Магический возраст

Кристина поняла, что Эрик каким-то образом знал о её присутствии. Сегодня он не явился в её комнату, а потому Кристина открыла зеркало, уверенно шагая по лабиринту прямо к озеру, где стала ждать. Не прошло и минуты, как Эрик действительно появился — лодка подплыла ближе, Эрик остановился, лишь когда лодка оказалась впритык к Кристине. — Ты снова стоишь в лодке, — упрекнула девушка. — Я поднялся, когда увидел тебя, — ответил он, словно защищаясь, но это было правдой. — Сколько тебе сейчас? — Двадцать восемь. Он выглядел также, как и вчера в карете, и Кристина молилась, чтобы возраст Эрика наконец-то стоял на месте. Чтобы хоть несколько дней… — Я скучал по тебе, — он крепко обнял её, зарываясь лицом в её волосы. — Я тоже, но почему ты не встретил меня в артистической? — и она его в ответ, утыкаясь носом в его шею. — Я видел, что ты была с Карлоттой. — До сих пор боишься её брани? — усмехнулась девушка. Эрик хмыкнул. — Нет. Ты была с ней, и я подумал, что помешаю вам, что тебе не до меня. Впервые это прозвучало не как обвинение самому себе, а как обычный ответ. Порадоваться этому факту Кристина не успела — Эрик прижал её ещё крепче к себе, оторвав её ноги от земли, и через секунду девушка оказалась с ним вместе в лодке, сжав руки на его чёрном фраке мёртвой хваткой, и взвизгнув, словно ребёнок. Кристина тут же отпрянула, сев на своё место, сверля Эрика недовольным взглядом и бросая взгляд на него и место рядом с собой, как приказ сесть тоже. Эрик усмехнулся, но всё же сел. — И ничего смешного! Знаешь, мне как-то не улыбается возможность промокнуть до нитки, — фыркнула Кристина, когда лодка тронулась с места. На середине пути он спросил, о чём они с Карлоттой говорили. — Я рада, что ты не подслушивал, потому что иногда есть такие разговоры… на очень женскую тему. Но в этот раз мы просто… — она вздохнула, сжав собственные запястья рук на коленях. — Я не знаю, может, она делает так из вежливости, а может искренна. Она любит слушать, как я рассказываю о Швеции. И, наверно, всё же, искренна, если она часто задаёт вопросы после той или иной истории. Думаю, если бы ей было неинтересно, вряд ли она бы вслушивалась в мои рассказы. — Это она только с тобой такая. — И ты тоже только со мной такой, — ненадолго помолчав, она задумчиво спросила. — Эрик, а когда ты влюбился в меня? — В самый первый день твоего появления в Опере. — Эрик, я уже твоя жена, не нужно льстить мне. Он поймал себя на мысли, что она сейчас также недовольна и принимает его слова за лесть, совсем как он сам всего несколько дней назад. — Это и не было лестью. — Тогда скажи, когда именно? — Ну… — пока он колебался, Кристина решила, что он заврался только для того, чтобы произвести на неё впечатление, но не после. — Ты тогда была в голубом, под цвет твоих глаз, платье, неуверенно ступала по сцене и приняла Карлотту за директрису театра. «Так он не хотел говорить, потому что это был очень неловкий для меня момент», — подумала Кристина. — Тебе это неприятно? — осторожно спросил Эрик. — Нет. Мне немного стыдно, только и всего. Зато, Карлотта тогда ответила, что «будь я директрисой, у меня бы быстро все стали, как шёлковые». Собственно, именно так и началась наша с ней дружба. Но, постой, если ты был влюблён в меня так давно, то почему объявился только сейчас? — Не решался. Для меня это целое искусство — быть отвергнутым, и потому не решался. А со временем мне захотелось быть ближе к тебе, хотя бы попытаться, и я написал то письмо. После завтрака в обеденное время, и нескольких часов урока, они прошли в спальню, которая была отведена Кристине, и девушка облегчённо вздохнула, глядя на постель, заправленную светло-голубым тёплым одеялом. — Я уж думала, что мы ляжем в гроб. — Что? Откуда ты об этом знаешь? — Эрик надеялся, что очень старательно избегал даже рядом находится с той комнатой, пока здесь Кристина, и думал, что и она там не была. — Я успела осмотреться, пока ты заваривал чай и готовил поднос к завтраку, и… что это была за комната? — Моя. — Что? Боже, надеюсь, ты не спишь в этом… — Нет. — Прекрасно. — Потому что вообще не сплю. — То есть как? — Кошмары, нехватка времени или что ещё, — сказал Эрик так, будто это был пустяк. — Ну… раз так, то лучше, чтобы ты спал. Здесь, в этой кровати. Сон важен. Эрик ничего не ответил. Девушка поёжилась. — Боишься меня? — вдруг спросил он. — Я видел много раз в кошмарах, как пытаюсь поцеловать тебя, распластанную на постели, а ты плачешь, дерёшься со мной, а в конце погибаешь… Кристина нервно хихикнула. — Нет, Эрик. Не тебя. Я боюсь, потому что у меня слишком скудные познания из сплетен балерин, я плохо понимаю, что мы должны делать… — Я буду очень нежен и осторожен, и остановлюсь в любой момент, — пообещал он, неуверенный в последней фразе. Кристина медленно подошла к мужу, что застыл, не шевелясь. Девушке не хочется, чтобы тот его кошмар мешал им обоим. И, если там она боролась с ним, то способ есть — Кристина поднялась на цыпочки, первой поцеловав его в губы. Нежность? Осторожность? В тот же момент, как их языки сплелись, наша разгорячённая парочка об этом забыла. Ими повелевали жадность и страсть — именно они толкали этих двоих на то, чтобы прикоснуться руками и губами везде и всюду, на то, чтобы побыстрее снять друг с друга одежду, на то, чтобы изучать кончиками пальцев тела друг друга. В тот момент, когда он вторгся в её влажное и тёплое возбуждение, до него вдруг дошло, что они оба полностью обнажены, на постели, и их тела как никогда близко друг к другу. Разве так может быть? Эрик попытался выйти из её узкого лона, но тут зрачки Кристины, что утопала в наслаждении, расширились, девушка до боли сжала плечи мужа, притянув его к себе. Эрик впервые слышал, как его Ангел рявкнул: — Только посмей остановиться, и я тебя убью!!! Также, для него было впервые, что на него кто-то орал, но было так приятно, даже когда её ноготки впиваются в его тонкую кожу. Уже после того, как Эрик вытер простынёй бёдра Кристины от остатков их соития, пара укрылась одеялом, переводя дыхание. Они сплели ноги под одеялом, легли набок, лицом друг к другу, поглаживая плечи и спину друг друга. Полностью обнажённые. Довольные. И немножко усталые. — Думаю, тебе лучше переодеться в платье, которое я купил. Одно из. Они все в твоём шкафу. — Почему? Эрик, ты порвал моё платье? А я даже не заметила… — Мы многое не замечали, пока занимались любовью, но нет. Платье уцелело. — Тогда зачем? Его рука переместилась ей на шею. — Я слегка не сдержался. Твоя шея вся в моих отметинах. — Кто-то обещал быть нежным, — с упрёком и смешком бросила Кристина, прикрыв глаза, когда его прохладная ладонь ласкала её шею. Эрик убрал ладонь. — Именно потому, что кто-то не сдержал обещание, этот кто-то смотрит на ранки, оставленные ногтями этого кого-то, верно, мой Ангел? Кристина хихикнула. — Мы оба были неосторожны, но я не давала такого обещания. Что ж, тогда, — она взглянула на синяки у себя на руках. — Мне нужно платье с закрытой шеей и длинными рукавами. — но прежде, чем выпорхнуть из постели. — Жаль, что мне придётся уйти. Я бы осталась на ночь с тобой. — Тебя проводить? — Не нужно. Дорогу к решётке Скриба я найду сама, не волнуйся и засыпай. Девушка вынула самое близкое из той кучи одежды, что валялась у кровати — белая рубашка Эрика, у которой несколько минут назад не стало двух пуговиц, что отлетели прочь, когда Кристина сорвала с него рубашку. Эта часть одежды, как и плащ, была ей великовата и закрывала её почти полностью, только ступни были на виду. Эрик бы возбудился снова, но не в этот раз — теплота и мягкость постели убаюкивают его, внезапно нахлынувшая сонливость не даёт ему осознать в полной мере, что Кристина одета в его рубашку. Девушка открывает шкаф, чтобы обнаружить, что тот завален платьями. Впрочем, отыскать нужное бело-синее платье не составило труда — именно оно единственное было закрытым, но почти все платья здесь были без корсета. Эрик лишь мельком слышал, что Кристина плещется в ванне, смежной с её спальней. Выйдя в новом платье, Кристина увидела, что муж уснул. Так как, несмотря даже на зажжённый камин, в комнате прохладно, девушка подошла ближе и осторожно, чтобы не разбудить, укутала Эрика одеялом поплотнее, а затем ушла.