Смерть – это лишь начало нового

Лето после 5 курса:       Гарри и Гермиона, прогуливаясь по темным коридорам Хогвартса после ужина, услышали голоса, доносящиеся из кабинета Дамблдора. Они приостановились у двери, узнав среди них голос Рона, что заставило их насторожиться. Накинув мантию-невидимку, они подкрались ближе, стараясь не издать ни звука, и оказались в центре разговора, который явно не был предназначен для их ушей. – Почему я должен продолжать общаться с этим шрамоголовым очкариком и этой грязнокровкой? – произнес Рон, его голос был наполнен злобой и раздражением. – Рон, – ответил Дамблдор, едва заметно улыбаясь и покачав головой. – Понимаешь, Поттер должен оставаться верным Свету. Только так он сможет пожертвовать собой ради уничтожения Тома. Потерпи еще немного. Я увеличу выплаты тебе и твоей семье в пять раз. Как компенсацию. – Чем быстрее Темный Лорд расправится с этим недоумком и его грязнокровкой, тем лучше, – добавила Молли Уизли, не скрывая своего презрения. – Он уничтожает маглов, грязнокровок и всех, кто отказывается присоединиться к нему. – Не переживай, девочка моя, – сказал Дамблдор, его голос стал холодным и решительным. – Скоро Избранный столкнется с Волан-де-Мортом, и он уничтожит его. Но сначала он должен покончить с Гермионой – она мешает нам. Когда она исчезнет, Мальчик-Который-Выжил станет легкой добычей для Тома.       Гарри и Гермиона, прижимаясь к стене, едва сдерживались от ужаса и отчаяния. Слезы катились по их щекам, но ни один звук не вырвался наружу. Когда разговор наконец затих, и "друг" с матерью покинули кабинет, они молча направились к гостиной, каждый погруженный в свои мысли. Слова, которые они только что услышали, словно разорвали их мир на куски.       Этот разговор был услышан в конце пятого курса. Вернувшись к Дурслям, Гарри почувствовал, как его душа замкнулась в невидимой клетке. Он стал избегать общения, все реже выходил из своей комнаты, в его глазах застыла пустота. Ночные кошмары преследовали его, каждую ночь он просыпался в холодном поту. Он чувствовал, как манипуляции Дамблдора сжимают его, заставляя быть пешкой в чужой игре. И в конце концов, в его сердце пришло решение — он сбежит.       Он отправил патронуса Гермионе с коротким, но ясным посланием о своем намерении. Побег должен был состояться в полночь. На тот момент, когда Гарри лег в кровать, ему было ясно: его жизнь — это больше не игра. Он должен выбрать свой путь.       Гермиона, получив сообщение, поняла, что не может остаться в стороне. Она также настроила будильник на полночь и, удостоверившись, что ее родители спят, стерла их воспоминания о себе с помощью заклинания "Обливиэйт". Она не хотела, чтобы они страдали от ее пропажи.       Они назначили встречу на Тисовой улице, а потом должны были трансгрессировать в Визжащую Хижину, где их уже поджидали Волан-де-Морт и его верная сторонница Беллатриса Лестрейндж. – Надо же, Мальчик-Который-Выжил и его подруга решили добровольно умереть, – прошипел Волан-де-Морт, его голос был полон зловещей угрозы. – Знаешь, Том, ты был прав насчет семьи Уизли. Жаль, что я не прислушивался к тебе раньше. Все, что я считал дружбой, было лишь иллюзией, – сказал Гарри, его голос был полон горечи. – Не смей называть меня Томом! Это имя моего ничтожного папаши-магла! – яростно отозвался Волан-де-Морт, но потом, сдержав гнев, добавил с ледяной издевкой: – Как это предсказуемо. Я всегда прав, Гарри, и ты должен был давно это понять. Твой жалкий "дружок" предал вас. Это печально, но, так или иначе, я подарю тебе и твоей подруге избавление от всех бед. Однако есть одна загвоздка: я не могу убить тебя, пока ты не достиг совершеннолетия, потому что защита твоей матери действует только против меня. Поэтому твою жизнь заберет Беллатриса, а с грязнокровкой я расправлюсь сам. Помните об этом великодушии, – прошипел Темный Лорд. – Авада Кедавра… – в один момент заклинание вырвалось из уст Волан-де-Морта и Беллатрисы.       Смертельное заклинание было произнесено одновременно, и в мгновение ока Гарри и Гермиона погибли.       Темнота поглотила их. Однако вскоре они почувствовали движение и услышали мягкий голос: – Молодые Певерелл и Грейнджер, вас предал тот, кого вы считали другом. Но я могу помочь вам. В какой день вы хотите вернуться? – спросила госпожа Смерть. – 31 октября 1981 года, в тот роковой Хэллоуин, – ответили Гарри и Гермиона одновременно. – Почему именно эта дата? – спросила Смерть, заинтересованно наклоняя голову. – Я хочу спасти Сириуса от игры старого манипулятора и тем самым предотвратить, чтобы этот старик отправил меня к Дурслям, а крестного — в Азкабан. Так я смогу испытать любовь, заботу и ласку, чего мне так не хватало, – объяснил Гарри. – Да, я согласна с Гарри. Пожалуйста, отправьте нас в этот день. Мы хотим переписать свою жизнь и стать независимыми от чьих-то манипуляций, – подтвердила Гермиона. – Ваш выбор принят, детки. Не забывайте о Томе Реддле. Он стал таким, каким мы его знаем, благодаря зельям Дамблдора. Вы должны предотвратить Вторую Магическую войну. Удачи вам! – сказала Смерть. – Спасибо, – ответили они в один голос. Как только они поблагодарили ее, тьма вновь поглотила их, а их сознание охватил лишь образ черных глаз.

***

31 октября 1981 года (Годрикова Впадина, дом Поттеров):       Гарри медленно открыл глаза и огляделся, с трудом пытаясь понять, где он находится. Его маленькие ручки сжались в кулачки, и мир вокруг него казался зыбким и тревожным. Он был в детской кроватке, в доме своих родителей, который когда-то был полон жизни. Первое, что он увидел, — это тело Лили Поттер, его матери. Тело, которое уже не могло его обнять. Поток слез наполнил глаза Гарри, не в силах сдержать горечь утраты. Вокруг него лежали лишь обломки, пепел и разрушение. Волан-де-Морт был уже развоплощен, но его темные силы все равно оставили свой след.       Внезапно в тишине раздались шаги. Это был Сириус Блэк. Его взгляд упал на тело Лили, и он пытался нащупать пульс, но было ясно — она мертва. В его глазах вспыхнул огонь мести, направленный на предателя. Но Гарри не мог позволить крестному разрушить свою жизнь, поэтому он начал умышленно плакать, чтобы привлечь внимание.       Сириус, услышав плач, обернулся и осторожно подошел к мальчику. Его голос был мягким, но полным решимости: – Все будет в порядке, Сохатик. Все уже позади. Ты в безопасности. Но я заберу тебя к себе. Ты мой крестник.       Сириус, держа Гарри на руках, уже двигался к выходу из разрушенного дома, когда на их пути появился Хагрид. – Сириус, что ты здесь делаешь? — спросил Хагрид. – Я забираю Гарри. Он мой крестник, и по завещанию Лили и Джеймса я теперь несу за него ответственность, — ответил Сириус. – А ТЫ что тут делаешь, Хагрид? — спросил он с подозрением. – Дамблдор поручил мне забрать Гарри и отвезти его к тете и дяде по материнской линии, — ответил Хагрид. – Что?! К родственникам Лили? Петуния ненавидит магию и свою сестру! Дамблдор отправит его туда? Нет, Хагрид, передай ему, что Гарри не поедет к ним.       Хагрид растерянно остановился, его взгляд был полон сомнений. Он не знал, как отреагирует директор на такой отказ, но по его лицу было видно, что это стало для него настоящим шоком. — Ты не можешь просто так забрать его, Сириус! Дамблдор сказал, что Гарри будет в безопасности только у тети Петунии, — с тревогой произнес Хагрид. — Безопасность? — злобно усмехнулся Сириус. — Мальчик будет в безопасности только с людьми, которые ненавидят магию и его родителей, с теми, кто не способен полюбить своего племянника? Я не позволю, чтобы мой крестник рос с ними! Лили и Джеймс составили завещание, в котором ясно указано, что ни при каких обстоятельствах Гарри не должен попасть под опеку Петунии и ее мужа. Я заберу его, и мы уходим отсюда. Ты можешь передать это Дамблдору, если хочешь, но Гарри останется со мной!       Гарри, лежащий на руках крестного, почувствовал, как его сердце наполняется надеждой. Он знал, что Сириус — тот, кто всегда был готов его защитить. Теперь это было его единственным шансом на счастье в новой жизни. Он начал плакать, но это были слезы облегчения.       Хагрид еще раз глянул на Сириуса с сомнением, но в его глазах уже не было другого выбора. Он понял, что в этой ситуации ему не оставалось ничего другого, кроме как поддержать решение Блэка. — Хорошо, Сириус. Я не могу спорить с тобой, если ты уверен. Но Дамблдор не простит тебе этого, и ты знаешь, что он всегда находит способ сделать свою волю. Это может быть опасно, но... ты прав. Гарри заслуживает большего, чем тетя Петуния.       Сириус кивнул и крепко прижал Гарри к себе. В его глазах горел огонь решимости, и, несмотря на всю опасность, он чувствовал, что принял верное решение. — Я увезу тебя туда, где тебя будут любить, маленький. Вместе мы найдем свой путь. Я обещаю, Сохатик, — шептал Сириус, и его голос звучал с такой решимостью, что это звучало как клятва.       С малышом на руках Сириус поспешно направился к летающему мотоциклу, чтобы скрыться от всех, кто мог бы помешать ему. Хагрид остался стоять на месте, сжимая кулаки от беспокойства за Сириуса и судьбу маленького Гарри.       Скоро Сириус и Гарри исчезли в темноте, оставив позади разрушенный дом Поттеров. Их будущее было неопределенным, но одно было ясно — Гарри теперь был в безопасности, по крайней мере, с этим человеком, который был готов пожертвовать всем ради его благополучия.       Сириус крепко держал Гарри, пока не наложил на него согревающие чары. Когда мотоцикл с грохотом поднялся в воздух, Сириус почувствовал, как возвращается его сила — впервые за многие годы он стал ответственным за чью-то жизнь. Гарри был таким маленьким и уязвимым, что, несмотря на всю решимость, Сириус не мог не ощутить тяжесть своей ответственности. Он направился к дому своего покойного дяди Альфарда, решив, что здесь будет место и для крестника, и для него.

***

      Когда они прибыли, Сириус решил накормить Гарри теплым молоком. В холодильнике не оказалось детской бутылочки и молока, и Сириус наколдовал их, чтобы приготовить все необходимое для малыша. Глядя на Гарри, он чувствовал, как тяжело давит на него ответственность за жизнь ребенка. Он видел в этом малыше не только свою вину за смерть его родителей, но и последнюю надежду на исправление своих ошибок.       Вдруг на пороге дома появился Римус Люпин. Его лицо было напряженным, а глаза полны боли и гнева. — Бродяга, ты — ПРЕДАТЕЛЬ!!! — рявкнул Римус.       Сириус поднял взгляд, его лицо оставалось спокойным, хотя в груди все сжалось. Он был не готов к этому столкновению, особенно с Гарри на руках. — Тише, Лунатик, ты пугаешь Гарри, — сказал Сириус, чуть качнувшись, чтобы успокоить крестника. — Ты не прав, Римус. Я не предавал Лили и Джеймса. Мы все ошибались. Мы не знали, что Хвост — шпион Волан-де-Морта. Он на самом деле был Хранителем Тайны на доме в Годриковой Впадине, и именно он сдал их Волан-де-Морту. Мы думали, что Питер был ничем не примечательным и его не заметят, но он предал их. — Сириус сделал паузу, опуская голову. — Он сдал их Лорду, и теперь Сохатик остался сиротой. Это моя вина, что я поверил Питеру. Но я никого не предавал. И я не предал Сохатого и Цветочка, так как сам был лишь приманкой для Волан-де-Морта и Пожирателей, чтобы они думали, что я Хранитель Тайны. Хвост был тем, кто предал.       Римус, не сразу успокоившись, шагнул ближе. Его лицо было жестким от боли, но глаза постепенно наполнились пониманием. — Бродяга, я тебя прощаю. Ты не виноват в их смерти. Мы все ошибались. Мы думали, что Питер верен нам, но он оказался настоящим предателем. Мы не могли знать, что он уже год шпионит на Волан-де-Морта и Пожирателей. Мы не могли знать, что он нас предаст, — его голос смягчился. — Ты считал меня шпионом в Ордене, но в тот момент все оборотни перешли на сторону Лорда. Ты не мог знать, что я не перешел на его сторону. Не вини себя за это. Ты же не виноват в том, что считал меня угрозой.       Сириус тяжело выдохнул, его взгляд встретился с Римусом. Он почувствовал облегчение, но боль утраты друзей не отпускала. — Я… Я должен был знать, но не знал, — произнес Сириус с сожалением. — Но теперь мы знаем правду, и мы обязаны защитить Гарри. Я не позволю, чтобы Дамблдор его к этой женщине, Петунии. Лили рассказывала, как старшая сестра завидовала ей из-за дара волшебницы. Петуния даже не пришла на свадьбу Лили и Джеймса, она никогда не принимала магию, и никогда не любила сестру. Она не может воспитывать своего племянника.       Римус стоял, молча, но его взгляд был полон не только понимания, но и решимости. Он знал, что их план был рискован, но другого пути не было. — Ты прав, Бродяга. Петуния не сможет заботиться о Гарри. Мы не можем отдать его в ее руки — она превратит его жизнь в настоящий ад, — сказал Римус, его голос был тверд, как камень. — Мы должны защитить Гарри. Раз Дамблдор хочет отправить его к ней, нам нужно вмешаться. Мы можем наложить «Фиделиус» на этот дом и спрятать его. Ты не должен волноваться, Дамблдор не сможет найти его, если Хранителем Тайны буду я.       Сириус, стоя у окна, не отрывал взгляда от ночного неба. Темные облака, как и его мысли, скрывали свет, поглощая его душу. Его сердце было тяжело, а в груди тянуло странное, невыносимое ощущение, как будто все это было уже предрешено. — Да, Лунатик. Мы не можем иначе. «Фиделиус» — единственный выход. Ты будешь Хранителем Тайны, и ты останешься с нами. Мы будем жить здесь, скрываясь от всех. Нам предстоит использовать оборотное зелье, чтобы ходить за покупками и не привлекать внимания. Мы сделаем все, чтобы мой крестник был в безопасности. Ты знаешь, я перестал доверять Дамблдору еще до гибели Джеймса и Лили. Мы с ними уже тогда начали подозревать, что наш «драгоценный» директор играет свою темную игру, которую он держит только для себя. Он жертвует своими соратниками, якобы ради «всеобщего блага». А мантию-невидимку он забрал якобы для изучения, но так и не вернул. Это, вероятно, было сделано, чтобы лишить Джеймса и Лили защиты, если Волан-де-Морт или Пожиратели решат атаковать их. Эта мантия могла бы спасти их. А вот Гарри к Петунии он, вероятно, хочет отправить тоже не просто так. Есть в этом что-то большее.       Римус сжал кулаки, его решимость лишь усилилась. В его глазах полыхал огонь, он готов был сражаться за то, что было правдой. — Мы не позволим Дамблдору вмешаться. Мы будем защищать Гарри. Он будет в безопасности с нами. Мы не дадим сыну наших погибших друзей стать пешкой в чьей-то игре.       Бродяга снова подошел к Гарри, глядя на малыша с любовью, но и с железной решимостью в глазах. Он знал, что теперь все, что они сделают, будет определять судьбу ребенка. — Мы дадим ему все, что нужно, чтобы он знал, как его родители его любили. Мы будем его семьей. Ты и я. Вместе.       И Лунатик, несмотря на всю тяжесть этих слов, улыбнулся. Их решение было окончательным. — Мы справимся, Бродяга. Мы будем защищать его как своих собственных детей.       Сириус вздохнул с облегчением, понимая, что теперь они с Римусом не отступят. Никто не сможет манипулировать или обижать Гарри. Он больше не будет один.       Тем временем Гарри допил молоко и медленно стал засыпать. Его лицо слегка расслабилось, а перед сном он даже улыбнулся. Он не знал, что ждет его впереди, но ощущал, что теперь все будет иначе. Не будет ни Дурслей, ни чулана под лестницей, ни голодовок, ни унижений. Гарри был уверен: его жизнь изменится к лучшему. Впереди была только любовь, забота и дружба. Он знал, что Сириус и Римус будут рядом, и что теперь его будущее в их руках.       Бродяга, заметив, что крестник уснул, осторожно накрыл его одеялом. Он обменялся взглядом с Лунатиком, и оба молча понимали, что их жизнь изменилась. Они стали единственными защитниками сына своих погибших друзей. И, несмотря на все трудности, они были готовы сделать все, чтобы дать ему детство, которое он заслуживал. «Дамблдор будет разочарован, но это не важно», — думал Сириус. Он был готов бороться за будущее крестника, не позволяя никому разрушить счастливое детство Гарри.       Гарри проснулся утром в уютной и теплой атмосфере, ощущая, что теперь он был в надежных руках. И несмотря на все темные интриги Дамблдора, он знал одно — теперь его судьба больше не будет решаться чужими руками.

***

31 октября 1981 года, дом Грейнджеров:       Гермиона открыла глаза и оказалась в знакомом доме, но все вокруг было... каким-то другим. Она лежала в своей детской кроватке, маленькие ручки беспомощно шарили по мягким одеялам. Тело ее было двухлетним, а душа — взрослой, шестнадцатилетней, с полным осознанием всех событий, пережитых в прошлой жизни. Смириться с этим было сложно, но она справлялась. Чтобы не вызвать подозрений, Гермиона ограничивалась лишь простыми словечками, плачем, когда ей что-то было нужно. Это было нелегко, но она привыкла.       Однако сейчас ее мысли были заняты совсем другим. Ее беспокоила одна-единственная мысль — Гарри. Все ли пошло по плану? Сумел ли он изменить ход событий? Или все вернется на круги своя, в мир, где Дамблдор снова будет манипулировать магическим миром, оставляя людям только иллюзию выбора? Страх перед неизведанным охватывал ее, но Гермиона знала одно — ответы она получит лишь тогда, когда снова окажется в Хогвартсе. И только там, среди друзей и врагов, она узнает, на чью сторону склоняется этот могущественный и невидимый баланс.