Клятва рыцаря.

С того самого дня, как Хаяси заявился в сердце Восточных ветров минуло ровно три ночи, а Нене упорно отказывалась договоренности. В замке Руи не появлялся, неустанно волнуясь, что вот-вот придет миг, когда дядя выполнит обещание и явится по душу его «второй» матери. Он ее не отдаст. Ни за что на свете не отдаст. Зато Мизуки без умолку выболтал Цукасе вообще всю информацию про то, чем занимаются в западном королевстве и о самом Камиширо в целом. И самое удивительное, что после того разговора с Руи ему стало легче доверять окружающим. К тому же от Акиямы не исходило угрозы, поэтому он чуточку сбавил обороты бдительности и даже проникся симпатией к младшему рыцарю. На присутствие своего товарища по статусу у себя в темницах, Тенма демонстративно не обратил внимания, хотя стал более тщательно приглядывать за младшей сестренкой. Толстыми комьями на землю валил снег, создавая новые сугробы. Морозы не щадили никого, а в основном атмосферу улицы. Все более хотелось сидеть дома, безвылазно укутавшись в теплое пуховое одеяло, набитое чем-то вроде овчины, чем, в принципе, Руи занимался все время, не сводя чуткого глаза с фигуры Нене. Глядя на нее, он вновь и вновь возвращался к словам Хаяси, и тревожные мысли занимали его голову еще более чем раньше, но у него так и не было ответа на вопрос. Кто же он? Разнобокие ответы лезли в его голову. Он, прежде всего, воин. Племянник. Друг. Неудачник. Игрушка… В руках, которые он любит, он… игрушка. Такое смешное и маленькое слово. Тряпичная куколка со слабым чувством собственного достоинства. Отсюда его сознанию являлся еще один вопрос. Цукаса действительно видит в нем только это? А способен ли он быть чем-то большим? Во сне, чутком и осторожном, он видел сотканные из света образы леса, мечтая вновь с головой окунуться в чащу. Мечтал, забывая обо всем. Его бы поняла осина, принял бы старый дуб и утешила бы плакучая ива, заодно с рыцарем поплакав об его неутешном уделе дурака, на побегушках у короля. Напротив же, Цукаса разрывался. Он думал о Руи, о выражении боли, причиняемой ему, о том, как он поступил. Тенма – король. Король – олицетворение высокомерия, эгоизма. Но разве он такой? Разве он настоящий король, какие бывают в сказках? Это не он, это лишь глупая иллюзия. Иллюзия, созданная пестрыми и миниатюрными ручками Ями. Она не покидала его блондинистую голову и днями, и ночами. Он спал и видел их скорую встречу, мечтая и предвкушая вид ее замечательных очей, ощущением присутствия рядом души, с которой он готов делить горе и радость, падения и взлеты. Все это было ужасно неправильно и неестественно по отношению к Руи, но разве сердцу прикажешь? Нет, и это единственный правильный ответ для любого живого существа, существующего в нашем трудном мире, но это то прекрасное, что ценят мыслители. Вся та скверна, что есть в судьбе человека и зовется жизнью. И разве это неинтересно? Ни один человек под луной не вечен, так же, как и чувства этих самых сложных существ. Близкие уходят, как бы нам не хотелось. Руи задремал, а когда открыл глаза, солнце уже блистало закатом. Кроваво-красные лучи проходили сквозь стекла окон, словно будильник к мягкому и лишенному тревог сну. Камиширо довольно растянулся на кровати, снова ощущая себя тем самым ребенком. Простым мальчиком, у которого нет никаких тревог или обязанностей. Мальчиком, для которого еще пока не существует Цукасы и трудностей, который тот привносил в его и без того нелегкую жизнь. Он еще даже не ученик, еще даже не загадывает о том, что однажды станет рыцарем. — Тетушка, — лениво позвал он, не беспокоясь о том, что мимо могут проходить слуги, которые запросто услышат фривольное обращение невоспитанного будущего графа. Никто не отозвался и лишь после Руи напрягся. Он сел в кровати, оглядываясь по комнате. Сколько бы он не ходил, найти ее все равно не мог. Все это – лишь картинка его памяти, сохранившаяся в восемь с половиной лет. А где же в этом фрагменте Нене? Где женщина, которая его растила? Судорожно дыша после такого кошмара, уже будучи самим собой Камиширо открывает глаза, почти с одним именем на устах. Что-то было не так. Что-то определенно было не то. Скинув плед одним рывком, он бросился по лестнице вниз, на первый этаж поместья. В гостиной зале перед тем самым портретом, в котором Нене зачастую узнавала племянника в лице покойной сестры, сейчас лежала она сама. По столпотворению слуг становилось ясно, что-то было не то. Ну, тетушка уже немолода. Всякое могло случиться. Вот только от всякого не было бы небольшой, неприметной лужицы крови рядом. Хаяси сбежал, решив унести ее жизнь с собой. Душа рвется, но это не слышно ни для кого. Очень-очень больно, очень неприятно, но в своем разбитом сердце – Руи остался один. Так бы он и стоял, вкопанный, глядя на бездыханное тело, как она слабо чуть приподнялась и еще слабее поманила его. Меньше полуминуты заняло у него поднестись к ней и в блаженной надежде лишиться последней мечты о жизни единственного оставшегося близкого человек – весь бок женщины был залит кровью, которая неостановочно сочилась из-под изумрудной ткани платья. — Руи, ты здесь со мной… — сипло произнесла она, позволяя ему последний раз сжать ее ладонь. Ладонь, которая поглаживала его по голове, когда он засыпал. Ладонь, которая завязывала на его воротнике чертовы атласные ленты. Ладонь, которую Руи считал материнской. — Где же мне еще быть, тетушка? — по щекам наивно бегут слезы. Ни одна, ни две слезинки, а настоящий излив души на упокой родного человека. — С тем, кого ты любишь, — Нене беззастенчиво улыбнулась, так мягко, словно все было хорошо. Словно она прямо сейчас не прощалась с племянником, которого всю жизнь растила и лелеяла. — Думаешь, я, зная тебя, не заметила, как ты смотришь на короля? — Это сейчас неважно, — сердце изливается кровью, легкие сдавливает, и Руи молча, одними глазами, вопрошает ее забрать его душу с собой. — Я знаю, что соблазн пойти за Хаяси будет для тебя слишком велик, но… Эту жертву я понесла, чтобы уберечь тебя от чумы, — она поерзала где-то за поясом и достала запечатанное письмо. — Здесь все, что мне удалось узнать о нем. И, если я умру, спасая тебя от него, это будет не напрасно. Так вот это почему? Так вот для чего? Потому что он не стал достаточно взрослым, чтобы разобраться с собственными проблемами? Это поэтому все близкие люди бросают его!? — Я люблю тебя, Руи, больше, чем любила свою жизнь, — она произнесла свои последние слова в воздух, потопленный горечью и болью ее племянника. Для Нене эта повесть была окончена.