Ярость непреклонная

— Я правда это видел. Не в первый раз уже. Клянусь тебе, Брайс, он был так же реален, как и этот проклятый дождь… — твердил Джон Фоссовей, пока они шли вдвоем среди мрачных руин Харренхолла. — А я еще раз повторю, что твое воображение слишком уж разыгралось. Нет здесь никаких призраков. Наверное кто-то из слуг опять заблудился, — ответил ему Брайс Карон, который тоже не мог отделаться от ощущения того, что полуобвалившиеся башни и в самом деле наблюдали за ними щербатыми окнами под непрекращающимся дождем. Этот дождь лил уже не первый день — из-за него Брайс не мог глаз сомкнуть прошлой ночью и не без основания полагал, что и эта ночь пройдет так же плохо. — Да ты и сам не веришь тому, что говоришь! Почему, как ты думаешь, Болтон покинул это место? И никого здесь не оставил, ни повара, ни плотника, ни кузнеца! Я давно уже понял: проклят этот замок! И мы тоже будем прокляты, если задержимся здесь! Пополним ряды призраков, что годами бродят по этим опаленным коридорам! — Хватит нести этот бред! Не нравятся опаленные стены? Может, тебе удобнее было бы спать снаружи, под дождем? — Знаешь, где мне удобнее было бы? В моих покоях, в Новой Бочке. Мы выполнили наш долг, Ренли на трон посадили… Так почему мы все еще здесь? Почему не вернулись домой? — Ты и сам прекрасно знаешь, почему. Война не окончена, пока Станнис еще жив и продолжает борьбу. Как только он умрет или сдастся, тогда и вернемся, — ответил Брайс и добавил с тяжелым сердцем: — И я почему-то не верю, что это случится сегодня или завтра, дружище… — Нет, ты скажи мне, разве это правильно? Я был в числе первых, кто выступил за дело Ренли — и что я за это получил? Да ничего! Напротив, я, считай, все потерял! Пока я торчу в этой глуши, дорнийские ублюдки грабят мои земли! Возместил ли король хотя бы те убытки, что я понес? Нет, он послал меня голодать и дрожать от холода в эти обгорелые развалины, пока Станнис и его изменники пируют и отдыхают в Риверране! — Осторожнее со словами… Сам знаешь, Тарли вешал людей и за меньше. Наконец-то кто-то из них назвал имя человека, который был главной их бедой. Рендилл Тарли, а вовсе не призраки прошлого. Лорд Рогова Холма, который стал не только главнокомандующим королевской армией, но и закрепился в роли его десницы после того, как новость о гибели Мейса Тирелла окончательно подтвердилась. И с тех самых пор, как Ренли фактически отдал ему всю власть, все пошло наперекосяк. Да, им удалось взять столицу, но это, можно сказать, стало апофеозом их победного шествия, за которым начался неукротимый спад. Были, правда, и другие победы после той — и некоторых из них они достигали без кровопролития, однако дезертирства и казни тех, кого успевали поймать раньше, чем они бежали, обескровливали их куда сильнее врагов. После гибели Цареубийцы и взятия Королевской Гавани боевой дух их людей на время окреп, но как только началось наступление на Речные земли, он снова стал стремительно падать. «Надо было еще в самом начале пойти с теми, кто повернул обратно на Старомест… Быть может, именно моих сил не хватило для того, чтобы свернуть шею Станнису и его дорнийским прихвостням еще в самом начале… И тогда нам бы не пришлось дрожать здесь от холода и страха», — думал Брайс, хотя и понимал, что подобные мысли все равно ничего не изменят в лучшую сторону. Что сделано, того уже не изменишь, сколько бы раз ты об этом ни раздумывал. Но все равно выкинуть из головы совершенные ошибки никак нельзя было. Свои — и не только. У Тарли в этой войне была одна крупная победа, несколько мелких — и длинный список незначительных, на первый взгляд, но болезненных неудач, каждая из которых оставляла в их войске новую кровоточащую рану. Да и то, как король едва не погиб во время штурма Королевской Гавани из-за того, что Рендилл Тарли прошляпил неприятельскую вылазку, тоже многие помнили. Тем не менее, Ренли и многие просторцы до сих пор ценили его как опытного военачальника, несмотря на то, что единственной выигранной им настоящей битвой, была победа над Робертом при Эшфорде почти два десятилетия назад. Победа, которая не принесла им ровным счетом ничего. — С ним надо что-то делать, — произнес Фоссовей после долгой паузы. Очень тихо произнес, хоть рядом, казалось бы, никого постороннего не было. Мало ли кто мог их подслушать в эту пасмурную погоду. А слова, произнесенные им, нельзя было назвать никак иначе, как изменой. — Ты что, совсем рехнулся? Хочешь, чтобы твоя голова на пике оказалось? — Хочу, чтобы она осталась у меня на плечах, но если выбирать между этим и Болтоном, сдирающим с меня кожу… Я бы выбрал пику. Ты же знаешь, Брайс, что этот шкуродер до сих пор в окрестных лесах прячется… От глупых разговоров о призраках он еще мог отмахнуться, но это было совсем другое дело. Когда они только вошли в Харренхолл, Брайс, как и все остальные, видел, что осталось от Амори Лорха и его людей. Тогда он сразу вывалил себе под ноги все, что съел на последнем привале — и не только он. Естественно, никакой симпатии к ланнистерским головорезам и примкнувшим к ним наемникам он не испытывал, но стоило увидеть их вот в таком виде, с содранной кожей и прибитыми к крестам руками и ногами, причем некоторые из них еще были живы… Его до сих пор бросало в дрожь при одном воспоминании об этом. Хотя, казалось бы, сколько уже времени прошло… А тогда они послали разведчиков, но те вернулись ни с чем, так и не сумев выяснить, куда направилась армия северян. Зато они нашли немало освежеванных трупов в близлежащих лесах и разрушенных деревнях. Кстати, о деревнях. Все земли вокруг Харренхолла, некогда богатые и плодородные, теперь совершенно обезлюдели и были полностью бесполезны. Все окрестные деревни были разграблены и сожжены сначала Тайвином, а потом еще и северянами, а пережившие две резни жители, вероятнее всего, бежали либо в Королевскую Гавань, либо в Риверран, оставив за собой пепелища на местах домов и заброшенные поля, на которых кормиться было попросту нечем. — Ладно. Допустим, я поддержу твой план… Когда ты собираешься его осуществить? — спросил Брайс. Это было рискованно, очень рискованно… Но, возможно, Фоссовей был прав. Возможно, он и в самом деле мог вытащить их из ямы. — Сегодня, — Брайс замер на месте, услышав его ответ. — Ты точно спятил. Это нереально. На подготовку такого заговора уйдут дни, если не недели… — А ты что, думаешь, что я начал готовиться только вчера? Нет, дружище, я обдумывал это еще по пути в Королевскую Гавань! И готов был осуществить задуманное несколько дней назад… Но после того, как Ренли сделал Вешателя своим десницей, он постоянно таскает за собой охрану. Но здесь у нас есть шанс… Король и Матис Рован далеко, союзников у него нет, а еще мы подкупили почти половину его ближнего окружения — именно они сегодня будут его охранять. Сегодня он будет беззащитен. «Он сказал «мы»?» Брайс никак не мог выйти из ступора. Оказывается, в рядах их сплоченного войска на протяжении многих месяцев не только зрел заговор против командующего Рендилла Тарли и его приближенных, но он еще и остался совершенно незамеченным… Да он и сам, как оказалось, за все время не почувствовал ни малейшего намека на то, что они готовили! «Какой же я защитник короля, если я упустил из вида такой заговор? Вдруг завтра кто-то начнет планировать нечто подобное уже против Ренли?» Он должен был найти ответ на последний вопрос… Хотя шансы на то, что участники заговора просто так ему все выдадут, стремились к нулю, за что он должен был сказать спасибо оранжевому гвардейскому плащу, прикрывавшему его плечи. И он все еще не знал, какой исход заговора Джона и его товарищей будет хуже. Если план заговорщиков удастся и Тарли умрет, что будет дальше? Ограничится ли все сменой командующего — или Ренли потом отрубит им всем головы за измену? Или они намеревались не только устранить лорда Тарли, но и перебежать на другую сторону? А какой у них есть выбор? Второй вариант, где у них ничего не получалось, он уже наблюдал собственными глазами. И не видел в этом ничего хорошего. — Ну так как? Ты с нами? — спросил Фоссовей и Брайс увидел, как напрягся его друг и как крепко его пальцы сжались на рукояти меча. «Ну все, сейчас все решится. Если я скажу что-то, кроме «да», мне конец… Нет… Я не хочу вот так умереть… Тем более ради амбиций Рендилла Тарли…» — Похоже, у меня и выбора-то особо нет. Рассказывай, что будем делать? — Для начала я познакомлю тебя с остальными. Идем. Джон повел его в богорощу, где сумрак и дождь почти скрыли их, хотя прятаться было не от кого — рыцари в этот час разошлись по своим комнатам, солдаты попроще отдыхали в палатках, а немногочисленные часовые несли вахту на рассыпающихся стенах, которые украшали многочисленные насаженные на пики головы в разной степени разложения. Их даже факелами подсветили — и следили, чтобы огонь не задул ветер и не затушил дождь. «Если что-то пойдет не так, моя голова окажется среди этих…» В роще их уже ждала примерно дюжина человек, собравшихся у сердцедрева. Но когда Брайс подошел поближе, он заметил, что их намного больше — остальные прятались среди кустов и деревьев, очевидно, чтобы не подпускать никого постороннего. «Слишком мало… Их все равно слишком мало. Ей Семеро, если Тарли все узнает…» — Опаздываешь, Фоссовей. Я уж начал думать о том, что бы решил сбежать и оставить нас одних… А это еще кто с тобой? — спросил смутно знакомый голос, когда они подошли. Брайс не сразу узнал этого человека, но потом все же разглядел Ральфа Баклера, лорда Бронзовых Врат, одного из первых, кто признал Ренли королем. И он был далеко не единственным присутствующим здесь уроженцем Штормовых земель. Среди заговорщиков он заметил Алесандра Стедмона и Каспера Уайлда, а еще сира Себастиона Эррола, сына лорда Скирда, которого сопровождали и другие рыцари, присягнувшие Штормовому Пределу, которых Карон не мог вспомнить. А просторцев здесь он почему-то почти не видел — Фоссовей был одним из очень немногих исключений. — Я убедил лорда Брайса присоединиться к нам, — ответил Джон. — Все ли готово? — Да, только не думай, что благодаря тебе, — огрызнулся Баклер. — Лорд Брайс, при всем моем к вам уважении, ваше участие не слишком нам поможет… Хотя не могу не признать, что потом вы сможете помочь нам убедить короля в нашей правоте… Чем больше нас будет, тем выше шансы на то, что он прислушается к нашим требованиям. — Требованиям? Каким еще требованиям? — тут же вскинулся еще один заговорщик, в котором Брайс узнал Ортона Мерривезера. Он знал, что лорд Длинного Стола пытался отсидеться за стенами своего замка, но Тарли пригрозил предать мечу всех, кто прятался внутри стен, если они не присоединятся к его армии. Так он, собственно, сюда и попал. — Я не собираюсь никаких требований выдвигать! Я просто хочу, чтобы это все закончилось… И именно это ты и обещал мне, Баклер! Я пошел на это не ради того, чтобы выбить для тебя теплое местечко рядом с Ренли! «Он хочет вернуться домой — и только. Если дела пойдут плохо, он будет первым, кто сбежит…» — А мы можем довериться этим двоим? — спросил Уайлд. — Лорд Брайс, если вы не забыли, радужный гвардеец… Не заведет ли он нас в ловушку? — Хватит паниковать! Покончим с Тарли — и все наши проблемы будут решены. Найдем нормального командира, возьмем Риверран — и покончим с проклятой войной раз и навсегда. Еще вопросы есть? Нет у вас вопросов! Идем за мной. Я позаботился о том, чтобы Королевский Костер охраняли верные нам люди… Все пройдет легче легкого. По крайней мере, в одном Ральф Баклер был прав — когда они остановились у входа в жуткую громадину Королевского Костра, оказалось, что эти ворота вообще никто не охраняет. Если кто и видел отряд вооруженных людей, следующий из богорощи к месту расположения лорда Рогова Холма, тревогу они поднимать не стали. По крайней мере, они так думали. — Нет нужды проливать кровь без необходимости. Когда все будет кончено, расскажем все лордам и воинам… Уверен, они нас поймут, — тихо сказал Брайс. — Поздно уже, — ответил ему Стедмон. — Тарли не должен жить. Если мы его пленим, найдутся те, кто захочет освободить его… И крови прольется еще больше. И я еще не говорю о том, какой катастрофой для нас все может закончиться. Нет, лорд Карон, тут и думать нечего… Когда они ворвались внутрь, оказалось, что огромная башня почти пуста. Ну а чего еще, спрашивается, ожидать в ночные часы, когда большая часть прислуги отдыхала, а те немногие, кого они встречали на пути, предпочитали быстро исчезнуть и сделать вид, что не видели воинов с мечами наголо. А потом они наткнулись на молодого солдата в зеленом дублете с красным гербовым лучником дома Тарли. Он полудремал, опираясь на копье, но встрепенулся, услышав шаги. И успел лишь коротко вскрикнуть, когда один из людей лорда Баклера вогнал ему в живот меч. Брайс надеялся, что эта незапланированная смерть будет единственной. Что крик этого мальчишки никто не услышит. Он дважды ошибся. К тому моменту, когда заговорщики добрались до покоев десницы короля, они потеряли троих — на третьем этаже люди Тарли устроили заслон, несмотря на то, что противников было в разы больше. Еще хуже оказалось то, что одним из погибших был Каспер Уайлд, который, вдобавок, стал жертвой «своих» — в суматохе чье-то лезвие рассекло ему яремную вену. Он до последнего старался удержать хлещущую из шеи кровь, подергался немного на полу и затих. К тому моменту, когда они добрались до спальни Вешателя, еще не менее полудюжины их людей были тяжело ранены и не могли продолжать бой. «Надеюсь, он не проснулся от шума…» — молился про себя Брайс. — «Только бы он сейчас спал…» И он снова ошибся. Вешатель из Рогова Холма, поселившийся в покоях лорда Харренхолла, встретил их с валирийским мечом в руках. Из одежды на нем была только ночная сорочка, но даже в ней он выглядел более грозно, чем все, кто сопровождал Брайса до этого места. Тем более, что на его лице была одна лишь ледяная ярость, а на их — такой же ледяной страх. — Решили перебежать к Станнису, изменники? — громко спросил Рендилл Тарли, вокруг которого уже собирались его уцелевшие стражники. Лезвие Губителя Сердец блестело в свете факелов и один его вид внушал такой ужас, что заговорщики даже отступили на шаг назад. — Ты сам — единственный изменник здесь. Стоило только Ренли отдать тебе командование — и все сразу покатилось в пекло! — ответил Баклер. — Сдайся сейчас — и мы сохраним тебе жизнь… Брайс прекрасно понимал, что это наглая ложь. И Рендилл тоже понимал. — Пожалуй, я отклоню твое предложение, изменник. Поступим лучше так. Сдайся — и я постараюсь убедить короля подарить вам легкую смерть. Возможно, он сохранит ваши никчемные жизни, отправив вас на Стену… Хотя такого милосердия вы и не заслуживаете. Особенно ты, Карон. Ты даже оранжевого плаща, что дал тебе Ренли, не снял… Сделай это сам, если у тебя еще осталась честь. Не оскверняй его вероломством. Черный цвет тебе больше подойдет. — Ренли надел на меня плащ Радужной гвардии, чтобы я защищал его. И именно этим я и занимаюсь здесь и сейчас. Я защищаю короля от вашей глупости и алчности, — ответил ему Брайс. — Не делайте себе хуже. Вы в западне, а нас в разы больше. Бросьте оружие и сдайтесь. — Вот как? Говоришь, вас в разы больше? Почему тогда я вижу перед собой кучу дрожащих от страха крыс? Хочешь сказать, что это не так? Тогда иди сюда! С этими словами Тарли бросился на них. Первый же размашистый удар Губителя Сердец сразил сразу двоих — валирийская сталь резала кольчуги так же легко, как взбитое масло. Баклер сумел парировать пару ударов, но третий оказался настолько сильным, что меч вывалился из его руки и откатился в сторону. А следующий удар валирийского клинка располосовал лорда Бронзовых Врат напополам. А следующим на очереди был Брайс. Потом он и сам не мог сказать, как он вообще уцелел под яростным натиском лорда Рогова Холма. Несколько раз Брайс оказывался в полушаге от потери головы, но в самый последний момент успевал уклониться или отразить удар противника мечом. Тарли все продолжал наседать, нанося один сокрушительный удар за другим, но Брайсу пока еще удавалось их отражать. Пока еще. А потом вдруг ход битвы изменился. Увлекшись противостоянием с радужным гвардейцем, десница короля не заметил, как его окружили со всех сторон противники, которые только что шарахались в сторону от его размашистых ударов. Он не заметил, кто именно вогнал меч ему в бок — доспехов Рендилл Вешатель так и не надел. Он еще стоял на ногах, но, судя по тому, как быстро краснела его ночная рубашка, он был обречен. Когда он пошатнулся, на него набросилось сразу несколько человек. В следующую секунду Тарли исчез под грудой тел и не меньше дюжины клинков одновременно вонзились в его тело. И еще раз. И еще. Люди Тарли, еще остававшиеся на ногах, как только заметили, что их лорд погиб, тут же побросали оружие и стали молить о пощаде. Брайс дрожащими руками засунул обратно в ножны свой меч, немного затупившийся после поединка с Рендиллом, но все еще годный к бою. «Я никого не убивал», — повторял он про себя. — «Я не совершал измены… Мои руки не испачканы кровью… Они смогли бы сделать это и без меня…» Тело Вешателя еще не успело остыть толком, а убийцы уже обшаривали его в поисках ценностей. И его спальню тоже обшаривали. Брайс успел заметить, как Джон Фоссовей спорит с кем-то из рыцарей Баклеров о том, кому теперь будет принадлежать Губитель Сердец, но так и не успел заметить, чем закончился спор. В следующий раз он увидел, что Джон лежит на полу с перерезанным горлом, а рыцарь и валирийский меч куда-то пропали. Никто не обратил внимание на то, что произошло — все были заняты грабежом. — Кто-то должен восстановить здесь порядок, — сказал Брайс Ортону Мерривезеру, которого встретил уже в коридоре. Он спускался по лестнице в сопровождении пары своих людей — и радужный гвардеец обратил внимание на то, что на его доспехах нет ни вмятин, ни брызг крови. — Не знаю, кто этим займется, но точно не я. Никто из наших, кроме Баклера и Уайлда, не желал продолжения войны… Но они, похоже, не очень готовы сейчас свое слово сказать. А я для себя уже все давно решил. Я возвращаюсь домой. И тебе, Карон, советую сделать то же самое. Потому что Ренли вряд ли обрадуется, когда узнает, что его защитник прирезал его десницу. — Я никого не убивал, — упорно возражал Брайс. — И ты виновен в этом не меньше, чем я. — Если ты так считаешь, скажи это королю сам. И надейся, что он поверит тебе, а не кому-то, кто скажет обратное. Или можешь сказать эти же слова Болтону, когда он вернется. Кто знает, может, он тебя еще и наградит за неоценимую помощь… С этими словами лорд Ортон обошел его и быстро зашагал вниз. Это был последний раз, когда они виделись друг с другом. Через несколько часов Брайс Карон всерьез пожалел, что не прислушался к словам Мерривезера. Потому что, как оказалось, кто-то из людей Тарли сумел убежать, добрался до лагеря воинов из Рогова Холма и рассказал им все. За эти часы, пока заговорщики грабили Королевский Костер, воины Тарли тихо свернули ночлег, прихватили с собой все припасы, какие только смогли, и сбежали, предварительно устроив погром всем оставшимся сослуживцам, не разделяя тех, кто участвовал в заговоре, и тех, кто просто попался под горячую руку. Вскоре они поняли, что хрупкое единение огромной королевской армии до сих пор держалось одной лишь железной волей Рендилла Вешателя. И когда его не стало, все стало рассыпаться буквально на глазах. Часть войска сбежала в первый же день, остальные очень быстро вспомнили свои старые распри и робкие попытки выбрать нового командующего закончились ничем. Стедмон и его люди дезертировали на третий день после смерти Тарли, а на четвертый командование оставшимися людьми все-таки взял на себя лорд Титус Пик из Звездного Пика. На седьмой день его труп нашли у крепостной стены — всем объявили, что лорд Пик оступился в темноте и сорвался вниз. После этого у них больше не было единого командования и армия продолжала разлагаться с каждым новым днем. Несколько раз Брайс уже готов был бросить все и бежать из этого проклятого места — но так и не решился. Он и сам не мог сказать, что именно его от этого удержало. То ли стыд, который был для него непереносимым, то ли страх, что побег сделает его жизнь еще хуже, то ли, может быть, чувство долга. Время шло и с каждым днем воины из Штормовых земель и Простора продолжали дезертировать и убивать друг друга в ежедневных стычках. А Брайсу и немногим, кто сохранил остатки здравого смысла, оставалось только ждать непонятно чего. Наверное, они ждали, что кто-то придет — и наведет наконец-то порядок. В этот раз Брайс не ошибся. «Кто-то» действительно пришел — и после этого порядок действительно наступил. Этот «кто-то» нес над головой знамя с ободранным человеком.