Красная лента финиша

Никто не хочет встречать Новый год один. И Юнхо не был исключением, но последнее время ему катастрофически не везло в личной жизни. Попадались одни мудаки. И если честно, то он уже устал надеяться на лучшее, с открытым сердцем доверяясь очередному придурку. Примерно неделю назад он расстался со своим последним парнем, увидев в соцсетях его друга видео с очередного похода в клуб. Пока дружбан хвалился новыми красотками-знакомыми, на фоне в кадре парень Юнхо взасос самозабвенно целовался с каким-то мужиком. Вот и верь после этого людям. Чон последнее время вообще в них разочаровался. От обиды ему казалось, что порядочных свободных мужиков не осталось вовсе. Настроения идти на вечеринку совсем не было. Хотя его друг Чанмин с присущим ему упорством пару дней точно уговаривал его пойти с собой. Но там должны были собраться его друзья со своими девчонками. Может будет ещё пара свободных подружек, по крайней мере Шим на это надеялся. И Юнхо не видел для себя никакого смысла идти туда, чтобы весь вечер отбиваться от очередной свободной девицы в поиске, да ловить на себе обиженные взгляды Чанмина. Почему-то всегда девушки, которые нравились ему, западали на Чона. Так что Юнхо остался непреклонен, твердо решив остаться дома. В удобных широких домашних штанах и просторной худи, Чон уютно разместился перед телевизором на диване в гостиной. Натянув капюшон на голову, он, подумав, затянул его на бантик под подбородком, стремясь таким образом сгладить свой отказ, и хоть немного поднять настроение Мину, который весь из себя смурной, топтался туда-сюда по квартире, собираясь на вечеринку. Прихорашивался. Хотя зачем ему это? Юнхо и так считал его привлекательным. Куда больше-то? Чтобы девки в два раза больше вешались? На бантик обиженый Мин не повелся. Оставалось последнее средство — надеть очки. Нацепив оптику в тяжелой роговой оправе, Чон повернулся полубоком к телевизору, лениво копаясь в миске с попкорном. Он то поглядывал на экран, то на Чанмина, изображая полное удовлетворение сложившейся жизненной ситуацией, но Шим ему не верил. В этом огромном изношенном худи с бантиком под подбородком, Юнхо выглядел хрупким и одиноким. Здоровенные очки, к которым Шим имел слабость, действительно, по его мнению, шли Чону, но именно сегодня они почему-то делали его черты моложе, а выражение лица милее и ранимее. У Чанмина стало тяжело на сердце. В этот момент он ненавидел всех его мужиков, которые каждый по-своему делали Юнхо несчастным. Уходить совсем перехотелось. Хотелось остаться здесь. Забраться к другу на диван, заключить в объятия, и, не выпуская, всю ночь смотреть глупые телепередачи, пока Юнхо не заснёт перед телевизором, позабыв про своё одиночество. Словно уловив его сомнения, Юнхо вздохнул и, подобрав под себя ноги, перестал обращать внимание на Шима, сосредоточившись на каком-то телешоу. Он смеялся по команде вместе со зрителями в студии, не боясь попасть впросак. Ведь там всё было отрепетировано, ясно и понятно. Собранный Чанмин остановился в дверях. — Я ухожу. — Хорошо повеселиться, — не оборачиваясь бросил Юнхо, словно тем самым желая подчеркнуть своё безразличие к мероприятию. Шим потоптался в дверях, глядя в спину как-то ссутулившегося Чона. — Ты точно не передумаешь? Может всё же пойдешь со мной? — Шим решил попытать счастье в последний раз. — Не-не, — голос друга казалось звучал легко, — сегодня ты будешь королём вечеринки. Но Чанмин почему-то ему не верил. Всё так же не оборачиваясь на Шима, Юнхо поднял руку вверх и помахал ею на прощание: — Давай уже. Топай! Домой трезвым и рано не возвращайся. Не пущу! Чанмин развернулся и вышел, тихо до щелчка прикрыв за собой входную дверь. Пусть даже он и не верил в показную бодрость друга, но не имел права бесцеремонно лезть к нему в душу. Он очень любил и уважал Чона, как человека. Ценил их дружбу. И как никто другой знал, насколько тонкую душевную организацию имел Юнхо. И если сейчас он защищается даже от Чанмина, человека, которому доверяет, значит ему очень больно. Надо бы не уходить вовсе, но Юнхо, видимо, нужно время, нужно побыть одному и привести себя в чувства. Такси вовремя аккуратно притормозило у подъезда. Шим опустился на заднее сидение, наблюдая за падающими снежинками. Машина тронулась и проехав их дом, поравнялась с заснеженным парком. Здесь иногда по вечерам они любили гулять с Юнхо в любую погоду. Вот и сейчас было бы здорово прогуляться с ним по покрытым снегом тропинкам, наблюдая, как красиво падает снег в свете уличных фонарей. Гулять до тех пор, пока не замёрзнут руки с ногами, а потом продрогшими бежать быстро домой, чтобы выпить горячего травяного чая, а иногда и горячего ароматного глинтвейна, позволяя алкоголю согреть изнутри дрожащее от холода тело. С мороза у Юнхо обычно краснеют щёки и подбородок. Шмыгая носом, он пьёт согревшимися губами горячий напиток, обжигается, чертыхаясь, и делает новый глоток. Чанмин смеётся над ним, придвигая поближе сахарное печенье. — Не торопись. Обжигаешься же. — И чего? — Больно. Вот чего. — Не познав боли, не испытаешь и удовольствия, — неизменно слышалось в ответ. Это был жизненный девиз Чона. Чанмин только качал головой, поражаясь его легкомысленности в некоторых моментах. А Юнхо допивал свой обжигающий глинтвейн, щурясь от ароматного пара. — Мы приехали. Чанмин дёрнулся, со словами водителя, возвращаясь из своих воспоминаний, и спешно расплатившись, покинул такси. В клубе вовсю гремела музыка. Все столики на новогоднюю ночь были заранее заказаны. Услужливые официанты ловко скользили между воодушевлённым народом, наполняя бокалы шампанским по второму, а где-то даже и по третьему разу. В 22:00 должна была начаться вечерняя развлекательная программа для гостей. Чанмин успел почти вовремя. Друзья, все практически по парам, ждали его у столика. Завидев его от самого входа в зал, они зашумели, привлекая внимание. Среди них Мин заметил и новые лица. Кто-то захватил пару подруг, Кюхён позвал двоюродного брата. Шима представили, как одинокого красавчика. С первым он был полностью согласен. Чанмин чувствовал себя одиноко и неуютно. Заинтересованные взгляды девушек сегодня отчего-то вызывали лишь раздражение. Кюхён, хлопнув его по спине, протянул бокал: — Чего такой хмурый? Шим неопределенно пожал плечами, делая первый глоток колючего напитка, что значило — не хочу распространяться. — Юнхо не пришёл? — Не захотел, — ответ был односложным. — Жаль, девчонки на него всегда слетаются, как мухи на мёд, — Кю осушил свой бокал. Чанмин и сам это знал. Как и то, что Юнхо — гей. Поэтому популярность у девушек не приносила ему пользы, но окружающие охотно этим пользовались, приглашая его в компании. Обещая девчонкам красавчика, они держали слово. Юнхо был красив. Чанмин признавал это даже будучи натуралом. — У него другие планы, — Шим протянул пустой бокал проходящему мимо официанту и сразу же получил новый полный. От нечего делать он разглядывал новых девчонок. Одна из них была вполне себе в его вкусе. И новогодняя ночь, а может быть и не только она, могла бы стать интересной, стоило приложить лишь немного усилий. Шоу-программа началась. Свет в зале потушили. Лишь софиты освещали небольшую сцену в центре. Комики, сменяя друг друга, рассказывали свои пошлые диалоги, а Чанмин чувствовал на себе заинтересованный взгляд девушки. …лишь немного усилий… Но он так ничего и не ответил на её заинтересованность. Не получив ответа на свои авансы, девушка переключилась на брата Кюхёна. Шампанское, выпитое на голодный желудок, сделало своё дело. Шим запьянел. Он сидел, тяжело облокотившись на столик, и наблюдал за флиртом парочки, когда рядом материлизовался Кюхён. — Вот если бы здесь был Юн, она бы сто пудов сейчас на него вешалась, — усмехнулся Чанмин. — Естественно, — согласился друг. — А ты бы корчил недовольные рожи весь оставшийся вечер. — И то правда, — кивнул Мин. — Мне вообще-то самому хочется нравиться девчонкам. Конкуренты нам не к чему! — Он поднял бокал и чокнулся с Чо. — А может дело не в конкурентах, а в конкурентках? Чанмин уставился на друга с искренним непониманием в глазах: — В смысле? — Да так, не обращай внимание, — ретировался Чо. — Я просто много выпил. — Вот-вот, — попинял тоже не трезвый Шим, — ты всегда много пьёшь. Пей меньше! А то заговариваться уже стал. — Конечно, мой ты заботливый, — усмехнулся Кюхён, встретив ожидаемое сопротивление и сменил тему. Время перевалило за одиннадцать часов. Подали закуски. Закусывая выпитое, Шим продолжил наблюдать за парочкой напротив. Он поймал себя на мысли, что несмотря на то, что девушка ему приглянулась, у Чанмина не вызывал раздражение её флирт с другим мужчиной. «Как странно», — он покачал тяжёлой головой, рассуждая сам с собой. «Когда они вешаются на Юнхо, я всегда чувствую себя обделённым вниманием, даже зная, что ему нет до них никакого дела». Кто-то ушёл на танцпол, и место за столом рядом с Чанмином освободилось. Вторая из девушек не упустила этот момент. Воспользовавшись задумчивостью Шима, ловко перебравшись поближе, она томно произнесла: — Привет. — Привет, — машинально отозвался Чанмин. — Смотрю, ты без настроения? — Есть такое, — отвечать не особо хотелось, но она была подругой девушки Кю, и приходилось быть вежливым. Все эти диалоги и их последствия Чанмин знал наизусть, проходил много раз. Только вот он давно вырос из возраста, когда чем больше беззаботного секса, тем лучше. Ему хотелось душевности. Хотелось встретить человека, который захочет узнать его поближе. Его самого, а не длину его члена, насколько он хорош в постели и, конечно, возможности его кошелька. Человека, которому будет не стыдно признаться, что на самом деле он не тусовщик, а домашний мальчик, который любит на выходных валяться перед телевизором в пушистом халате гораздо больше, чем зажимать красоток в темных углах клуба. Человека, которому будут важны его интересы и вкусы, кто будет учитывать его пристрастия и привычки в повседневной жизни. Человека, с которым будет уютно и комфортно. Такого, как Юнхо. Чанмин вдруг вздрогнул от пришедшей в голову мысли. Его удивленный взгляд непроизвольно остановился на собеседнице, как если бы он только сейчас её заметил. Она говорила что-то ещё, но он не понимал что именно. Танцпол сменился новым стендапером. Зал смеялся над его шутками. Шум в ушах Чанмина поутих, словно слух вернулся. Он увидел подошедшего Кюхёна, потом услышал его обеспокоенный вопрос: — Ты чего завис? Собеседница почему-то пожала плечами в ответ на этот вопрос, как будто уже чувствовала себя причастной к жизни Чанмина. От чего на Мина накатило раздражение. Посмотрев на Кюхёна в упор, он зло ответил: — Мне нужно домой. Чо только брови удивленно поднял. Обычно Шим был более обходительным с людьми. Собеседница спросила не впопад: — Утюг забыл выключить, что ли? — Ага, — быстро согласился Чанмин, искренне благодарный ей за повод. — Боюсь пожар будет. Он поднялся на ноги так резко, что от выпитого его зашатало. Кюхён от неожиданности расплескал стакан, который не выпускал из рук весь вечер. Решив не мешать другу, он отошёл в сторону, соглашаясь: — Точно будет. Раз ты так несёшься. На часах было 23:30, когда Чанмин выбежал обратно из клуба. Тот же таксист, что привез его сюда, дремал в своём авто в проулке за клубом. Чанмин, резко застучавший по стеклу, напугал его. Спросонья мужчина долго вглядывался в часы на приборной панели, пытаясь сообразить который час, потом опустил стекло и спросил: — Клубом ошибся? — Скорее, вообще, местом, — последовал честный ответ. — Так довезёте? — И то верное. Не понимаю я что, в этом всём хорошего, — пробухтел мужчина, кивнув на соседнее сидение. — Забирайся. — Вот и я сейчас не понимаю. А раньше как-то не задумывался. — Тебя куда подкинуть-то надо? — До дома. Чанмин назвал адрес, торопливо забираясь на переднее сидение. — По-моему я сегодня уже был в том районе. — Вы меня сюда привозили. Таксист подумал и кивнул, аккуратно выводя автомобиль из проулка: — До полночи-то, наверное, не успеем. — А может, попробуем? Мне очень надо! — вежливо попросил Шим. Мужчина бросил задумчивый взгляд на его встревоженное лицо. — Что-то важное? Чанмин кивнул и добавил: — Кажется, утюг забыл выключить. — Тогда поторопимся, — согласился мужчина, прибавляя газу. — Пожарные же тоже Новый год отмечают. Не будем портить людям праздник. Ехали они быстро, с заносами на обледенелых поворотах дороги. У Чанмина даже хмель из головы успел выветриться от таких крутых виражей. Сунув смятую крупную купюру из кармана в сморщенную руку мужчины, Шим сердечно поблагодарил его: — Спасибо. Сдачи не надо. Потом в порыве беспокойства, сжал руку водителя и попросил: — Пожелайте мне удачи. Водитель прищурился с пониманием во взгляде: — Удачи тебе. Главное — успей. Утюги нынче дорогие. Чанмин кивнул и, поскальзываясь, быстро побежал к подъезду. Только у двери в подъезд он понял, что так и не забрал куртку в гардеробе клуба вместе со всеми ключами. В карманах оказался только телефон. Чанмин торопливо нажал на звонок домофона, умоляя мысленно Юнхо не спать в это время. Сам не зная почему, Шим почему-то чувствовал необходимость успеть, встретить этот Новый год с Юном. От домофона не было никакого ответа. Мин торопливо нажал кнопку вызова ещё несколько раз. Наконец, что-то заскрежетало в динамике, и он услышал голос Юнхо: — Кто там? Его голос не был сонным, но в нём слышалось удивление, как если бы Чон никого не ждал. — Это я, Чанмин. — Мин? Одновременно с его вопросом запищал домофон, подавая звуковой сигнал к открыванию двери. Чанмин кинулся к лифту. Он чувствовал себя спринтером, который не просто участвовал в забеге, ему непременно нужно было успеть, обогнать время, оказаться первым. Он и сам не мог понять, зачем так спешил. Просто чувствовал — надо. Чанмин рванул дверь в их квартиру, предусмотрительно оставленную другом открытой. И забежал в прихожую аккурат под бой курантов. Юнхо уже успел вернуться в гостиную от двери. Он был всё в том же милом домашнем наряде, в котором Чанмин видел его в последний раз. Даже очки не снял. — Юнхо?! Чон развернулся на оклик, остановившись возле дивана. Было что-то новое в интонации Чанмина, какое-то трепетное звучание такого знакомого голоса, но Юнхо не успел понять что это. Шим рванулся к нему, подсознательно чувствуя красную ленту своего финиша. Его объятия сомкнулись вокруг друга с последним боем часов. — С Новым годом! — на фоне неслись поздравления из телевизора. Юнхо замер в объятиях Шима, абсолютно не понимая, что происходит. А Чанмин с невообразимым трепетом в сердце смотрел на его такое родное лицо, впервые ясно осознавая собственные чувства, по отношению к этому человеку: — С Новым годом, Юн! — повторил Чанмин и, наклонившись, поцеловал друга. Никто из них не был готов к чему-то подобному. Юнхо не ожидал. Чанмин не планировал. Он просто почувствовал необходимость вернуться к Чону ещё там, в ночном клубе. Ведь Новый год полагается встречать с самыми родными и близкими. А дальше всё произошло само собой. Мин обнял его крепче, опасаясь, что его оттолкнут, и нежно, словно пробуя на вкус, заскользил ртом по приоткрытым в удивлении губам, с которых не успело сорваться ни звука. Чанмин никогда не целовался с мужчинами, но целовать Чона сейчас было безумно приятно. Ему казалось это чем-то естественным, как дышать, и странно удобным. Они были примерно одного роста. И так как Шим никогда не встречался со столь же высокими девушками, то оценить преимущества высокого роста смог только теперь. Подумав об этом, он улыбнулся в поцелуй, и Юнхо это отлично чувствовал, как и его пока что сдерживаемую настойчивость. Губы Чона были мягкими и податливыми. Напряжение, в первый момент от неожиданности сковавшее его тело, отступило, вытесненное доверием к своему человеку. Чон мог не знать причин Чанмина, но в том, что они у него были и, совершенно точно, серьёзные, он был уверен. Шим никогда бы не сделал ничего подобного шутки ради или чтобы развлечься. И Юнхо ответил на поцелуй, пропуская вглубь своего рта язык Чанмина. У него было много вопросов, но ответом ко всем ним, была искренность в глазах обнимающего его мужчины. Пальцы Чанмина скользнули под его подбородок и ухватились за края шнурка, завязанного бантиком. Он с самого вечера не давал ему покоя. В голове остались только два слова. Люблю. Хочу. Неизвестно откуда взявшиеся, они горели огнем в сознании Чанмина. Как если бы кто-то вдруг убрал занавес, прежде скрывающий их. И ещё одно слово добавилось к ним — моё! «Это всё Чон виноват. Такой покорный в моих объятиях». Чанмин тоже не знает его причин. Но Юнхо не отталкивает, и, значит, они у него тоже есть. Веские. Потому что он никогда бы не стал делать чего-то подобного просто из-за недотраха. Не такой он человек. Мин это знает. Но о причинах они поговорят позже. Сейчас их словно магнитом притягивало друг к другу усиливающееся обоюдное влечение. Стянув капюшон с головы Юнхо, Мин зарылся ладонями в его отросшие волосы, углубляя поцелуй. Кончики пальцев покалывало. Казалось, только прикоснувшись к Юнхо, сил уже не будет оторваться. Но вдруг Чон отвернул голову в сторону, смазав поцелуй. Голос его звучал тихо и сбивчиво: — Что мы делаем? Он доверял Чанмину, но и думал сейчас в первую очередь о нём. Однополые отношения вещь непростая. Юнхо по себе знал. И человеку, у которого есть выбор, он бы никогда такого не пожелал. Ответ пришёлся жарким шёпотом прямо в ухо: — Меняем наши жизни к лучшему. Юнхо не чувствовал в себе силы к сопротивлению. Близость Чанмина кружила ему голову. Оставалось надеяться только на разумность Шима. — Мин, это… Он хотел сказать — не так просто. Но длинный изящный палец Чанмина прижался к его губам, не давая договорить. — Тсс… Голос Шима звучал завораживающе. — Сейчас важно лишь твоё желание, — он продолжал шептать на ухо, потому что Чон не мог заставить себя повернуть к нему своё лицо. Если повернёт, то снова ему ответит. Не сможет не ответить. — И я даже не буду спрашивать есть ли оно, потому что и так знаю, что есть. Чувствую твой отклик. Юнхо бросило в жар от его слов. Тёплая уютная одежда теперь лишь мешала, вызывая зуд у вспотевшей кожи. Чон знал себя, прекрасно понимал, чего сейчас хочет, и что ему предлагают. Не маленький уже. И притворяться, как жеманная девица, было бы глупо. Только не перед Чанмином. Сидя здесь в одиночестве, он, наверное, тысячу раз пожалел, что не пошёл с Шимом. Король вечеринок. Чанмин им действительно мог бы быть. Девушкам он нравился. И даже очень. Но Юнхо постоянно оказывался рядом, переманивая их внимание на себя. Чанмин злился, и Юнхо чувствовал себя лживым предателем. Но лучше пусть так, чем наблюдать со стороны за отношениями друга. И вот, наконец, сегодня, когда Чон решил перестать вести себя, как козёл, с Шимом что-то произошло. Чанмин легко подул на вспотевшие у виска Чона завитки волос. Ему нравилась реакция Юнхо, нравился румянец на его щеках: мужику столько лет, но он у него всё ещё есть. — Так что, Юн? — голос звучал сладко. Чанмин не разговаривал так ни с одной девушкой, но ему хотелось говорить так сейчас с Чоном. И эта его реакция… Чанмин потёрся губами о мочку его уха и вздохнул, как будто устал ждать ответа. Юнхо передёрнуло, кожа на шее от вздоха Шима покрылась мурашками. Он был возбуждён. Чанмин совершенно точно это знал, потому что сам был в том же состоянии. Наверное, Юнхо был лучше Чанмина, всё ещё балансируя на краю огромной пропасти вожделения. Наблюдать, как друг борется с собой, было интересно, но затягивать не стоило. Пальцы Чанмина подцепили край толстовки и потянули вверх. Юнхо ему так и не ответил, но не останавливал. Очки зацепились за капюшон и слетели вместе с ним. Чанмин замер, чуть отстранившись, блуждая взглядом по обнажённой коже. Впервые тело мужчины казалось ему настолько привлекательным. Он торопливо расстегнул свою рубашку. В нетерпении скинул её на пол, движимый одним желанием — почувствовать Юнхо кожей. Домашние штаны Юнхо легко упали к ступням. Он стоял перед Мином в одних боксерах, с опутанными трикотажем щиколотками, которые символично кричали — ему не сбежать. Да он и не собирался. Юнхо, приподняв подбородок, посмотрел прямо в глаза Чанмину, совершенно не скрывая собственного возбуждения, топорщащего трусы. Это была его реакция на Чанмина, как на мужчину. Последнее, что могло привести Шима в чувства. От прохладного воздуха комнаты, кожа покрылась мурашками, немного остужая пыл. Юнхо произнес: — Возможно…это не твоё, — произнес он осторожно. Чанмин в этот момент сидел на полу, торопливо стягивая с ног узкие джинсы прямо на изнанку. После этих слов он выпрямился, нарочито медленно прошёлся взглядом вдоль всего его тела вниз-вверх пару раз, заметив с удовольствием, что кровь больше прежнего бросилась в лицо Чону, скрывая прежний легкий румянец. — Ты прав, не моё, — Юнхо задержал дыхание на этих словах. — Но я очень хочу, чтобы стало моим. Чон опустил взгляд, пытаясь скрыть свою реакцию, но не смог сдержать улыбки. Она была робкая, неуверенная и практически сразу потерялась во вздохе, как будто бы было тяжело поверить в происходящее. Но перед Чанмином не было нужды строить бравады. Шип поднялся, казалось, одним движением. Теперь они были на равных. Ничего не скрывая друг от друга. И Юнхо прекрасно видел большое такое подтверждение слов Чанмина. Шим снова обнял его, соприкасаясь с ним всем телом, и вовлек в поцелуй. Он неторопливо ласкал ладонями спину Чона, согревая от прохладного воздуха и освобождая от сомнений. Почувствовав, как Юнхо доверчиво прильнул к нему ближе, Чанмин двинулся ниже. Ловкие длинные пальцы забрались под резинку его трусов, лаская поясницу и приспуская бельё на скульптурные бёдра. Мин прикрыл глаза, полностью отдаваясь таким новым для себя ощущениям. Кожа мужчины внезапно оказалась нежной и гладкой. Возвращаясь обратно к пояснице и вновь спускаясь на округлые половинки, Чанмин словно попал в прострацию. Он не мог оторваться от этой ужасно аппетитной задницы, и если бы не тихий скулёж Юнхо, который уже просто изнывал от избытка возбуждения, Чанмин так и завис бы не известно насколько. Но Чон уже не мог больше терпеть. Какими бы не оказались последствия, сейчас он не хотел о них думать. Он мог только позволить себе раствориться в этих ощущениях, которыми его одаривал Чанмин. Юн обнял Чона за шею, мысленно называя его своим, и прижался ещё ближе. Он даже привстал на цыпочки, чтобы как можно плотнее втиснуться в горячее и такое желанное тело. Слушая дыхание друг друга, ощущая чужое сердцебиение, как своё, они пачкали друг друга своим таким естественным желанием. У Чанмина пересохло в горле. Едва касаясь, он позволил пальцам дотронуться до самого верха ложбинки, заставляя Юнхо покрыться мурашками и вновь тихо выдохнуть Шиму в самое ухо. Потрясающие ощущения. Не нужно было подстраиваться под рост, контролировать силу, с которой хотелось сжать пальцами плоть. Чанмин был абсолютно уверен, что Юнхо не станет капризно уворачиваться от жадных рук. Наоборот, он льнул к Шиму, прося ласки ещё и ещё. Запрокинув голову, Юн доверчиво обнажил длинную шею, приглашая Чанмина узнать, какова она на вкус. Им не были нужны слова. Тела сами говорили за них, без стеснения показывая всю силу их желаний. Осторожно касаясь тугого колечка мышц пальцем, Чанмин не выдержал и открыл глаза. Он должен был видеть реакцию Юнхо. Он должен был убедиться, что действует правильно. Дрожащие ресницы и прикушенная губа дали ответ на этот невысказанных вслух вопрос. — Мин… Словно разрешение. Призыв. Чанмин подхватил Юнхо под ягодицы, поднимая вверх. Длинные ноги обвили поясницу Шима. Чон откинулся назад на вытянутых руках, уверенный в том, что его удержат. Он позволял насладиться видом на свою шею, ярко выраженную линию челюсти, ямочку между ключицами. Он соблазнял, манил, обещал небывалую награду, если Чанмин рискнёт. Если не отступится. Яркий, красивый до умопомрачения, желанный так, как ни один приз в мире, Юнхо был готов сдаться на милость своему завоевателю. Он ведь так долго ждал этой победы над собой. Надеялся, верил, боялся и всё равно тянулся, пытаясь достичь невозможного. — Ты — моя финишная лента, Юнхо. Моя. Только моя.