Ультра-убийство нашей королевы

На самом деле, Нила совсем не любила проигрывать. Ее неприязнь, и какая-то странная боль, началась еще в далеком детстве. Сначала, она проиграла, когда родилась, потом, когда впервые взяла в руки ножи, а затем, когда бежала. Думалось, что это все, когда мать умерла, на том пляже. Вот зачем, они только бежали? Притерпелись бы, она уехала бы в Гнездо, стала игроком. Да, собственностью, но это лучше, чем роль наследницы, уж точно. А мама… Ну, она бы смогла справиться. Она же сильная. Да уж, Мэри всегда была очень сильной и смелой. Даже опасной, агрессивной, но иногда, с присущей строгостью, ласковой. Она любила дочь, самой бешеной любовью. Поэтому и бежала, далеко-далеко, меняла имена, фамилии, характер. Жила с надеждой, на счастливое будущее. Но прогадала, она умерла, глупо даже, но легко. И Мэри, тоже не любившая проигрывать, наконец сдалась, и приняла конец, надеясь, что ребенок продолжит жить. И, слава богу, Нат живет. Да, снова бежит, но уже не одна. У нее есть Эндрю, милая Рене, вспыльчивый Кевин-водка-Дэй, и прошлое, что держит на ногах. А ноги, всегда были самым сильным местом, в ее теле. Да, Нила совсем не любит проигрывать. Вот прям, до чертиков. Но сегодня, это было ожидаемо, уж точно. Их проигрыш был ожидаем. Но это не заставило ребят так просто сбежать. Они-не она. Нет, тогда бы они не были бы „ Лисами”, она бы, не была частью этой команды. Не были бы жалкими грешниками, разочаровавшимися в жизни. Они начнут заново, может сейчас, а может завтра. Будут совершенствоваться и убиваться, ещё больше, ради цели, гордости. И умерших людей, что положили свою жизнь для победы. За Сета. Не сказать, что она с ним сильно общалась, или даже дружила. Нет, он просто мелькал на тренировках, в университете, на общих встречах. Просто был. Когда Сет Гордон умер, Нила ничего не почувствовала. Да и зачем? Он не был ей важен, просто составляющая команды, немного злое звено. Ну Сет, и Сет, что с него взять. Элисон, как-то сказала, что он все равно друг, и ради него надо побеждать, не позорить „Лисов”. И сегодня они, хоть смогли отстоять честь, его честь. Они будут совершенствоваться и убиваться. Громче и сильнее. Быстрее. Прямо как гимн Пальметто, быстрее и живее, будут побеждать. И плевать, что сейчас „Вороны” могли уничтожить их, унизить и разбить. Могут растоптать. Им, было плевать. — Это конец—сказал Рико, обернувшись к проигравшим, глядя усталыми глазами. Они вымотали противника, хоть в этом молодцы. — Я так не думаю, Рико—у нее так сильно болят ноги, это единственное о чем, она думает. Все их слышали, отчетливо так. Все пели, вместе с ними. Все, будто весь мир. И даже тот Эндрю Миньярд, тихо, под нос, опасаясь — Подумать только…—прошептал, рядом стоящий Бойд. Да, Мэтт. Это удивительно. И смешно и грустно, очень. Худшая команда, смогла забрать, укрыть, спрятать, лучшие таланты и возможности. Их возможности. Человеческие, сломанные души. — Это наше начало… Друзья. *************** Яркий, обжигающий свет прожекторов, ослеплял и так закрытые глаза, а яростный, шумный, гул толпы, скопившейся на танцполе, жалобно звучал в сердце, отдавая в груди неприятным звуком диско-музыки. Где то там, сейчас, кружили в ритмичном танце многие Лисы, макушки которых, невозможно было разглядеть. Эндрю, давно отнёс пустые стаканы на барную стойку, Кевин уже отправился в номер, видеть десятый сон, после большого количества спиртного, булькающего в животе. Ники утащил Аарона ближе к музыке и диджею, Рене забрала Элисон, а Мэтт с Дэн, вышли подышать на улицу и не возвращались уже около двадцати минут. Идиллия, что еще сказать. Они вырвались всей командой, в „Райские сумерки”, сняли ближайший отель, и окунулись в отдых, долгожданный. Нила курила уже пятую сигарету, пила газировку, и следила за людьми свысока, расположившись на втором этаже, бара. Сидящий рядом Эндрю, зависал в одну точку, пытаясь контролировать наступающую тошноту. Ломка усиливалась, с каждой минутой, вводила в транс и приносила с собой холод. Вложив в карман светло-голубых штанов руку, Нила, достала маленькую шуршащую баночку, которую и передала Миньярду, прямо во время запуска мелодичной мелодии будильника на его телефоне, его поставил, сегодня утром Кевин, в надежде на благоразумие. — Вовремя—невзначай кинул он, как бы пытаясь разрядить обстановку. Улыбки, на его лице не было. Он не улыбался, той хищной и жестокой гримасой. Черты его лица расправились, стали уставшими и грустными. Светлые волосы, казавшиеся белыми, растрепались. Джостен тихо усмехнулась: — Сомневался?—язвительно спросила она, привстав, дабы поправить одежду, и сесть снова, уже удобнее. — Никак нет, повелитель—из последних сил, Эндрю выдавал язвительные фразы. — Можешь шутить в таком состоянии? Бессмертный, что ли? Или просто дурак? Ты откинешься, через секунду, дружище. — Ели я дурак, то ты, мисс Джостен, лгунья—мило, на сколько мог, улыбнулся. —Лучше быть гадким лжецом, умеющим вертеться, чем дураком, погибшем в нелепой ситуации. Точно про тебя, дурак—она отвернулась, устремив взгляд на двери туалета. — Дуракам-легче живётся — Но это, не про тебя. Ты просто глуп. — Хм, что правда, то правда—не стал опровергать, устал. — Хлебай давай, свои антидепрессанты, побыстрее, и поехали в отель, я спать хочу. —Нила показательно зевнула. — Повинуюсь, повелитель—шустро открутив крышку, он закинул две таблетки в рот и запил виски. Ужасное сочетание. — Не боишься сдохнуть? — Нет. А ты злишься?—не уточняя на что, он достал телефон, рассылая Лисам, вопрос об окончании вечеринки. Она знала, ей пришло такое же сообщение. — Нет, я никогда не злюсь—врала. — Лгунья—в точку. ***** — Ты всегда была лгуньей, Натаниэлла В тихий и немного туманный вечер, они нашли ее. Опять. Твари.