All Great and Precious Things are Lonely

Лифт звякнул, когда все дети поднялись в пентхаус башни Старка. Как только двери открылись, они все вышли и побросали свои вещи около боковой стены, оставив их там до тех пор, пока позже не отнесут их в свои комнаты. Все они вошли в гостиную и оказались лицом к лицу со своей семьей, бездельничающей вокруг и расслабляющейся. Стив, скорее всего, был на кухне с Баки, этих двоих теперь, когда они воссоединились, было труднее оторвать друг от друга, чем пиявку от крови. Клинт и Лора сидели за столом с Нейтом, маленький мальчик оживленно разговаривал со своими родителями, раскрашивая свой рисунок, Тони сидел за столом и работал над какой-то технологией, а Брюс сидел рядом с ним, предлагая ему помощь, когда он в ней нуждался. Скотт, Сэм и Елена сидели на диване и играли в Mario kart, в то время как Наташа откинулась на спинку стула и наблюдала за происходящим слегка удивленным взглядом. — Боже, ты не поверишь, какой у нас был день. — Харли был первым из детей, кто заговорил, когда они вошли в комнату. — О, да? И почему это, картофельный человечек? — спросил Тони, приподняв бровь, из-за чего подросток уставился на него. — Потому что мы только что наблюдали, как уничтожают школьного хулигана, вот почему, — ухмыльнулась Лайла, садясь рядом со своей тетей, отчего старшая женщина протянула руку и взъерошила ей волосы. — И зачем, скажи на милость, вы это делали, а? — спросила Наташа, приподняв бровь, но люди, которые ее знали, могли сказать, что ей было любопытно узнать об этом. — Подожди секунду, вы хотите сказать нам, что в вашей школе бродит хулиган? И вы не сказали нам? — спросил Скотт, заставив свою дочь закатить глаза. — Он никогда не приставал к нам, папа, но он действительно приставал к другим школьникам. — И вы когда-нибудь останавливали этого мудака от грубости по отношению к другим? — Клинт поднял бровь, глядя на детей, что заставило их немного покраснеть от смущения. — Ну, нет, но это не потому, что мы не хотели, — сказал Купер. — Да, о нем уже заботился другой студент. У нас есть собственное средство от хулиганов в форме другого школьника, — сказала Лайла, указывая на Харли. — Харлс, покажи им видео, я знаю, что ты его записал. Харли ахнул: — Как ты смеешь обвинять меня в том, что я снимал словесную перепалку вместо того, чтобы сообщить об этом учителям, — сказал он. Все смотрели на него с одинаковым невозмутимым выражением на лицах… — Ладно, отлично, Пятница выведи на экран, — пробормотал Харли, прежде чем вытащить телефон и включить видео. Ему даже не нужно было произносить эти слова, потому что Пятница уже слушал и вывел то же видео на экран телевизора, фактически отключив текущую игру Mario Kart. — О боже, — пробормотал Скотт, но все остальные проигнорировали его, в то время как его дочь нежно закатила глаза. Мстители стояли вокруг и смотрели, как малыш Питер словесно выбивал дерьмо из хулигана, встав на защиту другого подростка, хотя они могли сказать, что он знал, что ей это не нужно. Судя по тому, что они могли сказать, в нем была какая-то странная уверенность, он говорил авторитетно, когда отпугивал других учеников, и, казалось, он завоевал собственную репутацию в школе, потому что ему едва пришлось что-либо сделать с Флэшем, как тот уже поджал хвост и убежал. Все они были впечатлены способностью парня прекратить драку, даже не подняв руку, причем Стив и Баки были впечатлены больше, чем остальные. Еще до войны, когда Стиву каждый день надирали задницу, хулиганам никогда не нравилось, когда ты показывал им, что ты умнее их, поверь капитану, и Питер использовал свое остроумие, а не силу, чтобы действительно преподать этим панкам урок. Это заставило Стива увидеть частичку себя в парне, который отстаивал то, что было правильным. Однако, когда Баки подумал о том же, его глаза слегка сузились в замешательстве. Он не мог вспомнить, что это, но парень, он выглядел таким чертовски знакомым, он не мог понять, как именно, но он просто знал, что каким-то образом знает этого подростка… Блин, это продолжало беспокоить его, пока он сам не разберется… У Наташи было то же чувство, хотя она и не позволила ему отразиться на ее лице. Было что-то похожее в нем, в том, как он держался и как вел себя. Она не могла видеть подростка целиком в том виде, в каком это было записано, но по какой-то причине она просто не могла избавиться от ощущения, что знает его. Однако любопытство шпионки взяло верх, как только клип был закончен: — Какой он из себя? Вы с ним разговариваете? — спросила она детей. — Ну, не совсем. На самом деле он ни с кем не разговаривает в школе, люди пытались, но он всегда от них отмахивается. Он предпочитает сидеть один, когда он на уроке или на обеде. Он бы предпочел уткнуться лицом в книгу, чем общаться с людьми своего возраста. — Купер пожал плечами и откинулся на спинку дивана. Хм, немного похоже на нее, если честно. Временами общаться было чертовски сложно, были моменты, когда она тоже предпочла бы уткнуться в книгу. Особенно в плохие дни… — Ага, Питер полный социальный изгой. — Харли сказал это вслух, что заставило Кэсси, которая стояла рядом с ним, сердито посмотреть и пихнуть его локтем прямо в бок. — Ой, что? Я ошибаюсь? Ха? Это не так, — фыркнул Харли, держась за бок от боли. — Только потому, что это может быть правдой, не значит, что ты должен говорить об этом вслух, — закатила глаза Кэсси. — Она права, Харли, ты не знаешь ситуацию с ним. Кто знает, может быть, он не знает, как заводить друзей, как бы печально это ни звучало. Мы его не знаем, и мы не можем ничего предположить об этом парне, не выставив себя идиотами, — сказал Тони, скрестив руки на груди. — Говоришь по собственному опыту, Старк? — саркастически спросила Наташа, слегка приподняв губы, отчего ее сестра весело фыркнула, за ней вскоре последовали остальные. Тони закатил глаза: — Вот почему я никогда не выхожу из своей лаборатории, потому что вы, хулиганы, смеетесь надо мной. Я вижу, где я не нужен, так что, если вы все меня извините, я спущусь в свою лабораторию и буду плакать, пока не усну сегодня вечером. — Гений фыркнул, прежде чем драматично развернуться и направиться к лифту, оставив своих смеющихся друзей и семью позади. Однако Наташа все еще смотрела на приостановленное видео с ребенком, на самом деле уже не глядя на него, просто погрузившись в свои мысли. Она не до конца понимала, что только что сказали дети, пока прямо сейчас не услышала его имя… Питер… Так, так похоже на Петра… Прошло столько лет, а она до сих пор не нашла его, как и ни один из агентов Паркеров, и после смерти Бена несколько лет назад они взяли перерыв в охоте, чтобы оплакать свою собственную потерю. Но все же, на протяжении всех этих лет она не теряла надежды на него, на то, что он все еще где-то здесь, в городе, ждет ее. Но потом произошла битва за Нью-Йорк, и надежда на то, что ее сын жив, сократилась до очень, очень незначительного шанса. Единственное, что заставляло ее тогда идти вперед, — это ее семья, которая говорила ей не сдаваться и продолжать поиски, потому что она нужна сыну. Ее сын все еще нуждался в ней, даже если ему уже исполнилось шестнадцать. Ей нужно было увидеть его, убедиться, что с ним все в порядке, и он здоров, и в безопасности, и...... — Ты накручиваешь себя, — сказала Елена со своего места рядом с сестрой. — Вовсе нет, — усмехнулась Наташа. — Что вызвало это на этот раз? — спросила она, полностью игнорируя отрицание сестры и продолжая свой допрос. Наташа знала, что сестра будет продолжать доставать ее, если она не заговорит, поэтому вздохнула и огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. — Ребёнка зовут Питер. — Сказала она, делая ударение на имени, пока ее сестра не сообразила, что не заняло слишком много времени. Когда она поняла это, то поморщилась: — Извини. Не стоило поднимать этот вопрос, — пробормотала она. Наташа покачала головой: — Нет, все в порядке. Просто… прошло шестнадцать лет с тех пор, как он родился, более десяти лет с тех пор, как я потеряла его, и я… я просто хочу снова увидеть своего сына, — призналась она. Елена нахмурилась и положила руку на плечо сестры: — Я попытаюсь снова связаться с мамой, посмотрим, сможет ли она дать нам какие-нибудь подсказки относительно того, где она оставила твоего сына, с кем она оставила его, хорошо?.. Я обещаю, сестренка, мы найдем его, даже если это будет последнее, что мы сделаем. Нат фыркнула и нежно покачала головой. — С каких это пор ты стала оптимисткой? Елена ухмыльнулась в ответ: — С тех пор, как ты потеряла надежду. Не волнуйся, я буду лучшей сестрой и подниму это за нас обоих. Кто-то же должен. Наташа нежно улыбнулась сестре и приложила руку к ее щеке: — Спасибо тебе, Елена, это очень много значит для меня. — Конечно. О! И не забудь, что завтра вечером мы ужинаем у Паркеров. Мэри просила меня передать тебе, чтобы ты привел с собой Бартона и его семью. — Внезапно воскликнула она, что заставило Наташу кивнуть головой. — Звучит заманчиво, увидимся позже, — сказала старшая женщина, поворачиваясь, чтобы идти по коридору к своей комнате. — Увидимся вечером, — она услышала, как сестра окликнула ее, но та не ответила, уже сказав то, что должна была сказать. Однако, войдя в свою комнату и закрыв за собой дверь, она заперла ее, откинув голову назад и закрыв глаза, прежде чем медленно соскользнуть вниз, пока ее зал не коснулся твердой древесины. За запертыми дверями, без посторонних глаз, которые могли бы шпионить за ней, она могла, наконец, сорвать маску, которую всегда носила, и оплакивать случившееся. Оплакивать потерю своего ребенка, даже не зная, жив ли он еще. И она абсолютно ничего не могла с этим поделать, кроме как сидеть здесь и ждать, ждать, пока не появится новая зацепка, по которой она действительно сможет проследить. Может быть, однажды какая-нибудь зацепка действительно приведет ее к сыну. Но до этого дня она должна была быть сильной, она должна была продолжать жить своей жизнью и надеяться на лучшее. Даже если у нее с самого начала не оставалось такой уж большой надежды… Внезапно раздался стук в ее дверь, но она даже не попыталась пошевелиться или отпереть дверь, поскольку в данный момент была не в настроении принимать посетителей. — Наташа? Это я. Ты можешь меня впустить? — Произнес голос Баки Барнса, от которого ее глаза загорелись еще сильнее, а гнев разлился по всему телу. Когда Баки перестали промывать мозги, первое, что он сказал ей, было то, что она показалась ему знакомой, и она напомнила ему кого-то, что мгновенно насторожило ее. Несколько недель спустя он, наконец, вспомнил почему и признался ей во всем. Он рассказал ей о том, что помнит маленького мальчика с ее глазами, как он тренировал его, учил всему, что тот умел делать. Этот человек превратил ее ребенка в убийцу, заставил ее сына пройти через столько боли и страданий в столь юном возрасте. Она ненавидела его, ненавидела этого человека, даже если на самом деле это не он обучал ее сына. Это не меняло того факта, что она любила своего сына. Ее маленькому ребенку пришлось пройти через все это, и у него даже не было матери, которая помогла бы ему пройти через это. Она ненавидела этого человека… — Уходи, Барнс, — холодно сказала она, даже не потрудившись скрыть гнев в своем тоне. Она не хотела видеть его прямо сейчас. Все Мстители были сбиты с толку ее поведением по отношению к нему, особенно Стив, но она не могла заставить себя сказать им почему, а у Барнса осталось достаточно порядочности в этом теле, чтобы никому не рассказывать о ее сыне. По ее мнению, это было самое меньшее, что он мог сделать… Она услышала, как он вздохнул с другой стороны двери, и подождала минуту, прежде чем заговорить, едва слышно прошептав: — Мне жаль, — он пробормотал, что только заставило ее сжать руки в гневе. — Я сказала, уходи, Барнс! Не заставляй меня выгонять тебя силой, потому что я обещаю тебе, что сделаю тебе больно, — она угрожала, пытаясь сохранить самообладание, пока не услышала, как мужчина отошёл от ее комнаты. Как только он это сделал, она позволила водяным заслонкам открыться, и слезы хлынули у нее из глаз и потекли по лицу. Пройдет много времени, прежде чем она заговорит с этим мужчиной, но в данный момент она не хотела даже думать о нем. Все, чего она хотела, — это вернуть своего сына… *** Питер стоял на крыше Эмпайр-стейт-билдинг в своем костюме, глядя на свой прекрасный город из-под белых глаз своей паучьей маски. Это место действительно стоило увидеть, все здания, вздымающиеся к небу, крутые туристические достопримечательности, которые съезжались за тысячи миль только ради возможности увидеть это, и любимую вещь Питера, то, что он любил в своем городе больше всего на свете. Было время, когда солнце начало садиться, и не было более прекрасного зрелища, чем когда солнце начало опускаться за линию горизонта. Но ему пришлось бы подождать несколько часов, пока он это увидит, ведь прямо сейчас солнце все еще стояло высоко в небе, а ему нужно было патрулировать. У него был долг перед этими людьми, и он не собирался подводить их в ближайшее время, это было точно. Он закрыл глаза, расслабил тело и начал стремительно спускаться с башни, наслаждаясь скачком адреналина в крови и бешеным биением сердца. Он издал глухой звук, продолжая падать на землю, прижимая руки к телу и падая на тротуар города. Действительно, не было ничего более волнующего, чем когда адреналин в твоем теле начинал течь по каждой вене. Питеру нравилось ощущение, которое это давало ему, это заставляло его чувствовать, что его невозможно остановить, что он наконец-то обрел покой с окружающим миром. Он любил себя таким, какой он был, и ни за что не отказался бы от своих способностей. Он нуждался в Человеке-пауке, а Человек-паук нуждался в нем. Прямо перед тем, как ударится о землю, его чувства предупредили его, и он запустил паутину в ближайший небоскреб, подтягивая свое тело вверх и замахиваясь, заставляя зрителей ахать и взволнованно указывать на него, счастливых, что у них появился шанс увидеть своего собственного супергероя, защищающего их. Даже если он не считал себя супергероем. Видите ли, между супергероем и линчевателем были различия, вот почему с самого начала были разные слова. Для Питера супергерой был кем-то вроде Мстителей, кем-то, кто защитил мир от разрушения, кто позаботился о том, чтобы в конце битвы у них все еще была планета для жизни. Хотя линчеватель был намного меньше этого, они были бы готовы помочь всем, чем могли. За помощь людям, когда они пропадали, за даже самую отвратительную работу, за работу, где ты не знал, сможешь ли вернуться, потому что это было так опасно. Линчеватель, вышедший за рамки закона, чтобы натворить дел, потому что они знали, что об этом никогда не позаботятся, потому что копы либо не могли с этим справиться, либо человек, за которым они охотились, был просто слишком богат и влиятелен, чтобы попасть в тюрьму обычным путем. И линчеватели позаботились о том дерьме, о котором не позаботились бы Мстители. Они все сидят на вершине своей башни из слоновой кости, в то время как маленькие люди в городе страдают каждый день своей жизни, и в ту ночь, когда Питер наблюдал, как Бен Паркер истекает кровью у него на глазах, он поклялся, что никогда не будет таким, как Мстители. Он никогда не был бы тем человеком, который сидел бы и ничего не делал, когда каждую ночь убивали людей. Так что для него линчеватели были щитом для своего города. Они приняли на себя основную тяжесть ущерба. Они страдали и терпели боль, чтобы людям не пришлось этого делать. Они позаботились об этом, чтобы не погибли невинные люди. Ему нравилось слово «терпеть». Линчеватели терпели каждую ночь, а люди — нет. Слово «терпеть» означало продолжать, несмотря на трудности. Это означало проявлять терпимость или продолжать существовать, но Питеру последнее определение понравилось больше всего. Он думал, что оно прекрасно объясняет значение этого слова. Терпеливо страдать, не уступая… И он знал, что супергерои терпят, это не то, что он имел в виду. Он всего лишь говорил, что линчеватели терпели всю мощь своего города и всю коррупцию, которая скрывалась в нем, вот как они помогали своему дому. Они позаботились о темном дерьме, с которым никто другой не был готов иметь дело. И они взялись за это не потому, что их вынудили, а потому, что у них была возможность сделать это, у них был шанс помочь своему городу, и они сделали это без малейших колебаний. Потому что именно это они и сделали… Какой бы маленькой ни была проблема, потому что они были такими, какими были, они помогали маленьким ребятам, которые нуждались в помощи. Вот почему Питеру нравилось делать то, что он делал, ему нравилось спасать людей, потому что это давало ему ощущение цели. Это заставляло его чувствовать себя лучше, особенно после его ужасного прошлого, прошлого, где все, что он может вспомнить, — это кровь, кровь, которая была на его руках. Он не мог смириться с мыслью, что когда-то был таким же, как те придурки, которых он сажает сейчас, кем-то, кто причинял вред невинным жизням, но он пытался исправить то, что натворил, он пытался загладить свою вину всеми известными ему способами. Один из которых, так уж случилось, заключался в том чтобы, летать по городу на паутине, борясь с преступностью… И Питер не хотел, чтобы было по-другому. Он провел несколько часов, шатаясь по городу, помогая людям найти здание, которое они искали, помогая людям переходить улицы, снимая кошек с деревьев, и он даже сделал сальто для пары туристов, которые попросили его об этом. Произошло не так уж много интересных событий, и Питера это устраивало, он был просто счастлив, что помогал всем, чем мог. Но вскоре все изменилось, когда после трехчасового хождения по кругу он получил небольшое уведомление от своего HUD на линзах, сообщающее ему об ограблении на Пятой авеню с захватом заложников. Без каких-либо других задержек он развернулся и направился в сторону Манхэттена. Это заняло у него всего несколько минут, и к тому времени здание уже окружили полицейские, среди которых было несколько знакомых лиц. Он узнал обоих офицеров Дэвиса, свою старую приятельницу Юри и, что еще более удивительно, увидел, что здесь был капитан полиции Стейси. Отец Гвен. Тесен мир, не правда ли? Он перемахнул через борт и приземлился на одну из полицейских машин, но убедился, что его не видно из здания, чтобы никто внутри не мог сказать, что он прибыл. За те годы, что он мотался по городу, он нажил себе много врагов, и он знал, что если какие-то люди увидят его прибытие, то они запаникуют и начнут принимать решения, которые, вероятно, не пойдут на пользу заложникам внутри. — Извините моих коллег-копов, это Коп-паук, явившийся на дежурство. Я слышал, у вас там небольшая проблема с заложниками? — сказал он, приподняв бровь и расплывшись в улыбке. Он знал, что большинство копов терпеть его не могли, единственные, кто, кажется, терпел его, — это трое, стоящие перед ним, плюс детектив Махони, но, вероятно, это было потому, что этот человек много лет имел дело с дерьмом «Сорвиголовы», прежде чем паук вообще появился. Этот человек рассказал ему много историй, и он был вынужден признать, что некоторые из них были довольно забавными. Однако трое людей, стоявших перед ним, похоже, в данный момент не разделяли его чувства юмора, потому что все они закатили глаза на его комментарий о копе, но решили, что у них нет времени критиковать его за это. Однако заговорил капитан: — Вы думаете, что сможете проникнуть туда и повязать всех преступников, не причинив вреда заложникам? — спросил он прямо. Питер усмехнулся и приложил руку к груди: — Ты оскорбляешь меня, намекая, что я не могу это сделать, капитан. Конечно, я помогу тебе. Ты не знаешь, есть ли здесь вентиляционная шахта? Где-нибудь, куда я смогу пробраться незамеченным? — Спросил он их, переходя в свой деловой режим. У него была работа, которую нужно было сделать. — На крыше здания есть воздуховод, который приведет вас прямо в главное помещение банка. Как только вы окажетесь внутри, вы не сможете пропустить заложников, они прямо там, но и придурки с инопланетным оружием тоже. Мы понятия не имеем, как они их заполучили, так что будь осторожен, Человек-паук, — сказал ему офицер Дэвис. Питер кивнул головой: — Хорошо, я могу с этим поработать. Я вышлю заложников через парадную дверь, так что будь готов, как только эта дверь откроется. Сначала я постараюсь убрать оружие с дороги, чтобы никто не пострадал, — сказал он, но прежде чем он успел взобраться на крышу здания, Юри окликнула его. — Береги себя, Человек-паук, и будь осторожен, ладно? Что-то не хочется сегодня вечером чистить паучьи внутренности. — Она ухмыльнулась, что заставило его фыркнуть от удовольствия. — Не надейся, Юри, я никуда не собираюсь уходить. Сказав это, он направился к крыше банка и сорвал крышку вентиляционного отверстия, прежде чем заползти в вентиляционное отверстие и бесшумно пробраться в главное помещение. Когда он добрался туда, он заглянул через другую решетку и увидел, что прямо под ним было около трех человек с инопланетным оружием, а на противоположной стене — пятеро граждан с кляпами во рту и связанными за спиной руками. Так тихо, как только мог, он сорвал крышку вентиляционного отверстия и бесшумно положил ее вместе с собой в вентиляционное отверстие, прежде чем использовать свои силы, чтобы взобраться по потолку. Оказавшись вниз головой на крыше, он протянул руку обратно и схватил кусок металла, прежде чем снова надеть вентиляционную крышку, прежде чем посмотреть вниз и вздохнуть с облегчением, когда заметил, что преступники его не заметили и не услышали. Что определенно было хорошей новостью для него. Он оглядел комнату и сосредоточился на своих ощущениях, прежде чем заметил, что в соседней комнате было еще только двое мужчин, вероятно, тем двоим было поручено забрать деньги, пока эти идиоты охраняли заложников. Идиоты, которые даже не подумали поднять голову. Честно говоря, одна из многих ошибок преступников — то, что они никогда не поднимали глаз. Он оглядел комнату в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы отвлечься, прежде чем его взгляд упал на ближайший письменный стол. Он переплел ручку с рукой и отбросил предмет подальше от заложников, заставив все три головы повернуться на внезапный звук. — Джон, иди проверь это, — сказал один из мужчин, указывая туда, откуда доносился звук. — Почему я? — Мужчина, Джон, спросил, приподняв бровь. — Потому что я так сказал. Возможно, это ерунда, но давай просто убедимся, — Сказал он, и Джон пошел на звук, а Питер молча последовал за ним. Когда они оба оказались в укрытии, вдали от посторонних глаз, Питер набросил на мужчину свою паутину, подтянул его к потолку и покрыл паутиной, прежде чем тот успел предупредить своих товарищей-грабителей. Один побеждён, осталось четверо… Он тоже схватил инопланетное оружие и на данный момент подвесил его к потолку, не желая рисковать оружием, которое просто лежало на полу. После того, как это было сделано, он подполз обратно к двум мужчинам и решил немного поиграть с ними. Он медленно спустился по своей паутине прямо за спинами других мужчин. Он мог видеть, как расширились глаза заложников при виде него, поэтому, прежде чем заговорить, он приложил классический знак «молчи» пальцем ко рту, прежде чем прошептать что-то мужчине на ухо. — ТССС. — Как только слова слетели с его губ, он снова пополз вверх по паутине и наблюдал, как мужчина оборачивается. — Что? — Он спросил своего партнера, не зная, что на самом деле это был он, а не другой мужчина. — Что ты там говоришь, старик? — Что тебе надо? — спросил. — Я хочу, чтобы ты заткнул свой рот. — Тогда почему ты шептался со мной? — Я тебе ничего не шептал. — Ты шептал, я это слышал. — Чувак, ты опять что-то слышишь. Просто заткнись, ладно? Как только мы закончим здесь, мы отчитаемся перед большим начальством, и, может быть, тогда Маджиа, наконец, отстанет от нас к чертовой матери. — Услышав слова этого человека, Питер склонил голову набок. Маджиа? Он и раньше слышал, как шепотом произносят их имя, но обычно эти слова произносят головорезы Фиска. Из того, что он собрал, Маджиа — единственный конкурент Фиска, и им не нравится мафиози. Очевидно, что кража их территории мгновенно помещает тебя в их дерьмовый список. В любом случае, он не знал, как далеко зашла эта работа, но если этим людям подарили это оружие от Маджиа, и теперь оно находилось в его городе и использовалось для ограбления банков. Затем у него возникла серьезная проблема, с которой ему нужно было разобраться. Но он мог побеспокоиться об этом позже, прямо сейчас ему нужно было закончить работу и вывести этих людей из этого здания целыми и невредимыми. Поэтому без всякого предупреждения он присел в своем фирменном приседании и выбил из-под него ногу мужчины, прижав его к другой стене, прежде чем схватить оружие противника, вырвать его у него из рук, схватил его за голову и ударил ею о колено, фактически вырубив его. Он позаботился о том, чтобы положить их обоих и их оружие на землю, прежде чем подбежать к заложникам. — Эй, эй, ребята, мне нужно, чтобы вы замолчали, когда я вытащу эти шутки, хорошо? Мне еще нужно разобраться с двумя панками, вы можете сделать это для меня? — Спросил он, получив от всех кивки, так что он быстро разобрался с их кляпами, прежде чем жестом пригласил их выйти через парадную дверь. — Быстро, иди, скажи копам, что я здесь почти закончил, хорошо? Просто мне нужно еще несколько минут, — прошептал он и получил кивки от всех старейших членов группы. Он снова запрыгнул на потолок и подождал, пока все окажутся за дверями. Он наблюдал, как полицейские подбежали к ним и отвели их подальше от двери, поэтому Питер отвернулся и сосредоточился на текущей задаче. Ему все еще приходилось иметь дело с двумя придурками, и, судя по тому, что он мог слышать, они все еще были жадными и крали все больше денег. Честно говоря, он ненавидел таких людей. Он посидел еще несколько секунд, прежде чем выдернул ближайшую клавиатуру из компьютера и швырнул ее со всей силы, мгновенно разбив вдребезги о другую стену, но при этом издав громкий звук, который, как он знал, мужчины услышали, судя по нервному трепету их сердец, когда он издал этот звук. Пришло время покончить с этим. Как только мужчины вышли в комнату, Питер не дал им времени среагировать и мгновенно вырубил первого кулаком. Второй попытался выстрелить из инопланетного оружия, но Питер схватил его и вырвал у него из рук. Он вывернул мужчине запястье, прежде чем схватить их обоих за головы и ударил их друг о друга, заставив их отшатнуться от силы атаки. Питер не видел необходимости продолжать это дальше, поскольку он уже сделал это, поэтому он повалил их обоих на пол, как их приятелей, схватил инопланетное оружие и положил его в кучу вместе с остальными. Он огляделся и кивнул на дело своих рук, довольный тем, что сделал это так, что никто, включая его самого, не пострадал. Бог свидетель, Фелиция беспокоилась бы о нем, если бы он вернулся раненным. Он также не видел реальной причины оставаться здесь дольше, он знал, что копы справятся с арестом этих парней и возвращением инопланетного снаряжения обратно в руки службы контроля повреждений, хотя ему предстояло разобраться с настоящей проблемой. Например, кто, черт возьми, давал этим случайным головорезам инопланетное оружие, чтобы они разгуливали по Нью-Йорку и стреляли из него? Была ли это Маджиа, или Стервятник снова взялся за свое? Он работал с ними? Все вопросы, на которые Питеру нужны были ответы. Похоже, это будут очень длинные выходные для подростка… Однако он подбежал к двери и протиснулся мимо них, прежде чем взобраться на самый верх здания и посмотреть вниз на полицейских, которые уже уставились на него. — Счастливо, ребята! Оружие в безопасности, преступники в сетях готовы к аресту. Поступайте с ними по-своему. — Он отсалютовал в классическом стиле Человека-паука, прежде чем уйти, не сказав больше ни слова. Наверное, ему стоит вернуться домой, пока Фелиция не взбесилась. К тому же было почти время обеда. *** Наташа села на кровать, держа в руках единственное свидетельство о существовании своего сына. Она держала его так, словно это была самая драгоценная вещь в мире, и для нее так оно и было. Это была единственная вещь, которую ей удалось сохранить, прежде чем она разрушила академию много лет назад. Это была фотография ее маленького мальчика, вероятно, примерно за месяц до того, как его у нее забрали. На фотографии он крепко спал у нее на руках, его маленькое личико уткнулось в изгиб ее шеи, а рыжевато-каштановые волосы торчали во все стороны. Она сама сделала этот снимок фотоаппаратом, который спрятала в своей комнате после задания, в ходе которого работала под прикрытием. Она обвела взглядом силуэт своего сына на маленькой картинке, которую держала в руках, ненавидя то, что он был так близко и в то же время так далеко от нее. Она хотела вернуть своего сына, но когда она вообще получала то, что хотела? Она знала, что жизнь не должна быть справедливой, но это было несправедливо, что ее сыну пришлось пройти через те же изнурительные тренировки, что и ей, когда она была ребенком. Она никогда не хотела этого для него, она хотела, чтобы он жил жизнью, полной любви, и это было то, что она никогда не смогла бы вернуть ему в Красной комнате. Но Барнс, о, при одной мысли о человеке, который украл хотя бы часть невинности ее сына, о, ей захотелось убить этого человека десять раз, пока она не убедится, что он заплатил. И даже тогда она, вероятно, всегда в какой-то степени презирала этого человека. Барнс совершал плохие поступки, когда был Зимним Солдатом, она понимала, что он был вынужден сделать это, как он был вынужден убить родителей Старка, но это было по-другому. Это был ее ребенок, ее кровь. Как она могла простить его за что-то подобное? Даже если на самом деле это делал не он? Как вы могли просить мать простить человека, который помог разрушить жизнь вашего сына? Ответ таков: вы не могли, потому что, в конце концов, это был ее сын, которого он избил для тренировки, это был ее сын, которого он научил убивать, как проникать и как пытать. Это был он, он все это сделал… В этот момент открылась ее дверь, и вошла ее сестра. Елена убедилась, что та заперла дверь, прежде чем подошла к ней и села рядом. Она перегнулась через плечо, чтобы посмотреть на фотографию, и улыбнулась. — Каждый раз, когда я вижу эту фотографию, я задаюсь вопросом, как, черт возьми, это получается, твой сын? Он такой чертовски милый и обожаемый, а ты, моя дорогая сестра, не обладаешь ни одним из этих качеств. — Она улыбнулась, что заставило ее старшую сестру весело фыркнуть. — Забавно, что ты это говоришь, потому что обычно он вел себя точно так же, как я. Он бы…он ходил за мной по нашей комнате, как маленький утенок, копировал все, что я делала, хотел быть точь-в-точь как я. — Наташа влажно рассмеялась и протянула руку, чтобы вытереть глаза. — У него были мои глаза, мое строение лица, даже чертова легкая рыжина в волосах. Это было все равно что посмотреть в зеркало и увидеть свою мужскую версию … Я скучаю по нему, — призналась она, когда из ее глаз потекло еще больше слез. — Эй, эй, только не это. Он все еще на свободе, и мы найдем его, я обещаю. Хорошо? Мы найдем его, и вы с ним будете жить долго и счастливо в какой-нибудь далекой хижине вдали от всех нас, спрячемся, чтобы мир никогда больше не забрал его у вас. Как тебе это звучит? — Спросила Елена. Наташа закатила влажные глаза: — Я сомневаюсь, что он легко отнесся бы к обращению как с Рапунцель». Елена прищелкнула языком: — Ты права, в конце концов, он твой сын. — Ее слова заставили Нат усмехнуться и легонько ударить сестру по плечу. Елена усмехнулась, прежде чем протрезветь: — Я серьезно, сестра, я говорила тебе все эти годы назад, что не остановлюсь. Не остановлюсь, пока не найду своего племянника, обещаю». — Сказала она. — Спасибо тебе. — сокрушенно сказала Наташа, кладя голову на плечо сестры, нуждаясь в поддержке сейчас больше, чем когда-либо. — Нет проблем. После минутного молчания между сестрами Елена заговорила несколько нерешительно: — Ты же знаешь, что не можешь винить Барнса за это всю оставшуюся жизнь, верно? — Сказала она чуть громче шепота, но Наташа услышала. И она была совсем не рада смене темы. — Мы можем, пожалуйста, не говорить о Барнсе прямо сейчас? Я не хочу думать о нем, иначе у меня может лопнуть кровеносный сосуд. — Наташа сверкнула глазами. — Ты не можешь винить его за то, что произошло, он не знал. — Елена никогда не была из тех, кто следует приказам своей сестры, хотя и продолжала пахать дальше. — Я могу и сделаю это. Ты не понимаешь, Елена. Это мой сын, которого он обучил, мой ребенок, которого он…которого он сделал похожим на меня. Когда он был у меня, я сказал себе, что никогда не позволю ему пройти через это, и в тот единственный раз, когда меня там не было, они забрали его и отдали Барнсу. Он сделал моего ребенка слишком похожим на меня, и это то, чего я, как мать, никогда не смогу ему простить, — Сказала она, в гневе качая головой. Никто из них не понимал, не понимали и никогда не поймут. Они бы этого не не поняли… — Ладно, но ты могла бы, по крайней мере, попытаться быть вежливой. Если не ради себя, то хотя бы ради всех остальных. Я точно знаю, что каждый раз, когда Стив видит, как ты чуть не убиваешь Барнса, он грустнеет, как побитый щенок. — Небрежно сказала Елена. — Этот мужчина заслуживает этого, — с горечью пробормотала она себе под нос, что заставило Елену закатить глаза. — Ладно, хватит Барнса на этот вечер. Теперь как насчет того, чтобы ты привела себя в порядок, и мы пойдем туда и устроим приятный семейный ужин вместе, хорошо? Ты не была ни на одном с тех пор, как узнала, что натворил Барнс. Я знаю, что Бартоны были бы признательны, если бы ты пришла, особенно твои племянница и племянник. — Многозначительно сказала Елена, приподняв бровь. Наташа вздохнула: — Хорошо. Только не жди, что я не буду смотреть на него весь вечер. Елена пожала плечами: — Ладно. *** Питер приземлился на балконе пентхауса Фелиции в своей фирменной позе Человека-паука. Он встал и вошел в место, которое долгие годы называл домом, и, оказавшись внутри, схватил маску и стянул ее с лица, швырнув сумку с книгами на землю неподалеку. — Фелиция? — позвал он, направляясь на кухню, чтобы посмотреть, там ли она. — Питер? Ты вернулся довольно рано, учитывая все обстоятельства. — Фелиция Харди вышла из-за двери кладовой и ухмыльнулась своему подопечному, бросив на него дразнящий взгляд. Питер закатил глаза, забрался на стойку и скрестил руки на груди: — Ха-ха, очень смешно. Фелиция засмеялась, заправляя прядь своих платиновых светлых волос за ухо и принося какие-то ингредиенты к прилавку: — Ты можешь винить меня, Питер? По сути, мне приходится заставлять твой искусственный интеллект тащить тебя назад большую часть дней. — Это нечестно! Это случилось как-то раз, когда я был в разгаре ограбления. К тому же, если я правильно помню, я действительно извинился за это. — отметил Питер. Она нежно улыбнулась подростку, протянув руку и коснувшись его щеки: — Я знаю. Я просто прикалываюсь над тобой. От Мальчика-Паука очень легко добиться реакции. Питер фыркнул и слегка надулся на нее: — Грубо, — пробормотал он, прежде чем встать со стойки и пройти в другую комнату. — Иди переоденься! Тогда ты можешь помочь мне с ужином, хорошо? — сказала ему Фелиция. — Понял! Дай мне минутку, и я сейчас выйду! — сказал он, направляясь в свою комнату, чтобы переодеться в удобную одежду. Он схватил пару спортивных штанов и простую белую футболку, прежде чем переодеться и вернуться, чтобы помочь Фелиции с едой. Это прямо здесь было идеально для подростка, единственное, что, вероятно, могло бы сделать его еще лучше, это если бы его мать, наконец, тоже была здесь. Он мог представить это прямо сейчас: его мать, Фелиция и он сам — все на кухне, готовящие ужин, как будто это было совершенно нормально. Он никогда по-настоящему много не думал о своем отце, он никогда не знал этого человека и на самом деле не имел своего мнения по этому поводу, но он предположил, что было бы здорово, если бы его отец был примешан к этой его маленькой фантазии. Но прямо сейчас, это было все, что ему было нужно, Человек-паук и Фелиция, пока он не найдет свою мать, тогда они будут втроем. Боже, он любил такие ночи, как эта, когда были только они. Он не знал, что бы он делал без Фелиции. Она так долго заботилась о нем, была частью его жизни, что он не знал бы, что делать, если бы она когда-нибудь ушла. Но он не мог беспокоиться об этом прямо сейчас. В данный момент он не мог изводить свой разум вопросами «что, если». Все, что он мог делать, это жить настоящим моментом и наслаждаться каждой секундой, проведенной с ней. Это все, что любой из них действительно мог бы сейчас сделать, не так ли? Наслаждаться моментом и молитесь о большем количестве точно таких же. Он будет наслаждаться этим, пока это длится, потому что он знал, что эти выходные будут очень напряженными, поскольку он отследит столько зацепок, сколько сможет найти по Маджиа. Блин, ему вовсе не хотелось метафорически вытряхивать ответы все выходные. Но теперь это было частью его жизни, он делал все, что должен был делать, чтобы защитить свой город. И он никогда бы это не изменил…