На семь шагов к аду

      Подростковые годы — это одно из самых сумбурных и одновременно счастливых периодов жизни. Когда приходит пубертат, чаще всего всё, что ты сдерживал за всю жизнь, хочется высказать прямо в лицо. Хочется доказать, что ты имеешь право на существование, что имеешь право быть человеком, а не бесхребетной куклой, которая лишь кивает головой и соглашается на всё, что ей хочется и не хочется.       Натан был человеком слова, хоть он и любил жену и сына больше всего на свете, существовали нормы, которых Натаниэль должен был придерживаться: возвращаться домой не позже 20:00, не есть фастфуд и подобные запреты, которые существовали лишь на благо парню. Однако Нил был человеком непоседливым и непостоянным, и когда гормоны ударили в голову, а кровь в венах стала закипать лишь от упоминания, что ему чего-то нельзя, он стал устраивать так называемый бунт.       Сбегал к Эндрю или Кевину по ночам, заказывал пиццу на дом и не скрываясь съедал её вместо супа, который приготовила для него на обед Мери. Сама женщина недовольно наблюдала за всеми выходками, но пока те не переходили черту, она сына не останавливала. Наоборот, встала в позу и объясняла Натану, почему отпускать Нила к Эндрю безопасно. Сам Эндрю внимательно выслушивал подобные скандалы через окно и с улыбкой, тронувшей уголки его губ, наблюдал, как Нил хищно смеется из-под своего стакана, далеко не с колой. Натан боялся свою жену больше бабушек в очереди за пенсией, поэтому, согласно, поднял руки вверх и решил не спорить в этом плане.       Оценки в школе также стремительно упали ниже среднего, и за полгода из круглого отличника тот стал еле дотягивающим до хорошиста, и то по большей мере по старой памяти и за красивые глазки. Эндрю со вздохом делал домашнее задание за двоих, а на благодарности Нила лишь отмахивался: для него было не сложно скопировать или же решить полный вариант. Его память в данном случае была как нельзя кстати.       Переходить грань подросткового бунта Нил начал, когда в один день пришел домой с татуировкой на полу бедра. На бедре Нила располагалась поистине завораживающая татуировка. В центре композиции выделялась загадочная девушка с длинными чёрными волосами, которые спадали ровными прядями. Её лицо, обрамлённое прямой челкой, выражало спокойствие и таинственность, словно она скрывала в себе множество тайн.       Правая рука девушки была поднята, и в ней она держала японскую маску кицунэ, частично скрывающую её лицо. Маска с острыми ушами и раскосыми глазами добавляла образу мистический оттенок, отражая внутреннюю сущность девушки, скрытую за внешним спокойствием.       Вокруг её фигуры извивался дракон. Его длинное, грациозное тело обвивалось вокруг девушки, создавая впечатление, будто он защищал её своим присутствием. Голова дракона была расположена в верхней части татуировки, а хвост тянулся вниз, украшая композицию изящными изгибами. Каждая чешуйка дракона была детально прорисована, подчёркивая его мощь и величие.       Позади девушки и дракона виднелись изысканные цветы, которые добавляли композиции не только декоративную завершённость, но и глубину. Лепестки цветов были выполнены с невероятной тонкостью, их нежные линии создавали контраст с более жёсткими линиями дракона и маски.       Крики стояли на пол квартала, а Нил под шумок решил скрыться в доме Эндрю. Тот лишь налил им по чашке чая и уютно обосновавшись в уголке на диване, пригласил его смотреть фильм о вампирах и девушке, которая сбегает беременная непонятно куда и непонятно зачем от отца. Косые взгляды Нила Эндрю старательно игнорировал, всё же даже ему подобное поведение друга изрядно надоело.       Сам же Эндрю столкнулся с несколькими проблемами, первое из которых — прыщи. Эти маленькие раздражающие точки находились не только на коже его лица, но и на спине и руках, ужасно раздражали. Он пробовал различные кремы и лосьоны, но ничего не помогало. Раздражение от прыщей переходило в неконтролируемую агрессию, и порой он не мог сдержать злости. Каждый пустяк мог вывести его из себя: опоздание на урок, резкое слово одноклассника, даже громкий смех. Все это вызывало у него бурю негативных эмоций.       Эндрю понимал, что его агрессия связана с гормонами, но осознание не помогало справиться с проблемой. Вместо того чтобы искать более конструктивные способы успокоиться, он нашел утешение в ментоловых сигаретах. Ему нравился свежий вкус ментола и ощущение расслабленности, которое приходило с каждым затяжкой. Курение стало для него неким ритуалом, способом уйти от проблем и снять напряжение, накопившееся за день.       Он старался не показывать своим друзьям, что курит, особенно Нилу, чтобы не подавать плохой пример. Однако скрывать это становилось всё сложнее. Частые перекуры в туалетах школы и дома, запах табака на одежде и пальцах — все это постепенно становилось заметным.       Эндрю знал, что увлечение курением не решает его проблем, а лишь добавляет новых. Он понимал, что рано или поздно это скажется на его здоровье, но остановиться было трудно. В моменты отчаяния он пытался поговорить с кем-то из взрослых, но слова застревали в горле. Ему казалось, что никто его не поймет, что его проблемы слишком мелкие и незначительные, чтобы о них беспокоиться.       Подростковые годы превратились для него в непрерывный цикл борьбы с самим собой. Он чувствовал, что теряет контроль над своей жизнью, и не знал, как это остановить. Эндрю искал выход, способ справиться с внутренними демонами и вернуть гармонию в свою жизнь.       В конечном итоге, не найдя другого выхода, Эндрю отправился к маме. Ему было тяжело решиться на этот шаг, но он понял, что больше не может справляться в одиночку. Мама всегда была для него опорой, и хотя Эндрю не любил показывать свою слабость, в этот раз он знал, что ей можно довериться. Он рассказал ей обо всём о прыщах, о своей агрессии, о курении. Мама выслушала его внимательно и без осуждения, предложив помощь и поддержку.       С её помощью Эндрю начал посещать дерматолога и психолога, не смотря на то что сама Бетси была им. Все же консультировать собственную семью не особо этично. Нанятие этих двух людей постепенно помогло ему справиться с кожными проблемами и эмоциональными всплесками. Он начал осознавать, что помощь извне не признак слабости, а шаг к выздоровлению и лучшей жизни. Постепенно, шаг за шагом, он начал восстанавливать свою жизнь и возвращать утраченный контроль.       Сейчас же смотря на счастливого Нила, Эндрю улыбался уголками губ к шестнадцать лет их тяга к нарушению правил слегка ослабла. Нет, они конечно не стали взрослыми, но и детьми быть уж явно перестали. О том периоде им нагадывали лишь около пяти проколах в ушах Нила и тату. Эндрю же иногда прибегал к сигаретам, когда вопросов и навязчивых мыслей становилось слишком много, а ответов на них и без того меньше.       — Нил, — позвал Эндрю прерывая речь друга.       — М? — Нил приподнял бровь в немом вопросе.       Эндрю ничего не ответил, а лишь пошире раскрыл руки, приглашая Нила в свои объятья. Тот с радостью кинулся в них. Прижимая Нила как можно ближе, вдыхая его запах, ощущая тепло его тела, Эндрю знал, что все будет хорошо. Знал, что Нил не бросит его. Знал, что они есть друг у друга и это самое важное.       — Спасибо, — пробормотал Эндрю в волосы Нила закрывая глаза, чтобы насладиться моментом.

Он так сильно его любил и ценил. Нил для него был всем.

      3. Море или ебать, не встать у него пресс, конечно блять!