Нежелезные дровосеки

В последнюю ночь Серёже хочется написать обо всем, но он ограничивается несколькими короткими инструкциями, со злорадством думая, что Дракону придётся здесь всё разгребать. В том, что Димочка справится, он не сомневается. Марго продолжает молчать. Серёже очень хочется поплакать – снова – но норму по слезам он уже сделал. Серёжа смотрит на часы, надеясь, что Юма не спит. – Привет, ты поздно. Что-то случилось? – Юма, слушай... Ты вчера просила сказать, если мои планы изменятся. В общем... я утром переспал с Вадимом Адольфовичем. И завтра утром напишу заявление на увольнение с указанием причины. Юма некоторое время молчит. – Сергей, почему? – Это... неважно. Мне... предложили работу. Я надеюсь, это позволит тебе не подсылать к нему наёмных убийц и решить всё исключительно в правовом поле. – Сергей. Зачем ты это сделал? Серёжа вздыхает: – Потому что мне показалось, что так будет правильно. Всё нормально. Со мной и вообще. Сам хотел. Просто не дай им замять этот скандал. Юма говорит: – Спасибо. А ты... где будешь работать? – Да там, долго объяснять. Слушай, я уеду на некоторое время по делам. Не теряй. – Когда? – Завтра. Ребятам своим передавай привет. Они классные. Серёжа, понимая, что надо бы поспать, аккуратно пишет заявление на увольнение, максимально дерзкое. Пусть подавятся. Взглядом цепляется за лиса, губы поджимает. А потом вдруг накатывает детским почти – он же его выбрал. Что, теперь бросать? Серёжа так не поступит. Лис отправится с ним. Как напоминание. Серёжа зависает, глядя в тихо гудящий пустой ноут: он удалил всё и систему переставил. Ему не жаль. Когда раздаётся стук в дверь, Серёжа дёргается. Марго продолжает молчать. Глазка нет, так что Серёжа просто открывает дверь, не готовый ни к чему и готовый к чему угодно – сейчас-то что уже? За дверью стоит Олег, и Серёжа на автомате отшатывается, пытаясь закрыть дверь. – Серый, погоди, Серый, послушай, минуту дай мне. Я не знаю, что она тебе наговорила, но выслушай меня, пожалуйста. Серёжа чувствует такую отборную ненависть, что просто закрывает дверь с размаху, быстро запирает замки, дышит загнанно, как будто убегал от хулиганов. Снова. Серёжа слышит, как Олег за дверью говорит глухо: – Серый, не делай этого. Не верь ей. Пожалуйста. Серёжа думает: а кому мне верить? Тебе, что ли? Хватит, пожалуй, доверия. Серёжа вставляет в уши плеер с саундтреком от «Макса Пейна», идёт умываться, не слушая больше. Как будто никакого Олега здесь нет, да и не было никогда. Серёжа долго не может уснуть, слушает на репите «Late Goodbye». Утром Марго отказывается выходить из клетки, в руки не даётся. Серёжа её не осуждает. Но своего «Прости меня» так и не может сказать. Из квартиры выходит, не оглядываясь, с паспортом, плеером, лисом и свёрнутым заявлением в кармане. Футболку «Busy fighting dragons» он оставляет на кровати. Сам надевает белую. Очки на всякий случай Серёжа решает с собой не брать. Зачем? Он оставляет инструкции и ключи Гретхен Ивановне, спокойный и никакой. Та встречает его в изящном атласном пеньюаре поверх сорочки, новостям не удивляется – они же с Димочкой друзья. Серёжа едет в главный корпус универа и относит заявление в кадры. Оттуда уходит, тоже не оглядываясь. У него остаётся ещё одно дело. Кажется, последнее. Серёжа вытаскивает телефон и из списка вызовов выбирает мента – так и не записал ведь. Мент отвечает недовольный и заспанный: – Чё? – Игорь? Это Сергей, Сергей Разумовский. – А, Серёжа. Чё хотел? Опять подрался? Или закрыли тебя всё-таки за твои выебоны? – Игорь, мы можем встретиться? – Ну это. Я выходной сегодня. Приедешь? Или мне подвалить куда-то? – Давай адрес, я приеду. – А чё, ты сегодня не работаешь, что ли? – Нет. – Ладно. А, и там домофон не работает. Ты дверь дёрни просто посильнее, она откроется. Серёжа фыркает и сбрасывает звонок. Решает пройтись пешком. Знакомые бело-голубые шарфы в толпе отвлекают, но Серёжа больше не боится. Мент – Игорь – живёт в старом фонде. Серёжа немного тормозит рядом с дверью. Потом дёргает на пробу: дверь не открывается. Серёжа дёргает сильнее, с прежним результатом. На третий раз дверь с лёгкостью летит навстречу вместе с Серёжиной рукой, потому что её открыли изнутри. Серёжа едва не валится с невысокого крыльца. На него неодобрительно смотрит мамочка с коляской. Серёжа поспешно придерживает ей дверь, пока та стаскивает коляску вниз. В коляске лежит, размахивая пухлыми ручками, младенец в шапочке, из-под которой торчит рыжий завиток. Серёжа сглатывает невольно. Забывает почти, куда шёл, но быстро берет себя в руки. Серёжа поднимается на пятый – снова пятый – этаж и на пробу звонит в дверь. Мент – Игорь – открывает сначала на цепочку, как страдающая паранойей бабка, недобро смотрит в образовавшуюся щель, потом, вздохнув, прикрывает дверь, чтобы снять цепочку, и, наконец, показывается перед Серёжей во всей красе. – Чё, заходи. Серёжа смотрит на него, длинного и жилистого, в одних спортивных штанах. На груди белеет несколько шрамов, как будто осколками посекло. Серёжа разрешает себе признаться, что Игорь красивый. Правда, ни в какие списки его уже не заносит. Хватит с него списков. Серёжа проходит внутрь, разувается. У этих был идеальный порядок, у Игоря порядок выглядит творческим. Вещи не то чтобы на своих местах, но их немного. Серёжа оглядывается по сторонам: окно во всю стену, очень красивое, боксёрская груша, какие-то заметки и фотографии, прикреплённые к стене, шахматы. Больше всего Серёже нравятся оставленные где попало кружки и раскиданные футболки. Казалось бы: мент, а родная душа. Хотя бы в отношении порядка. Игорь чешет в затылке. Говорит: – Это, чая нет. Но могу предложить шампанского. Серёжа смотрит на Игоря, тот хмурится. Серёжа улыбается: – Согласен. А откуда оно у тебя? Игорь лезет в холодильник: – Да короче, на Новый год покупал. Думал, ща как... – Игорь снимает с горлышка фольгу, – как человек встречу, ну типа, знаешь, как положено: икра-мандарины-шампанское. – И что пошло не так? – Да как обычно: выдернули на работу – фанаты «Зенита» уверовали в непогрешимость и пошли там киоски с шавермой громить. Не до шампанского было, короче. Сидел там, оформлял этих дебилов полночи. Игорь вытаскивает кружки: на одной с камуфляжным принтом надпись «МОЙ ЗАЩИТНИК» жутким лубковым шрифтом, на другой – рыжий лис в фиолетовом свитере, держащий в лапках что-то похожее на солнце. Игорь разливает шампанское по кружкам. Потом лезет в холодильник снова, смотрит внутрь озадаченно: – Бля, у меня только колбаса есть. И чёрный хлеб. – Давай хлеб. Игорь вытаскивает только хлеб – видимо, из солидарности – режет тупым ножом. Его спасает только то, что хлеб, нашедший последний приют в холодильнике Игоря, сделал это достаточно давно. Серёже он протягивает кружку с защитником. Себе забирает с лисом. Говорит: – Ну чё, с Новым годом? Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты. Серёжа улыбается: – С Новым годом. С новым счастьем. – Ну, счастье у меня всегда новое... А чё на работу-то не пошёл? – Дела. Попросил пары перенести... на потом. – А ничё, что мы щас с тобой нажрёмся? Делам не помешает? Серёжа смеётся – опьянения нет, но его как будто отпускает. Плакать больше не хочется – только смеяться. Серёжа дерзко встряхивает волосами, отвечает: – Не помешает. Берет кусок чёрного хлеба – и он кажется ему безумно вкусным – запивает шампанским из кружки. Игорь говорит, изучая что-то на дне: – Слушай, это. Я признаться должен. Серёжа подбирается. Игорь поднимает глаза: – Это я твою фотку с митинга тогда Юльке слил. Ну, типа, общественный резонанс, вся херня. Серёжа удивляется: – Зачем? – Ну, ты же хотел, чтобы что-то менялось. Вряд ли у тебя просто болезненная жажда внимания. – Хотел. Спасибо, Игорь. Это было... правильно. А вы с Юлей давно знакомы? – Ну типа. Мы дружим с ней. Она нормальная, дерзкая, никого не боится. Как ты. Серёжу, наконец, догоняет алкоголь, потому что он начинает краснеть. – А, прикинь чё, я ж твою первую Раневскую нашёл. Игорь уходит и приносит из прихожей пакет. – Могли и выкинуть. Или взорвать – типа, подозрительный предмет, оставленный в общественном месте. А они её – в бюро находок, – Игорь вытаскивает свёрнутый в трубочку плакат из пакета, проходится по нему руками, расправляя. – Мне, кстати, эта больше нравится. Она у тебя тут честнее как-то, что ли. Серёже этот вариант тоже больше нравится. Потому что он свой. Игорь наливает ещё шампанского, молча смотрит, как белая пена оседает. Серёжа спрашивает: – Игорь, а ты зачем... на свидание меня приглашал? Игорь дёргает головой: – Я ж сказал: нравишься. – В каком смысле? – Ну, типа. А в каком? Не знаю. Как человек. Это чё, плохо, что ли? Серёжа смотрит, как тот хмурится. Разбирается в себе. Серёже это тоже нравится. Он залпом допивает шампанское, доедает свой кусок хлеба. Говорит: – Ладно, мне пора. Спасибо... за Новый год. – Так чё, сходишь со мной куда-нибудь? – Да. Я напишу. Игорь выходит проводить его в прихожую, смотрит, как Серёжа натягивает кроссовки. – Ну давай. Я буду ждать, короче. Серёжа кивает. А потом совершает последний задуманный акт благотворительности, который шампанское и что-то ещё превращают в настоящее: приподнимается на носочках и быстро Игоря целует. Последнее, что Серёжа позволяет себе увидеть – испуг в карих глазах. Подмигивает и уходит. Не оглядываясь. Серёжа идёт до автобусной остановки, по пути разбирая телефон: симку в один карман, сам аппарат в другой. Аппарат, оглядевшись, выбрасывает в мусорный бак в одном из дворов, через которые срезает путь. Симку – на самой остановке. Дожидается автобуса и едет в сторону залива. В плеере играет всё та же «Late Goodbye».