Другая сторона медали

Астрид сидела на утесе рядом с ареной, наблюдая, как затухающий дым от погребальных сосудов Стоика и Слюнявого Йоргенсона поднимается над горизонтом. Оранжевый отблеск пламени плавно превратился в слабое зарево на краю света. Солнце село несколько часов назад, а лунный свет отражался от воды кроваво-красным кольцом. Хоть было уже поздно, но Астрид никак не могла уснуть. Рыбьеног пробыл с ней еще немного, прежде чем, наконец, похлопал ее по плечу и вернулся в свой дом, чтобы лечь спать. Ужин в большом зале прошел тихо. Потрясение от того, что их вождь и его брат были мертвы, выбило племя хулиганов из колеи, да и Сморкала не появился на вечерней трапезе. Как и Плевака. Быстро начали подниматься шепотки, так что Астрид пришлось извиниться и уйти из зала, прежде чем она кого-нибудь ударила. Она подтянула колени к груди, обхватив их руками, и уставилась вниз, на воду, плещущуюся под утесом и на мягкое затишье прилива. Какая-то часть ее все еще ждала возвращения Иккинга. Все еще хотела, чтобы Сморкала ошибся. Что они только что попали в засаду изгоев, и Иккинга заставили сыграть эту роль. — Глупая, — пробормотала девушка в свои объятия, закрывая глаза, прежде чем заставила себя встать со своего места. Отряхнув юбку сзади, она повернулась, чтобы уйти. Но прошла всего несколько шагов и столкнулась с кем-то — Ах, извините. Я не смотрела, куда иду, — Астрид покачала головой, прежде чем точно вспомнила, который час. Кто здесь вообще может ходить так поздно? Ее глаза метнулись вверх, дыхание перехватило, когда она посмотрела Иккингу в глаз. Прежде чем она успела поднять кулак, чтобы ударить его или закричать, Иккинг слегка наклонил голову, взял ее за подбородок и прижался губами к ее губам. Он почувствовал, как она напряглась и провел руками вниз, чтобы обхватить ими ее бедра. Но Хофферсон подняла руки и оттолкнула его назад, в результате чего поцелуй прервался, когда он отшатнулся, упав на спину. Астрид вытерла рот тыльной стороной ладони и склонилась над ним, прижимая его к земле и усаживаясь ему на бедра. — Осёл, где тебя носило?! — смешок вырвался у Иккинга, но тот не придал этому особое значение, ведь его тело размокло под прикосновениями девушки. Ее руки взяли его за запястья и зафиксировали их у него над головой. Астрид глухо зарычала, — Не смей смеяться! Я так зла… Я просто в бешенстве из-за тебя! — Ты беспокоилась обо мне, принцесса? — парень приподнял бровь, а губы изогнулись в ухмылке. Иккинг наклонил к ней голову, наблюдая, как на ее лице сменяются эмоции одна за другой, — Я опоздал всего на несколько часов. — Соревнование закончилось рано днем, — прошипела она, взяв оба его запястья в одну руку, а другой ударила его в грудь, почувствовав твёрдую кольчугу. Астрид закрыла глаза, прикусив нижнюю губу, — «Принцесса» все еще является нашим словом, согласно которому я могу тебе доверять? — Если ты хочешь, чтобы так было, — изгой высвободил запястья из ее рук и потянул их вниз, переплетая пальцы, и заставляя ее почувствовать шрам, который он оставил на своей собственной плоти несколько месяцев назад, — Я все еще связан с тобой. Между ними повисла тишина, нарушаемая только звуком волн, плещущихся о скалу. Хофферсон посмотрела на него, облизывая шубы и вспоминая слова Сморкалы, сказанные несколько часов назад. — Ты убил Слюнявого Йоргенсона и Стоика? — прошептала она, чуть хмурясь. Иккинг же в это время обхватил ладонями ее щеки и скользя пальцами по ее коже. — Да, — услышав, как она судорожно вздохнула, он продолжил, заправляя прядь волос ей за ухо, — У меня есть план относительно Архипелага, принцесса. Мечта, которую может осуществить только наше поколение. Наши кланы слишком долго воевали. Договоры не принесут мира и продлятся лишь пару лет. Они бы и слушать не стали о чем-то подобном тому, что я запланировал. Вот почему нам нужно избавиться от старшего поколения. Вот почему мне пришлось убить их, как я убил своего отца. Астрид прикусила губу, глядя на него сверху вниз с того места, где она сидела у него на коленях, наблюдая за выражением его глаз. В лунном свете Иккинг казался полубезумным, отражаясь в зеленом свете, когда он наклонился, прижавшись своим лбом к ее лбу и обхватив ладонями ее затылок. Голос понизился до шепота. — Мне нужна королева, Астрид. Кто-то, кто будет править кланами рядом со мной. Я не могу придумать никого другого, кого я хотел бы видеть на этой должности, кроме тебя. Хофферсон отвела взгляд. У нее перехватило дыхание, прежде чем она снова посмотрела ему в лицо, изучая. Видя только правду, она покачала головой. — Я… Дай мне подумать об этом. У меня сегодня было достаточно потрясений, чтобы добавлять еще одно к этой куче. Иккинг наклонил голову в знак «достаточно справедливо», и между ними снова воцарилась тишина. Астрид быстро покраснела, осознав, что все еще сидит у него на коленях. Она отодвинулась от него, поднимаясь на ноги и скрещивая руки на груди, в то время, как вождь изгоев встал, уперев руки в бедра. Астрид снова отвела взгляд, прежде чем снова посмотреть на него, и потянулась, чтобы заправить косичку за ухо. — И вообще, почему ты здесь? — Вообще-то, я искал тебя, — парень указал через плечо на лес, ведущий к Вороньему мысу, где на опушке его ждал Беззубик. Астрид едва могла разглядеть его очертания на фоне ночной темноты. Иккинг оглянулся на нее, приподняв бровь, — Но я не ожидал найти тебя здесь. Звук стрекотания сверчков наполнил воздух, когда она потянулась, чтобы потереть шею. Ее свободная рука потянулась к бедру, прежде чем ей удалось задать мучивший ее вопрос. Астрид закрыла глаза — Ты когда-нибудь по-настоящему любил меня? Девушка почувствовала, как Иккинг придвинулся к ней ближе, обняв за плечи и прижав к себе. На этот раз вместо того, чтобы оттолкнуть его, она подняла руки, зарываясь пальцами в его кольчугу сзади, когда он положил подбородок ей на плечо. — Какая-то часть меня это сделала, — прошептал Иккинг ей в шею, нежно целуя, — Я все еще не до конца понимаю это или как это произошло. Но какая-то часть меня все еще это делает. — Расскажи мне о том, что на самом деле произошло на острове изгоев, — Астрид отстранилась, глядя на него и убирая прядь волос со своих глаз. — Может быть, в другой раз, принцесса, — Иккинг наклонил голову, чтобы снова поцеловать ее в губы, совсем ненадолго, прежде чем отстраниться и слегка пожать плечами, — Мне нужно кое-что сделать, там спланировать союзы и многое другое. Я просто пришел посмотреть, как ты все это воспринимаешь, — сказав это, он повернулся, чтобы уйти и подняв руку, чтобы помахать на прощание через плечо. И что ей делать с его предложением? Следующие пару месяцев прошли без происшествий. Сморкала был посвящен в качестве нового вождя Олуха на церемонии, а Плевака занял должность его советника. В конце концов, мальчику было всего шестнадцать, и, хотя Стоик постоянно знакомил его с тем, что он регулярно делал в качестве вождя, это все еще не было чем-то, что должно было произойти так скоро. После Дагура и Иккинга Сморкала был бы одним из самых молодых вождей на Варварских архипелагах, но, в отличие от двух других, не победил Стоика в бою за титул согласно традиции. У близнецов и Астрид были свои праздники. Например, дни рождения. Причем Забияка и Задирака наконец догнали остальных, и им исполнилось шестнадцать, а Астрид — семнадцать. В эти дни было не так много фанфар, как в предыдущие годы, в основном из-за темной тучи, которая нависла над деревней после обезглавливания Стоика. Постепенно жизнь на Олухе начала возвращаться в нормальное русло, а через торговцев до них дошла весть о том, что Уроды присоединились к альянсу по настоянию принцессы Истерики. Дни, когда они были простыми подростками-викингами, казалось, оставались все дальше и дальше позади. Отец Забияки начал поговаривать о женитьбе, чтобы укрепить союз теперь, когда она почти достигла совершеннолетия. В порыве протеста против этой идеи Забияка ушла в их сырое темное жилище на неделю, прежде чем Задирака привел ее домой, хотя оба близнеца выглядели угрюмыми и несчастными при мысли о том, что одного из них выдадут замуж. Их отец в конце концов смягчился, хотя было ясно, что эту идею все еще стоит обдумать. Астрид и Рыбьеног были единственными, кто по-настоящему интересовался Академией Драконов. В основном потому, что в наши дни именно последний обучает младших жителей деревни. Имея в виду, что альянс может вступить в войну с другими племенами, если они не присоединятся, он счел, что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, и передача эстафеты молодому поколению казалась лучшим вариантом. Будучи, в лучшем случае, пацифистом, Рыбьеног не питал иллюзий относительно того, что произойдет, если на Архипелаге разразится война. Сморкала почти не общался с ними больше. Звание вождя принесло с собой новые обязанности, из-за которых большая часть его дней была заполнена, и даже когда у него оставалось время для себя, обычно случалось что-то, что портило несколько мгновений покоя. Несмотря на свое хвастовство в детстве, на самом деле он был довольно скромным вождем, мягко говоря и удивляя всех. Все взрослые в деревне согласились с тем, что, должно быть, шок от того, что у него на глазах казнили его отца, привел мальчика в чувство. Почти через три месяца после смерти Стоика во время ужина в большой зал влетел посланник Ужаса и приземлился прямо перед новым вождем. Сморкала прервал свое занятие, прежде чем дотянуться до пергамента, прикрепленного к его ножке, и скормил ему немного курицы, прежде чем открыть его. Весь зал, казалось, замер, наблюдая, как Сморкала безмолвно передал пергамент Плеваке и встал со своего места, расправив плечи точно так же, как он это делал на арене во второй половине дня Весенья. По кивку Плеваке он открыл рот, чтобы заговорить. — Через несколько дней я отправлюсь на остров изгоев, чтобы официально подписать соглашение о союзе, — при этих словах среди жителей деревни поднялся ропот, — Я хотел бы попросить этих людей пойти со мной, — слегка кашлянув в ладонь, чтобы прочистить горло, Сморкала продолжил, — Астрид Хофферсон, Рыбьеног Ингерман, Забияка и Задира Торстон, — услышав свои имена, четверо дрессировщиков драконов встали со своих мест, — Это всё. Когда жители Олуха вернулись к своей еде, больше не разговаривая вполголоса, подростки подошли к тому месту, где стоял Сморкала. Рыбьеног немного нервно переминался с ноги на ногу, а Астрид и Забияка по отдельности упер руки в бока и скрестил их на груди. — Итак, — начал Задирака, глядя сбитым с толку, — Почему ты выбрал нас, чтобы пойти с тобой? — Потому что я доверяю вам, ребята, — увидев недоверчивые взгляды, Сморкала закатил глаза, — Да ладно вам, ребята, дайте мне поблажку. Вы знаете, что я доверяю вам, и я знаю, что вы вытащите меня из передряги, если до этого дойдет. Я доверяю вам больше, чем кому-либо ещё в деревне. Иккинг сказал, что разрешено взять с собой трех-четырех человек, если нам это потребуется. — Ты же знаешь, что это просто он спрашивает, действительно ли он может тебе доверять, верно? — Плевака закатил глаза, увидев выражение лица мальчика, — Вождь не отправляется на вражескую территорию для заключения мирного договора более чем с одним или двумя людьми, потому что большее число будет напрашиваться на неприятности. Есть причина, по которой я почти во всем соглашался со Стоиком — он верил, что я буду единственным, кто ему понадобится. Небольшая группа замолчала при упоминании бывшего вождя, прежде чем Сморкала потер подбородок, глядя на своих друзей. — Ну, Астрид должна прийти, потому что он специально попросил ее явиться, — увидев покрасневшее выражение ее лица, он закатил глаза, — Наверное, хочет поцеловать ее… Ай! — Только потому, что ты теперь вождь — это не значит, что ты можешь говорить все, что захочешь, — немного добродушно пропела она, хрустнув костяшками пальцев, когда Йоргенсон потер плечо. Сморкала фыркнул, прежде чем покачал головой, возвращаясь к насущному вопросу. — Итак… Я думаю, другой человек, который мне нужен — это Рыбьеног. Извините, ребята, — добавил он, заметив выражение лиц Забияки и Задиры, — Но я поручаю вам самую важную работу из всех — защищать Олух. Если с этим альянсом что-то пойдет не так, я знаю, что вы, ребята, можете нанести достаточный урон целой армии берсерков или изгоев в одиночку. — Эй, ты можешь на нас рассчитывать, — ответила Забияка, давая брату пять. После подтверждающих кивков Астрид и Рыбьенога, последнего довольно нервно, Сморкала положил пергамент на стол, за которым сидел, и начал писать ответ. Вернув его к Жути, на котором он появился. Крошечный дракончик облетел потолок большого зала, прежде чем исчезнуть в темноте, а Астрид смотрела ему вслед и недоумевала, почему ее попросили прийти.