История нашей любви

      Комната наполнена сладким ароматом спелого сочного персика, будто кто-то всю её избрызгал духами с этими нотами. Однако дело было в феромонах омеги, которые окутали каждый уголок этой комнаты, словно одеяло полуобнажённое тело. Изуку буквально был прикован к кровати. Всегда, когда течка застаёт его врасплох, она отнимает у него возможность нормально двигаться, он лишь способен еле перемещать руки и шевелить пальцами. Жар настолько ударял в голову, настолько становилось плохо, что Изуку мог только лежать, пялясь в расплывающийся потолок, а в ушах выл звон. Сердце громко и тревожно стучало, будто опасаясь, что в любой момент оно больше не сможет это делать. Холодный пот дождём лил по коже.       «Блин… Почему сейчас… Почему так внезапно…» — в недоумении был омега, а голова раскалывалась, точно скорлупка куриного яйца, — «Дверь хоть и закрыта… но всё же если какой-нибудь альфа уловит феромоны…»       Страх едким дымом проникал в ноздри, добираясь до самых укромных уголков души.       «Хоть и закрыта… но не заперта!»       Изуку усиленно вдыхал воздух, стараясь сохранить разум и не уйти в беспамятство. Однако тёмная пелена упрямо застилала видимость, он почти терял сознание.       «Что мне теперь делать? Если какой-то альфа и придёт… то я не смогу ничего сделать, не смогу сопротивляться. Нет смысла переживать, только надеяться, что ничего плохого не случиться, к тому же… мне очень хочется спать».       Изуку уснул в надежде, что никто им не воспользуется, и что ему станет немного лучше после небольшого сна. Первая оправдалась, но не вторая. Его состояние не то, что не изменилось, а ему даже стало хуже. «Блин… мне срочно нужны подавители, но я даже сдвинуться не могу…»       Тут послышался лёгкий стук в дверь. Сердце вздрогнуло, и в груди кольнуло, будто проткнули тонким шприцом. Омега задышал ещё чаще, когда паника подкралась к самому горлу, в ушах буйствовал стук сердца, и свистел, словно ветер, звон.       «Кто это? Бакуго бы не стучался… Что мне делать?!»       Но стоило услышать:       «Сынок?»       Знакомы родной голос. Голос, что в минуты печали, страха и боли был колыбельной. Гул в ушах стих. Пусть озноб и не прошёл, но парень лучше ощущал реальность.       — Сынок, ты там? Я войду? — дверь скрипнула и отворилась.       В нос Инко ударил запах феромонов, по ощущениям будто разъев слизистую.       — Ох! Милый, ты в порядке? — женщина кинулась к кровати и потрогала его лицо, — У тебя течка началась, да? А где твои таблетки?       — Н-не… знаю… — тихим болезненным голосочком ответил Изуку.       — Я сейчас поищу! Ой! Дверь скорее надо закрыть! — захловнув и заперев дверь, Инко пчелой заметалась по комнате в поисках таблеток.       Нашла их в его рюкзаке и дала выпить сразу три.       — Позже должно полегчать.       — С-спасибо…       — Ты не успел выпить?       — Нет… это так… резко прои… зошло. Хоп и я… уже на к-кровати.       — Понятно. Слава Богу, что я пришла, а то кто знает, что бы было…       — Угу…       — Я видела убегающего Бакуго, он побежал за подавителами? И… это укус у тебя на ключице?       — Он… С ним… не так что-то.       — Ладно, отдохни, закрой глазки. Потом всё расскажешь, не стоит сейчас нагружаться.       — А ты?.. Тут будешь?       — Да. Я за этим и приехала. Провести время со своим ребёнком.       Изуку слегка улыбнулся в ответ на её слова, после чего сомкнул свои веки, проваливаясь в сон. Во сне он слышал как голос пел ему любимую колыбельную. Открыв в следующий раз глаза, он увидел над собой маму, которая тихо сопела, омега всё это время спал на её коленях, на своих волосах он ощущал её тёплую слегка шершавую руку.       — Мам? Ты спишь?       — А? — Инко отреагировала и открыла глаза, — Я чуть-чуть задремала.       — Извини, разбудил.       — Всё хорошо, милый. Тебе лучше?       — Да, я могу двигаться. — Изуку уселся рядом с Инко.       — Так что у вас случилось?       — Я сам бы хотел понять, что случилось… Он вдруг прижал меня к кровати и укусил, а потом убежал. Я за ним не смог, внезапно началась течка.       — Понятно… Я думаю этому есть объяснение.       — Я пойду найду его. Мне показалось, что он сам испугался того, что произошло.       — Хорошо.       — Извини, что так встретил тебя. — Изуку слез с кровати и направился к двери.       — Ничего, всякое случается. Я подожду тебя здесь.       — Угу. — Мидория обулся и собрался дёрнуть ручку.       — Подожди. Надень кофточку, прохладно. — Инко подбежала и сняла с вешалки розовую кофту и помогла ему надеть.       — Я ведь и сам могу.       — Дай поухаживать за тобой, я стала тебя редко видеть. Соскучилась.       — Я тоже мам. Ладно, я пошёл.       — Осторожнее там.       Изуку вышел за порог, послав маме воздушный поцелуй.       — Я скоро.       Омега стрекозой умчался на улицу. Он уже знал, куда пойдёт. Домик на дереве — первое, о чём он подумал. Это было самое вероятное место, куда мог убежать Бакуго. Всю дорогу туда, Изуку не переставал думать о том, что нашло на Бакуго и переживал, тому может быть нужна помощь. Встав у лесенки домика, Изуку перевёл дыхание, ведь почти бежал сюда. Потом начал забираться, с осторожностью, потому что доски скрипели, готовые вот-вот отвалиться, и довольно громко, Бакуго мог услышать, как сюда кто-то поднимается. Так и было. По ту сторону альфа занимался делами, которыми обычно не занимаются на людях. Мастурбировал, включив в телефоне омежью мастурбацию.       — Блять… Вообще не помогает… Сколько раз кончаю.       Уловив ухом скрипы, он понял, что кто-то забирается сюда. Бакуго мигом натянул штаны.       — Бля, чем это стереть?       Но незваный гость уже залез.       — Каччан?       — Какого хрена ты тут забыл?! — рявкнул он тут же.       — Каччан, я волновался, хотел понять, что случилось? Ты в порядке? Почему ты…       — Просто уходи!       — Что? Но почему? — омега пролез и пополз к нему.       — Нет! Не приближайся! Проваливай!       Изуку приостановился.       — Каччан, я не понимаю, почему ты так говоришь? Можешь объяснить, что происходит?       Нос Мидории опять почувствовал тот вишнёвый аромат. А Бакуго схватился за волосы, тяжело вздыхая грудью воздух.       — Каччан?       Только Изуку попытался сдвинуться, на него обрушился громовой крик:       — УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, ГОВОРЮ!       — Да просто скажи, что не так! Почему я должен…       — НЕ УЙДЁШЬ, Я ТЕБЯ ИЗНАСИЛУЮ!       — Что…       — ВАЛИ! ПРОЧЬ! ВОН! — Бакуго начал кидать в него, что под руку попадётся: журналы, листы, подушку, покрывало.       — Каччан! Прекрати! Неужели я что-то опять сделал? Но я ведь…       — ИСЧЕЗНИ! — после схватил лампу и швырнул в него.       Та прилетела в грудь омеги и оглушительным грохотом отелетела в пол домика. А Изуку застыл, точно статуя, не издав не вскрика, не писка, даже не дрожа. Глаза его были широко распахнуты, как шторы, в них читалось лишь одно:       «За что ты так со мной?»       А боль в груди от удара дымчатым паром разносилось по рёбрам и лёгким. Изуку опустил взгляд, который, как большая чаша, наполнялся слезами. Он только шмыгнул, проглотив стёкшие капли, а потом задним ходом, торопливо перебирая руками и ногами, уполз к лестнице и полез из домика. Бакуго завертел головой, словно потерялся и искал выход, он задышал так часто, будто перекрыли кислород, а слёзы наступили штормовой волной. Альфа вцепился в волосы, почти протыкая ногтями голову, зарылся в колени, вина голодным зверем объедала его внутренности, понимание, что он так и не стал лучше, щемило сердце.       Изуку, желая уйти как можно скорее, из-за неаккуратности на лесенке улетел вниз, когда дощечка на зло отлетела, ударившись ещё и спиной. Но даже так никакого звука от него не изошло. Он молча встал, обвив руками грудь, которая заболела ещё невыносимее.       — Прошу прощения. — тут услышал он.       Перед ним стоял какой-то альфа в солидном костюме.       — Вы знаете Ба…       Изуку не стал дослушивать, он просто унёс ноги, ему было всё равно кто это, и что он хочет. Парень хотел поскорее уйти в комнату, скрыться там от людей и улицы, он был сосредоточен только на боли, как физической, так и моральной. А там ждала мама, он очень хотел кинуться в его родительские тёплые объятья и разрыдаться без стеснения. Однако и сейчас трудно было держаться, слёзы текли нескончаемо. Омега то бежал, то просто быстро шёл, устав мчаться.       Мама была не единственная, кто мог бы утешить его, парень наткнулся на друзей, на которых всегда мог положиться, Денки и Киришиму. Увидев как Денки махает ему с улыбкой, омеге будто стало чуточку легче. Оказавшись же ближе к друг другу, улыбка с лица тех пропала. Денки тут же начал расспрашивать, что случилось с ним.       — Ба… Кх… — бесконечные слёзы мешали выговорить.       — Тебя Бакуго обидел?       Изуку покачал головой.       — С ним что-то стряслось? — вопросил Эйджиро.       Изуку закивал.       — Баку… го… С ним… не… что-то…       — Так, тихо-тихо. — Денки обнял друга, поглаживая по голове и спине, — Давай ты выплачешься, а потом расскажешь нам, что случилось.       Изуку сделал глубокий вдох и выговорил:       — С-с Бакуго… что-то не т-так…       — Что не так?       — Он… с-странный… Он… Нет… Он… Да о-обидел…       — Так обидел или не обидел?       — Обидел п-п… потому что… с ним что-то… не так…       — А что именно?       — Он… О-он… — Изуку заикался и всхлипывал, на внятный диалог был точно не способен.       — Ладно, тебе нужно выплакаться, ты сможешь объяснить всё потом.       Кудряшка судорожно закивал.       — Сложно вообразить то, что Бакуго обидел тебя. — сказал Киришима, — Он ведь был так убит произошедшим с тобой из-за Орочи. Этому всему должно быть объяснение.       — Да по какой бы причине это ни было, он обидел его и виноват, его ни что не оправдает! Блин, нам сейчас нужно на ужин идти, но я не могу оставить его вот так одного…       — Я-я… в-в общежитие… Там мама ждёт.       — Но тебя точно должен кто-то туда проводить. Я не оставлю тебя одного! Позвоню Ханте, пусть он тебя проводит.       Денки сообщил Серо, тот в ту же секунду спохватился и бросился к тому месту.       — Всё, подожди его здесь, хорошо? Не уходи.       Изуку кивнул.       — Я или Эйджи позвоним тебе потом.       Денки и Киришима обняли омегу ещё раз и ушли. Изуку остался ждать Серо. Тот ни минуты, ни секунды, ни миллисекунды не терял, бежал, останавливаясь лишь на светофоре. Достигнув омеги, бета тут же расспросил того о его самочувствии. К этому моменту Мидория успокоился и не плакал.       — Ты как? Не долго меня ждал?       — Не очень. Нет, не долго.       — Денки сказал, что Бакуго тебя обидел.       — Угу…       — Как? И почему?       — Началось всё с того, что он укусил меня.       — Чё?       — Да, я внезапно ощутил запах вишни, потом он вдруг прижал меня к кровати, облизал, укусил меня в ключицу, а потом он убежал. Я ничего не понял. После этого у меня течка началась. Позже пришла мама и дала мне таблеток. Я пошёл Бакуго искать. Он был в домике, но он начал меня прогонять, он кричал на меня, потом ещё кидаться предметами начал. Сначала это были мягкие вещи, но потом он кинул лампу и прямо в грудь… Я проглотил крик… но ты не представляешь, как больно было. Если честно до сих пор болит.       — Ого…       — Я не понимаю, что на него нашло… Всё нормально было, и вдруг опять… Только становится всё хорошо, как снова начинается…       — Ты сказал про запах вишни… Думаю, это феромоны, а начавшееся странное поведение… Возможно, у него начался гон, только вот почему он накинулся на тебя не знаю. Гон не лишает разума, мы же не звери, что мы действовать согласно инстинктам.       — То есть он может вести так себя из-за гона? Он что-то сказал про изнасилование…       — А?       — Он сказал, что если не уйду, он меня изнасилует.       — Чего-чего?! Он в здравом уме был, когда это говорил?       — Как я заметил, да.       — Вообще ничего не понимаю… Он был одним, когда ты был в коме, а теперь…       — Серо…       — М?       — Ты всё ещё очень сильно любишь… бывшего?       — Ну да, а почему ты спрашиваешь?       — Может Каминари был прав в том, что Бакуго не подходит мне? Я надеялся, что мы больше не будем ссориться, но опять началась какая-то ерунда.       — А причём тут я и моя любовь к Каору?       — Может мы пересмотрим наши отношения?       — Что? Ты о чём вообще? Я тебя воспринимаю как друга, и ты ведь меня тоже.       — Да, я знаю… Но ты такой замечательный, умный, весёлый. С Бакуго… тяжело, я только это понял. Если всё время будет так, всё хорошо, а потом плохо… С тобой легче.       — Мидория, ты сейчас дуришь. Нет, я даже говорить об этом не хочу, я люблю Каору, ты мой друг, не более. А тебе нравится Бакуго.       — Но я не знаю, что мне делать! Да он мне нравится! Да я переживаю за его ментальное состояние, но я… устал… Устал от всех переживаний, потрясений, от боли. Всю жизнь это чувствую. Переживаю за всё, за всех. А мне больно делают! За что, чёрт возьми?! За что?! — закричал Изуку, а слёзы пытались прорваться сквозь дамбу, — Я всегда старался быть рядом, чтобы поддержать и помочь, а он опять отталкивает меня! Бросает в меня лампу, причиняет вред! Даже если этому есть объяснение, мне это надоело! Даже если он пообещает, что больше не будет, я не могу быть уверен! Лучше такой как ты, ты меня никогда не обидишь!       — Мидория…       — Ты можешь ведь и не увидеться с ним больше никогда! А я здесь! Чем я тебе не угодил?! Что во мне не так, что я так всем противен?!       — Мидория, ты не…       — ПОЧЕМУ МЕНЯ ВСЕ НЕНАВИДЯТ?! — завопил омега, заплакал навзрыд.       Серо схватит того за руку и притянул к себе, крепко прижав к своей груди.       — Тише, всё хорошо, мы с Денки тебя любим, ты наш друг. Все твои друзья тебя любят. Ты нам очень важен. Просто, понимаешь, мы не можем встречаться, если не испытываем друг к другу романтических чувств. Если попытаемся, ничего хорошего из этого не выйдет.       — П-прости… я-я сказал такую… г-глупость…       — Не извиняйся, всё в порядке.       — Я п-просто… уже не ув-верен, что делаю… п-правильный выбор…       — Понимаю, но вот как переключаться резко на другого человека тоже неправильно. Тебе всё ещё нравится Бакуго, если ты будешь заставлять себя влюбляться в другого, будет плохо и тебе и этому человеку.       — Прости, Серо… Я-я совсем не… п-подумал о твоих чувствах.       — Я не злюсь, всё хорошо. — Ханта погладил его по макушке.       Бета обнимал омегу, пока тот не выплачется.       — Ну как ты? — спросил он, когда тот успокоился.       — Н-нормально…       — Точно?       — Угу…       — Ну хорошо, давай я тебя провожу.       — Прости ещё раз за это… За то, что накричал и вывалил на тебя всё.       — Да не извиняйся ты… У тебя просто случился нервный срыв. Многое накопилось.       — Но предлагать тебе встречаться из-за того, что с Бакуго тяжело, слишком…       — Ну да… но всё нормально, я не злюсь. Слушай, тебе всё-таки следует обсудить с ним этот момент, выяснить всю правду.       — У меня как-то нет желания с ним говорить.       — Ты можешь сделать перерыв в общении с ним, если так хочешь, но тебе нужно будет поговорить с ним об этом рано или поздно, вам самим будет тошно, если вы не разберётесь в этой ситуации.       — Да, я понял…       — И если ты всё-таки хочешь поменять выбор, то есть не только я. Тебе ведь Тодороки ещё нравился.       — А… точно ведь. Надо будет поговорить с ним.       — Ага, а сейчас я тебя провожу.       Серо допроводил его до общежития, по дороге они не обмолвились словом об этой ситуации. Изуку ввалился в комнату и грохнулся камнем на кровать лицом в подушку.       — Сынок? Ты в порядке?       — Нет…       — Что случилось? С Бакуго что-то не так?       — Да…       — Что?       В ответ молчание, а после громкий резкий вздох. — Прости мам, не проведём мы нормально время вместе… Хочу побыть один.       — Хорошо, побудь.       — Мне правда жаль, ты добиралась сюда час, может и больше. — сказал Изуку, выглянув из подушки.       Инко опустилась на колени и ответила, поглаживая по спине:       — Ну что ты, всё хорошо, просто приехала я не подходящий момент.       — Ты не можешь приехать в не подходящий момент, мама.       — Но всё же не вини себя. Я была рада тебя увидеть. Позвони мне вечером, хорошо?       — Хорошо…       Инко поднялась и пошла к двери.       — Не провожай меня.       Комната опустела и запомнилась тишиной до самого основания. Омег пару минут втыкал в стену.       «Блин, сил нет. А ещё домашку делать… Сделалась бы она сама».       Изуку перевернулся на спину, вздыхая.       «И настроение… паршивое… Да что с ним не так? Я же просто хотел понять, что не так, помочь, как и всегда, а он…»       Досаде Изуку не было предела, думать об этом он не хотел, но как на зло только об этом и думалось. Парень не выдержал и крикнул в подушку.       — Всё! Займусь домашним заданием!       Изуку отвлёкся слишком сильно, даже забыл поесть. К вечеру его живот вовсю урчал.       — Блин, так кушать хочется. Каччан бы уже вовсю ворчал, что я про еду забыл, хах…       Он вдруг замолчал.       — Да… заворчал бы, переживая… А за себя совсем не переживает, дурак, зато я постоянно переживаю за него. Вот где он? Так и не пришёл? С ним что-то происходит, а он ещё и не пришёл?! — омега встал со стула, злобно топнув ногой, — Вот ведь! Я, конечно, на него злюсь, но не это не значит, что не волнуюсь.       Омега попробовал позвонить ему. Гудки шли, но никто не отвечал.       — Да блин! Издевается! И что мне думать?..       Изуку посмотрел в окно, темнота уже окутала небо, а луна и звёзды были всё ярче и чётче.       — Эх… Хочу пойти убедиться, что он в порядке, но вдруг он опять начнёт кидаться в меня…       Мидория оглядел пустую комнату, комнату, в которой не было никого кроме него.       — Но вот так просто оставить это тоже не могу.       Он пошёл к тому домику, надев тёплую кофту. Однако придя туда, парень пришёл в сильное недоумение. Вокруг домика была обмотана красно-белая лента и стояли таблички: «вход воспрещён», «планируется снос».       — Что? Какой снос? В-в смысле? — Изуку заволновался, — А-а Каччан? Где же он тогда? — парень посмотрел по сторонам, — Вроде никого, если никто не узнает, что я тут был, то и ничего страшного, я просто загляну.       Изуку перелез через ленту и кое-как залез в домик, потому что немало досок внизу проваливалось.       «Блин, надеюсь я не сильно шумел и никто не услышал».       Омега опешил, когда оказался внутри домика. Там было абсолютно пусто. Никакой тумбы, приставки, журналов, покрывала с подушкой. Там не было совершенно ничего.       — Т-то есть как… Что произошло?! Ой… Нельзя так громко… Мне срочно нужно его найти.       Изуку попытался тихо спуститься, но когда достиг земли в его спину засветил фонарик. Он медленно обернулся назад, прикрывая глаза рукой, защищая от света фонаря.             — А, тот кудрявый омега. Читать не умеем? — спросил охранник саркастично, намекая, что здесь быть его не должно.       — З-здравствуйте снова. М-можете, пожалуйста, не светить мне я глаза?       — Ой, прощу прощения. — охранник опустил фонарик вниз, — Так что ты здесь делаешь?       — Я просто волновался за Каччана…       — За кого?       — То есть Бакуго… Я увидел, что тут, и очень удивился. — сказал Изуку, подойдя ближе, — Что за снос?       — Этот домик собираются сносить.       — Как? Почему?       — Я не знаю подробностей, но слышал, что вроде площадку тут хотят вместо него поставить для детей, он тут посередине стоит и мешает.       — Мешает?! Этот домик очень важен для Каччана!       — По сути, он не может быть снесён без разрешения владельца. Видимо, не так важен.       — Как же… Нет, Каччан не согласился бы, не верю.       — Можете не верить, если не хотите, но, в любом случае, теперь туда нельзя, пожалуйста, выйдите за ленту.       Изуку сделал, как сказали.       — Извините.       — Всё в порядке, не извиняйтесь.       — Я пойду, до свидания.       — До свидания.       Изуку пошагал в сторону общежития, одолённый мыслями о Бакуго.       «Не верю, что мог согласиться… Он наверняка из-за всего этого сейчас переживает. Что мне делать? Где его искать?»       Вдруг впереди себя он увидел небольшую группу из где-то шести альф. Омега остановился, уставив на них свой немного напуганный взор.       «Да ладно, чего напугался-то. Просто мимо пройду…»       Парень сделал шаг, успокаивая себя:       «Обычные ребята, которые решили прогуляться… так поздно».       Ещё несколько шажков:       «Просто пройду мимо… Просто мимо… Просто мимо…»       В то же мгновение перед глазами всё начало расплываться, будто поводили по воде рукой, боль вонзилась в голову, словно ток, жар постепенно подступал хитрым зверьком.       «Почему именно сейчас?! Срочно таблетки! Я брал их?!» — Изуку пошарил в карманах, -"Нет, не брал! Чёрт!»       С каждой секунду было хуже и хуже, тело немело. Изуку заметил, как альфа поворачиваются в его сторону.       «Уже учуяли!»       Не в силах стоять на ногах, он упал на землю, ещё как-то удерживаясь руками, чтобы окончательно не лечь. Альфы пошли в его сторону.       «Не трогайте меня! Будьте же вы людьми, пожалуйста!»       Они были всё ближе. Четверо мужчин-альф и две женщины-альфы.       — Приветик, тебе помочь? — послышалось над ним приторным тоном.       — Н-нет… — тихо выговорил Изуку.       — Как же мы его вот так оставим, бедненького? Надо помочь, согласны?       — Да-да. — отвечали все, кивая и коварно улыбаясь.       Один из них схватил Изуку под руки.       — Н-не н-надо… оставьте… меня…       — Не бойся, мы тебе поможем.       «Что мне делать, я даже сопротивляться не могу, тело ослабело до невозможности…»       Альфа взял его на руки.       — Ну и куда?       — Да где-нибудь там во дворах, там совсем нет никого так поздно. Там и развлечёмся, никто не помешает.       — Н-не надо…       — Да не бойся ты так, тебе понравится. — сказала другая альфа, сильно прилизив к нему своё довольное лицо, в котором не было ни капли сострадания, только эгоистичные желания.       «Нет… Я не хочу, не хочу этого… Я боюсь, очень боюсь… но я ничего не смогу сделать…»       Единственное, что он мог, просто заплакать, осознавая неизбежность судьбы.       «Меня отымеют и я стану грязным и… наверное, стану противен всем».       Однако у одной из них шестерых присутствовало хоть какое-то подобие человечности.       — Может не стоит? Может стоит просто до дома его проводить? — сказала она, увидев его слёзы, — Ему вон как плохо.       — Плохо? У него течка просто. Мы альфы и должны это пропустить? В чём наша вина? Не надо с течкой по тёмной улице разгуливать.       — Но…       — Пошлите уже, кто-то сейчас нас заметит, и не развлечёмся.       — Да. Если ты не хочешь получить удовольствие, то можешь уходить.       — Хочу, просто… он пла…       — Не советую этого делать. — раздался неожиданно позади них голос, не принадлежащий ни одному из них.       Все резко обернулись, встревоженные тем, что их заметили.       — Тебе чего?       — Отпустите его.       — И что ты нам сделаешь?       — Подождите… Разные волосы, глаза и ожог… Это Шото Тодороки! — один из них узнал этого человека.       «Что? Тодороки?» — Изуку еле повернул голову, чтобы убедиться, что ему не послышалось, — «Тодороки! Спаси меня! Пожалуйста!»       — И что?       — Он баскетболист! А они все как машины для убийств!       — Приятно слышать, когда меня называют баскетболистом, а не сыном знаменитого футболиста Тодороки. — сказал Шото с ухмылкой.       — Он один, а нас шестеро!       — Двое. — вдруг произнёс Тодороки.       — Чё?       — Нас двое.       — Ну и где второй?       — А вы обернитесь.       Сделав это, они оторопели. Не было видно лица этого человека, лишь силуэт и… глаза, залитые кровавым морем, взгляд, доводящий до ручки.       — Кто это… ебать у меня мурашки по коже.       — Он сейчас еле сдерживается, чтобы не перебить вас здесь всех. А знаете почему? Потому что вы трогаете ЕГО омегу.       — Ну и чё? Подвинется.       — Бакуго, ты подвинешься? — обратился Тодороки к этому человеку. «Что? Бакуго? Каччан?! Каччан! Он тут?! Неужели тут?!»       — Кач-чча… — выговаривал Изуку.       «Чего так говорить трудно… У меня же тело онемело, а не язык…»       — Что?! Бакуго?! Ёпт! — один из них особенно заволновался.       — Он что тоже какая знаменитость?       — Не как Тодороки, но известен в определённых кругах. Я его знаю, потому что с ним в одном университете. Ладно Тодороки, но если он! Без шуток, валим!       — Да чё такое?!       — Он ЁБНУТЫЙ! Вы не знаете, я знаю! Он реально уебёт нас всех! Просто уходим!       — Тц… — альфа опустил Изуку на землю, и они все ушли, поджав хвост.       Тодороки сразу же побежал к омеге.       — Мидория, ты как? — он приподнял его за плечи.       А парень, подрагивая, спросил:       — Кач-ччан… где?       — Он…       Тодороки посмотрел туда, где секунду назад стоял Бакуго. Там уже никого не было. Огляделся по сторонам, никого.       — Где… Каччан?       — Его тут нет.       — Что…       — Мидория, тебе срочно нужны подавители. Нужно найти работающую аптеку.       Взяв Изуку на руки, он побежал искать аптеку, которая могла работать в такой поздний час. Найдя, альфа вбежал в неё, посадил омегу на полу и попросил подавителей. Дав ему таблетки, Тодороки вынес его на свежий воздух. Спустя несколько минут Изуку стало лучше.       — Спасибо, Тодороки, ты очень вовремя появился.       — Да не за что. Как я мог тебя оставить.       — Но неужели там его не было? Я же слышал.       — Он сразу ушёл, я даже не заметил.       — Вот как… Взял и ушёл…       — Хорошо, что драка предотвратилась. Видел бы ты взгляд Бакуго. Жутко. Получилось бы иначе, он бы им всем такое устроил, потом ни он, ни они не отвертелись бы.       — Ну да, в его репертуаре.       — Но помимо гнева, я в его глазах увидел страх. За тебя. Что с тобой что-то сделают плохое.       — Боится, что сделают плохо… а сам сделал…       — В смысле?       — Он бросил в меня лампу. Прямо от груди отлетела. Больно было.       — Ого, что у вас случилось?       Изуку пересказал ему произошедшие события.       — Хм… Я могу объяснить его поведение.       — Можешь?       — Да. Похоже Бакуго не повезло с видом гона.       — У гона есть виды?              — Да. Разве в школе на биологии не изучали?       — Скорее всего, просто не помню.       — Есть лёгкий гон, когда симптомы, такие как жар, головная боль, зуд в области паха и так далее, проявляются не сильно и переносятся нетрудно, тяжёлый гон, когда симптомы мешают нормально функционировать и нужны подавители. Это два основных вида. Но есть ещё один вид. Крайне редкий и встречается только среди доминантных. Его включили в классификацию только недавно, но о существовании говорят давно, просто относились предвзято, отказывались верить и почти не изучали. Называется — инстинктивный гон.       — Инстинктивный?       — Ага. Если у альфы такой гон, то его разум во время него мутнеет, человеческое уходит на второй план. При виде любого омеги его либидо будет возрастать во много раз, он будет пытаться спариться с любым с согласием или без по велению инстинктов.       — То есть… Каччан буквально не мог себя контролировать? То есть у него инстинктивный гон?       — Думаю да. Он знал, что может сделать с тобой, поэтому убежал, поэтому пытался тебя прогнать. Он явно не хотел тебя как-то обижать, просто боялся, что сделает с тобой плохие вещи.       — А бросаться в меня прям хорошо.       — Наверное, он просто запаниковал. Вам стоит поговорить об этом.       — Да… Его домик на дереве… Его хотят снести.       — Тот, что в парке? Почему?       — Площадку детскую сделать хотят.       — Он наверняка переживает по этому поводу.       — Да точно переживает. И я переживаю! Всё время! И теперь из-за гона его! Как же!.. Устал если честно… Вся моя жизнь какой-то балаган… Чем я всем насолил…       — Ты ничем не насолил, Мидория…       — Сначала травля за травлей, потом казалось бы друзья появились, но вместе с ними трудный сосед. Потом влюбился в соседа, опять всё хорошо, но Орочи… Кома… Теперь это… Достало… И так жизнь какая-то мука, так тут он ещё проблем прибавляет. — Изуку припал спиной к стене, закрыв лицо руками и горько вздохнул.       Нависло недолгое молчание. Изуку взглянул на Тодороки, тот смотрел куда-то в сторону.       — Тодороки? Ты там кого-то увидел?       — А? Э-эм, нет… Не увидел…       — Тодороки… Каччан мне важен… и важен даже больше… чем друг… но может пусть он всё-таки останется другом? А ты… нет?       — Что? О чём ты?       — Ты понимаешь…       — С чего ты вдруг?       — Я уже сказал… С Бакуго порой всё так сложно. Лучше, наверное, просто друг.       — Мидория, мне кажется с самого начала было сложно, но ты тем не менее влюбился в него, нашёл что-то в нём.       — Эм…       — И скажи мне, смог бы ты сказать тоже самое ему в лицо?       — Что сказать?       — Что он прибавляет тебе проблем. Как ты думаешь, каково было бы ему услышать подобное? Я имею ввиду, что ты же знаешь как он самого себя ненавидит. Думаешь, он совсем не сожалеет о том, что обидел тебя? Да его пожирает чувство вины, он тонет в нём, ругает себя, обзывает и ненавидит ещё больше, я зуб даю так и есть. Это же Бакуго. Неужели ты забыл? А услышав подобное, ему будет очень больно, его ненависти к себе не будет предела, он будет считать, что ему не следует появляться в твоей жизни. Он только начал выбираться из самобичевания, но так он вновь утонет в нём.       Изуку поник и нахмурился, понимая, что Тодороки, по сути, прав.       — Прости, я не хотел вызывать у тебя чувство вины. Понимаю, что после всего произошедшего хочется отдохнуть от сложных эмоций, однако… не думаю, что Бакуго сейчас легче. Совсем наоборот. Вам нужно вместе справится с этой ситуацией. Вместе проще. Поговорите, выслушай его, он не хотел тебя обидеть, а просто пытался защитить от себя. Он ведь тебя… Ты ведь очень важен для него. Это очевидно для всех.              — Ладно, мне… уже пора обратно. Проводишь?       — Конечно.       И дальше, без всяких происшествий, они дошли до общежития в всё более спешно подступающей кромешной темноте.       — До встречи, Мидория.       — Угу, пока.       Изуку вернулся в пустую комнату. Возникло дежавю. Неприятное. Но омега постарался прогнать гнетущее чувство и сел обратно за домашнее задание, после которого уже собирался спать. Он взялся за лесенку и хотел забраться на свою, да призадумался.       «В принципе можно и на его, она же свободна, к тому же мы спали… вместе… на ней».       Мидория встал перед выбором, да странно, но в нём будто спорили два человека, один не хотел ложиться в кровать, того, кто его обидел, другой же очень желал этого, ведь это всё ещё его тайная любовь.       «Да что же… такое…»       Простояв пару минут, он не выдержал и послушал второе своё желание. Лёг, укутался в одеяло и уткнулся в подушку, от которой исходил тот аромат вишни, но он был гораздо-гораздо слабее, был лишь ноткой.       «Опять этот запах…» — омега приподнялся на локоть, устремив взор на подушку, — «А если у меня опять течка начнётся?.. Хм… Если утром она началась всё-таки из-за его феромонов? Я же рецессивный, феромоны доминантного так-то должны сильно на меня влиять. Хотя сейчас ничего не чувствую. Наверное, потому что он очень слабый». — парень лёг обратно, — «Ну раз ничего не чувствую, то можно и поспать… и запах… очень приятный».       Изуку уснул, вдыхая лёгкое вишнёвое амбре.       Тодороки тем временем возвращался обратно на то место. Внезапное исчезновение Бакуго, будто он просто испарился в воздухе, смутило его. Альфа побродил рядом с этим местом, ища Бакуго, и нашёл его на детской площадке в каком-то дворе. Блондин сидел на качелях и слегка покачивался.       — Бакуго.       Тот ответил молчанием с удручённо опущенной головой.       — Бакуго, как ты?       — Ужасно…       — За Мидорию не волнуйся, я дал ему подавителей и проводил до общежития.       — Спасибо…       — Он рассказал мне, что между вами слу…       — Я всё опять испортил… — слеза Бакуго каплей упала на землю.       — Хей, нет, это не так. Я знаю, ты не со зла эту лампу бросил. Объясни ему всё. Он тебя выслушает, я уверен, это же Мидория.       — Нет! Я слышал, что он сказал! И он прав! Т-только проблемы доставляю! — Бакуго всхлипнул, дав волю слезам.       — Значит мне не показалось… — Тодороки подошёл к нему, опустился на корточки и взял в свои ладони его холодные руки.       — Он не будет меня слушать… и будет прав.       — Нет, не будет прав. Мидория он… я не знаю, что с ним вдруг такое… Я думаю на нём сказались события с Орочи, ему тяжело, на эмоциях наговорил того, чего не следовало. Я думаю, на самом деле он так не считает. Думаю, ему нужно немного времени разобраться в себе. Вам нужно друг с другом поговорить.       — Я-я… очень хочу… п-попросить у него прощения, мне так с-стыдно… н-но если он меня… не простит? — альфа шмыгал, глотал слёзы, заикался.       — Простит, просто будь с ним искренен.       — Я т-так не хочу его терять, я… очень… его люблю. Н-не хочу делать ему больно… Я-я п-поговорю… но когда гон закончится. — Бакуго усмирил слёзы рукавами толстовки.       — Хорошо. А сейчас, что делать будешь?       — К Киришиме пойду.       — Проводить тебя?       — Я тебе не омежка, которой опасно одной ночью ходить.       — Не в этом дело. Ты сейчас подавлен, как-то не хочется тебя одного оставлять, хочется поддержать.       — Ты такой добрый и хороший… Я порой… неподобающе себя вёл по отношению к тебе… Прости.       — Да ладно, как я могу не простить тебя, любимый.       — Кто?       На лице Тодороки образовалась странная ухмылка, раздражающая Бакуго.       — Ты чё?       Тодороки поцеловал обе его руки.       — Ты чё ваще ебобо?! — Бакуго выдернул руки.       Шото на это лишь захихикал.       — Ты чё хохочешь, а?! Смешинка заиграла, выбить из тебя?!       Тодороки забавляла реакция Бакуго, от чего он засмеялся ещё громче.       — ДА ХУЛИ ТЫ РЖЁШЬ, ЩАС ВЪЕБУ! — вскрикнул Бакуго, вскочив с качели, лицо блондина всё кривилось в гневе.       Тодороки упал пятой точкой на землю, но продолжал заливаться хохотом.       — Да какого хрена?! У тебя приступ голубизны?       — Да-да, точно! Ха-ха-ха!       — Придурок половинчатый…       Когда смех стих, Тодороки поднялся на ноги.       — Я просто хотел, чтобы ты отвлёкся от переживаний. Ну что, пойдём до Киришимы?       — Да не надо меня провожать…       — Надо.       — Тц…       Бакуго больше не стал упрямиться и дал Тодороки себя проводить. Киришима, конечно, не ожидал чьего-либо визита так поздно, но своего лучшего друга пустил без проблем.       — Ты как? — сразу поинтересовался Киришима.       — Не очень…       — Я знаю, что ты ненамеренно Изуку обидел, но что вообще с тобой случилось? Ты в порядке? С тебя сейчас пот так и льётся.       — Гон…       — Твою ж… Блин, никто из нас Изуку не предупредил… А ты чего не говорил ему?       — Забыл… Чёрт, я так боялся ему навредить… В итоге всё равно обидел.       — Бакуго, поста…       — Я попробую объясниться перед ним, когда гон пройдёт. Мы уже поговорили об этом с половинчатым.       — Хорошо. Я уверен, он тебя услышит, ты не стал для Изуку менее важен.       — Я-я не уверен.       — Почему?       Бакуго промолчал.       — Ладно, ложись в зале на диване, подушки есть там, одеяло я сейчас принесу.       — Спасибо.       На следующее утро сосед Изуку не вернулся, и день не принёс чего-либо нового, помимо того, что он вернулся на учёбу, посдавал некоторые долги, а также мысли о вновь пропавшем куда-то красноглазом блондине не покидали его. Лицо Изуку было полно недоумения и раздражения. Естественно друзья это не смогли проигнорировать, когда вместе обедали.       — Ну что ты опять весь хмурый ходишь? Из-за альфы своего? — спросил Серо.       — Он не мой альфа…       — Ещё максимум месяц и твой.       — В смысле?       — Так чего хмурый?       — Да просто… у меня в голове какая-то каша…       — А что такое?       — Не понимаю чего хочу. Во мне будто поселилось два человека, которые пытаются друг друга перекричать. Первый на Каччана злится, твердит, что он трудный и приносит дополнительные проблемы, его выходкам должен быть предел, второй нежно его любит и пытается убедить в том, что Каччан не специально, что он хотел как лучше, просто не получилось, и вообще от него нельзя отворачиваться, ведь ему нужна поддержка. У меня голова раскалывается.       — Ха-ха, прям раздвоение личности. — усмехнулся Денки, быстро уничтожая рис в своей тарелке.       — Ага… Что мне делать, не знаю.       — Попробуй понять, чего ты хочешь больше, что для тебя более важно. — сказал Серо.       — Да не понимаю я! Вообще ничего!       — Да просто забей, нафиг он тебе? Он совсем не умеет сдерживать гнев, ещё ударит тебя, он вообще-то уже это делал. — сказал Денки.       — Ага, и он же сидел сутками у его койки, просто моля всё, что можно молить, чтобы тот не умер. Уже все забыли каким он был, пока Изуку был в коме? Он и сейчас не до конца оправился. Он относится к Мидории уже не так, как при знакомстве, он теперь в нём души ничает, и не позволит ударить, а насчёт лампы, он мог не заметить, что кидает, он точно не хотел, чтобы она ударилась об Мидорию, я просто уверен на все триллион процентов, что он сидит где-то и корит себя.       — Блин… Ты капец как прав…       — Ага, ты прям переобуваешься в воздухе, не ты ли говорил, что примешь любой выбор Мидории, а всё равно пытаешься склонить его выбор к Тодороки.       — Ну попытка не пытка, знаешь ли. Да и просто его сложный характер всё ещё раздражает меня.       — Хах.       Ребята заметили как Изуку заулыбался.       — А чего это мы уже довольные? — спросил Серо.       — Да просто… ты сказал, что души ничает… Тебе кажется, что прям ничает?       — Отвечаю. Тебе все об этом скажут.       — Хи-хи, понятно… — Изуку улёгся на стол, не переставая улыбаться.       Серо зашептал Денки на ухо:       — Посмотри на него, человек, что нежно любит Бакуго победит, я уверен.       — Откуда вообще взялся другой?       — Случилось то, что все долго ждали, Изуку о себе задумался. Но не надолго. Вангую, потом будет ругать себя и считать эгоистом, может расплачется ещё.       — Да ну, тоже мне Ванга.       — Спорим?       — А давай, на что?       — На двадцать баксов?       — На десять? За двадцать мне влетит, за десять не так сильно… наверное…       — А что, не уверен в победе?       — Не хочу рисковать.       — Хорошо, на десять.       — Мидория, разруби. — сказал Денки уже вслух, когда они с Серо пожали руки.       — А? Вы о чём-то спорите? А о чём?       — Да неважно, просто разруби.       — Ну хорошо.       Изуку разбил по рукам.       — Готовь денежки. — Серо был абсолютно уверен в своей победе.       — Мы ещё посмотрим, кто их готовить будет.       А Изуку не понимал, что он пропустил за эту минуту.       В этот учебный день Мидория был очень усердным, старался активничать на занятиях, отвечать на вопросы, ему нужно было закрыть пробелы, также продолжал сдавать долги, чтобы не было проблем с зачётами и допуском к сессии. Под конец очень вымотался.       — Ты сегодня очень хорошо постарался. — сказал Серо.       — Да, и это отняло у меня много сил.       — Ага, ты заслужил отдых. Как насчёт поесть мороженого? На улице прям жарит, лето всё-таки на дворе.       — Когда я впал в кому, была ведь ещё весна да? Я так долго пролежал…       — Ага, но всё позади. Пойдём за Денки, может у него тоже занятия закончились.       По дороге Денки задал вопрос, который гложил его на протяжении всего времени, которого он находился рядом с Изуку.       — Мидория, я вот не пойму, ты духами для альф брызгаешься? Такие резкие.       — Духами альф? Нет не брызгаюсь. Мне нравятся духи с ароматами цветов всяких, они вроде не резкие.       — Цветов? А я вишню чувствую.       — Вишню? У меня нет таких духов.       — Рил, Денки, я чувствую от Мидории цветы только. — сказал Серо.       — У меня чё по вашему ароматические галюны? — Денки приблизился к кудрявому и начал его разнюхивать, — Хм, как будто сильнее всего пахнет, у плеча? — он одёрнул воротник футболки, оголив плечо и ключицу, — Ааа, так вот что это… Феромоны альфы, он же тебе метку поставил, зараза.       — Ой, я и забыл о ней.       — А, вот почему я не чувствую. Беты к этому почти не чувствительны.       — Стоп, но если от меня несёт феромонами Бакуго, то почему те альфы, когда у меня началась течка никак на это не среагировали? Феромоны альфы вроде пересиливают омежьи?       — Не всегда. — ответил Денки, — Зависит от интенсивности течки. А что за альфы?       — Ну… Когда я вечером поздно в общежитие возвращался, у меня опять началась течка, а там впереди альфы были и… они меня увидели…       — Что?! И ты только сейчас нам рассказал?! Они что-то с тобой сделали?!       — Нет, меня Тодороки спас. Всё нормально, поэтому и не сказал сразу.       — Да какая разница, тебя МОГЛИ изнасиловать, да за тобой нужен глаз да глаз!       — Простите, что заставляю волноваться за меня.       — Да не извиняйся, ты что? Мы твои друзья и любим тебя, вот и переживаем, это нормально, запомни наконец. — сказал Серо, погладив макушку омеги.       — Угу.       После вкусного мороженого в компании лучших друзей Изуку пошёл в общежитие с хорошим настроением, которое на самом деле было довольно хрупким, ведь когда он вернулся в комнату, в такую же не изменившуюся комнату без единой души кроме не его, комом навалилось неприятное чувство, но омега пока не понял какое именно. Разулся, скинул рюкзак, рухнул от усталости на кровать, принадлежащую соседу, и это неприятное чувство усилилось.       «Да что ж такое… Но это чувство знакомо, будто уже ощущал раньше… но когда?» — омега перебирал в голове воспоминания, разглядывая потолок, — «Когда Бакуго также… пропал в первый раз». — Мидория свернулся клубком, сжав свои плечи, обняв себя, сейчас никто не мог этого сделать, кроме него самого, — «Тоска и чувство одиночества… Блин, мне нужно отвлечься! Будто я виноват, что он ушёл неизвестно куда…»       Изуку вытащил телефон из кармана.       — Пора бы прокачать своих героев.       Парень проиграл до того момента, пока по комнате не разнёсся его радостный возглас, словно внезапный ураган.       — УРА! ДА-ДА-ДА! ТЕПЕРЬ МОЙ ДЕКУ ТАКОЙ ЖЕ СИЛЬНЫЙ! КАЧЧАН, Я ДОГЛАЛ ТЕ… — но там куда, он посмотрел никого не было, — А… его же тут нет…       И снова это чувство, которое кошкой скребло по душе.       «Да блин! Хватит!» — он не хотел это ощущать, но оно будто было неподвластно, омега лёг на бок и закрылся руками, будто пытаясь спрятаться от этого чувства, но скрыться от него было невозможно, оно найдёт и не отпустит так просто, — «Почему я это ощущаю, я же… не хочу его видеть, я злюсь на него… правда ведь?»       Изуку уже не был уверен в том, что чувствует, чего хочет на самом деле.       «Я же обижен на него… но я и… переживаю за него… Где он? Что с ним? Он в порядке? Он хорошо кушает?» — в его голове было куча вопросов без ответа, — «Но я ведь знаю, что переживаю, потому что…»       «Мидория, ты сейчас дуришь. Нет, я даже говорить об этом не хочу, я люблю Каору, ты мой друг, не более. А тебе нравится Бакуго».       «Мидория, мне кажется с самого начала было сложно, но ты тем не менее влюбился в него, нашёл что-то в нём».       «Потому что я люблю его… Люблю его глаза, люблю его волосы, его лицо, его улыбку, люблю когда он радуется, когда ему хорошо, люблю с ним болтать, люблю с ним просто находиться рядом… Люблю, так какого чёрта несу какой-то бред…» — омега прижался к подушке Бакуго, — «Может не стоило так раздувать… Разве он мог намеренно хотеть причинить мне вред? Просто пытался защитить меня от себя, но случайно на панике сделал то, чего не хотел, может Тодороки прав?.. Каччан же… такой дурачок, чего на него злиться? Я же знаю, какой он добрый и заботливый. Он ведь всегда со мной рядом, переживает за меня…»       Воспоминания приходили одно за другим, как быстро перелистывающиеся страницы, все их тёплые радостные моменты друг с другом, их воссоединение в первый раз после пропажи Бакуго и второй раз, когда Изуку вышел из комы. Счастью увидеть друг друга вновь не было предела.       «Да как мне вообще представлять теперь свою жизнь без него? Как мне представлять его просто другом? Все те мои ощущения, когда он очень близко, когда он обнимает меня крепко, когда я сплю рядом с ним, я не могу вот так всё это отмести и забыть… Мы не знакомы несколько лет, год, даже пол года, но… мы уже связаны нитью, которую не разорвать так просто… Ото всех воспоминаний, когда моё сердце трепетало от влюблённости я не могу вот так отказаться…»       «И скажи мне, смог бы ты сказать тоже самое ему в лицо? Что он прибавляет тебе проблем. Как ты думаешь, каково было бы ему услышать подобное?»       «Как я мог так говорить?.. Да по сравнению с тем, что было до университета, он не приносит каких-либо проблем… А ещё с Серо так глупо получилось. Такое ощущение будто… я просто предал Каччана».       — Я… — послышался шмыг, который предвещал слёзы, — Такой плохой… Каччану ведь совсем с-сейчас не лучше, а может даже хуже… Тодороки всё п-правильно говорил… а я тут строю из с-себя… обиженного. Я ж-же… как я без него, без его… з-заботливого ворчания, как я м-могу… не волноваться за него, н-не хотеть узнать как он…       «Он относится к Мидории уже не так, как при знакомстве, он теперь в нём души ничает».       Изуку резко поднялся и сел, — Каччан… — он со слезами на глазах искал свой телефон, который был перед его носом на кровати, но парень его поначалу не замечал из-за рысплывавшегося вида перед глазами, — Да где же… А, вот…       Омега позвонил на номер Бакуго. Гудки пошли. Он встал с кровати, начал ходить по комнате, приговаривая:       — Отвечай… Ну отвечай же, пожалуйста.       «Абонент не отвечает, попробуйте перезвонить позже» — вдруг услышал он.       — Блин… — Изуку позвонил снова, — Н-ну давай же.       И снова никакого ответа, но Мидория звонил ещё раз, он хотел знать, в порядке ли Бакуго, и сдаваться не собирался. Однако теперь вместо гудков:       «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».       — Ч-что? О-он выключил телефон? Да как же…       Он попробовал снова, и опять: «Телефон абонента выключен…»       — Ну нет! Ну ответь мне! Ответь! О-ответь! — Изуку, держась одной рукой за стол, медленно опустился на колени под свой пронзающий стены плач, — Ответь… мне… пожалуйста… ОТВЕТЬ! — омега швырнул телефон в стену, тот отскочил от неё с громким треском.       А по другую сторону Бакуго взирал на тёмный экран телефона, который только что выключил.       — Бакубро, ты чего ужинать не идёшь? Мы только тебя ждём, остынет всё. — сказал Киришима, пройдя в гостиную.       — Да, я… иду…       — Что-то случилось?       — Ну… Изуку звонил.       — Да? И что сказал?       — Я не ответил и выключил телефон.       — Почему?       — Я думаю… ему без меня даже лучше.       — Что? Нет, не говори так. Он наверняка переживает за тебя, вот и звонит.       — А мне кажется для него облегчение то, что меня нет.       — С чего ты вдруг так решил?       — Я слышал, как он сказал Тодороки, что я доставляю проблемы.       — Ни за что не поверю, что Мидория сказал подобное всерьёз. А ну давай вставай и иди кушать, а потом обязательно ему перезвони, может он там себе места не находит, он ведь даже не знает где ты.       «Я думаю на нём сказались события с Орочи, ему тяжело, на эмоциях наговорил того, чего не следовало. Я думаю, на самом деле он так не считает. Думаю, ему нужно немного времени разобраться в себе. Вам нужно друг с другом поговорить».       — К тому же, ты сам хотел с ним поговорить. Вам нужно это сделать, помириться, вы же друг другу очень дороги.       — Д-да… Да, ты прав. — Кацуки встал, — Но… может уже завтра, а то время позднее, скоро спать.       — Как хочешь, но вам точно нужно поговорить.       — Да, я понял. — Нам долго вас ждать?! — прозвучал голос жёлтоволосого омеги.       — Да, идём, солнце.       — Я смотрю, он ночует здесь уже чаще, чем в своём собственном доме.       — Да, я даже забываю, что он помирился с отцом и по сути вернулся домой, но просто ночует иногда здесь.       — Хах, это всё явно ради потрахушек с тобой, не так ли?       — Эм, хе-хе… — Киришима покраснел и отвёл взгляд, — Наверное…       — Кста, вы решили свои трахательные проблемы?       — Да, решили всё… Пожалуйста, пошли есть, мне неловко.       — Ха-ха, ладно, только ночью не шумите, а то въебу. — сказал Бакуго, приблизившись.       — Хорошо.       — Я серьёзно, чтобы я не слышал стонов, я всё ещё не могу быть уверен, что совсем перестал реагировать на других омег, кроме Изуку, во время гона.       — Я понял, но гостиная далеко от комнаты, поэтому, думаю, ты не услышишь. Скорее… мама услышит.       — Пожалейте его, ему на работу.       — Да, мы знаем, поэтому ведём себя тихо. Ладно, идём.       И Бакуго и Изуку долго не могли сомкнуть глаз, мысли о другом друге не давали покоя. Альфа всё думал о том, зачем Изуку звонил, представлял их разговор, боялся, что он закончится плохо, что Мидория не простит, накручивал себе. Омега переживал за него, за его состояние всё думал, где тот может быть, ругал себя за то, каким неблагодарным оказался. Но оба скучали по друг дружке безумно, и хотелось хотя бы голос услышать. Всё же сон сильнее был, поэтому спустя часы они погрузились в него, словно в морской омут. В следующее мгновение Изуку стоял в чёрной пустоте, вокруг ни малейшего намёка на хоть что-нибудь или кого-нибудь, и ни звука не было, тишина, что ни на есть гробовая.       «Где я?»       — Эм… Ау? Тут есть кто-нибудь?       Омега осматривался, совершенно ничего, лишь тьма. Он решил сдвинуться с места и просто пойти вперёд. Он шёл и шёл, но никуда не приходил. Только чернота.       «Да где я? Может это сон?»       Но тут плечо ощутило прикосновение, неприятное, холодное и почему-то пробирающее до костей. Парень обернулся. Никого.       «Что это было? Ну или… кто?»       Изуку повернул голову обратно в ту сторону, в которую шёл, внезапно вскрикнул и потерял равновесие от испуга. Откуда ни возьмись перед ним появился человек. Вернее… появился он. Перед ним появился второй он, та же розовая пижама, то же лицо, те же веснушки, те же кудрявые волосы, за исключением их цвета, и цвета его глаз. Они были красные. И за исключением его взгляда, он был полон неприязни, гнева, отвращения.       — Т-ты кто?..       — Я твоя злость, и твоя обида.       — Что?       — Ты решил поверить этой слепой и глухой любви?       — В-в смысле?       — Влюбиться в придурка, который не умеет гнев свой контролировать? Ты серьёзно?       — Я…       — Ты собираешься ему всё прощать? Он с самого начала вёл себя, как гандон, но потом ведь начал пытаться измениться, и всё ради тебя, да? Ты веришь в эту чушь?       — Но он же…       — Да-да, ты ему правда важен. Однако люди не меняются, измениться невозможно, по крайней мере, полностью. Думаешь: это точно был последний раз, он точно больше на меня не накричит, не ударит, не сделает больно. Хах, но это очень наивно. Сделает, даже если ненамеренно. Он просто псих, не умеющий держать свой гнев в узде. Ему бы у тебя поучиться, правда? — на лицо красноволосого Изуку вылезла нервная ухмылка.       — О чём ты?       — О тебе. Такого слабохарактерного, как ты, ещё поискать. Именно поэтому тебя все и травили, слабое невзрачное ничтожное существо, даже по меркам омег. — он подошёл ближе и опустился к Изуку, — А вот если бы ты дал мне волю…       Красный взор этого Изуку внушал страх, заставляя трястись, словно температура вокруг опустилась ниже нуля, но не позволяя убежать или отвернуться, будто удерживая взгляд невидимой могучей силой. Омега всматривался в эти хладнокровные глаза, стараясь сохранить спокойное дыхание.       — То все бы твои обидчики испарились. Никто бы не посмел тебя обижать, потому что… не осмелились бы. — он расплылся в улыбке, которая в следующее мгновение пропала, — Но ты выбрал терпеть и страдать, и ты продолжаешь это делать, что с Орочи, что с Бакуго. Тебе… — красноглазый Изуку вцепился в его волосы, сжал их с невероятной силой и притянул лицо Мидории к своему, — Не надоело?! Хватит притворяться паинькой! Хватит скрывать меня! Ты всю жизнь пытаешься меня сдержать! Но однажды ты не сможешь! Ты сорвёшься! И думаешь твой Каччан примет такого тебя, а?! Чего ты молчишь?! Ты даже сейчас просто смотришь на меня и терпишь!       — Каччан… и правда старается быть лучше… то, что он старается, уже делает его лучше, я это понимаю, поэтому даю ему шанс, я не терплю…       — Нет, ты терпишь! Какой смысл в стараниях, если нет результата!       — Он есть, может это ты слепой, раз не видишь?       Второй Изуку отпустил волосы и ударил его по лицу кулаком, парень повалился на спину. Красноволосый наступил ногой на его грудь, возвышаясь, точно высокая скала.       — Заткнись, я никогда не усомнюсь в своей правоте. Эта глупая любовь не приведёт ни к чему хорошему. Ты даже не можешь быть уверен, что это взаимно. Да такое дерьмо, как он, вообще может в кого-то реально влюбиться?       — Прекрати говорить о нём гадости! — крикнул кто-то, оттолкнув гневного Изуку.       — Ой, кто это? Сама любовь и доброта пожаловала.       Появился ещё один он, но волосы и глаза этого Изуку были розовыми.       «Да что ж такое… хочу уже проснуться…» — Изуку опёрся локтем, чтобы как-нибудь подняться, и сел.       — Сгинь отсюда, ты итак слишком много дурного влияния на него оказал, из-за тебя он видит мир в розовых очках!       — Дурного?! Это ты! Ты говоришь ужасные вещи! Ты помнишь только плохое, что сделал Каччан, но не совершенно забываешь о хороших вещах, которые он сделал! Он больше не относится к нам плохо! Он заботится!       — Заботится! До той поры, пока его снова что-то не выведет из себя! И он возьмёт и сорвётся на нас!       — Этого не будет!       — Будет! Люди неисправимы! А ещё эти его всякие проблемы, в которые ты непонятно зачем влезаешь, портя собственные нервы!       — Ему нужна помощь!       — У него есть друзья! Киришима, Ашидо, Джиро и Яойорозу! Пусть они и помогают!       — И что?! Наша поддержка ему также нужна и важна! Мы уже так далеко зашли и не можем вот так остановиться и наплевать на всё!       Изуку наблюдал как его копии спорят друг с другом, пытаются перекричать друг друга, твёрдо стоя на своём. Они были такими громкими, что у него заболели уши.       «Когда это прекратится…» — подумал он, вставая на ноги.       — Нет, можем!       — Тогда мы сделаем ему очень больно!       — Он тоже нам сделал больно!       — Он не со зла!       — Давай, потакай ему! И он будет оправдываться так каждый раз, когда вытворит какую-нибудь хуйню!       — Но он правда не хотел обидеть нас, это очевидно! Ему наверняка стыдно, это очевидно! Мы знаем его… Нет! Я знаю его, а ты похоже, вовсе не знаешь!       Они рычали и рычали, словно хищные звери, неподелившие добычу. Изуку это порядком надоедало, ему хотелось тишины. И вот сквозь их неутомимый лай, разнёсся по чёрной пустоте его истошный вопль:       — МОЛЧАТЬ!!!       Визги тотчас растворились в тишине, настолько мгновенно, будто кто-то выключил запись. Изуку открыл глаза, зажмуренные в момент крика. Он был ослеплён, чёрная пустота стала белой. Омега потёр глаза и поморгал, чтобы быстрее привыкнуть. А его красной и розовой копий здесь уже не было, они исчезли.       — Куда они пропали? И кто вдруг включил свет? — Изуку огляделся, ничего кроме белого, — И что теперь?       Просто стоять или сидеть здесь было бессмысленно, он решил попробовать пойти снова, куда глаза глядят. Он шёл где-то минут двадцать, никуда не приходя, его ноги порядком устали.       — Да блин! Если это сон, то можно я уже проснусь, а?! — кричал он в пустоту, — Да что же за сон-то такой…       Тут послышался чей-то плач. Сердце Изуку в тот же момент болезненно ёкнуло, плач бы очень знаком. Омега по сторонам осмотрелся, не очень далеко позади него сидел Бакуго, зарывшись в своих коленях, над ним нависала чёрная жуткая расплывчатая бесформенная тень с белыми глазами, леденящими кровь, они были бездушны, но до боли злобны. Она неумолимо твердила ему:       «Ты ужасен».       «Ты никогда не станешь лучше, сколько не пытайся, ты всегда останешься психованным отбросом».       «Ты опасен для Изуку».       «Ему без тебя лучше».       «Ты весь в отца».       «Ты не сможешь изменить свою натуру».       «Ты ненормальный».       «В смерти матери есть и твоя вина».       Бакуго сильнее прижимал колени, плакал, всё больше походя на бедного забитого котёнка. А тень продолжала:       «Ты умеешь только всё портить».       «Ты доставляешь одни…» Она сделала двухсекундную паузу, во время которой её взгляд внезапно устремился на Изуку, сердце омеги ушло в пятки, а после она приобрела очертания которых у неё не было. Парень выпучил глаза, ахнул и закрыл рот руками от шока. Эта тень приобрела его черты, стала им и закончила фразу с пугающей злорадной улыбкой:       «Проблемы…»       Из глаз Мидории пошли слёзы. Это были именно его слова, слова о том, что Бакуго доставляет проблемы. Измерить чувство вины Изуку было невозможно, какого конца галактики оно не достигало. Слова Тодороки врезались в голову:       «Думаешь, он совсем не сожалеет о том, что обидел тебя? Да его пожирает чувство вины, он тонет в нём, ругает себя, обзывает и ненавидит ещё больше».              «Услышав подобное, ему будет очень больно, его ненависти к себе не будет предела, он будет считать, что ему не следует появляться в твоей жизни. Он только начал выбираться из самобичевания, но так он вновь утонет в нём».       — К-каччан… п-прости меня…       «Ты ходячая проблема». — вновь сказал тень в виде Изуку.       — Нет! Хватит говорить ему такое! — омега подбежал к Бакуго и начал прогонять тень, размахивая руками, — Уйди! Прочь! Замолчи! Оставь его!       Тень испарилась, а снизу произнесли тихим голосом:       — Изуку?       — Каччан! — омега сел на колени.       — А что ты тут… д-делаешь?       — Я… — Изуку не мог спокойно смотреть в его заплаканные глаза, ему было так стыдно, даже если это сон, ему хотелось попросить прощения у Бакуго, он заключил его в крепкие объятья, разревевшись, — П-прости меня, п-пожалуйста, Каччан, ты просил… не быть больше идиотом, а я-я… я и-идиот… такой идиот, вёл себя ужасно! Мне так… т-так стыдно, что я заставил тебя вновь… н-ненавидеть себя, думать, что ты плохой, э-это всё… неправда! Неправда! Ты хороший, К-каччан!       — Я-я… слышал, ты сказал, что… я доставляю тебе проблемы…       — Нет, это ложь! Я сказал чушь! Это обида г-говорила во мне! Но она н-не права! Это не так! Ты мне нужен, К-каччан! Очень! Я без тебя никуда!       — П-правда?       — Правда! Правда! Т-ты… стал многое значить для меня.       — Ты тоже… Изуку… с-столько значишь для меня… мне невыносимо б-больно, когда тебе плохо, н-но ещё ужаснее себя чувствую, когда больно тебе сделал… я сам… Я правда совсем не хотел делать тебе больно, это я должен извиняться, п-прости меня, пожалуйста.       — Я б-больше не злюсь, ты просто хотел меня уберечь, Т-тодороки мне всё объяснил.       — Правда не злишься?       — Н-нет, совсем нет.       Они отстранились и посмотрели друг на друга, оба зарёванные и шмыгающие.       — Я рад. — сказал альфа с искренней улыбкой.       — Каччан, я так переживаю, я даже не знаю, где ты сейчас…       — Я… у Киришимы.       Изуку не ожидал такого ответа. Он вообще не ожидал ответа. Правду ли тот говорит, ведь это же сон. Омега немного смутился.       — Э-это облегчение… когда ты с кем-то из друзей, я спокоен.       — Изуку…       — А?       Бакуго помолчал и сказал:       — Я тебя…       Однако сон оборвался, Изуку проснулся и не услышал конец этой фразы.       «А? Что? Я проснулся? Н-но я не успел дослушать Каччана! — Изуку вскочил, — «Что он хотел сказать? Я тебя… Я тебя… Что? Я тебя… л-люблю? Блин, ну почему сразу люблю?! Хотя… что он ещё мог хотеть сказать? Если он хотел сказать именно это… Даже если это сон, я был бы так рад это услышать…» — подумал омега, обняв себя, — «Что он чувствует ко мне именно это… Чувствует то же, что и я к нему. Да… Я люблю его. Люблю. И точка». — парень встал с кровати, его лицо было серьёзным, он был твёрд в своём решении, — «Эта ситуация просто очередное препятствие, как и предыдущие, на пути у любви. Я всё преодолею, мы с Каччаном вместе всё преодолеем. Я не могу сдаться, я люблю его, а значит пойду до конца. Между голосами обиды и любовью, я выбираю твой… Любовь».       Изуку подошёл к окну, раскрыл шторы, озарив комнату солнечным светом.       «Нужно попробовать ещё раз позвонить Каччану».       Только он об этом подумал, как его телефон зазвонил.       «Интересно кто?»       Посмотрел на экран, а там было написано:       «Бакуго».       Схватил мобильник и мигом взял трубку.       — Алё?!       В ответ непродолжительное молчание.       — Каччан, это ты?       — Да… я. Ты вроде звонил мне д-да?       — Каччан, с тобой всё хорошо, где ты сейчас?       — У Киришимы.       «Что? Во сне он сказал то же самое…»       — Правда?       — Ну да.       — Я так рад. Мне спокойнее, когда ты с кем-то.       — Изуку, ты не злишься на меня?       — Нет! Я больше не злюсь, я… скучаю…       — Правда?       — Да…       — Я тоже… очень скучаю…       — Прости меня, Каччан.       — За что?       — За то, что я так и остался идиотом, за то… что заставил усомниться в твоей значимости в моей жизни.       — Не извиняйся, это я виноват.       — Я не лучше.       — Ты тоже для меня столько значишь… Ты так внезапно появился в моей жизни, но мне уже так сложно отпустить тебя.       — А зачем меня отпускать? Я никуда и не ухожу.       — Угу, я рад.       — А ты когда вернёшься?       — Когда гон закончится.       — И скоро он закончится?       — Не знаю. Пару дней ещё точно меня не будет, но, возможно, и больше. У меня обычно гон долгий.       — Жаль… Я, Каччан, правда… очень соскучился. — последнее он прошептал прямо в трубку.       — Э-эм… Пожалуйста, не шепчи так, я возбуждаюсь.       — Ты ЧТО?!       — Ой, извини за такие слова, это из-за гона. От твоего шептания у меня почему-то жар усилился.       — А, прости, не хотел.       — Всё нормально…       Неловко помолчали.       — Изуку, знаешь… ты мне приснился сегодня.       — Да?       — Угу… Я был в полной темноте, в какой-то чёрной пустоте. Меня звал голос мамы, я шёл на него, пытаясь отыскать её. Потом начали появляться мои воспоминания из детства, самые ужасные, потом воспоминания с тобой, где я вёл себя по отношению к тебе ужасно. Я так паршиво и виновато себя ощущал, просто ненавидел себя. Потом этот голос твердивший, что я никогда не стану лучше, всегда буду плохим, что я тоже повинен в смерти мамы, что я доставляю проблемы… Этот голос не прекращал, а я просто сжался и плакал. А потом появился ты, и всё вокруг стало уже белым. Ты извинялся передо мной и тоже плакал.       — Каччан…       — М?       — Ты мне тоже сегодня снился. И… там тоже было всё белым. Над тобой была тень, которая говорила все эти гадости, про которые сейчас ты сказал. Я прогнал её, а потом извинялся и плакал. А ещё я спрашивал где ты, и ты ответил, что у Киришимы.       — В моём сне ты тоже это спрашивал…       — Каччан… нам что снилось одно и тоже? Нет, не так… Мы встретились во сне?       — Наверное, наши сны и правда слишком похожи. Знаешь, когда ты упомянул Тодороки, я как-то смутился, казалось, будто с тобой из реальности болтаю, но только во сне.       — Да, я упоминал Тодороки. Мы и правда встретились во сне, ух ты.       — Получается все наши слова, которые мы сказали друг другу не являются сном?       — Похоже на то. То есть, Каччан, ты правда слышал мои слова о том, что ты проблемы…       — Да, слышал. Я был там, когда те альфы хотели сделать с тобой плохие вещи, но они испугались меня и ушли. А потом и я ушёл, чтобы самому ничего с тобой не сделать, но я потом опять вас увидел.       — Каччан, я…       — Ты во сне уже всё сказал, я понял, что ты так не считаешь.       — Да, рубанул с горяча.       «Тебе лучше не знать, какие ещё я глупости сделал».       — Ладно, что было, то прошло. Я рад, что мы помирились.       — Я тоже. Раз мы пока не сможем увидеться, то будем созваниваться и переписываться.       — Ага.       — Только отвечай, пожалуйста, не пропадай.       — Конечно, я буду с трепетом ждать наших разговоров.       — Каччан, ты меня смущаешь, давно ты такой честный?       — Ты меня таким делаешь, гордись собой.       — Какой я молодец, хе-хе… Ладненько, мне на учёбу, позже ещё поговорим.       — Угу, давай.       Изуку отключился и завизжал от счастья, упал на кровать, обнял подушку.       «Какое же приятное это чувство… ни на что его больше не променяю».       Изуку с радостной миной шёл в университет, напевая про себя придуманную мелодию. В университетском дворе он заприметил своих друзей, Серо и Денки, они явно ждали его. Заметив, как Изуку идёт, приплясывая ногами, Серо спросил вальяжным тоном:       — А кто это у нас тут такой довольный, а? Что-то хорошее случилось?       — Да… — Изуку закрыл руками загоревшееся лицо.       — И что же?       — Я… помирился с Каччаном.       — Ну неужели, мы рады, что вы всё разрешили. Правда, Денки?       — Да-да…       — Бакуго вернулся?       — Нет, он у Киришимы будет, пока гон не закончится.       — Понятно.       — Йоу. — послышалось рядом, Урарака подошла к ним, помахав рукой.       — Привет, Урарака. — сказал Изуку.       — О, гопница. — проговорил Денки.       — Завали рот, иначе я тебе твоё смазливое лицо разъебу.       — Ой, напугала.       — Ребят, заканчивайте. — сказал Серо.       — Урарака, а Цую почему не с тобой?       — Она уже в университете, у неё пары раньше начинаются. На медицинском и естественно-научном факультетах сильно нагружают.       — Ох, надеюсь у неё есть время на отдых.       — Пытается находить. Она хорошо справляется так-то, она ответственная у меня.       — У тебя? — переспросил Серо, зацепившись за слово.       — Ну да. А что?       — Так говоришь, будто она тебе не просто подруга, м?       — Ч-что? Ты чё несёшь, мы подруги просто.       Покрасневшие щёки Урараки не остались без его внимания.       — А чего краснеешь?       — Н-не краснею я!       — Ой, и правда краснеешь. — сказал Изуку.       — Нет же!       — Да ладно, мы все тут ничего не имеем против гомосексуалов. Да ведь? — Серо посмотрел на Изуку и Денки.       — Угу. — Мидория кивнул.       — Ну как сказать… — у Денки кажется было отличное мнение.       — Денки.       — Что? У меня нет какой-то сильной неприязни и ненависти, просто не понимаю их и всё. Я не представляю себя рядом с омегой, альфы меня больше впечатляют.       — Это ты. Люди разные.       — Да понял я, понял.       — Она правда является просто подругой… — негромко проронила Урарака, — Но… чувства у меня к ней недружеские. Она мне нравится, но мне не кажется, что она воспринимает меня больше, чем просто подругу.       — Почему? Не было никаких намёков, действий, поступков, указывающих на это? - спросил Серо.       — Я не замечала.       — Может просто ТЫ не замечала? Просто казалось бы обычная забота могла быть выражением её любви.       — Возможно… но признаться всё равно… как-то стрёмно… А я мало чего боюсь.       — Понимаю тебя. Мне тоже страшно признаться Каччану, вдруг невзаимно. — поддержал Изуку.       — Мидория, в твоём случае всё более чем очевидно. — ответил на это Серо.       — В смысле?       — Да ты точно нравишься ему.       — Ты так уверен… — Изуку смущённо убрал кудрявую прядь за ухо, — А я нет… хотя кажется от него были подобные знаки, но вдруг я ошибаюсь?       — Раз были, значить стоит попробовать признаться, иначе ты точно не узнаешь.       — Может подождать, когда он сам признается?       — Вы два тормоза, будете ждать оба до смерти мне кажется, должен кто-то уже сделать первый шаг.       — Ты прав… но просто подойти и сказать… страшно…             — Да! Вам нужна подходящая… атмосфера! — последнее слово Денки почти пропел, — Свидание-свидание! Пригласи его куда-нибудь.       — Опять переобулся? Уже их сводить собираешься, хах?       — Ой, отстань, я просто стараюсь для своего друга, даже если с выбором его не согласен, это всё-таки… его жизнь.       — Истину глаголишь.       — А вот в моём случае неочевидно… — сказала Урарака, — Но самое важное для меня, чтобы с ней всё было хорошо.       — Это верно. — ответил Изуку, — Для меня тоже это очень важно, а я чуть не забыл…       — Кста, хочу то же самое у тебя спросить? А чего это Бакуго не с тобой? Он в тебе так души ничает.       — Э-эм, ты сказала то же самое, что и Серо, смущаете меня…       — Вот, и она это видит, а ты всё в чём-то сомневаешься.       — Каччан не может пока находиться рядом с омегами из-за гона, поэтому он у Киришимы пока.       — А чё у него с гоном?       — У него редкий вид, инстинктивный. Из-за него он кидается на любую омегу, которую завидит или почувствует, при этом не осознавая своих действий. Он меня так укусил, а потом столько произошло, в общем он обидел меня ненамеренно, я злился, глупостей наговорил, но мы уже помирились.       — Понятно, опять какая-то драма. Ладно, я пойду, на паре по анатомии препод вредный, будет мозги компосировать, если опоздаю хоть на минуту. Увидимся.       — Увидимся.       Ребята тоже пошли на свои занятия. Изуку немного ветал в облаках, думая о Бакуго, Серо возвращал его оттуда на пару. На переменах они с ним переписывались, улыбка не слезала с его лица.       — Ну что ты всё в телефоне? Пообщайся с нами. — возмущался Денки.       — Не мешай его счастью, не ревнуй.       — Да не ревную я!       А когда Изуку был в общежитии, то они болтали по звонку почти без умолку, омега часто отвлекался от домашнего задания.       — Как-то неловко, я тебя отвлекаю.       — Не извиняйся, это я не могу оторваться от общения с тобой.       Бакуго ничего ответил.       — Каччан? Чего замолчал?       — Смущаюсь сижу…       — А, хи-хи. Каччан… включи видео.       — Зачем?       — Ну я хочу тебя увидеть.       — Я не знаю… Вдруг у меня жар сильно поднимется, если я тебя увижу.       — Хм, я не думаю, что через телефон будет так работать, близкий контакт важен мне кажется.       — Наверное.       — Давай, по видео, пожалуйста, ты разве хочешь меня увидеть?       — Хочу конечно. Очень…       Они перешли на видео звонок.       — Привет, Каччан. — Изуку улыбался, махая рукой.       — Здоровались. — Бакуго поправил чёрный капюшон.       — Можно и ещё раз, бука.       — Какая бука блин?       — Такая, ты бука, хи-хи. Сними капюшон, что ты вечно с ним ходишь, он к тебе прилип?       — Хорошо-хорошо.       — Тебе не жарко в толстовке?       — Ну, все мои вещи в общаге.       — Попроси у Киришимы футболку.       — Он давал, просто неловко мне всё-таки.       — Зато не жарко. Кстати, как, жар не поднимается?       — Нет, ты похоже прав оказался. Мне в последнее время полегче, думаю скоро гон закончится.       — Ура, значит ты скоро вернёшься!       — Угу.       — Слушай, Каччан, когда у тебя день рождения? Ты не говорил совсем.       — Ой… — Бакуго закрылся капюшоном, готовый сгореть со стыда.       — Ты чего?       — Оно… уже было.       — ЧТО?! Когда?!       — В конце апреля.       — И почему мне никто не сказал?! Вы что совсем?!       — Как-то вылетело из головы, хотелось ещё отойти ото всех событий. Ребята, наверное, тоже забыли сказать, сейчас сессия, загруженность большая.       — Блин, я в коме был и всё пропустил. Вы хорошо повеселились? Если ты его праздновал вообще?       — Изначально этот свой день рождения я представлял… только с тобой.       — Только со мной?       — Да, я не любил праздновать свои дни рождения, моя мама… умерла в этот день. Я не мог веселиться в этот день, но всё же с тобой… я хотел его провести, потому что ты мне очень важен. А потом и ты… точно в этот же день…       Изуку спросил какого именно числа у него день рождения. Услышав ответ, он понял, что Орочи увёз его в лес, что впал он в кому в день рождения Бакуго, он чуть не умер в день рождения Бакуго, в точности как его мама. Омега не сдержал слёз.       — Ну что ты плачешь опять?       — Е-если бы я не был таким глупым… то я-я бы… был н-на твоём дне… рождении, а-а в итоге заставил чувствовать ту же боль, когда ты… потерял маму. Прости…       — Снова ты извиняешься непонятно за что. Не извиняйся. Ты здесь, я вижу тебя, и я счастлив.       — И я счастлив, ч-что ты не сделал с собой плохие вещи.       — Я больше не сделаю, иначе не увижу тебя больше никогда.       — Получается, ты не отпраздновал день рождения? — спросил Изуку, вытирая набежавшие слёзы.       — Отпраздновал. Друзья вопреки тому, что я не люблю дни рождения, устроили для меня праздник, были все, даже Урарака с Асуи. Было весело. Они хотели, чтобы этот праздник у меня ассоциировался не со смертью мамы, а с весельем и счастьем. В принципе у них получилось.       — Жаль я не смог быть с вами, но ничего, мы ещё с тобой поедим тортика. И я тебе подарок подарю! Обязательно подарю!       — Хорошо, буду ждать.       — Я постараюсь сделать что-нибудь особенное, хотя у тебя, наверное, всё есть.       — Любой твой подарок будет особенным, потому что он от тебя.       — Каччан хватит… я так краснее помидора буду.       — Нет, не перестану.       — Каччан… а нет ещё чего такого, что бы ты… хотел мне сказать, но пока не сказал?       — Хм, нет, я думаю.       — Ну… во сне, ты что-то хотел сказать в конце, но я не услышал, проснулся. Начиналось с: «Я тебя…» Что ты хотел сказать?       — Э-эм… ну… — Бакуго замешкался, — я хотел сказать, что я тебя… очень рад видеть. Вот.       — Да? И всё?       — Ну да…       — Точно это ты хотел сказать? Может что-то другое?       — Нет, это.       — Эх, ладно… — с грустным вздохом проговорил Изуку. «Он расстроился?» — смутился альфа.       — Ну, я тогда займусь домашним заданием…       Бакуго вспомнил разговор с Киришимой:       «— Я хотел признаться ему хотя бы во сне.       — А в реальности?       — Как-то страшно… Я не уверен, что взаимно.       — Почему же? Совсем не было ничего такого, что давало бы понять, что ты нравишься ему?       — Ну…       Тот момент перед его гоном, когда они лежали рядышком, когда Изуку будто попытался поцеловать его.       — Наверное, было.       — И что ты сомневаешься?       — Может я эти моменты не так понял? За что я ему нравится могу?       — Да хоть за что. Нравится, когда вы вместе проводите время, нравится твоя улыбка, нравится, когда ты выглядишь счастливым, нравятся твои глаза, много чего может ему нравится. Тебя можно любить, не сомневайся в этом.       — Он тоже говорил мне, что меня можно любить.       — Ну вот, прочь сомнения.       — Но всё-таки может быть так, что я важен ему только как близкий друг? Разве нет?       — Может быть, но… ты не сможешь быть полностью уверен, пока не расскажешь о своих чувствах честно и открыто.       — Может он сам скажет? Просто стоит подождать?       — А если он ждёт от тебя первого шага? Вы так никогда не признаетесь. Кто-то должен наконец сделать его. Лучше сделать, чем жалеть потом, что не сделал этого, не попытался.»       — Подожди… Да я хочу кое-что сказать.       — Да? И что же? — Изуку вылупил глаза в экран в ожидании.       — Изуку… п-пойдёшь со мной на свидание? — спросил альфа, прикрывая капюшоном своё розовое лицо.       — С-свидание?! — Изуку опешил, раскрасневшись, хотя он ожидал признания в любви, но это было почти оно.       — Угу. Ты… согласен?       — Я-я… эм… — Изуку опустил изумрудный взгляд и ответил, стуча пальчиком о пальчик, — Я согласен.       — Да?       — Угу.       — Было так страшно эту секунду, боялся откажешь.       — Нет, я не откажу, я сам… тоже хотел тебя пригласить.       — П-правда?! — щёки Бакуго загорелись ярким пламенем.       — Да.       — Э-э, п-понятно, ну, тебе заниматься надо, я тоже пойду поучу ч-что-нибудь, мне ведь тоже экзамены сдавать. П-пока. — после этого он отключился.       Изуку хотел кричать, визжать, прыгать, бегать по комнате, но сдерживался, он медленно упал подбородком на стол, не отрывая глаз от экрана телефона.       «Не могу поверить… Каччан позвал меня на свидание… Значит ли это, что я ему нравлюсь? Ну если прям свидание, то получается да, значит… Хм, а куда мы пойдём на свидание? Думаю, у нас ещё будет времечко обсудить это».       У Изуку было всё меньше свободного времени, как и у остальных, нужно было готовиться к экзаменам и ещё не сданным зачётам, поэтому времени увидеться у ребят вне университета не было, и с Бакуго омега разговаривал и переписывался меньше, от этого жажда увидеться была сильнее. Мидория не знал точного дня, когда альфа придёт, поэтому каждый день был в ожидании, что его отвлекало, поэтому он попытался погрузиться в учёбу полностью с головой. У него это получилось, и слишком, он не замечал ничего вокруг, порой забывал про приём пищи. Даже не заметил как в один из дней вошли в комнату. Вошедший удивился обстановке, был беспорядок, постель вверх дном, книжки, листы валялись, шкафы открыты, а одежда в них лежала скомканной, в воздухе витала пыль, а Изуку ведь был чистюлей. А ещё был выключен свет, шторы закрыты, и горела только настольная лампа. Изуку печатал на компьютере и что-то рисовал одновременно. Бакуго включил свет, чем ослепил омегу. Парень закрыл свои глаза, громко вознегодовав:       — Блин! Да что тако…       Но когда повернулся и увидел своего драгоценного альфу, всё раздражение испарилось за долю секунды.       — Ой! Каччан? Качан?!       — Привет, что тут у тебя происходит?       — КАЧЧАН! — Изуку подпрыгнул и побежал обнимать его.       Мидория влетел в него так, что тот пошатнулся.       — Каччан, ты пришёл! Я так соскучился!       Бакуго прижал маленькое тело омеги к себе столь же крепко и желанно.       — Я тоже скучал.       Однако ему показалось, что это тело было будто меньше обычного. Отпустив его и рассматрев получше, он сильно нахмурился.       — Что-то не так?       — Да, что это? — Бакуго легонько похлопал по его животу, — И это? — и потянул его щёку.       — Ай, Каччан, ты чего?       — Ты похудел сильно. Ты совсем с ума сошёл с учёбой?       — Сказал тот, кто сам не ел нормально.       — Сейчас я привёл своё питание в норму. По мне не видно?       — Видно, я очень этому рад.       — Так, заканчивай, пошли поужинаем.       — Что? Но уже почти девять часов?       — И что? Пошли говорю.       — Да ладно, завтра уже поем, у меня нет времени.       — Нет. Давай, надевай свои ботинки красные и кофту какую-нибудь, иначе мои щекотливые пальцы доберутся до твоих боков. Считаю до трёх. Раз…       — Да понял я! Понял! Уже собираюсь! Бука упрямая.