревкой. – Прошу не подходи ко мне… Кто ты..? Зачем я тебе?       И снова старая песня, которую Веснински наслушался за сегодня уже вдоволь. От него все равно больше ничего не узнаешь, какие-то считанные секунды и он навсегда потеряет сознание, какие-то считанные секунды и ему больше не придется притворяться мертвым. Последний раз блеснул тесак в свете слабой, желтой лампочки, тут же врезаясь в шейные позвонки. Больше нет монотонной мольбы и тяжелого дыхания, все это пропало с хрустом костей после которого голова парня изогнулась в неправильном направлении, оставляя рот и глаза широко открытыми, но уже никогда не сумеющим произнести звука или увидеть этот грязный мир. – Молчаливый попался. – Пусто проговаривает голубоглазый, со звоном кидая топор на бетонный пол.       Глядя на свои руки, он на пару секунд замолкает, вслушиваясь в тишину душного помещения, пропахшего металлом и грязью. Этот запах кажется поселился уже и в нем за этот длинный день. Но так и не двигаясь, он ждет. Ждет и дожидается, когда крепкие руки тянут его назад. Кто это? Как он сюда попал? Как он узнал об этом месте? Он не знает, но он вырывается как может. Он рвется вперед и брыкается, пока его не поворачивают лицом к незнакомцу.       Темно-карие глаза прожигали в нем дыру, не теряя зрительного контакта. Они такие знакомые, такие… пустые? Нет, этого быть не может, просто из-за дряблого освещение все те эмоции, что их хозяин прячет за холодом и пустотой не разглядеть. Но сейчас он точно не “пуст”, потому что его плечи напряжены, так же как и руки, что лежат на его шее и плече. Он напряжен, он взволнован. – Эндрю? – голубые глаза забегали вокруг. Плитка на полу и стенах, плохое желтое освещение, белые раковины и темные карие глаза напротив него. Где он? Что с ним было? Это был сон или правда? – Нил. – Позвал его Миньярд и все вопросы, все мысли тут же стихли. – Нил? – хрипло спросил Веснински. – Ты не отзывался ни на имя, ни на фамилию. – Негромко ответил Миньярд. – Выдохни наконец, мы тут одни.       Он и вправду, сделав глубокий вздох, выпустил весь кислород из легких. По пальцам будто прошелся электрический ток и, впервые оторвав взгляд от глаз напротив, он увидел собственные дрожащие руки. Они чисты, на них нет ни крови, ни грязи. Они лишь холодные и белые словно мел, но они чистые. – Не правда… – Тихо на выдохе прошептал Натаниэль. – Не правда, игра разума?       В какой-то момент ноги подкашиваются, и Натаниэль, прислонившись к холодной плитке, спускается на пол, не заботясь о костюме и о том как может сейчас выглядеть, сейчас лишь бы снова не утонуть в неправде. Его взгляд вновь находит Миньярда, что осторожно опускается рядом и, встав на одно колено, стал вглядываться в его лицо, плечи, руки, кисти и в один момент он просто спросил: “Да или нет?”. Спустя пару каких-то секунд положительный ответ вылетел из груди Веснински. Стоило его услышать блондину, как он медленно приблизил свои руки к рукам голубоглазого и сильно-сильно сжал их, не позволяя тем трястись, вновь пугая Натаниэля. – Этого же не было? – Тихо спросил Натаниэль спустя кажется часы времени, что они там просидели. Его взгляд молил лишь о том, чтоб Миньярд согласился с этими словами, будто если бы это было не так – он бы не пережил этого. Не справился бы с последствиями. – Я не знаю, что происходит в твоей голове. – Начал Эндрю, глядя только в глаза напротив. – Не понимаю и наверно никогда не пойму. Но, Нил, ты не причинил никому боли. Ты не сделал ничего ужасного. Я обещал, что не дам тебе совершить ошибку, я выполню свое обещание.       Тихий голос будто приковывал его к земле, заставлял поверить, не позволяя усомниться. – Спасибо. – На выдохе ответил Веснински. – Спасибо. – Это просто моя часть сделки. Не благодари. – С каждым разом, когда Эндрю словами пытается доказать правдивость этих слов, Натаниэль верил в них все меньше и меньше. И кажется не только он, но и сам Миньярд. Ладно, Натаниэль не будет настаивать на этом, сейчас уж точно. – Кто был тем мужчиной, к которому ты пошел, стоило нам здесь появиться? – Это твой вопрос в игре? – Не глядя на руки, но продолжая ощущать тепло рук, что держали их, наконец легко с момента "возвращения" смог заговорить Веснински. – Да, это мой вопрос. – Ну раз так. – Начал голубоглазый. – Это Ичиро Морияма, старший брат Рико Мориямы, с которым он кажется никогда не обменивался и словом, а теперь еще видимо и мой босс. – Босс? – Решил уточнить Миньярд, уже зная, что не получит большего ответа. – Да, босс. Теперь мой ход. – Легкий кивок послужил положительным ответом на незаданный вопрос: “Ответишь ли ты сейчас?” – поэтому немного подумав, Натаниэль продолжил. – Почему вы с братом такие? – Какие “такие”? – Хмыкнув, спросил Миньярд, хотя наверняка понял суть вопроса. – Чужие. Я никогда не имел братьев или сестер, а с семьей у меня не лучшие отношения, но те, с кем я рос стали мне ближе многих людей. У вас не так: вы будто ненавидите друг друга. – На одном дыхании проговорил рыжеволосый, глядя на неизменчивое лицо Миньярда. – Мы не росли вместе. – Начал он, с первых слов удивляя Натаниэля. Они же близнецы! Как так могло получиться? – Наша мать не хотела детей и как только родила – сразу сдала в детский дом, но через время, наверно замученная совестью, забрала одного из нас. Это был Аарон. Встретились мы только после моего выхода из колонии, а после, узнав друг друга получше, не сошлись из-за разных мнений и решений.       Промолчать показалось Натаниэлю лучшим решением за весь этот день, да и что бы он сказал? Мне жаль? Сочувствую? Все эти слова были лишними, они были пустыми, они были не нужны ни одному из братьев.       Вновь выходить не хотелось, опять уйма голосов, взглядов и просто толпы людей, но и продолжать сидеть тут тоже нельзя. Лисы уезжали.       На улице, куда через кажется самый быстрый маршрут по коридорам и лестницам, Эндрю провел Натаниэля, было хорошо. Ветер с огромной силой бил в лицо свежим, отрезвляющим воздухом, а вся суматоха осталась там, средь все еще играющей музыки и танцующих спортсменов. Но не долго предстояло ему наслаждаться этим моментом, ведь вскоре туда же подоспели все остальные Лисы. А где лисы – там тихо быть не может.       И вновь его окружили, расспросы, слова о том "как ты крут, что смог дать отпор этому индюку", и просто вопросы о самочувствие, ведь "выглядишь не лучше мертвеца". И кажется, их вопросы и его молчание могли продолжаться до бесконечности, пока в тот круг не прошел Миньярд. С его появлением все стихли, они помнили то, как он смотрел на них в последний раз, когда они так же окружили Натаниэля, они помнили, кто вывел кажется потерявшегося в пространстве и времени Веснински. Они помнили и, зная на что способен этот человек, все же решили отступить. Когда-нибудь они добьются ответов, но похоже не сегодня.       Не сказать, что Натаниэль был рад тому, что сегодняшнюю ночь они решили провести в отеле поблизости с полем, где проходил банкет только из-за того что уже стемнело. Хотя он все же мог понять, что и тренеру и Эбби тяжело будет вновь вести автобус в ночь, поэтому он, сдержав все некорректные комментарии, просто промолчал, последовав за лисами к стойке регистрации.       Доставшаяся ему с Сетом комната была самой обыкновенной. Две кровати, небольшой обеденный столик с двумя стульями, кресло и старенький телевизор, который наверняка больше пары месяцев никто не включал. Приняв душ и оставив все вещи у своей кровати, Гордон предложил Натаниэлю вместе с ним сходить в комнату девушек, где те собирались смотреть фильм на привезенном с собой ноутбуке, но он быстро отказался, ссылаясь на усталость и уверив шатена, что с ним все будет в порядке отправил уже отдыхать.       Как только в комнате наступила полная тишина рыжеволосый, еще немного полежав раскрыл окно нараспашку и впуская прохладный ветер, который приносил мелкие снежинки в помещение. Усаживаясь на подоконник, Натаниэль, вскоре прикрыв глаза, полностью свесил ноги вниз, облокачивая голову на оконную раму.       Сегодняшний банкет был по большей части кошмаром. Все это понимали, но никто этого не произносил вслух. У всех были разные причины так считать. Кто-то думал так только из-за Воронов, что даже после пересадки Лис умудрялись их донимать, кто-то – из-за проигранных ставок или из-за того что ему отказали в танце, Натаниэль же из-за того, что в один момент с легкостью перенял лицо того, кого ненавидел, кого боялся. – Я не похож на него. – Тихо-тихо заверил себя голубоглазый. – Я не могу быть похожим на него. Я не буду похожим на него. На кого угодно, но не на отца. – В памяти проносятся все те моменты, когда маленький Натаниэль увидел то, что не было предназначено для его глаз. Увидел то, что просто посторонним видеть не нужно было. Увидел и больше не смог забыть. – Дедушка всегда говорил, что я не стану похожим на него если только не захочу этого, но… Но я не хочу. “Не хочешь, но так легко сказал, что не прочь попробовать. Противоречишь сам себе”       Негромкий скрип ручки разом отогнал все мысли, но Веснински даже не обернулся на пришедшего, ведь зачем? Если ему понадобится что-то сказать, он скажет. Ветер пробирал все тело, все косточки, а на пороге все молчали, ни слова, ни вздоха, ни шага не было слышно оттуда до сих пор. – Эй, Нат? – Послышался негромкий и неуверенный голос Кевина пока, как вскоре оказалось, две пары глаз, следили за каждым его движением, а вернее отсутствием таковых. – Кевин, выйди от сюда. – Проговорил Миньярд, проходя в глубь комнаты, но все еще не подходя к Натаниэлю, что так и продолжал молча смотреть на ночную улицу. – Но, Эндрю… – Хотел было начать противиться зеленоглазый, но, выдохнув сквозь сжатые зубы, бросил что-то на подобии: “Я буду у нас”, – и негромко хлопнул дверью, выходя из комнаты, которая вновь погрузилась в тишину.       Из коридора слышались отдаленные голоса остальных Лис, которые яро что-то обсуждали, но никто из них не обращал на это внимания. Доставая из кормана джинс сигареты и зажигалку, Эндрю наконец подошел к Натаниэлю. – Удобно так сидеть? – Поинтересовался блондин, присаживаясь на старенькое красное кресло, что стояло у окна, поджигая сигарету и отдавая ее в протянутую сверху руку. – Выглядишь как суицидник. – Мне всегда нравилось именно так сидеть, особенно ночами глядя на звезды и луну, жаль их сейчас не видно. – Тихо заговорил наконец голубоглазый, заставляя и Миньярда вглядеться в ночное небо. Все оно в тучах, что уже который день нависают кажется над всей страной. И вправду ни звездочки не видно. – Да и упав с четвертого этажа не умрешь. – Под конец бросил Натаниэль, вызывая усмешку Эндрю. – Да, умереть то не умрешь, но покалечиться можно. По-моему это плохо для экси-наркомана.       Где-то вдалеке просигналила машина, а совсем близко разбили что-то стеклянное, но Натаниэль кажется не замечал этих звуков, рассматривая пустое небо. Рассматривая и представляя сотни, тысячи, миллионы звезд и большую блестящую луну, что прячутся за нависшими так низко тучами. Он был красив. Его лицо неярким светом подсвечивал уличный фонарь из-за которого его глаза становились такими теплыми и мягкими, что в них можно было с легкостью утонуть. Его волосы будто горели ярким немеркнущем пламенем, пуская дым, сигаретный дым. – Ты не замерз? – Вновь заговорил Миньярд, отгоняя все эти мысли от себя.       Но ему на это не ответили. Натаниэль, немного наклонившись вперед, вызывая табун чужих мурашек и заставляя задержать дыхание, лишь выбросил сигарету и легким движением, будто каждый день его проворачивает, спрыгнул на пол. Черт бы его побрал. – Эндрю, ты говорил что выполняешь часть нашей сделки и не нарушишь ее, но я не помню, чтобы ты говорил чего хочешь взамен от меня. – Останавливаясь напротив кресла близко-близко к самому Миньярду, начал рыжеволосый. – Да или нет, Натаниэль? – Не отвечая на вопрос, спросил блондин, глядя на то, как сокрушительно выдохнул Натаниэль, понимая, что на сегодня вопросов и ответов хватит. Кроме одного единственного. – Да, Эндрю, да. – Стоило последним звукам вылиться из груди Веснински, как Эндрю, протягивая руку, ухватился за ворот простой серой футболки, что была на пару размеров больше и сильно висела на рыжеволосом и потянул к себе.       Чуть не теряя равновесие от неожиданности, Веснински кажется в последнюю секунду ухватился за подлокотник кресла, чувствуя то, как его собственные губы находят губы, зубы, язык кареглазого, что так и не выпускает его из рук. Удобнее облокачиваясь на слабо скрипнувшее кресло, Натаниэль наконец прикрыл глаза, нависая над Миньярдом, но не касаясь, полностью отдаваясь в его власть.