Ультра-убийство нашей королевы

Помнится, однажды, когда ноги стерлись в кровь, а мозоли полопались, и ступни отдавали неприятным запахом, она остановилась в слишком маленьком и грязном отеле. Жила не долго, да и зачем, ей снова было пора в путь. Помнится, там, кофе был слишком горьким. Но она, все равно каждый день брала его, и будто запивала напитком странное горе. Тогда на улице сияли вечерние огни, звучал гогот и крики. А она… А что она? В том то и дело, она пила кружку за кружкой, и ждала, когда пройдет время, после нанесения краски для волос. Ждать долго, минимум час, зато почти навечно. И все бы ничего, ей восемнадцать, она снова ушла с бойни живой, и о черт… Мать и вправду мертва. Женщина, что защитила дочь, что подарила продолжение жизни, без жестокого тирана. Но, о черт… Кто она? ******************* Только подумать. Она наконец смогла это сделать. Наконец, смогла хоть немного сравниться с ними. Со всеми. Все тринадцать вороньих упражнений, которым Кевин ее учил, были отработаны мастерски и эффективно. Боже, она наконец стала сильнее, снова. В памяти потихоньку всплывали образы, тихие, совсем не болезненные, какие-то родные даже. Они навевали радость несбывшихся мечт, о „братьях” по духу, об экси, в конце концов. Ох, экси, непредсказуемая игра, длинной в ее жизнь. Ох, Кевин-черт-тебя-дери-Дэй… Но, чего-то не хватало, что-то пропавшее, далекое и самое важное, было скрыто. Может намеренно, она уже и не вспомнит. Может, выбито матерью, тогда, когда она посмела спросить о потерянном. И только сейчас, пробивая ворота, стало ясно, как божий день. Нила Абрам Джостен забыла его. Да, всегда, он был рядом. Радовался победам, спасал при неудачах, защищал. И только он, ходил с ней, на тот пустынный пляж Калифорнии, грязный и всеми брошенный. Пока музыка играла, тихо перебивая шум волн и ветра, они могли забыться. Считая корабли и яхты, могли радоваться. Держась за руки, аккуратно прижимались к друг другу, могли терпеть. Он всегда говорил, так открыто, счастливо и живо. Говорил, как сильно он рад. Рад ее победе, над собой, хотя бы сегодня. — Знаешь, Элла. Я всегда буду рядом, кем бы ты ни была. Что бы ни сделала и чтобы не сказала… А знаешь почему? Наверно, я и сам не знаю. Но я уверен, что ты— это ты. Не Натан и не Мэри. Ты, Элли, такая одна, на всей земле. Да, наверно, это и есть причина— у него был сладкий голос, красивый, притягательный, величественный. Он не был похож на своего отца, на того мужчину, которого лишь раз видела Ли, прячась за спиной матери. Знаете, говорят, что девочки ищут парней всегда похожих, на родных отцов. Ну, Элла не была согласна, милашка Ичиро в корне различается с Натаном Веснински. И, как говорится, Слава богу… — Мы всегда будем вместе? Правда же? —Как наивно, маленькая девчушка, очень. —Конечно. Что за глупые вопросы, а Элс? Я стану главой мафии, и ты будешь всегда рядом. Договорились?—она лишь кивнула, и мелкие кудряшки ловко подпрыгнули. Черт, до сих пор чувствуется сильное натяжение, этих хвостов, уж очень сильно их затянули. Он снова улыбнулся, и легкий свет, покровительственно лизнул его мраморную кожу. Ичиро стал похож на бога, на возлюбленного солнцем принца. ******************* У нее было абсолютно все. Почти весь мир. Так ей говорили, именно говорили, все было пока она не родилась. Мама рассказала, что отец свозил все игрушки мира, в ее будущую спальню. Что хладнокровный убийца целовал живот жены, и покупал розовые вещи. Он подолгу смотрел, трогал и ждал, так терпеливо. А еще, он смотрел на портрет другой женщины, с огненными волосами и зелеными глазами, с длинными руками и худыми плечами. Подолгу смотрел, молился будто, на картинку. И чего-то ждал. Не рождения дочки, а прихода ангела, коим была эта леди, с мягкими чертами лица и спокойной улыбкой, материнской даже. 19 числа первого месяца родилась малышка Веснински. Родилась и умерла. Она не была похожа на неё. Не была. Черт… ***************** —Ох, Ичиро, знал бы, ты, как я скучаю. Знал бы. Она снова пьет кофе, и снова он горький.