Счастье для вампиров

Кабинет Вольтури              Дверь отворилась, давая взглянуть на очередного посетителя, что немного припозднился, разглядывая свою спящую пару. Кайус Вольтури гордо прошёл к середине и сел на свой стул по левую руку от Аро. — Господа, я позволил себе вольность проанализировать ситуацию, и выводы неутешительны, — Маркус замолчал, давая переварить информацию, и вновь продолжил, увидев заинтересованные взгляды. — Мальчику нужна забота и хоть чуть-чуть избалованности, также хочу отдельно выделить то, что чете Малфоев и, соответственно, Северусу нужно будет переселиться в замок. Я надеюсь, это не является проблемой? — немного выгнув бровь, спросил Маркус. — Нет. Разве что мне нужно будет отдельное помещение, где я смогу оборудовать лабораторию, а также нужно будет уволиться из Хогвартса, а еще комнату с огромными книжными шкафами — книг у меня достаточно, — твёрдо сказал Снейп, вспоминая, что в Коукворте у него три комнаты выделены специально под книги, и зельевар надеялся перевести их сюда. — Нам нужно будет в любом случае каждый праздник находиться у камня рода или в самом мэноре, чтобы отдавать дары матери магии, а так, в целом, мы сможем переехать, — Нарцисса была полностью согласна с мужем, и как только тот закончил, она вызвала эльфов и, раздав поручения домовикам, предупредила вампиров, что некоторые домовые не смогут находиться долгое время без приказов, а потому переедут с хозяевами. Вампиры ничего против не имели, только Джейн пришлось оббегать весь замок, предупреждая, что будут гостить маги и их магические слуги. Предупредив клан, они все выдохнули. — Северус, не сочтите меня грубым, но Вам, как и вашему сыну, придётся пройти обращение и стать вампиром, — прошелестел голос Маркуса, отражаясь от стен враз погрузившегося в тишину кабинета. — Ладно я, но при чём здесь мой ребёнок? — спросил зельевар, не чувствуя угрозы новообретённой, пусть и маленькой, семье. — Ну, хотя бы потому, что Ноа — пара Кайуса, нашего брата и соправителя по совместительству. Во-вторых, благодаря этому раны, ушибы, неправильно сросшиеся переломы и остальные повреждения исчезнут, будто их и не было, но память о человеческой жизни останется. Однако какие-то сильные эмоции, вроде страха, затупятся в воспоминаниях, и это развяжет руки юному принцу при дальнейшем обучении. Хелен Лаур также будет обращена, но тут всё проще: она просто узнала наш секрет и является близким человеком нашему принцу — вашему сыну. Надо что-то ещё прояснить? — так же тихо спросил Маркус у задумавшегося Мастера зелий. — Вы собрались обращать ребёнка? — подал голос Люциус, которого в большей степени волновало то, что Драко будет дружить с новорождённым. Он много знает про вампиров, и про новообращённых, и про старожилов, но первые напрягают куда больше. При обращении ребёнка до тринадцати лет в течении нескольких месяцев проходит реабилитация, в которую входит обучение ребёнка контролю над жаждой, контроль дара, если таковой имеется: об этом узнают почти сразу, после того, как обращённый очнётся в новой ипостаси; а также привыкание мозга к изменениям в организме, острый слух, превосходный нюх и, конечно же, знаменитая вампирская скорость, которую тоже нужно учиться контролировать. — Да. Ноа в любом случае ждёт обращение, рано или поздно. К тому же впоследствии ему будет легче, и опасаться за него не будет особой необходимости. Даже если маленькому Ноа будут спаивать вредоносные зелья, яд, который мы впрыскиваем вместе с укусом при обращении, будет уничтожать всё, что может навредить носителю. — Хорошо, однако сначала вы обратите меня и только потом — моего сына. Также прошу рассказать про все аспекты обращения, и будет ли Ноа больно, — выйдя из задумчивости, оповестил Северус. — Хорошо, начнём обращение после вашего переезда, — Маркус кивнул своим мыслям и начал просвещать магов. Кай и Аро всё ещё не могли понять такую разговорчивость брата, однако только радовались этому и пытались насладиться голосом, который не слышали так давно. — Всё зависит от организма обращаемого человека/мага. Но ребёнку, если есть прецеденты на обращение, конечно, мы выдаём обезболивающее, разработанное под наш яд. После обращения ребёнка нужно будет контролировать от двух недель до нескольких месяцев, опять-таки, зависит от воли и организма. Больно, конечно, будет, даже после обезболивающего, однако она будет буквально секундной, и дальше обращаемый уснёт на два дня, пока организм перестраивается. Дети, обращённые так рано, растут в зависимости от количества силы магии/воли. — Ясно, — лишь это послужило ответом Маркусу, который, впрочем, не обратил на такую краткость внимания. В этот момент Андре, ушедший незамеченным, вернулся и сказал, что Хелен и дети мирно спят, утомлённые рассказом и обдумыванием информации. Также он оповестил вампиров, что стоит рассказать ребёнку более подробную информацию о вампирах, магах и других разумных. — Когда он немного придёт в себя, мы ему всё объясним и расскажем, — строго смотря на собравшихся, проговорил Кай, не собираясь ничего скрывать от своего малыша, как в мыслях стал он звать Ноа. Немного подумав, Кай все же обратился к Снейпу. — Вы ведь не будете против, если именно я обращу Вас и Ноа? Он моя пара, Вы его отец, думаю, поступить именно так будет разумнее. Компании оставалось лишь согласиться с вампиром и разойтись по подготовленным покоям, дабы не пропустить объяснения и реакцию на них ребёнка.

***

      На следующий день Северусу было предоставлено помещение в подвалах замка для лаборатории, а в его комнате обустроили отдельную мини-библиотеку. Северуса поселили в хозяйском крыле замка, туда не было ходу никому из прислуги или подчинённых, кроме разве что Джейн и Алека. Те были ближе всего к трём королям, но дозволялось им меньше, чем хозяевам покоев. Комнаты королей располагались в самом конце крыла. Если вы когда-нибудь увидите сей длинный коридор с вереницей дверей и ответвлений разных коридоров, то вряд ли у вас получится опознать покои правителей и членов их семьи. По левую сторону в самом конце длинного и тёмного коридора находились две двери. Первая была инкрустирована рубинами и резным узором по тёмному древу, ручка представляла собой прекрасное произведение искусства — сделанная из тонкого метала она выгодно смотрелась на такой двери. Вторая же кардинально отличалась: белое дерево, разрисованное разными узорами как резными, так и обычной краской чёрного цвета; ручка, сделанная из чёрного металла сильно выделялась на почти белой двери, но смотрелась весьма гармонично. Напротив двух дверей по правой стороне, на левой расположились весьма скромные проходы: первая дверь по левую руку была донельзя обычной, если бы не поблёскивала от маленьких, но юрких лучиков света от факела у входа — алмазная крошка, что сверкает от малейшего попадания как солнечного, так и любого другого света, рассыпанная лишь на нескольких участках двери в замысловатый узор; ручка была металлической — обычная металлическая ручка, по длине которой расположились три маленьких камня, едва заметных, но уж очень красивых и разных по своему виду рубин, обсидиан и алмаз. Вторая дверь, также по левую руку, была обычной, такой же, как у всех людей в мире, вот только хозяин комнаты над ней поколдовал, и теперь её нельзя выломать, открыть без пароля или прямого приглашения хозяина сих комнат; но в остальном — обычная, ничем не примечательная дверь. Всё по ту же левую руку была ещё одна комната, которую защищали не хуже, чем самый драгоценный артефакт: для проверки прочности чар и рун даже были вызваны гоблины, но даже им не удалось разрушить защиту. Эта дверь предназначалась маленькому принцу — паре Кайуса Вольтури, сыну Северуса Тобиаса Снейпа и, конечно же, просто Ноа. Замок Вольтури. Медблок.       Ноа беспокойно заворочался на кровати: ему было жарко и немного тяжело, но понять так и не смог отчего, пока не открыл глаза. Осмотрев причину, по которой он проснулся так рано, мальчик засмеялся, что поспособствовало пробуждению неожиданных соседей по кровати. Когда Драко резко подпрыгнул от громкого смеха, то чуть было не столкнул Лаур, лежавшую на самом краю, но та вовремя опустила ноги на пол, садясь на мягкой перине. Ноа начал ухахатываться ещё громче, на его смех сбежались близ находящиеся вампиры, и Короли со Снейпом тоже. Быстро отварив дверь, они увидели весьма красочную картину: Драко Малфой совсем не аристократично избивает маленького смеющегося мальчика подушкой, а взрослая женщина всё-таки сидит на полу в шокированном состоянии. Зашедшие переглянулись, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, но покуда им не удалось, помещение медблока разразилось громким хохотом. Кабинет Альбуса Дамблдора. Хогвартс       Альбус, много имён, Дамблдор метался из стороны в сторону, сметая со стола различные артефакты, светлые и не очень — на данный момент это было неважно для победителя Грин-де-вальда. Директор не мог и помыслить, что Дурсли вознамерятся уехать так надолго! Помимо этого, они даже не сообщили никому, куда и насколько! Альбус был в бешенстве, если бы сейчас сюда зашла его самая верная и доблестная помощница — Минерва МакГонагалл, — она была бы удивлена тому бедламу, что творился в обители «света». Сначала Альбус хотел устранить ту женщину, что помогала его карманному герою, и ему это не нравилось. Покуда мальчишка будет знать цену ласке и любви, он, Альбус, не сможет управлять им! Тяжело вздохнув, почтенный старец присел на импровизированный трон, который дарил хоть какую-то уверенность того, что всё наладится, и он сможет обыграть фишки, ещё не зная, что когда-то верные пешки стали более значимыми и самостоятельными фигурами на поле его игры. Через некоторое время в кабинет зашёл ещё один верный соратник Дамблдора — Аластор Грюм: ему как раз и было поручено избавиться от маглы во имя общего блага. — Аластор, мальчик мой, как произошла эта вопиющая халатность с твоей стороны? Что же случилось у тебя, мой мальчик? Ведь поймать маглу ради всеобщего блага было просто или же…ох нет, нет…она ведь не связалась с кем-то с тёмной стороны? — от взбешённого человека, что разносил свой кабинет пару минут назад, не осталось и следа, на его место вернулся добрый и понимающий Альбус, который лишь журит своего друга и лучшего ученика. — Альбус, она связалась с какой-то тёмной тварью! Это существо явно разумное, раз смогло сбить меня со следа! — проворчал старый аврор. — Сбил со следа? Аластор, как же так? Ты же лучший аврор! — делано удивился директор, а в уме уже просчитывал все варианты тёмных существ, что могли так сделать, и, самое интересное, у него ничего не выходило! Нет такого средства, по крайней мере именно так думал Альбус. — Я не знаю! Нужно вернуться, собрать образцы и отдать в ОТ, чтобы там разобрались, — задумчиво прокаркал Грюм. — Да, да. Иди, мой мальчик, иди, — отстранённо произнёс самый светлый маг столетия и вновь уткнулся лицом в подставленные ладони, рассчитывая свои планы на дальнейшее будущее. Дамблдор даже не подозревал, что со следующего года ему придётся искать нового декана зелёному факультету и нового преподавателя Зельеварения. Замок Вольтури. Медблок.       Комичная ситуация, которая произошла чуть меньше часа назад, до сих пор веселит двух детей и змейку, в то время как девушка при упоминании своего пробуждения жутко смущается. Добрые подводки летали только в путь, и, понимая, что над ней не усмехаются и не издеваются, Хелен расслабилась и даже посмеялась над одной из многочисленных отпущенных шуточек на этот счёт. Но, как говорится, ничто не вечно, и Лаур это знала, однако не была уверена, что Ноа готов к тому, чтобы узнать правду. Но когда Аро объявил, что сейчас будет очень серьёзный разговор, спорить не стала, лишь посадила мальчика к себе на колени и крепко обняла, прижимая к своей груди и даря ребёнку хоть какую-то видимость защиты. — Ноа, нам нужно очень серьёзно поговорить, если ты ещё не готов или чувствуешь себя плохо, то мы всё поймём и перенесём разговор на несколько дней вперёд, хорошо? — ласково проведя по макушке, спросил Кай. — Нет! Я готов, я хочу узнать всё, что вы мне скажете, но… Как мне вас называть? … — робко произнёс мальчик, поднимая свои глаза на Кая, у которого сердце заходилось в бешеном ритме от одного взгляда пары, а тут он даже задал вопрос! И кому! Конкретно ему, Кайусу Вольтури! Будь сейчас подходящее время и место, он бы запищал, однако сейчас было не место и не время на такое проявление чувств. Слово взял, как ни странно, Люциус: — Что ж, юный Певерелл и мой новообретённый крестник, мы уже знакомы, но что мне мешает представиться вновь? Люциус, Люциус Абрахас Малфой, лорд Малфой. — Тогда я следующий. Я Северус Тобиас Снейп, мой маленький Ноа, ты для меня также новоприобретённый сын и наследник. — Забираю эстафету. Нарцисса Друэлла Малфой, в девичестве Блэк, твоя крёстная мама, назначенная самой магией. Очень надеюсь, что мы с тобой найдём общий язык, — мальчик заворожённо кивал каждому, кто представлялся, но дольше всего задержался на своём отце. Живом отце, который пусть и поздно, но нашёл его. Когда Нарцисса закончила представляться, Ноа кивнул ей и весь обратился в слух. — Я Джейн Вольтури, приятно познакомиться, маленький принц, — вампирша сдержанно склонила голову, а Ноа от такого обращения смутился и попросил называть его по имени; посмотрев на Кайуса, Джейн кивнула, белозубо улыбнувшись. — Я Алек Вольтури, приятно познакомиться… Ноа, — немного замявшись перед именем, представился близнец Джейн. — Видимо, теперь я? — немного нервно произнёс Кайус, но всё-таки продолжил. — Меня зовут Кайус Вольтури, я один из правителей вампиров и Италии. — Я Аро Вольтури, также один из правителей вампиров и Италии. — Маркус, соправитель Аро и Кайуса и, по совместительству, их брат. — Вампиры? А разве вы не должны быть страшными и питаться кровью людей? — вампиры переглянулись и прыснули в кулаки, однако заметили, что мальчик совсем их не боится. Ноа подумал, что эти кровососы смеются над ним, обиделся, отвернулся от них и обратил внимание на стоящих чуть поодаль магов. — А почему вы с этими вампирами? Они же вас съедят, — маги переглянулись точно так же, но не стали проявлять своё веселье, не дай Мерлин, мальчик обидится. — Мы маги, Ноа, точно такие же, как ты, — мягко сказала Нарцисса, наблюдая за реакцией крестника. Тот же в свою очередь обдумывал слова нового родного человека и понимал, что да, все те странности вполне можно списать на магию, и тут решился спросить: — А маги умеют телепортироваться? — сверкая зелёными глазищами, спросил маленький принц вампиров. — Да, только это называется аппарация, Ноа, — ответил сведущий в магловских понятиях Северус. — Аппация? Странное название… — Нет, милый, не аппация, а аппарация, ты забыл слог «ра», — мягко упрекнула мальчика Хелен. — Ап-па-ра-ци-я, — по слогам произнёс Ноа, ловя на себе любящие взгляды и немного ёжась с непривычки. — Ноа, ты сейчас должен решить, как ты хочешь жить — у тебя есть всего два варианта развития событий, — мальчик лишь приподнял бровь на такие слова родителя, и Северус добро усмехнулся, узнавая свой жест. — Да, да, не смотри так на меня, сын, это нужно. Итак, первый вариант: ты остаёшься здесь со всей разношёрстной компанией, вампирами, магами, а там как получится, может, ещё кто присоединится. Но при этом ты через неделю переживёшь обращение в вампира и по первому времени будешь мучаться от жажды, также тебе придётся пить кровь людей, но до определённого возраста никто убивать тебя не заставит. Второй вариант… Честно скажу, что я очень не хочу его произносить, но, как говорится, не стоит откладывать. Он заключается в том, что мы с тобой уезжаем из Замка и больше никогда не возвращаемся в Вольтерру, и, обрывая все контакты с магической Британией, исчезаем в неизвестном направлении. Магии я в любом случае буду тебя учить. Что ты выберешь, ребёнок? — почти нежно поинтересовался Снейп. — Я… Я хочу остаться здесь… — еле слышно ответил Ноа и продолжил уже чуть громче, смотря в чёрные глаза отца, — Можно? Северус кивнул и развёл руки для объятий, в которые почти сразу запрыгнул девятилетний ребёнок и вцепился своими маленькими ручками в чёрный сюртук родителя. Сам мальчик был в больничной пижаме, явно больше него самого, но он не испытывал от этого дискомфорта: Ноа и так проходил всю свою сознательную в обносках своего кузена и уже привык к одежде, которая больше на несколько размеров, и даже научился не спотыкаться — для Ноа это было действительно великим достижением. Вампиры, маги и Хелен наблюдали за этим со смешанными чувствами, поскольку для многих из них проявление открытых чувств было слабостью. Но все те, кто так считал, всё равно не могли оторваться от завораживающего зрелища воссоединения родных людей. Вскоре к объятиям присоединился и Драко — это действие белобрысого ребёнка будто послужило каким-то спусковым крючком, и вот уже все «холодные» аристократы и вампиры сидели небольшой кучкой на полу, тиская того, до кого могли дотянуться. Чаще всего это был Драко или Ноа, но и взрослым перепало немного нежности от детей и даже от других представителей благородного возраста. Через четверть часа они всё-таки отлепились друг от друга и расселись по местам, кроме пары отца и сына: те всё так же продолжали сидеть на полу в объятиях друг друга. Никто не трогал мрачного зельевара и маленького принца, ведь понимали, что дабы родитель не чувствовал опасности для своего чада, лучше пока не трогать — они сами расцепятся. Вампиры уже могли не волноваться — их семья пополнится аж тремя новыми членами, — однако они понимали, что не рядовыми, а самыми что ни на есть близкими. Хогвартс. Один из заброшенных классов.       — Что выяснили в Отделе тайн? — этот вопрос разрезал звенящую тишину класса, и Аластор вздрогнул, поднимая настоящий глаз и сосредотачиваясь протезом на собеседнике. Альбус Дамблдор выглядел как всегда смешно: к этому привыкли все, и никто не мог и помыслить, что этот добрый старец, прикрываясь своим «всеобщим благом», может разрушать жизни безнаказанно. Никто не мог, кроме пострадавших, но у тех никогда не было влияния на магический мир, а если и было, то этот человек за день до назначенной встречи с представителем ДМП трагически погибал при столкновении с вдруг активизировавшимися Пожирателями смерти. Впрочем, вернёмся к разговору. — Нет… ОТ не смогли распознать природу и изготовителя, но проинформировали, что это чистая органика, никаких других искусственных составляющих, и оповестили о том, что если что-либо узнают, сразу же сообщат, — прокаркал Аластор и скрипнул деревянной ногой. — Это ужасно! Мой мальчик, ты же постараешься всё разузнать ради общего блага? Не дай Мерлин, тёмные существа смогут истребить магов! — в деланом ужасе прошептал старик, сделав страшные глаза. — Конечно, Альбус, мой долг как Аврора, пусть и в отставке, защищать граждан магической Британии всеми силами! Постоянная бдительность! — развернулся и покинул помещение, оставляя за спиной Дамблдора, который сбросил маску вежливости и доброты, сразу же заменяя её на расчётливую лисью ухмылку. Сверкнув глазами за очками-половинками, он аппарировал в свой кабинет к трофею после «битвы» с бывшим любовником — к Фоуксу. В кабинете творилась вакханалия: различные артефакты фонили так сильно, что в помещении никогда не было тишины с того момента, как Альбус Дамблдор ступил на пост директора. Фоукс издавал прекрасную и одновременно печальную трель: его настоящего хозяина не было рядом, а самого феникса магическим ритуалом — к слову, самым что ни на есть чёрным — подчинения заставили находиться рядом с таким ужасным человеком. Оттого он был слишком печален и почти не отреагировал на старого мага, зашедшего в жужжащее царство. Портреты бывших директоров в большинстве своём спали, и только некоторые грустно качали головой и думали, как Хогвартс мог позволить такому манипулятору находиться рядом с детьми. Портретам было невдомёк, что Альбус незаконно занимает свою должность: он никогда не подпитывал камень замка, впрочем, он и не имел на это право. Издревле директоров выбирал наследник или наследники основателей; если таковых не было или они не приняли титул Лорда, то знакомство с замком и магический контракт о не нанесении вреда детям составлял предыдущий директор вместе с гоблинами. В нашем же случае у прошлого директора были проблемы с памятью, и Альбусу ничего не стоило убедить Диппета в том, что они составили контракт и тот может спокойно уходить на покой. — Здравствуй, Фоукс, как ты поживаешь, моя милая птичка, — ехидно хмыкнув в свою длинную седую бороду, Альбус протянул палец, чтобы погладить птичку, но та не хотела, чтобы её личный рабовладелец трогал холку, и укусила его. — Тц, глупая-глупая птица, зря я тебя тогда поймал и привязал к себе! Хотя ты очень полезен мне, Фоукс, мой личный зельевар на полставки будет рад получить твои слёзы и добровольно отданный пепел, — жутко улыбнувшись фениксу, он прошествовал к столу и стал разгребать бумаги из МКМ, Визенгамота и, конечно же, Хогвартса. Альбус подписывал разрешение на пересмотр дела какого-то недоворишки, как заметил жёлтый конверт с обычной гоблинской печатью: видимо, кто-то решил написать ему через Гринготтс, или же сами гоблины связались с ним. Не предвещая ничего плохого, он вскрыл конверт и приступил к прочтению желтоватого пергамента.

Альбусу П.В.Б. Дамблдору, директору школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Я, Северус Тобиас Снейп, подаю в отставку. По некоторым обстоятельствам я более не могу исполнять обязанности профессора Зельеварения и Декана факультета Слизерин. Это временно, потому прошу простить меня за такое неожиданное письмо. В следующем году буду рад вернуться к своим обязанностям.

Мастер Зельеварения и бывший Декан Слизерина, Северус Тобиас Снейп.

P.S Альбус, у меня непредвиденные обстоятельства. Гильдия зельеваров настаивает на том, чтобы я взял себе ученика, ведь только этого мне не хватает до звания Магистра и нового открытия. Вернусь на следующий учебный год и расскажу подробнее, скорее всего, приеду с учеником. Прочитав до конца, Дамблдор выдохнул и попытался успокоить нервы, сорваться сейчас — значит проиграть эмоциям. В этом году ничего особо важного, конечно, не предвидится, однако уход зельевара спутал некоторые планы и добавил мороки в рутину, что не есть хорошо. Искать годовую замену сложно, но выполнимо. Написав ответ и отправив его, старик встал с трона и подошёл к окну, обдумывая сложившуюся ситуацию и выгоду, которую она может принести лично ему. Покивав своим весьма прогрессивным, надо сказать, мыслям, старик вернулся за стол, отсылая несколько писем своим знакомым зельеварам, которые способны если не обучать, то доносить информацию точно, и со спокойной душой закинул в рот засахаренную лимонную дольку, откидываясь на спинку кресла.

***

Нумерград. Коридор с родовым гобеленом.       Единственный обитатель замка стоял у родового гобелена и наблюдал за тем, как на нём появляется то, что ранее было сокрыто. Видимо, сокрытые маги или сквибы — последнее было маловероятно — обратились к гоблинам за проверкой крови, и именно поэтому сейчас гобелен проявил себя. Геллерт с едва скрытым удивлением наблюдал за тем, как от его портрета по гобелену протягивается синяя нить наиближайшего родства: такая нить означала лишь то, что либо у Геллерта было потомство, либо были брат или сестра. Какого же было удивление гетерохромного, когда нить провела линию к его, как оказалось, живой дочери! Он до сих пор с ужасом вспоминал тот день, когда его кровиночку пришлось оставить на крыльце магловского приюта, чтобы она банально выжила! Мысли мужчины оборвались, когда он увидел, как нить начала тускнеть — это означало лишь одно: человек погиб. Уже собираясь уходить обратно в свой кабинет, краем безпегментного глаза он уловил нить, ведущую через портрет его дочери. Резко замерев, он обернулся, вглядываясь в кусок ткани, который решит, оставаться ли ему здесь, решая все дела рода, и искать преемника или же выбираться из осточертевшего замка и искать своего внука. Благо он был прекрасным зельеваром и найти внука или внучку сможет с помощью зелья поиска по крови. Гобелен его не разочаровал. Когда появилась рама для портрета, в которой должен быть нарисован его внук или внучка, он обрадовался. Но как только имя и все фамилии сложились в один столбик, довольно большой, портрет так и не проявился. Это разочаровало мужчину, но сам факт того, что у него всё-таки есть внук, очернить чем-либо было нельзя, и именно поэтому он, отбросив всю свою аристократичность, понёсся в подвальные помещения, где находилась его лаборатория. Междумирье.       — Учись, мой дорогой наследник, мы с сёстрами верим в тебя. Ты станешь Великим магом и вернёшь наши заветы на землю, выбьешь тем или иным способом наши имена и прославишь род человеческий. А я буду помогать тебе по мере своих сил, не смогу я бросить своё дитя. Я Хельгим, нарекаю тебя, дитя моё Ноа, Хранителем законов наших и всего сущего, судьёй грешным и благословителем невинным. Да будет так! Произнесённых слов хватило, чтобы сёстры Вечного жениха и некоторые посланники услышали его благословление и нарекание. Теперь никто из тварей междумирья и загробного мира не посмеет прикоснуться, а все тёмные волшебные существа не смогут навредить наследнику Великого. Замок Вольтури. Медблок.       Ноа, прижавшись к тёплому плечу, успокаивал самого себя тем, что отец никогда не оставит его и будет любить; но получалось отвратительно, и слёзы вновь застилали его прекрасные глаза. Он вцепился в плечи родителя так сильно, будто тот сейчас исчезнет. Северус, почувствовав, как маленькое тельце буквально вдавливает себя в него, начал гладить уже отросшие до лопаток волосы и улыбался, просто так, по-простому, как делают все люди, когда чувствуют, как их разрывает на части от переизбытка эмоций. — Ноа, я тебя очень сильно люблю, не беспокойся ни о чём. Когда придёт время, я расскажу, почему мы остаёмся здесь, а не едем в магическую часть мира, — подумав, что такие яркие чувства вызваны желанием увидеть магию, Северус поспешил успокоить своё чадо, но тот отреагировал отрицательно и лишь сильнее вцепился в сюртук. — Не нужна мне твоя магия! Я хочу, чтобы ты был рядом всегда! Никогда! Никогда больше не бросай меня! — Ноа начал истерично бить родителя кулачками, но тот не стал злиться, как подумали бы знающие его не первый год люди, — он лишь счастливо улыбнулся и, сглотнув наворачивающиеся слёзы, прошептал на ушко маленькому воронёнку: — Никогда, никогда больше я не посмею покинуть тебя, слышишь? — Ноа кивнул и, шмыгнув носом, начал успокаиваться. Мальчик пока не умел доверять, но Дадли же всегда всё рассказывал родителям и всегда верил им, поэтому и Ноа решил довериться обретённому отцу, потому что больше ему доверять некому. Хелен и Сераша мальчик не считал, потому что доверять этим живым существам он привык, и для него это было так же естественно как дышать. Кай завидовал Снейпу. Конечно, вампир понимал, что они встретились впервые. Он понимал, что Ноа никогда не любили, и отец ему необходим. Кайус Вольтури всё это понимал, однако никак не мог обуздать ту чёрную зависть и ревность, что поднимались где-то в сердце. Он никогда бы не предположил, что будет ревновать пару к его отцу, но даже то, что нам кажется невозможным, будто в насмешку над всеми правилами становится явью и делает больно. Почувствовав тяжесть на правом плече, блондин тихо вздохнул и выдохнул. Братья поддержат его, и если будет необходимость, уберегут от необдуманных и рискованных действий. Маркусу и Аро он доверял даже больше чем себе самому, ведь уже больше тысячи лет они вместе. Всё это время каждый из них уберегал другого от порой ужасных поступков, и каждый был благодарен братьям за это: как бы кто ни думал, они были настоящей семьёй. Семьёй, которая безоговорочно доверяла каждому члену, покуда никогда не было раздора внутри неё. Люциус был очень рад за своего нелюдимого друга. Так выражать свои эмоции зельевар не позволял себе с самого детства, только с ним и с Нарциссой Северус мог открыться и так же мягко улыбнуться, как улыбается сейчас своему сыну. Нарцисса смотрела на это с нежной улыбкой и вспоминала, как была рада, когда узнала, что беременна. Рождение Драко было для неё непостижимой радостью, ведь в связи с проклятием рода Малфой, которое гласит, что может родиться лишь один ребёнок, и её слабым здоровьем, она уже не надеялась разродиться. Но получилось с точностью до наоборот, а всё благодаря этому вредному мизантропу: он, и никто другой, настоял на курсе зелий для восстановления здоровья и укрепления костей, дабы не сломать ноги на восьмом-девятом месяце беременности. Если бы не Северус, сейчас Нарцисса была бы несчастна и никогда бы не встретилась с маленьким героем и прекрасной маглой, которая скоро станет вампиром вместе с маленькой семьёй Снейпа. Хелен наблюдала за этой картиной и была до невозможности счастлива. Лаур всегда мечтала о большой семье и маленьком сыне, но в личной жизни не клеилось. В школе в выпускном классе её пригласил красавчик школы, который впоследствии оказался скрытым геем. В колледже была пара ухажёров, всё красивы как с обложки модных журналов, и все мертвы внутри. Таких гнилых особей она никогда более в жизни не встречала, хотя нет, были одни — Дурсли, но это скорее исключение, чем правило. Уже в университете её отношения побили все жизненные рекорды, но опять же до свадьбы не дошло: Дэвид Мекир был прекрасен во всём — харизматичный, элегантный, добрый, нежный, справедливый… Его достоинств было не счесть! Но всегда в бочке мёда была ложка дёгтя, о которой она узнала накануне свадьбы. Совершенно случайно она зашла в общий туалет на первом этаже кафе, в которое Дэвид пригласил её отобедать. Заходя в уборную, она никак не ожидала увидеть то, что предстало пред её взором: Дэвида, перетягивающего предплечье жгутом и подносящего шприц к вене. После такого зрелища она, не задумываясь, выбежала из помещения и, забрав свои вещи, сбежала из кафе, оплатив свой кофе. После этого случая она больше не доверяла «идеальным» и не заводила более отношений, полностью отдаваясь учёбе, а впоследствии и работе. Устроившись в школу психологом, она не ожидала, что встретит кого-то такого же яркого, как Ноа, такого родного, почти как собственного сына, которого никогда не было. Знакомство с этим ребёнком повлекло кардинальные изменения в жизни психолога, а она только рада, ведь рутина тоже надоедает. — Хелен, — тихо подойдя со спины к Лаур, Аро обратился к ней. — Вам тоже придётся пережить обращение в вампира, мы не можем допустить того, чтобы Вам угрожала опасность. Вы будете обращены в одно время с Ноа, дабы ни Вы, ни ребенок не волновались. Вы согласны? — блеснув алыми глазами, поинтересовался один из королей. — Конечно. К тому же я планирую остаться рядом с Ноа, а для этого мне нужно быть сильной, чтобы этот маленький сердобольный ребёнок не волновался за меня, как за единственного человека в компании, — с мягкой, но решительной улыбкой произнесла Хелен и прикрыла глаза, утопая в воспоминаниях о своей жизни до появления Ноа. Аро не стал мешать думам и попросил Люциуса приказать эльфам принести сытный обед. Домовые эльфы быстро управились с приказом и исчезли из поля зрения разумных. Северус всё-таки встал с пола с Ноа на руках и сел в кресло, двигая его ближе к столу и начиная кормить своего сына с ложечки. Умом-то Северус понимал, что Ноа уже не ребёнок, но ничего поделать он с этим не мог. Чувства родителя, так резко активировавшиеся, привели зельевара в замешательство. Сам Ноа только наслаждался такой заботой: да, он уже не маленький, но такие проявления чувств очень сильно радовали обделённого ребёнка. Пусть он никогда такого и не испытывал, однако, дети всегда более чувствительны к эмоциям, именно поэтому взрослые всегда стараются растить своё чадо в любви и заботе. Когда Северус в очередной раз поднёс ложку с супом, Ноа отвернулся и прижал руки к животу. Непонимающе посмотрев на сына — а как иначе, он съел только десять ложек из полной тарелки, — зельевар положил ложку обратно в суп и внимательно посмотрел в глаза сына. — Это очень вкусно… Правда, но я больше не могу, я наелся, — тихо сказал Ноа, стараясь не смотреть в глаза присутствующим. Все помнили, что мальчика почти не кормили, но не до такой же степени! Он съел меньше, гораздо меньше нормы для даже не голодного человека! Вампиры тихо и непроизвольно зарычали, Ноа их услышал и, подумав, что рычат на него, всхлипнул и сжался под множеством взглядов. Снейп рявкнул на несдержанных вампиров и вновь прижал ребёнка к себе, закрыл его от вампиров, нашёптывая нежности и целуя в макушку. — Прости нас, Ноа, мы рычали не на тебя, мы злимся на несправедливую ситуацию, которая произошла с тобой, — первым в себя пришёл Кайус и, обойдя стол, присел на корточки так, чтобы смотреть паре в глаза. — П-Правда? — заикаясь спросил Морант и посмотрел на Кайуса блестящими от слёз глазами. — Правда, — твёрдо ответил блондин и нежно улыбнулся. Ноа ответил ему такой же улыбкой, чем безумно обрадовал вампира, даже не поняв этого. После трапезы все решили разойтись по комнатам и лечь спать, дабы завтра на свежую голову решать проблемы с родственниками маленького принца. Северус, Кайус и Ноа шли по левую сторону коридора к своим комнатам. Спальни Северуса, Ноа и Кайуса соединяют тайные ходы, о которых знают только Короли, но на данный момент уставшие мужчины с мальчиком на прицепе укладывали его спать в комнате, что аж трещала от защитных чар. Правда, это никого не волновало; сонный ребёнок и вовсе не заметил, как его уложили на кровать и тихо напевали колыбельную, не осознав, как сами отключились раньше Ноа. Тот же, проведя по головам теперь уже родных людей рукой, тоже заснул, а его стихийная магия уложила мужчин по бокам от наследника Смерти.