История нашей любви

      Ребята повеселились до трёх ночи и знатно вымотались. Но Изуку вырубился ещё час назад, выпив много чухая. Его друзья выпили меньше него, потому что он остальное забрал, поэтому были не так пьяны. Но вот еду почти всю они вместе слопали. Однако оставалось два кусочка пиццы пеперони, пару онигири и две дольки кит-ката.       — Да ладно, осталось то тут. — сказал Денки.       — Нет… Дожирай сам. Я точно дрыстать буду. Купишь мне таблетки от поноса, потому что это из-за тебя. Накупил всего, и это перемешалось. Я уже… чувствую себя не очень. — отвечал Серо, положив руку на живот.       — Таблетки купить?! Да отец убьёт меня! Я и так потратился.       — Он тебя в любом случае убьёт. За это всё. Я тебе гроб взамен куплю.       — Придурок.       — Соболезную утрате.       — Чё мне то соболезновать?       — Не тебе. А Киришиме. Только недавно встречаться начали… и вот. Нет уже любимого.       — Да хватит! Задолбал!       — Пха-ха-ха-ха!       — Даже Пеннивайз не такой дебил.       — С кем ты меня сравниваешь? Ему далеко до меня.       — Далеко в плане долбоебизма?       — Нет. Харизмы.       — Я бы поспорил…       К слову, когда Изуку уснул, парни досмотрели фильм, а потом всё же рассказали друг другу по страшилке. Только они не напугались, а скорее посмеялись.       — Ханта, можешь матрас достать?       — А самому не судьба?       — Я доедаю. — ответил Денки, откусывая онигири.       — Ладно ща.       Серо вытащил из шкафа у входа небольшой тёмно-синий надувной матрас, который нужно было надуть.       — Надуваю тоже я?       Денки утвердительно улыбнулся.       — Ясно…       Усердно надувая его, Серо спросил:       — Слушай, тут только двое поместятся. Ты же покупал, когда у нас с тобой ночёвка была? Куда Мидорию? Или ты будешь на своей кровати спать, а мы тут?       — Нет. Мидория будет на кровати спать.       — Почему?       — Просто мне так хочется… Стыдно ещё, что я напугал его, я же фильм выключать не хотел.       — Признал вину? Ничего себе.       — Да… Я не прав был.       — Хорошо, что понял.       — Он всё-таки очень милый и добрый, хочется в уютную кроватку уложить.       Когда матрас был надут, они собирались положить Изуку на кровать.       — Сможешь его один поднять?       — Могу. — ответил Серо, — Но помогай. Расселся тут.       — Хорошо, встаю.       Изуку спал посреди комнаты, рядом со стереосистемой, тихо похрапывая. Серо подхватил его под плечи, Денки взял за ноги, но кудрявый и не проснулся, лишь, когда он оказался на кровати, потянулся, а потом отвернулся к стеночке, промямлив во сне:       — Бакуго, ты же пьёшь, почему мне нельзя побыть пьяненьким?.. Не ругайся…       — Да ну! Этот оборотень теперь и во снах его! Бесит! — высказал недовольство Денки, спустившись с возвышения, — Почему именно он?! Нельзя было в кого получше влюбиться?       — В Шинсо? — спросил Серо, укрывая Изуку одеялом.       — Ну да! И то лучше.       — Даже не знаю… Когда смотрю на него, он мне кажется подозрительным.       — А мне не кажется.       — Давай-ка уберём всё за собой. Нужно ещё подушки и одеяло достать.       Они выкинули мусор от еды, достали подушки и одеяло, постелили на матрас. Сделав это, ушли в ванную чистить зубы, чтобы потом, наконец, лечь спать, уже не терпелось.       Закончив, Серо плюхнулся на матрас, а Денки выключал весь свет.       — И куда ты столько наставил? Выключать триста лет.       — Зато какой создаётся свет. И атмосфера какая.       — Среди нас только тебе такая нравится.       Включённым остался только ночник у кровати. Для Изуку. Чтобы он не испугался, если ночью проснётся, чтобы, например, пойти в туалет. Теперь и Денки пристроился рядом.       — Спокойной ночи. — сказал Серо, зевая.       — Спокойной ночи.       — Ох… Пора завязывать с ночёвками.       — Стареешь, дружок.       — Ага…       То, что произошло с Бакуго, первым среди них узнал Денки. Он проснулся от звонка Киришимы. Они проспали достаточно долго, потому что поздно легли. Парень, не открывая глаза, потянулся за телефоном, недалеко лежащим.       — Да?.. Эйджи, это ты… Да, я спал… — отвечал Денки, зевая, — У меня всё хорошо. У тебя?..       Услышав, что Бакуго в больнице, глаза его распахнулись.       — Где?.. Ч-что произошло?       Киришима пересказал то, что видели Кьёка и Яойорозу.       — Охренеть… А? Изуку? Изуку спит. Даже не знаю стоит ли будить… Он распереживается.       — Чё там случилось?.. Спать мешаешь. — пробубнил Серо, но вполне слышно.       Денки убрал телефон с уха, приложил к груди и ответил:       — Бакуго в больнице.       Серо моментально обернулся.       — Чё? Почему? Что случилось?       — Девчонки сказали, что он был напуган и выглядел нездорово, ещё имя Мидории бормотал. Потом его с кровью вырвало.       — Фига…       У кровати Изуку они думали стоит ли его будить. Он очень сладко спал, как маленький ребёночек, а узнав такое он точно запаникует, может и заплачет.       — Только погляди на него… Я не хочу ему рассказывать. — сказал Денки.       — Я тоже… но… он всё равно узнает. Если скроем, сможет ли он доверять нам потом?       — Ты прав… — Денки потряс Изуку, пытаясь разбудить, — Мидория. Мидория, просыпайся.       — Ммм?..       — Вставай. Уже утро.       — Уже день. Двенадцать часов.       — Да не суть. Пора вставать, Мидория.       Изуку поёрзал, потянулся и зевнул.       — Доброе утречко. — сказал омега с одним приоткрытым глазом.       — Ну как доброе… — протянул Серо.       — Ой… Что-то голова немного болит. — проговорил Изуку, приподнявшись и положив руку на лоб.       — Похмелье. Хотя мы его не почувствовали.       — Нам нипочём слабый алкоголь. — гордо сказал Денки.       — Кстати… Серо, а почему утро для тебя не доброе?       — Не для меня…       Серо и Денки переглянулись.       — А для кого?       — Как бы сказать…       — Что-то случилось? — Изуку насторожился, его друзья странно отводили глаза, и всё боялись что-то ему сказать, — Говорите же, я начинаю переживать.       — Да ты и так будешь… В общем… Бакуго в больнице. — всё-таки выговорил Серо.       — Ч-что… В-в больнице? Но что он там делает? Что-то случилось?! Что случилось?! Говорите! — просил Изуку, соскочив с кровати, — Ему плохо?!       — Ну да… — ответил Денки.       — Мне нужно туда! — Изуку ринулся к двери, не раздумывая.       — Подожди! Переоденься хоть! — крикнул ему Серо.       Но тот пропустил мимо ушей, ему нужно было сейчас же увидеть Бакуго, убедиться, что он в порядке. Беспокойство и тревога не отпустят его, пока он не увидит этого альфу. В прихожей он, торопившись, натянул свои красные ботинки и выбежал на улицу.       — Постой же! Я забыл тебе про доклад сказать! — кричал ему вслед Серо, выглянув из входной двери.       — Его это явно заботит сейчас меньше всего. — сказал Денки.       — Да он же не умер и не в коме. К чему такая спешка…       Изуку сейчас не мог думать о чём-либо другом. Особенно о таких мелочах в данный момент как пижама и доклад. Омега бежал по улице в ботинках и пижаме, со стороны выглядит странно, но не это волновало его. Потом он понял, что и не знает куда бежит. В какую больницу бежать. Решил пойти в ту, которая через две улицы от университета. Он не стал ждать автобуса и устремился туда на своих двоих. Он невероятно устал, но бежал без остановки, пытаясь контролировать своё дыхание, чтобы не «помереть». Старания его не были напрасными. На сестринском посте он узнал, что Бакуго лежит здесь и в какой палате лежит. Изуку рванул туда.       Бакуго был в пятнадцатой палате, какое бы ироничное совпадение это ни было. Был не один. Он и Киришима сидели рядом на краю кровати. Эйджиро гладил его по спине, пока он делился с ним, Кьёкой и Яойорозу тем, что чувствовал в тот момент. Вдруг не смог не пооткровенничать. Они готовы были послушать и говорили, что он совсем не обязан справляться с этим в одиночку.       — А твои синяки сейчас болят? — спросила Яойорозу.       — Уже лучше.       — А тот Изуку… это сосед твой? — поинтересовалась Кьёка.       Рядом с палатой послышался громкий бег и, будто подгадав момент, Изуку влетел в палату, растерявши равновесие и оказавшись на полу, но за долю секунды он вскочил и провопил весь в слезах:       — БАКУГО!       — Кто бы сомневался… — пробормотал Кацуки.       — Бакуго! Что случилось?! Ты в п-порядке?! — парень прыгнул на него, зажав в объятьях, — П-прости меня! Не н-надо было тебя оставлять! Это моя вина! Бакуго!       — Д-да чё за фигня? Задушишь! И не твоя это вина!       — Как же? — Изуку посмотрел на него.       — Да кто знал, что так случится! Ты не мамка моя! Чтобы блюдить за мной!.. И слезь с меня! — возмущался Бакуго, покраснев, как красный мак.       Изуку сидел на коленях Бакуго. Попа была на коленях, а ноги раздвинуты, омега прижимал голову альфы к своей груди. Все на это с распахнутыми глазами вылупились. Когда Изуку понял, в какой странной позе на нём сидит, для их отношений точно странной, к тому же он был в одной пижаме, то моментально спрыгнул, вспыхнув ярким румянцем.       — И-извини!       Но сзади столкнулся с Яойорозу.       — Ой!.. А кто вы?       — Наши друзья. — ответил Киришима.       — Твои друзья. — уточнил Бакуго.       Закатив глаза от того, что сказал Бакуго, Кьёка представилась:       — Я Кьёка Джиро. Это моя девушка Момо Яойорозу.       Альфа помахала пареньку.       — Приятно познакомиться, Джиро и Яойорозу! — Изуку улыбнулся во весь рот, радостный новому знакомству.       — Вот, больше не плачешь. — улыбнулась в ответ Яойорозу.       — А… Бакуго, так что произошло? — снова обратился к нему Изуку, присев рядом.       — Нам, похоже, пора идти. — ухмыляясь, проговорила Кьёка.       — Да, вспомнил, что у меня дела есть незаконченные. — сказал Киришима, встав и потянувшись.       — Да валите уже. — совершенно равнодушно сказал Бакуго.       — Ну что за грубиян… — проворчала про себя Кьёка.       Все трое поспешили удалиться, чтобы оставить их вдвоём наедине. Девочки по красным щекам Бакуго всё сразу поняли. Поняли, что у этого спрятавшегося за железобетонной стеной альфы появился любовный интерес.       — Бакуго?..       — Тц… Ну… — Бакуго не хотел об этом говорить с Изуку из-за того, что знает какой этот омега переживательный, но и знает, что он не отцепится, — Просто опять паническая атака.       — А почему она случилась?       — Мне приснился кошмар. Как проснулся я, видимо, из него ещё не вышел. Не контролировал себя. — начал альфа, — Мне стало плохо, меня вырвало на одеяло, дыхание сбилось, в жар бросило, я перепугался и запаниковал. И… маму найти хотел… Потом тебя… Чтобы найти тебя, я убежал из общежития. Перед этим свалился с лестницы. Очень хотел найти, потому что бежал даже с немеющей ногой. В итоге сдался, потому что мне стало настолько плохо, совсем не мог нормально дышать и уже как-либо двигаться, голова кружилась ещё. Опять вырвало… И вот я уже проснулся здесь под капельницей. — всё это он рассказывал, не смотря на Изуку.       Но когда взглянул, то увидел залитые слезами глаза.       — Ну что опять?.. — Бакуго обнял его, прижав голову к груди.       — Б-бакуго… мне очень жаль.       — Чё тебе жаль? Говорю же, никто не мог предвидеть это. Ты хотел повеселиться с друзьями, я не имею права держать тебя. Перестань винить себя, когда ты не виноват.       — Б-бакуго, почему ты искал меня? Ты же знал, г-где я был.       — Я не соображал в тот момент.       Изуку поднял голову.       — Я-я тебя н-ни на секунду б-больше не оставлю.       — Глупый омега… На лекциях то не сможешь быть рядом.       — Ой… И правда… — Изуку расстроился и опустил поникшее лицо.       Он стал выглядеть, как миленький ребёнок, и Бакуго не сдержал улыбки.       — Но в остальное время сможешь.       — Точно! — Изуку обрадовался, заулыбался и прижался к нему.       — К тому же я уже попривык к этим паничкам. Раньше ходил и всё время переживал, как бы она меня не настигла. Потом принял, что придётся жить с ними. Их меньше стало. Не знаю связано это с этим принятием или же с чем-то другим, но они стали приходить пореже.       — А что тебе приснилось?       — Приснилось… — Бакуго вздохнул, вспоминать это и говорить об этом было нелегко, — Ну… То, чего я больше всего боюсь и ненавижу…       — Это связано как-то с мамой?       — Да…       — Бакуго, а с ней что-то случилось? Найдя рисунок и фотографию в домике, я так подумал.       — Она умерла.       — Вот оно… что… Давно её уже нет?       — Мне было семь, когда она умерла.       — Очень… давно. Ты наверняка скучаешь по ней?       — Конечно…       — Она… точно рада, что ты таким уже большим вырос, она ведь при жизни видела последний раз тебя ребёнком. Но, я думаю, она совсем не счастлива видеть теперь, как несчастен её сын, как он страдает, и очень горюет там. — Изуку смотрел Бакуго прямо в глаза, не отводя их не на секунду, говоря эти слова.       Бакуго пару секунд осознавал сказанное им, а затем его губа затряслась, и слёзы постепенно заполняли глаза. Его руки расслабились, перестав обнимать Изуку. Омега тоже отстранился. Альфа закрыл руками лицо и расплакался. Изуку с печальной улыбкой поглаживал его по спине. Он не знал, есть ли что-то после смерти, есть ли рай и ад, есть ли хоть какая-то вторая жизнь там. Это было не важно. Важна вера. Эта вера может утешить Бакуго, давая понять, что мама всё ещё видит его, любит его, она рядом.       — М-мама… — проскулил Бакуго, сквозь слёзы.       Бакуго должны были выписать часом позже. Альфа чувствовал себя лучше, поэтому Изуку разрешили остаться с ним в палате. Хотя блондин упрекал его, говоря, что нечего в одной пижаме разгуливать, но Изуку не собирался уходить не под каким предлогом. Бакуго предпочёл дальше молчать о маме, не поднимать тему о ней, иначе расплачется вновь. Тогда Изуку решил просто рассказать, как они проводили время у Денки.       — Зачем вы смотрели ужастик, если ты так боишься?       — Ну… Денки очень хотел. Он убеждал, что это всё выдумки, что бояться не стоит. Я как-то похрабрился… но всё же испугался потом…       — М…       — Даже разревелся…       — Ты плакал?       — Угу.       — Этот жёлтый хотя бы извинился перед тобой?       — Да. Мы потом смотрели романтическую дораму.       — Ясно.       Омега не скрыл и того, что попробовал впервые алкоголь, пусть и слабый.       — Ты опьянел от слабоалкогольного напитка? От тебя несёт слабостью.       — Я же первый раз пил. Может из-за этого?..       — Не умеешь пить.       — Да с чего уметь то. Первый же раз.       — Не надо просто напиваться.       — Я не напивался. Я одну банку выпил и уже опьянел.       — Серьёзно?.. Может твой организм так на алкоголь реагирует.       — Может… Я Серо по руке ударил, когда он банку вторую хотел забрать… Надо будет извиниться.       Это вызвало у Бакуго смех.       — Ха-ха, да тебе нельзя пить, ты не останавливаешься.       — Будто тебе можно. Между прочим не у меня зависимость.       Бакуго тут же перестал хихикать и, сделав серьёзное недовольное лицо, цокнул.       — Ой, ты ведь и сам не рад. Прости, что напомнил.       — Да ладно…       — Бакуго, её можно лечить, с ней нужно бороться.       — Да легко сказать… У меня нет моральных сил. — Бакуго ссутулился и огорчённо положил руку на лоб, поставив локоть на колено.       — Может ты пойдёшь к психологу?       — Опять двадцать пять…       — Бакуго, это важно сделать. Хоть раз попробовать, это уже будет первый шажочек.       — Да отвалите! — Бакуго ударил кулаками по ногам, — Где гарантия, что ваша психотерапия мне поможет?! Там такой же человек, где гарантия, что он хотя бы поймёт меня?! Что может он мне такого наговорить, что я почувствую себя лучше, и мои моральные силы воспрянут?!       — Бакуго, у них же работа такая… понимать.       — Я не верю! Никому не верю!       — Бакуго…       — Отвали! Не хочу больше говорить об этом! — рявкнул Бакуго и отвернулся.       Изуку вздохнул, не добившись того, чтобы Бакуго решил обратиться за помощью. Он слишком боялся, что это не облегчит его боль, он с трудом доверял другу своему, а тут совершенно незнакомый человек.       — Ты только не обижайся… Я просто помочь хочу.       — Я понимаю. Не обижаюсь… Извини, я опять очень грубо отвечаю. Сложно контролировать себя.       — Тебе просто нужно учиться.       — Да… но внутри столько всего копится.       — Не копи. — Изуку придвинулся вплотную, обнял его, — Тебе нужно выговариваться. Говорить, что на душе. Это точно облегчит душевные терзания. Я могу быть твоим слушателем, я тебя ни за что не осужу.       Бакуго легко улыбнулся.       — Я бы хотел, но…       — Тебе трудно доверять кому либо, но я могу лишь сказать… что не в моих принципах делать кому-либо больно намеренно и предавать, я… просто не умею… Даже представить не могу… Я знаю, что тебе очень тяжело на душе, поэтому хочу для тебя только лучшего. Помочь… Знаю, это просто слова, но они искренние и…       — Всё. Хватит. Я щас опять разревусь… — парень закрыл рукой глаза, — Я стал слишком сентиментальный. Это из-за тебя.       — Хи-хи-хи, Бакуго смущается.       — Да не смущаюсь я! — дёрнулся альфа.       — Смущаешься.       — Изуку, твои слова не просто слова.       Мидория непонимающе похлопал глазами.       — Глупыш. — Бакуго потрепал его по голове.       — Почему глупый то?       После того, как Бакуго выписали, они вместе дошли до дома Денки. Изуку нужно было забрать свои вещи и переодеться. Бакуго остался ждать его на улице. Когда Изуку пришёл, ребята почти с порога начали расспрашивать о Бакуго.       — С ним, кажется, уже всё нормально. Его выписали. Надеюсь синяки совсем пропадут в скором времени.       — Вот и славно. — сказал Денки, — Больше не надо переживать. Не хочешь в душик сходить? Ты, наверное, весь вспотел, пока бежал. Я видел ты с собой брал всё, что нужно.       — Даже не знаю, меня Бакуго снаружи ждёт.       — Подождёт. — Денки встал сзади Изуку и подтолкнул его вперёд по коридору.       — Денки. — Серо осадил его хмурым взглядом.       — Что? Не умрёт этот об… Не умрёт Бакуго. Иди, Мидория. Душ — это прекрасно.       — Ну хорошо.       Изуку не плескался долго, не желая задерживаться и заставлять Бакуго ждать. Омега переодел одежду, в которой пришёл, и вышел с полотенцем на голове. Он нашёл ребят на кухне, тоже переодевшихся.       — Будешь кофе или чай? — спросил Денки.       — Нет, спасибо. Мне нужно идти.       — Ну побудь с нами.       — Денки, его человек ждёт. — упрекнул бета, — Или тогда зови Бакуго сюда.       — Он явно не согласится. — сказал Изуку.       — Мидория, тебя в пятницу не было, поэтому ты доклад не сдал. — сказал Серо.       — И правда! Блин!       — Сильно не переживай. Она сказала, что время до понедельника тебе даёт.       — Отлично! Он у меня сделан!       — А реферат как?       — Так себе… Весь день, наверное, просижу над ним. Я забыл про него, и начал делать только вчера.       — Ну ты даёшь. Может помочь?       — Нет. Ничего, справлюсь.       — Уверен?       — Да.       — Как знаешь.       Полотенце Изуку вернул в ванную, а свои вещи сложил в сумку. Парни проводили его до крыльца и попрощались.       — Не ссорьтесь. — прибавил Серо.       — Без тебя знаем! — огрызнулся Бакуго.       До общежития шли молча. И молча Бакуго, уже в комнате, упал на кровать. Всё это время он был какой-то задумчивый. Изуку не лез с вопросами, потому что альфа не был понурым и расстроенным, а значит не думал о чём-то гнетущем. У паренька было своё дело, нужно было завершить реферат, чего бы это не стоило. Он бился над ним, забывая покушать, попить или банально отдохнуть. Бакуго это не нравилось, он помнил про еду и собирался поесть и предлагал Изуку сделать перерыв, но омега отказывался, как бы Кацуки не уговаривал, он упирался.       По наступлении вечера Бакуго не стал церемониться и просто поднял Изуку на руки.       — Бакуго, что ты делаешь?!       — Несу тебя на кухню.       — Зачем? Я же сказал, мне нужно делать работу, мне некогда.       — Некогда поесть? Дурак, что ли?       — Я то дурак? Ты сам не кушал нормально, когда пропадал.       — Не сравнивай. Я был подавлен и бухал, аппетита почти не было, а ты намеренно пренебрегаешь.       — Отпусти меня, пожалуйста.       — Не отпущу. Я что зря готовил?       — А? Ты сам поесть приготовил?       — А чё ты удивляешься?       — Ну ты вроде заказываешь.       — В этот раз решил приготовить тебе, а то есть вовсе не собираешься.       — Оу правда?.. — Изуку стало приятно, что Бакуго заморочился ради него, — Ладно, я поем, только отпусти, я сам идти могу.       — Фигушки. Сбежишь.       — За кого ты меня держишь?       — Заткнись, мы пришли уже.       Оказавшись на кухне, Бакуго опустил его на ноги.       — Грубиян. Не заткнись, а просто: «мы уже на месте».       — Тц…       — Ух ты…       Изуку оглядел все блюда, что стояли на столе: как основные — жаренная рыба глазированная подслащённым соевым соусом и одэн, небольшие мисочки риса, тофу с овощами и соевым соусом, маринованный гари.       — Знаешь, я как-то не думал, что ты умеешь готовить.       — Почему это?       — Ты говорил, что заказываешь.       — Но это не значит, что я не умею готовить. Просто лень.       — А почему сейчас вдруг не лень? — спросил Изуку, подойдя к столу.       — Не знаю… — Бакуго подошёл за ним, — Хотелось, чтобы ты попробовал… — и сел на левый стул.       — Я попробую. — улыбнувшись, Изуку сел напротив.       Он решил начать с одэна, который был в кастрюле посередине стола рядом с рыбой. Парень выловил рыбную тефтельку палочками и положил в рот. Толком не распробовал, он понял, насколько это вкусно. Потом съел яйцо, дайкон, конняку. Дальше тофу. Затем приступил пробовать и рыбу в соевом соусе, и тут был в восторге.       — Ты не торопи…       — Бакуго! Это очень очень вкусно! Это восхитительно!       — Что… правда?       — Да! Прямо не ожидал! Хотя и на вид выглядит крайне аппетитно! И пахнет просто… — Изуку медленно помахал рукой, чтобы направить пар от горячего бульона Одэна к своему носу, — Ммм… Замечательно.       — Да ладно… Просто приготовил… Что такого-то. — смущённый Бакуго опустил вниз взгляд на свою миску риса, взял палочками комочек риса и съел.       — Это очень вкусно! — последовав примеру Бакуго, Изуку принялся за рис, — Даже простой рис такой вкусный! Бакуго, ты прямо ШЕФ-ПОВАР!       — Т-ты так считаешь? — первый раз кто-то восхвалял его стряпню, и щёки Бакуго стали румяными.       — Да!.. О! А на какой специальности ты учишься?       — Предпринимательство и управление бизнесом.       — Ого, это на экономическом факультете?       — Угу.       — Бизнесменом быть престижно. А ты хотел бы быть шеф-поваром? Ты мог бы такое готовить! О! Если ты всё же будешь бизнесменом, то можешь открыть свой ресторан, быть и владельцем и шеф-поваром, всё в одном! — не унимался и восторгался Изуку, уплетая всё, что на столе стоит, — Твой ресторан был бы популярити! И ты ещё больше!       — Хе-хе-хе. Спасибо. Мне приятно, что ты так отзываешься… Не ожидал. — Бакуго всё краснел, бегал глазами с риса на Изуку, с Изуку на рис.       — Я просто говорю как есть! Все будут безума от твоей еды! — Изуку сиял большой улыбкой.       — Ешь давай. Не говори много с набитым ртом.       — Точно! Мне ещё реферат доделывать. — Изуку ускорил темп, чтобы быстрее покушать, потому что был уже вечер.       — Не торопись. Твой реферат не может быть важнее твоего отдыха.       — Но когда мне доделывать, если не сейчас?       — Встань утром пораньше и доделай.       — А если не успею? Я лучше после еды доделаю.       — Тц… Не переубедишь. Ты, кстати, сам на какой специальности?       — Дизайн.       — М, увлекаешься рисованием?       — Ну не прям сильно… Просто понял, что неплохо получается, и решил сюда. На самом деле у меня не было и до сих пор нет особых представлений, кем я хочу быть по профессии, кем себя вижу… Поэтому можно сказать, что поступил, чтобы хоть куда-нибудь.       — Вот как. У меня так же. Я бы не сказал, что мне прям интересна эта сфера. Или вообще какая-либо сфера. Такой я, видимо, скучный. Но у Мицуки есть бизнес, я и подумал, что почему бы нет. Мне всё равно было куда.       — А почему ты отца по имени зовёшь? Она не родная тебе?       — Откуда ты знаешь, что она мне отец? Я не говорил о ней до этого ничего.       — А… Ну узнал просто о ней. Серо рассказал.       — Понятно. Если ты имеешь ввиду родная по крови, то да, от неё родился. Но в ином смысле нихера не родная. Не считаю её своим родителем. Не хочу считать себя сыном этого монстра. Не хочу думать об этом.       — Ладно. Закроем тему тогда.       — Спасибо.       Когда они всё доели оставался лишь бульон одэна.       — Можно я выпью бульон?       — Ты его выпиваешь?       — Ну да, мне нравится. Это плохо?       — Нет. Просто обычно этого не делают. Ты уверен, что выпьешь? Его много.       — Я не весь. Перелей мне, пожалуйста, в тарелку.       — Хорошо.       Бакуго перелил бульон ему в миску, а оставшийся вылил в раковину. Пока Изуку пил бульон, Бакуго собирал пустые грязные тарелки, чтобы помыть.       — Давай помогу посуду помыть. — сказал Изуку, допив.       — Да не надо. Мне не трудно. Тебе реферат делать. Давай тарелку.       — Мне не удобно. Я же тоже кушал.       — Давай тарелку. — упрямо повторил альфа.       — Ладно…       Бакуго остался на кухне, Изуку ушёл в комнату. Помыв всю посуду, блондин отправился спать, но Мидория же всё ещё корпел на этим мучительным и в какой-то степени уже тошнотворным рефератом.       Приближалось двенадцать часов, но Бакуго не смог заснуть, волнуясь о том, что Изуку не выспится из-за этого чёртового реферата, делая его до поздней ночи. Не выдержав, Бакуго встал и стащил Изуку со стула.       — Эй! Что ты делаешь?       — Изуку, ты до скольки делать его собрался? Ты же не выспишься. Как ты будешь сонный сдавать его? Я говорю тебе, встань утром пораньше на часик и доделай.       — А если не успею? Если опоздаю?       — По крайней мере ты не будешь сонной мухой, которая не сможет слова нормально связать, из-за чего ты в итоге нормально ничего не расскажешь.       — Ты прав, конечно…       — Тебе ко скольки?       — К восьми.       — Вот и встань в пол седьмого. Будильник поставь.       — Ладно-ладно. Дай я документ сохраню.       Сделав это, Изуку закрыл ноутбук, поставил будильник на телефоне. Он быстренько облачился в пижаму, намереваясь ложиться спать. Когда Бакуго удобно устраивался на своей кровати, Изуку тихонечко и стеснённо подкрался к нему.       — Бакуго.       — Чё? — альфа повернулся.       — Можно… с тобой поспать?       — А? Опять?       — Ну… я просто боюсь…       — Ясно… — парень сел на край кровати, — Насмотришься страшных фильм, зная, что впечатлительный.       — Денки просто настаивал.       — Тебе стоит быть более твёрдым. А жёлтому быть более уважительным.       — Грубиян сказал про уважение…       — Я щас просто не соглашусь, и один спать будешь.       — Хи-хи-хи.       — Я серьёзно.       — Ладно-ладно, извини.       Изуку лёг у стены, и их лица снова были близко, но Бакуго, чтобы в этот раз не конфузиться, перевернулся на другой бок.       — Спокойной ночи. — сказал он.       — Сладких и прекрасных снов. — ответил Изуку.       — Т-тебе тоже…       Как бы Бакуго не хотел без смущения не обошлось, особенно после того, как Изуку прижался к его спине.       «Вот ведь… Всё ещё не могу поверить, что позволил себе влюбиться. Да это чувство только боль принесёт…» — думал Бакуго, — «Я разрешил, чтобы он смог спокойно уснуть. Из-за этого чувства сложно контролировать себя и не заботиться… Может это не так плохо? Хотя… Если он вдруг исче… Спать-спать-спать». — Кацуки решил отбросить все эти мысли, иначе не сможет уснуть и только в меланхолию уйдёт. Он побольше натянул на себя одеяло и принялся засыпать.       Когда Бакуго открыл глаза, то в комнату проходил солнечный свет через открытую правую штору, а за письменным столом сидел Изуку, в который раз вступивший в битву с рефератом. Зевнув, потянувшись, неспеша подняв голову с подушки, потом попу с кровати, Бакуго приблизился сзади и сонно спросил:       — Как дела обстоят?.. Много ещё?       — Нет, немножко осталось.       — Понятно… Я пошёл убивать бактерии в своих зубах.       — Хорошо.       Несмотря на то, что Бакуго умылся холодной водичкой, она не особо помогла ему проснуться. Никогда не помогала. Он всегда ранним утром нерасторопный и сонный, и с этим ничего не сделаешь. Придя в комнату, он теперь видел, как Изуку одновременно переодевается и доделывает реферат.       — Делай что-нибудь одно.       — Не могу! Опоздаю!       — Ты джинсы задом-наперёд надел.       — Да бля!       Тут Бакуго всё-таки окончательно проснулся. Ему хотелось бы понять, послышалось ему или нет. С распахнутыми широко глазами он спросил:       — Ты щас матюкнулся?       — А? Чего?       — Ты матюкнулся?       — Что? Нет. Я не ругаюсь.       — Но ты сказал: «Да бля!»       — Я реально так сказал?       — Да.       — Видимо, я схожу с ума. Но у меня нет времени об этом думать!       Изуку переодел штаны правильно, при этом пару раз свалившись на пол.       — Успоко…       — Мне нужно торопиться!       Бакуго просто смотрел, как Изуку бегает от компьютера к шкафу и обратно, от компьютера к рюкзаку и обратно, от компьютера в ванную и обратно. Наконец перестал бегать, скинул на флешку документ и крикнул, подняв её вверх:       — Всё! Бегу печатать!       — Удачи.       Распечатав реферат в конбини, Изуку погнал в университет и с таким же грохотом ворвался на пару, как и в первый день. Преподаватель с недовольством покачал головой и попросил скорее проходить на своё место.       — Ты чего опоздал? — зашептал Серо.       — Реферат доделывал.       — Лучше бы всё-таки принял мою помощь.       — Ничего. Я его сделал.       — Ты доклад брал?       Тут Изуку замолк, уставясь на друга. На его протяжное молчание бета спросил:       — Забыл? Омега опустил голову, не меняя выражение лица, осознав всю обречённость ситуации.       — Хей-хей, не переживай так. — Серо положил свою руку ему на спину, успокаивая, — Просто сгоняй в общежитие на перемене.       — Если я и на следующею пару опоздаю?       — Хочешь я с тобой пойду? Вместе удар примем.       — Спасибо тебе, Серо. — голова Изуку упала на плечо друга.       — Да не за что.       — Но… Я же подставлю тебя?       — Не парься об этом.       Парни сумели всё сделать. Добежали до общежития, Изуку забрал доклад, и они благополучно успели до звонка. Бакуго уже в общежитии не было, похоже, ушёл в университет. Между тем на следующем перерыве он, вместе с Серо, встретил Кьёку и Яойорозу.       — О, ты же Изуку. — сказала Кьёка.       — Да. Привет снова.       — А ты Ханта Серо?       — Ага. — ответил бета.       — А откуда вы знаете?       — Я Денки знаю, мы однокашники.       — А понятно.       — Как Бакуго себя чувствует? — спросила Яойорозу.       — Ему лучше. А что вы не видели его?       — Неа. Пока не видели. Только Киришиму видели. — ответила Джиро.       — Он так-то должен быть уже в универе…       — А вы с Бакуго просто друзья? — неожиданно полюбопытствовала Кьёка.       — Э-эм… Д-да, просто друзья. А почему ты спрашиваешь?       — Просто интересно. — Кьёка заухмылялась, наблюдая, как Изуку заикается и чуть-чуть краснеет, а также переглянулась с Момо, которая также не сдержала ухмылки. Тут они поглядели на Серо, который тоже давил лыбу, а ещё подмигивал им.       Все трое улыбались, а Изуку не понимал, что происходит.       — Вы чего?       — Да так. Прекрасный день, улыбаться хочется. — ответил Ханта.       Кьёка и Яойорозу похихикали. А кудрявый омега хмурился, чувствуя подвох.       — Ладненько, мы пойдём. Не хотим опоздать.       — Да, увидимся может ещё. — сказал Серо.       — Угу. До встречи. — сказал Изуку.       У Кьёки сегодня не было много лекций, хотя понедельник, но самый тяжёлый день был в четверг. Ей и Денки было по одной дороге, поэтому они шли вместе и болтали. Джиро подколола его тем, что по одной дисциплине у него никогда не будет выше тройки из-за того, что он тогда очень невежественно преподавателю ответил. Но потом их пути расходились, и они попрощались. Кьёка пришла домой и сразу плюхнулась на свою кровать, улыбаясь во весь рот. Сегодня они с Яойорозу хотят отметить годовщину отношений. Омега уже подготовила подарок и очень надеялась, что любимой он понравится. Пара должна была встретиться ближе к вечеру. Они обожали свидания на открытом отдыхе, а ещё любили уют, поэтому решили отметить это важное событие во дворе у Момо. Яойорозу из довольно богатой семьи, и её дом соответствующий. Это был трёхэтажный газобетонный дом в классическом стиле. Он был по-настоящему красив и изящен. Изящество было страстью её родителей, но и она не далеко ушла.       Яойорозу со средней школы пользовалась популярностью у омег, но не только из-за богатства, но и своей красоты. Она охотно принимала комплименты и дарила их в ответ, и случалось так, что порой происходили стычки между некоторыми омегами, которым она нравилась, из-за ревности. Яойорозу не могла допустить, чтобы это насилие разрасталось, к тому же по такой глупой причине, по её мнению. Она чётко и громко объявила, что не будет ни с кем встречаться никогда, что они не могут ни на что рассчитывать. Она была тверда, как сталь. Она отшивала всех, кто признавался в чувствах, предлагал встречаться, мягко, конечно. А также перестала принимать подарки и комплименты. Она стала холодна к «фанатам». Уломать её пытались, прилагали усилия, чтобы обворажить, но позже все, кто был от неё без ума, поняли, что их попытки бесполезны. Так шквал поклонников рассосался. Она больше не была окружена влюблёнными. Могла выдохнуть спокойно. Хотя ей было грустно. Грустно от того, что пообещав не только другим, но и себе, что не будет никогда ни с кем встречаться, она не обретёт любимого человека, потому что боится, что он пострадает от неадекватных людей. Яойорозу даже начала жалеть, что родилась богатой, но понимала, что жизнь эту не выбирала. И возненавидела алчность. Она держала это обещание до самой старшей школы. Когда она перешла в третий класс, всё перевернулось. Киришима, Мина Ашидо и она сама всегда были одной дружной компанией. Эти люди, были теми, с кем Момо могла беззаботно провести время без всяких формальностей и фанатизма: Киришима был альфой, а Мина слишком беспечной и ребячливой. Но в один день Мина сообщила, что познакомилась с прикольной девчонкой-омегой. Когда в очередной раз они собирались вместе, она позвала и ту омегу тоже. Так в их компании появился новый друг. Это и была Кьёка Джиро. Она быстро нашла общий язык со всеми, как и с Яойорозу. Она увлекалась музыкой также сильно, как Яойорозу естественными науками, особенно химией. Им нравилось делиться друг с другом своими интересами, своими успехами в их любимом деле и даже неудачами. Мина и Киришима замечали, как они сближаются, и всё время хихикали в сторонке, наблюдая недоумение в глазах этих двух. Яойорозу ловила себя на мысли, что всё больше и больше интересуется Кьёкой, что она влюбляется. Однако, альфа понимала, что не сможет быть с ней. Она себе не позволит, потому что, пусть за ней не носится толпа, находятся индивиды, которые к ней липнут. Например, один парень-омега не мог угомонится и оставить её в покое, несмотря на все её просьбы отстать. Всё же ему, наконец, наскучило. И таких, как он, точно не единицы. Мало ли, что он мог учудить, узнав о конкуренции в виде её новой девушки. Это пугало Яойорозу. Поэтому она хотела защитить Кьёку, просто оставаясь с ней друзьями. Таковыми они и являлись продолжительное время. Хотя находились косые взгляды, когда Кьёка просто стояла рядом с Яойорозу, это тоже альфу тревожило, но активных действий люди не предпринимали.       Всё бы ничего, но в один день, когда Яойорозу и Джиро гуляли только вдвоём, альфа услышала признание. Признание в любви от этой омеги, которую сама втайне любила. Яойорозу совсем не знала, как ей быть. Да, это было взаимно. Однако, она не могла встречаться с ней, она обещала. Было два варианта: ответить на чувства и нарушить обещание или отвергнуть и, скорее всего, разбить ей сердце. Яойорозу соглала, что не питает того же. Конечно же Кьёка была расстроена, но приняла это, ведь нельзя заставить кого-то любить тебя. После этого Яойорозу не могла найти себе места, ощущая вину за то, что обидела свою симпатию. Несмотря на то, что Кьёка приняла отказ, также близко у них общаться не получалось. Киришима и Мина замечали напряжение. Они решили поговорить с ними по отдельности и выяснить в чём дело. Момо рассказала Киришиме, почему так поступила, на что тот ответил:       — Яойорозу, ты не хочешь, чтобы ей было плохо с тобой из-за людей, которые не знают, что такое личная жизнь других, чтобы ей было больно из-за них. Но, скажи… разве сейчас ей не больно? Естественно, что любовь не всегда взаимна, и со временем Джиро забудет об этом. Переболит. Но ведь она взаимна. Ты её любишь. Если вы будете вместе, то значит не будете счастливы? Конечно же нет. Вы можете сделать друг друга счастливыми. Да, возможно, будут препятствия, но вы пройдёте их вместе, все эти невзгоды не будут вам помехой, потому что вы вместе. Ну разве они сильнее вашей любви, скажи мне? — Киришима улыбнулся, смотря на Яойорозу, из глаз которой потекли слёзы, она растрогалась и поняла, как была не права.       — Я такая дура… — Яойорозу закрыла ладонями глаза.       — Ну что ты… Ты не дура. У тебя были лучшие побуждения.       — Я должна сейчас же поговорить с ней! — она вспрянула и побежала, как оголтелая, словно осталось совсем немного времени, чтобы смочь признаться Кьёке.       Яойорозу вытащила телефон, чтобы набрать её. Начали раздаваться гудки, и тут средь людского шума раздалась музыка, альфа обратила туда внимание, на другой стороне улицы шла Кьёка с сумкой через плечо. Яойорозу сию же секунду окликнула её.       — Кьёка!       Та оглянулась на неё.       — А? Момо?..       — Кьёка! — Яойорозу побежала через пешеходный переход, она совершенно не смотрела на светофор из-за чего на неё чуть не налетела машина, но успела затормозить.       — Момо, с ума сошла?! Тебя чуть не сбили!       Яойорозу рванула к ней и начала, не давая слова вставить:       — Кьёка, прости меня! Я-я… соврала! Прости за это!       — О чём…       — Я просто считала, что со мной тебе будет нехорошо! Из-за того, что я богатая и всё такое, вокруг меня собираются толпы «фанатиков»! Мало ли что им в голову взбредёт! В общем… — девушка говорила почти без пауз и жутко волновалась, — Я не думала ничего дурного! Ты мне тоже нравишься! Очень сильно!       — Ты серьёзно?       — Да! Прости! Но теперь я понимаю, что вместе мы все преодолеем! Ведь любим друг друга! В отношениях же и в радости, и в горе! Так ведь? — Н-ну да…       — Не злись, пожалуйста, я правда…       — Что ты. Я совсем не злюсь. Я очень рада. — Кьёка улыбнулась, а затем подошла к ней, одной рукой слегка притянула к себе её лицо, потянулась сама и поцеловала её в губы.       Когда отстранилась, шутливо сказала:       — Ты такая дурында, Момо.       — Хи-хи-хи.       Они крепко сжали друг дружку в объятьях. С этого момента они и начали встречаться, Яойорозу уже переходила на второй курс университета, а Кьёка в выпускной класс.       Сейчас для них был особенный день. Это, конечно, не годовщина свадьбы, однако это уже год, как они греют сердца друг друга. Кьёка направлялась к ней и в своей чёрной сумке несла подарок для неё. А Яойорозу уже стояла у чёрных кованых ворот и ждала её. Отец Момо уехал в другой город на важное совещание, мама поехал вместе с ним, поэтому дом и двор был в её распоряжении. Когда Джиро пришла, Яойорозу приоткрыла одну дверцу ворот и пустила её внутрь. Девушки поздоровались и обнялись, обрадовавшись встрече. От ворот вела каменная дорожка, вокруг был скошенный газон. Пройдя чуть дальше по этой дорожке, они пришли к бассейну, который был перед главным входом дома и смотрел на девушке вдоль. Вокруг бассейна были уложены белый плитки. На левой стороне стояли три фонтанчика, стреляющие струёй воды в воду. Также на этой стороне были три белых мягких шезлонга с чёрными ножками, такие же были и на правой стороне. Перед девушками рядом с бассейном стоял столик, на котором посередине была ваза с кроваво-алыми величественными розами, около вазы с каждой стороны стояли розовые свечи в виде сердец, у свечей лежали цвета сакуры, также лепестки цветом были разбросаны под столом и вокруг. По разным сторонам стола были пустые белые тарелки, а также хватало месте на столе ещё для одних.       Яойорозу подбежала к правому стулу и отодвинула его, приглашая любимую сесть. Кьёка хихикнула, подошла и грациозно села, запрокинув сумку на спинку.       — Несси должна была приготовить блюда к этому времени. Мы не выносили их сюда, чтобы они сильно не остыли. — сказала Яойорозу, — Я сейчас вернусь.       — Хорошо.       Пока Яойорозу ушла, Кьёка оглядывалась. Она никогда не бывала тут, лишь видела дом издалека и за воротами. Отец Яойорозу не жаловал гостей, только если это не деловая или какая-то ещё важная встреча. Двор был своего рода сад, у дома и дорожки были различные цветы и растения, среди них элегантные розовые азалии и хризантемы, выразительные фиолетовые ирисы, грациозные сиреневые и розовые гортензии. Около лестницы с левой стороны дома, ведущей на длинный балкон второго этажа, стояла обворожительная стройная сакура, которая качалась от лёгкого ветра. Такая же розовая красавица стояла на другой стороне у бассейна. Некоторые её лепестки плавали в воде.       Сам дом мог вызвать ассоциацию с замком, но более современным и маленьким, из-за большого эркера шестиугольной формы посередине, захватывающий второй и третий этажи. Крыша в этом место была треугольной, а в остальном четырёхугольной серо-синего цвета. Окна на первом и третьем этаже были прямоугольной формы, на втором два прямоугольных окна с округлостью сверху по бокам, на эркере на втором прямоугольные окна, на третьем окна, как круглая арка. Длинный балкон второго этажа поддерживался десятью колоннами и был огорождён литыми изгородями. На нём также были декоративные цветы, стоял столик у эркера. Также на втором этаже был ещё один эркер, но поменьше, сверху на нём был балкон и дверь, а рядом с дверью на стене висел уличный светильник. Это была комната Яойорозу с личным балконом.       Было несколько входов в дом. Главная дверь на первом этаже, ещё одна двухстворчатая дверь располагалась посередине большого эркера, и другая небольшая дверь у лестницы, которая позволяла попасть в гостевую комнату сразу через улицу.       Уличные светильники вислели на стенах второго и первого этажа, съедая тёмную вечернюю мглу, у ворот также стояли два фонаря. Небо становилось почти чёрным, но внизу освещали светильники, создавая, вместе со свечами, романтическую атмосферу.       Кьёка сидела и ждала её, любуясь сакурой и вдыхая приятный аромат свеч, которые были ароматическими. Аромат, конечно же, напоминал вишню. Но пришла сначала не она, а их домработница Несси, она ставила блюда вокруг вазы, приговаривая:       — Госпожа Яойорозу сейчас подойдёт, она переодевается.       — Хорошо.       Кьёка в первый раз видела их домработницу, но много о ней слышала от Момо. Та отзывалась о ней очень хорошо, говоря, что Несси славная, о ней можно поговорить о чём угодно, доверить тайны, она стала Яойорозу дома лучшей подружкой. Также она незаменима для их семьи, потому что выполняет свою работу безупречно. На вид ей было чуть больше тридцати, у неё были светло-русые волосы, заплетённые в пучок, и золотисто-карие глаза, одета была в чёрное платьице и белый фартук.       Принеся кушанья, Несси встала у стола, положив руку на руку, ждать Яойорозу вместе с Кьёкой. Альфа возвратилась в в бордовом узорчатом костюме с двумя кармашками, двумя золотыми пуговицами, застёгивающими пиджак, и четырьмя маленькими на рукавах, на лацкане была золотая цепочка с короной, на чёрном ремне была золотая пряжка с китайским драконом, под пиджаком была надета белая рубашка, на воротнике синий клетчатый галстук, а на ногах тёмно-коричневые лоферы.       — Вот и я.       — Ого. Я не так нарядно наделась.       Кьёка была в чёрной майке, чёрной расстёгнутой клетчатой рубашке с серыми полосами, рваных чёрных обтягивающих джинсах, на её шее был чёрный чокер с сердцем посередине, на ногах чёрные ботинки.       — Я не планировала, но решила тебя впечатлить. — сказала Яойорозу, усевшись за стол.       — Приятного вечера, Яойорозу-сама и наша гостья Джиро-сан. — Несси поклонилась и ушла.       Девушки поблагодарили её. Потом Кьёка сказала:       — Впечатлила. Ты сногсшибательна, хе-хе.       — И ты великолепна, не переживай об это, ты в своём фирменном стиле.       — Да ладно тебе. — Кьёка отвернулась и состроила смущённое лицо.       — К тому же ты всегда прекрасна.       — Теперь я и правда смущена… — омега поёжилась и с улыбкой опустила голову.       Она обратила внимание на принесённые блюда для их романтического ужина. Половина была западной кухни: классический салат «Нисуаз», мясо по-французски из курицы, севиче из креветок, запечённый фаршированный лобстер; и японской кухни: низакана, сашими из лосося, гютаняки, бута-но-шогаяки, такояки, суномоно.       — Ну да. Ты же обожаешь западную кухню.       — Ага, но я не забыла про тебя.       — Благодарю. Этот лобстер пробуждает не лучшие воспоминания.       — Ха-ха, когда ты не понимала, как его есть и испачкала себя и меня в том числе?       — Да…       — Знаешь, Киришима рассказывал, что на их свидании с Каминари произошло тоже самое. Он тоже не справился с лобстером.       — Как я его понимаю…       Вот уже ни одного солнечного лучика не осталось, зато уличные фонари продолжали светить, уничтожая мрачную ночь, и цикады вовсю исполняли свою трель. Девушки ужинали на открытом воздухе под шелест листьев, трекотание цикад, а лёгкий ветер обдувал их локоны. Этот романтический ужин был наполнен ностальгией. Они вспоминали своё знакомство, начало отношений, неловкие ситуации и счастливые моменты. Смущались и смеялись, почти не отрывая взгляда друг от друга. Они всегда были поддержкой друг для друга, возникающие сомнения в их любимых делах, целях, мечтах молниеносно улетучивались, потому что они верили, что каждый из них добьётся того, чего желает. Яойорозу хочет внести большой вклад в химическую промышленность и даже стать выдающимся учёным в области химии. Мечта Кьёки схожа с Денки, она желает, чтобы хотя бы половина мира услышала её голос, и это не алчное желание славы, музыка и пение их душа, они чувствуют себя живыми, сильными, счастливыми, отдаваясь музыке, и этим они оба хотят поделиться с другими.       — Киришима говорил, что считает, что у каждого человека на этой планете предопределённая любовь, думаю, он имел ввиду соулмейтов, которые во всяких фанфиках бывают. Если ты расстался с человеком, то он не был твоим, с твоей настоящей любовью ты будешь до гроба. Вы будете вместе навсегда, не перестанете любить друг друга.       — Такие рассуждения как раз для Киришимы-романтика.       — Ага. Как думаешь так может быть?       — Наука скажет, что это полная чушь, хи-хи.       — Ну да…       — Но… Мне кажется это здорово обрести настоящую любовь, одну на целом свете. Я уже нашла.       — Момо… Я щас заплачу… — Кьёка прослезилась.       — Я думаю, время обменяться подарками.       — О! Мне не терпится подарить тебе свой!       Опустошив тарелки, Яойорозу побежала в дом, а Кьёка, как попросила альфа, села у бассейна на шезлонг, держа сумку, в которой был подарок. Момо быстро примчалась с большим энтузиазмом, в руках на несла бутылку шампанского, бокалы, подарочную коробку и плед.       — Мне было бы тяжеловато нести всё вместе. — призналась Кьёка.       — Я же альфа! Мне совсем не тяжело! — улыбка не сходила с её лица и явно из-за того, что она хотела узнать реакцию любимой на подарок.       Яойорозу расстелила плед, как на пикнике, поставила коробку, бокалы и шампанское.       — Присаживайся.       Кьёка села напротив Яойорозу на коленки, а альфа в позу лотоса.       — И кто же первый подарит?       — Могу уступить это тебе.       — А давай Ян-кен-пон?       — Хорошо.       Девушки выставили руки, затем начали одновременно:       — Ян… кен… ПОН!       Кьёка показала ножницы, а Яойорозу камень.       — Блин…       — Я первая. Для начала мини-подарок.       Омега только сейчас увидела, что на это коробке лежала ещё одна маленькая бордовая коробочка. Яойорозу открыла её, в ней на подушечке лежали два кулона. Это были парные кулоны «Инь и Ян». Девушка взяла кулон с чёрной половинкой «Инь» и вытянула с ним руки, чтобы надеть на шею Кьёка, та, поняв это, сняла чокер, и на его месте теперь был кулон. Другую белую половину «Ян» Яойорозу надела на свою шею.       — Я купила нам парные кулоны, давно хотела это сделать.       — Момо… Пхи-хи-хи…       — А? Ты увидела что-то смешное?       — Тут такое дело… — из сумки Кьёка достала два парных браслета-цепочки с магнитиком половины сердца, каждая половина примагничивалась друг к другу.       — Ахахаха! Значит у нас будут и кулоны, и браслеты парные. Прекрасно же!       — Ага! Ха-ха!       — Но, как ты поняла, это не основной подарок.       — У меня тоже.       Девушки вновь посмеялись.       — Мы схоже мыслим. — сказала Кьёка, затем принялась распечатывать подарок Яойорозу.       Она развязала зелёный бантик и сорвала фиолетовую глянцевую обёртку, уже на самой коробке был изображён подарок — профессиональные мониторные наушники.       — Ого! — Кьёка поспешила скорее открыть и подержать их в руках.       — Вот ножницы.       — О! Ты и ножницы принесла.       Омега состригла скотч, открыла коробку и аккуратно вытащила чёрные наушники, глазея на них расширенными глазами от восторга.       — Эти наушники дадут качественный звук, они подойдут тебе как и для простого прослушивания музыки, так и для записи своей музыки, ты же ведь сочиняешь!       — Момо, это так круто! Спасибо!       — Правда нравится?       — Да!       — Это ещё не всё.       — Не всё?       — Хи-хи.       Яойорозу выудила из своего пиджака два билета. Приглядевшись Кьёка тут же поняла, что это за билеты. А это билеты на концерт группы EPICA, в которой её любимая вокалистка Симона Симонс, в США.       — М-момо… — на глазах Кьёки навернулись слёзы и последующее течение их было не остановить, она мечтала увидеть Симону Симонс в живую и побывать в США, и она не могла проверить и полностью осознать то, что обе её мечты сбудутся, — Я… Я-я не м-могу поверить… М-момо! — омега бросила на Яойорозу, чтобы заобнимать и зацеловать за такой подарок, который тронул её до глубины души, — Т-ты лучшая, М-момо! ЛУЧШАЯ! Я так тебя… Л-Л-ЛЮБЛЮ!       — К-кьёка аккуратнее, как бы бокалы не разбились…       — ЭТО САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПОДАРОК!       — Я помню, как ты хотела попасть к ним на концерт, но билеты дорогие. Однако для меня это не проблема, и я берегла до особенного дня.       — ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ! — Кьёка целовала все части её лица.       — Мне кажется, теперь я самая зацелованная альфа на Земле.       — Да! Потому что ты супер!       — Ты тоже! Теперь твой подарок?       — Да… — Кьёка поднялась и села на колени, — Но теперь я думаю, что мой подарок не такой суперский…       Яойорозу пододвинулась ближе к Кьёке.       — Я уверена, что он замечательный.       — Даже не знаю, чего у тебя может не быть… Ты в роскоши живёшь.       — Это не важно. Мне понравится любой твой подарок, потому что он будет от всего твоего сердца.       — Да… Это так. — Кьёка улыбнулась, она потянулась к сумке, из которой появилась коробка в красной подарочной обёртке с белым сложным красивым бантиком в виде цветка.       — Она больше моей, интересно, что там.       Яойорозу принялась открывать. Сердце Кьёки увеличивало частоту ударов по мере того, как альфа приближалась к раскрытию подарка, она волновалась о том, понравится ли он её девушке. И вот коробка открыта. Яойорозу распахнула глаза и открыла рот. Она достала статуэтку в виде никелевой руки, которая держала золотой огонь, согревающий такую же колбу, но с никелевым бурлящим содержимым, от колбы шла тонкая трубка, переходящая в широкую с запорным краном и снова тонкую, которая соединяет со второй колбой с золотой крышкой, но сама она никелевая, а в ней золотой маленький ребёнок с плацентой. Всё это стояло на тёмно-зелёном поделочном камне прямоугольной формы — змеевике.       — Какая красивая! — ахнула Яойорозу.       — Тебе нравится?       — Да! Необычная и изысканная!       — Я не знала, что можно подарить тебе, у тебя ведь всё есть… Но у вас дома вроде много статуэток, ты говорила. Поэтому вот… Она сделана на заказ, у них на сайте были готовые идеи и можно было своё придумать. Я взяла эту готовую, так как она связана с химией и биологией.       — Красота! К интерьеру подойдёт! — Яойорозу разглядывала статуэтку со всех сторон, было заметно, как у неё сверкали глаза от радости.       — Очень нравится?       — Очень!       — Я рада, я переживала насчёт этого.       — Я не могу не принять подарок от тебя. Спасибо.       — Не за что… — скромно проговорила Кьёка, краснея, обычно ей не знакомо такие чувства, как стеснение и смущение, но если дело доходит до романтики и близких людей, то она может их испытывать.       Яойорозу осторожно поставила статуэтку рядом с коробками слева от них, подняла бокалы, которые упали из-за того, что Кьёка задела их, когда прыгнула обнимать её, и сказала:       — Давай выпьем за наш праздник.       — А почему мы не выпили ещё, когда ели? Ты же могла попросить домработницу.       — Я забыла.       — А… Понятно… Бывает.       Яойорозу взяла шампанское, вытащила пробку и послышалось шипение, пена хлынула из бутылки и потекла на плед.       — Ой!.. Шампанское я открывать не умею. Просто обычно это делаю не я. Алкоголь пью только по праздникам и важным событиям.       — Я тоже не умею.       Альфа разлила шампанское по бокалам.       — За любовь? — спросила Кьёка, держа бокал.       — Да.       Девушки чокнулись ими и отпили.       — М… Хорошее. — сказала омега.       — Конечно. Мы не покупаем алкоголь низкого качества.       — Прям царская семья. У всех богатых так? У Бакуго тоже?       — Не знаю. Если говорить о Бакуго, то его явно это не заботит, насчёт его папы сказать не могу.       — Кстати, никогда не подумала бы, что Бакуго влюбится. Когда первый раз с ним познакомились, я думала, что ненавидит всё, и что у него сердце каменное. А тут смотри проснулись к кому-то чувства. Изуку Мидория миленький, то есть у Бакуго такие типажи? Интересно, если тот в костюм кролика переоденется, у Бакуго пойдёт кровь из носа?       — Ха-ха-ха-ха! Возможно!       — Хе-хе-хе.       Кьёка взглянула на воду в бассейне, она потянулась рукой, чтобы потрогать её.       — Тёплая.       — Да, хочешь искупаться?       — А можно?       — Почему нет, если хочешь, родителей всё равно нет.       — У меня даже купальника нет.       — Ты не хочешь мочить бельё?       — На самом деле мне всё равно…       Кьёка поставила бокал, встала и начала снимать одежду, сначала рубашку, потом майку, джинсы и ботинки. Яойорозу не отводила взгляд. Омега осталась в лифчике и трусах, она вытянулась, расположила руки по швам, задрала голову и спросила:       — Я секси?       — Ахах, да. Мне кажется ты сейчас была похожа на Каминари.       — Я его и пародировала. А ты знаешь, что он так говорит о себе?       — Он ведь всегда много болтает.       — Это да. Всегда и везде.       Кьёка села на край бассейна и опустила свои ножки в воду.       — Там глубоко да?       — Ты же умеешь плавать.       — Просто хотелось бы и на ноги вставать.       — С той стороны, где лесенка, сначала не глубоко, дно постепенно глубже становится.       — А, здорово.       Девушка спрыгнула в бассейн, создав небольшие брызги. Взявшись за борт, она, смотря на хмурую Момо, ехидно спросила:       — Не обрызгала?       — Немного.       — Почему тогда хмуришься?       — Костюм дорогой.       — Могла ведь не надевать.       — Я говорила.       — Ты меня и без костюма впечатляешь.       — Что ты имеешь ввиду?       — А что ты подумала?       — Эм… — Яойорозу задумалась.       Кьёка хихикнула, оттолкнулась руками и ногой ударила по воде, обрызгав альфу.       — Кьёка!       — Ахахахаха! — залилась смехом та.       — Я тебе щас покажу.       Яойорозу сняла пиджак, подошла к краю, села на корточки и начала брызгаться в ответ и очень сильно. Омега отплыла подальше, чтобы брызги не доставали, но они хоть и немного, но доходили. Кьёка вдруг нырнула в воду и не выныривала несколько секунд.       — Кьёка? Ты хочешь спрятаться в воде?       Потом резко показывается из воды, хватает Яойорозу за белую рубашку и скидывает к себе в бассейн.       — Да блин! Кьёка! Что ты наделала? — Яойорозу обрушила на неё шквал брызгов.       — Зато весело! — Джиро защищалась такими же брызгами.       — Очень! Ахахаха! Дурочка!       — Ты тоже дурында! Ахахаха!       Девушки плескались, громко хохотали, не боясь разбудить и потревожить кого-то, и наслаждались компанией друг друга, ведь сегодня был их день. День, когда они подарили друг другу свои сердца.