Клятва рыцаря.

      Яркое солнце июля приветливо махало далекой земле, огревая ее лучами. Было до ужаса жарко, а все же, приходилось как-то держать в руке раскаленную жаром рукоять меча. Холодное оружие в руках неопытного оруженосца было сокрыто в ножнах.       Вот он снова по неловкости оказывается на твердой земле. — Поднимайся, заканчивать еще рано, — вздыхает Кайто, присаживаясь на примятую траву. Все же, Руи потребуется время, чтобы снова встать, а он и рад бы чуть-чуть подождать.       Жара неприятно морила, все чего когда-либо хотелось было желание упасть в реку, там и остаться.       Пара желтовато медовых глаз наблюдала за тем, как юный рыцарь неустойчиво падает. У Цукасы было навязчивое желание засмеяться, но каким-то чудом, он его борол, вот, наверное, настоящая сила воли...       Руи очень неудовольственно фыркнул, принимая сидячее положение. Обращаться с мечом ему было ужасно неудобно. С самого своего детства он был слабого телосложения ребенок, так что мало чего можно было взять. Меч, который был ему расчетливо выдан являлся тренировочным и был буквально в половину веса меньше настоящего рыцарского. Это, самую малость, удручало. Но что же тут поделаешь, когда обстоятельства являются обстоятельствами. — Належался? — не удержался. Принцу чисто технически было тяжело, а глядя на его потужные попытки подянться становилось совсем весело, хотя веселого было мало.       Тенистая прохлада тренировочной полянки, кою испокон веков обитатели королевской армии действующе использовали, не спасала, а насмешки только подбивали на душевное неудовольствие. — Может быть, — неоднозначно бросил он в сторону Тенмы, который в ответ на это только и показал ему язык.       Руи действительно притерся в королевской семье, как родной. Ему, в его неполные девять лет, выдалось счастье познакомится с самим королем, увидеть принцессу и мило попить чай с Ее Высочеством королевой. Отношения не ладились разве что с принцем. Не по характеру приходился ему белокурый будущий монарх, а, тем не менее, они все же научились мирно сосуществовать.       Еще неудачный взмах меча и снова поцелуи с травой. — Нет, нет, и еще раз нет. Что я тебе говорил? Ты неправильно переносишь вес. Ладно, хватит, на сегодня все, — битых два часа мучал своего оруженосца первый придворный рыцарь, прежде чем понял, что сегодня ничего путного у них не выйдет.       Неприятно, да и могло быть лучше? Все же, вот он, почти ходячее разочарование. Какой же из него рыцарь, если с самого начала ничего не выходит? Не то, что молодой принц, у которого получается все и сразу, совсем нет, Руи о таких талантах и не мечтал.       Может быть, Камиширо выигрывал за счет своей миловидной внешности, возможно, побеждала харизма, которой он будучи ребенком пользоваться не умел, но даже если и       Руи являлся абсолютным фаворитом в рыцари королевской семьи, это не делало его стоящим кандидатом.       Проще говоря, кто бы угодно подошел только не он. Оружейная всегда была пыльной. Не бывало дня, когда тут не царило бы государство маленьких, видимых одному богу частиц. Заточенный меч летал в воздухе с невозможной легкостью, пока Цукаса неприязненно его не отбросил. — Да он легче перышка, а ты ужасно неповоротлив с ним, словно слон в бакалейной лавке, — принц явно давал ему фору, а вот помогать в нелегком познании меча не то, что не собирался, даже мысли не допускал. — Я думал, сэр Кайто доверил тебе действительно стоящий меч, который имел бы вес, — добавил он, пожав плечами. — Я не хочу, что бы меня, будучи королем охранял такой рыцарь, как ты. Он не понимает, он совсем ничего не понимает, а сказать-то и нельзя. Какой ужас, какие уязвленные слова. Руи качает головой, поднимая казенное оружие с такой заботой, словно оно могло распасться на части в его ладошках. — Да пожалуйста, твою королевскую себялюбивую персону и врагу выдать будет не жалко, — себе под нос недовольно шипит Камиширо, не оборачиваясь на ненавистное лицо иной раз. — Что, ты, можешь знать о долге и защите? В тебе-то и понятий кто ты ни капли, — как же так? Как же так Руи чувствует по его словам, что он лучше его знает, каково это.       Да, Цукаса с самых пеленок знает что он за человек, для чего был рожден и после каких обязательных свершений должен погибнуть. Но вот оруженосец, замерший от ступора эффекта произведенного этими словами совсем не осознает.       Они пока не понимают, как похожи. Это все еще обиженные друг на друга дети, которым не объяснили, как хорошо, а как плохо будет поступить с другим. Но ребенок существо любопытное, за сим, перед ними лежит еще целый мир. Целый свет, который им предстоит пройти вместе.