Начало вращения

Держа купленный недавно белый, самый обычный зонт, проданный ей торговкой, Цинцяо поднималась по ступеням. «Держи, красавица, для такой как ты — не жалко», — добродушно протянула его Цинцяо старушка. И та только где-то внутри себя запротестовала: «Я не та, за кого себя выдаю, бабушка, моя душа — сплошное уродство». Но она выдавила из себя улыбку, а получив такую же в ответ — почувствовала тепло. Ведь так приятно, когда тебя не презирали за некрасивое лицо. Всё благодаря её маскам: они теперь — настоящее произведение искусства. Небесно-голубое ханьфу колыхалось от легчайших порывов ветра, люди оборачивались ей в восхищении вслед. Растрепавшиеся волосы спадали на спину, сдерживаемые деревянной шпилькой, подаренной Хозяином-Многоликим, и вплетённой в них сзади ленточкой. Лю Цинцяо шла по родной деревеньке и абсолютно никто её не узнавал. Кроме одного человека. Юй Цюфэна. Который защитил её, после того как последний раз люди из Долины нарушили закон, выйдя за её пределы в неположенный день. Юй Цюфэн ходил за ней по пятам. Может быть думал, что она не замечала. Но как странник слышал бьющий в спину ветер, как конюх узнавал своего коня, о котором заботился, как любая женщина видела своего возлюбленного — так и Лю Цинцяо. В каждом отражении начищенной до блеска медной утвари, в любой сломанной сапогом ветке узнавала шаги Юй Цюфэна. В груди все трепыхалось при шаге вперёд. Она не убегала, но выжидала. Хватит ли ему смелости что-то сказать? Как-то объясниться? По окончании битвы у Долины Призраков им довелось переброситься парой слов. Она видела, что Юй Цюфэн привёл им подмогу. И что школа Хуашань не была против действий своего главы. «Цяо-Цяо!» — старался он её защитить тогда, отбивая чужое оружие, а Лю Цинцяо взялась за две брошенные противником сабли и уничтожила ещё одного врага. Ей больше не была нужна чья-либо защита. Когда-то ей приходилось чуть ли не бегать за ним, унижаться, выпрашивая внимания. Нельзя отрицать, и сейчас в ней жил этот порыв: обернуться и сделать пару шагов навстречу. Но в ней, за столько лет отчуждения, чужого отвращения, что-то или кто-то умер. Может быть та наивная влюбленная девочка, которой Цинцяо когда-то была. Так охота было вдохнуть родной запах Юй Цюфэна, который она воскрешала все эти годы лишь по вялым отголоскам памяти. Каждый раз при попытке собрать себя воедино из того, чем она стала, пробирал страх: а вдруг не справится? С этим теплом, которое ей было столь знакомо. И, снова, с запахом. Стоит только вдохнуть — наступить удушье. От боли, желания быть рядом и никогда не отпускать. Купив бумажный фонарь на палочке, она пошла дальше: взглянуть на свой родной дом. Дом, где больше не было ни родных, ни близких, ни животных — никого. — Цяо-Цяо, — всё же устало и в какой-то необъяснимой надежде раздалось позади. Она обернулась: полы одежд взметнулись при повороте, походя на распускающийся бутон пиона. Напротив — любимое до дрожи лицо с лёгкой щетиной, карие глаза с маленькими вкраплениями коричневого. Жёсткие чёрные волосы в строгом пучке. Как у главы школы Хуашань — с витиеватым узором на гуане. Чёрное строгое ханьфу с кожаными наручами и сожалеющий взгляд. Все эти годы она удерживала тише сердце, старалась спать подобно собаке... А он просто взял и подошёл ближе, коснулся её дрожащей руки с фонарем. Дешёвый зонтик из промасленной бумаги чуть не упал, но его удержала твердая ладонь, обхватившая её собственную. И, забрав, подняла над ней. Ни одна капля усилившегося дождя не коснулась Цинцяо. — Цюфэн... — это должно было звучать прохладно, но вышло по итогу просто потрясённо. Она действительно была потрясена. Потому что господин Юй-младший второй раз на её памяти решился на что-то. Ради неё. — Цяо-Цяо... я знаю, что причинил тебе много боли. Этот Юй, — начал тот уничижительно говорить о себе при ней. Ранее тот никогда себя так не вёл, — просит тебя о снисхождении выслушать. Слов не хватало, а удушающее чувство всё же подступило к горлу. Все обиды, издёвки, страх, годы в Долине Призраков пронеслись перед глазами. Стоило ли всё это ради одного подобного момента? Внутренний голос робко говорил, что да, зато теперь она могла видеть Юй Цюфэна. Другой же в противовес отвечал: «Я просто хотела, чтобы меня любили. Не гор золота, ни власти, ни статуса. Просто человека, который понимал бы меня так же, как я — его». Глаза Юй Цюфэна светились нежным чувством. — Я бы принял смерть от твоих рук, Цяо-Цяо, если бы ты возжелала так ответить на всё, что я натворил. Он не женился на красивой юной госпоже, которая изуродовала Лю Цинцяо лицо. Не смотрел больше ни на одну из женщин, храня в себе чувство к ней. Лю Цинцяо мягко улыбнулась, давя в себе всхлип и желание обнять. Любовь к Юй Цюфэну — всё, что было в её жизни стабильного. В остальном же её жизнь — хаос, который стал немного упорядоченным только с появлением Многоликого на её пути. Который просто протянул ладонь и сказал: «Пойдём со мной». Который сразу выбрал её. Защищал. И не отрёкся. Не предал доверия. — Мне не нужна твоя смерть, Цюфэн. Жизнь слишком дорого стоит, чтобы её так просто выбрасывать, — покачала она в итоге головой, а Юй Цюфэн встал на одно колено. В грязную тропинку, которая от дождя снова постепенно превращалась в кашицу. Только теперь не Цяо-Цяо была в грязи, а он. — Давай начнём всё сначала. Уедем куда-нибудь далеко, подальше отсюда. Начнём новую жизнь вдвоём. — А как же твоя семья? — тот, как давно когда-то хотел, стал главой школы Хуашань. Великим героем цзянху. Но она была призраком. И если уж не физически, то душой — точно. Прежняя Цяо-Цяо бы согласилась. Но нынешняя, в память о растоптанных чувствах той маленькой, нищей и голодной, вечно презираемой, девочки, не могла. Она всё ещё любила Юй Цюфэна. Столько лет спустя. Можно было сделать шаг вперёд. Один шаг, и она вновь почувствовала бы его объятия и нежный шёпот на ухо. Лю Цинцяо отступила назад. Зонт выпал из рук, упал на землю, и вся его внутренняя его сторона сразу промокла. Фонарь сразу же погас. — Цяо-Цяо... Её затрясло как от холода, и она несколько раз помотала головой. — Я не могу. Столько лет ждать признания. Жаждать его всем своим существом. Но теперь это было не важно. И пускай внутри сердце кровоточило от расстроенного вида Юй Цюфэна, она не могла ему поверить. Больше — нет. Лю Цинцяо почти ненавидела себя за это. — Мы встретимся когда-нибудь снова? — не оставлял попытки Цюфэн, но ему в ответ лишь покачали головой. Зонт и фонарь остались забыты. Всё, что могла потом сделать Цинцяо — смотреть, как Юй Цюфэн удалялся от неё и её старой лачуги как когда-то давно, где она была повержена, растоптана, где сломали её кисточки. Но теперь поверженным и растоптанным был он. Удовлетворения от этого не было. Сев на полусгнившие деревянные ступени, она обняла себя за плечи. Всё, что было и есть между ней и Цюфеном — важно. Улыбки, взгляды, его потрескавшиеся от мороза руки, её согревающее дыхание на них. Его меховая накидка на тонких плечах Лю Цинцяо в далёком прошлом, тепло девичьей нежной порозовевшей щеки, прижавшейся тогда к его болезненным пальцам. Она хотела и не хотела это помнить. Воспоминания — её драгоценности, которые она, как дракон, то желала поглотить, то охранять от чужаков. «Как бы больно ни было, я отпускаю тебя. Позаботься о себе». С горизонта силуэт Юй Цюфэна уже давно размыло дождём.