Обречённые на вечность

— …? — Се Лянь невольно отступил на полшага, его сердце забилось быстрее. Атмосфера вокруг становилась всё более напряжённой. Мужчина с холодным, проницательным взглядом стоял ближе, чем должен был, и трудно было не заметить, как тень падает от его фигуры. Мэй Няньцин. Человек, который, как он слышал, должен был стать наставником наследника этого тела. Как его там звали?.. Се Лянь, кажется? Плевать, сейчас в любом случае были вопросы поважнее. «Какая интересная реакция. Неужто люди стали такими впечатлительными за время, что я отсутствовал?.. Смешно. Вряд ли всё могло так кардинально измениться за… — вдруг мальчик застыл. — За сколько? Сколько времени прошло с моей… гибели?» Хотя с момента возвращения божества в этот мир прошло уже немало времени, его чувства всё ещё были смешанными, словно он наблюдал за собственными похоронами со стороны. «Я действительно умер», — Тяжело сглотнув, Се Лянь отошел ближе к стене, практически упираясь в нее спиной. Мысль, похоже, до него дошла с небольшим опозданием. Да, он уже успел с этим примириться, но что бы действительно понять это потребовалось куда больше времени.

Мой труп уже остыл, я не «живой» человек, я не… Я больше не могу называть себя хоть кем-то.

Дыхание участилось, пальцы начали мелко дрожать, пока он отчаянно пытался подавить начинающуюся паническую атаку, одновременно стараясь не выдать её. «… Чёрт». С одной стороны, парень осознавал, что находился здесь, настоящий, живой и здоровый. Но, с другой… Как же было жутко осознавать своё исчезновение для окружающего мира, когда уже знаешь, чем всё закончилось… Чем закончился ты. Скорее всего, его уже и не существует ни для кого. Он стал просто очередным пятном в истории, которое сотрётся и больше никогда не вернётся на своё законное место — в дом, где он мог бы быть по-настоящему счастлив рядом с любимым человеком. Однако… если вселенной было суждено его стереть, он не станет протестовать. Если так действительно было суждено, пусть будет так. Если бы он заранее знал, что это произойдёт… Что ж, он бы не пошёл против судьбы. Единственное, что бог сделал бы, — это в последний раз обнял бы своего милого и провёл с ним последнюю ночь, последние часы своего времени. Посвятил бы их только ему одному. «… Где же ты сейчас?... Как на тебя повлияло время нашей разлуки? Вот бы ещё хоть один раз тебя увидеть. Подай мне какой-то знак, дай мне понять, что ты в порядке. Я не прошу о большем, только один знак, я-…?!» Парень вздрогнул и резко отшатнулся. Из раздумий его вырвал никто иной, как Мэй Няньцин, который мгновенно оказался рядом, прижав его за шею к стене. Приложенной силы было недостаточно, чтобы задушить или оставить следы на теле ребёнка. Однако он закашлялся, а воздуха с каждой секундой становилось все меньше и меньше. Вскоре мальчик ощутил, как к его виску прижались холодные пальцы мужчины. Резкий контраст с тёплой и мягкой кожей ребенка вызывал невыносимую тошноту. Мерзость… Выступившие на его глазах слезы уже начинали прокладывать мокрые дорожки на детских щеках как раз в тот момент, когда его наконец отпустили. Больно ударившись об пол, мальчик издал тихий всхлип, однако тут же прикусил губу. Думать про боль было некогда. Черт, черт, черт, черт…! Свернувшись в клубок, мальчик начал часто дышать, обнимая себя в попытках обрести хоть какое-то тепло, однако холодный пол неумолимо забирал у него последние крупицы надежды. Маленькое тело бесконтрольно била дрожь, пока сознание постепенно покидало его голову. Последним, что он почувствовал, прежде чем окончательно потерять сознание, был пронизывающий каждую его клеточку холод.

· · • • • ✤ • • • · ·

— Ваше Высочество? Вы уже проснулись? — слуга осторожно постучался в дверь, его голос был вежлив и тих, словно шёпот ветра, чтобы не потревожить принца. — М? А… Да, вы от меня что-то хотели? — пробормотал Се Лянь, зевая и сонно потирая глаза. — Приношу свои извинения, если потревожил вас, Ваше Высочество. Ваша матушка просила передать, что стол уже накрыт, и вас ожидают. Этот слуга должен сообщить ей, через сколько вы сможете присоединиться к общим празднованиям. — Прошу, нет нужды в столь торжественном тоне, обращения по имени будет более чем достаточно, хорошо? А насчёт празднований… Извините, не могли бы вы напомнить мне, по какому поводу все собираются? — заспанный голос Се Ляня звучал тихо в то время, как он с трудом пытался вспомнить повод для события. Мысли словно были окутаны туманом, а тело по какой-то причине не переставало болеть, будто он всю ночь занимался тренировками, хотя он определенно не помнил ничего подобного. Странно… И отчего-то у него было ощущение, что во сне его душили. Может, спал в неправильной позе? Что, чёрт возьми, с ним происходит? — Заверяю вас, Ваше Высочество, это не доставляет вашему верному слуге никаких неудобств. Сегодня празднуется день рождения наследного принца. Неужели вы позабыли об этом? — … — Се Лянь вздохнул, оставив попытки переубедить слугу, и поспешно встал с кровати, подойдя к зеркалу, чтобы расчесать запутавшиеся после сна волосы, однако, прокрутив вторую часть ответа в голове, внезапно застыл. —… День рождения? Ах, да, точно… Дайте мне несколько минут, хорошо?

· · • • • ✤ • • • · ·

— Матушка! — радостно воскликнул Се Лянь, бросившись к ней в объятия. Императрица ласково погладила волосы наследника, окутывая маленькое тело теплом. — Перестань…! Я же уже не маленький, в конце концов… — смущённо отстранился он, поправляя выбившиеся прядки. — Хах… Всё, всё, не трогаю. Прости. С днём рождения, А-лянь. Отец ведь уже говорил тебе, что ты скоро должен отправиться учиться, да? Но не волнуйся, мы всё равно будем видеться время от времени. — Говорил, но, если честно, я немного не понял… Мне страшно. Это так далеко, и никого из вас рядом не будет… Могу я не ехать? Мам?.. Мам, почему ты молчишь? — Не можешь. Вопрос закрыт. Завтра утром твоя повозка будет готова к выезду, не смей проспать, — грубо перебил его настойчивый и не терпящий возражений мужской голос, возникший из-за спины. — Но ведь… — Се Лянь. — … — Поняв, к чему могут привести ненужные пререкания, мальчик тихо кивнул, опуская взгляд, и прижал к себе смятую одежду, с трудом сдерживая подступающие к глазам слёзы. — Да, отец. Я понял.