Машина смерти

I'm scared to lose myself here

Я боюсь потерять себя здесь

But there is nothing to fear

Но здесь нечего бояться

I can't take it anymore

Я больше не могу терпеть

Is that an exit door!

Это ли выход!

Just your imagination

Лишь твое воображение

The exit is your fixation

Выход это твоё решение

Door after door, you find that it is just a digital hallucination

Дверь за дверью ты находишь, что это лишь цифровая галлюцинация

You try to find a way out

Ты пытаешься найти выход

But you're stuck here day after day

Но ты застреваешь день за днем

Inside a digital hallucination

Внутри цифровой галлюцинации

«Digital hallucination» OR3O

Темнота и абсолютная пустота. Ни единого звука: ни голоса, ни шороха, ни плача. Только пустота и он сам. Шаги в темноте были гулкими, но их будто и не было. Паника захватывала душу, когда он оглядывался, пытаясь что-то найти, что-то сделать, что-то сказать. — Эй! — крик разнесся вокруг, но он не слышал. — Здесь есть кто нибудь? Тишина. — Кто-нибудь!.. — страх полностью захватил его, заставляя кричать и искать помощи. — Джон! Кто такой Джон? Он знает его? А кто… Кто он сам…?! — Я…я.. — проснись же, проснись! Это твоё воображение! Это всё - ложь! Том широко раскрыл глаза и сел на кровати, тяжело дыша. Кто сказал, что призраки не могут спать? Конечно, их сон лишь подобие настоящего, лишь полное погружение в собственное сознание, но может вызвать столько же боли. И в нем ты также можешь увидеть кошмары. Не сны - сладкие грезы, а именно кошмары - воплощение своих самых больших страхов. В его случае - страх остаться в дневнике, быть запертым в нем, полностью потерять себя. Его паническое дыхание прервала рука, опустившаяся на голову. Он вздрогнул, но не стал поворачиваться, и без того зная, кто это. Единственным человеком, который мог видеть, слышать и касаться его, был Джон. Том подставился под ладонь. Забавно. Сказал бы ему кто ещё год назад, что он будет как котенок выпрашивать ласки, он бы не поверил. — Успокойся, — тихо начал говорить Эванс. — Это всё - ложь, фальш, всего лишь кошмар. Я рядом. Ты больше не в дневнике. «Точно,» — пришло в голову Тому. — «Он же видел всё...» Что было бы не будь Джона? Не вспомни он прошлое? Каким бы стал Том? Реддл вспомнил момент, когда в абсолютной темноте появились слова: «Здравствуй, дорогой дневник. Я - Джинни Уизли». Тогда это был его шанс, первый шанс за долгие годы заточения, шанс, за который он с радостью ухватился. Он подчинил Уизли, старался управлять её действиями, напитывался её жизненной силой и магией, почти сумел воплотиться и... У него не получилось. Джон прервал процесс, и теперь Том думал, что это и к лучшему. В своей попытке выжить он почти свёл себя с ума, уподобился своей взрослой версии. Том вспомнил ужас, когда смог разобрать воспоминания крестража в Джоне. Пугающее существо, лысое и безносое не могло быть им, но оно было. И Том не хотел себе такой судьбы. Поэтому он ухватился за новый шанс, и вот к чему это его привело. Он объединил уже целых три крестража, считая себя. У него есть - кто бы мог подумать - брат! И даже сама Смерть решила дать ему второй шанс. Если бы Реддл мог вернуться в прошлое на год назад, он бы оставил всё также. Снова бы прожил весь последний год вместе с Джоном. Спустя какое-то время истерика Тома прекратилась. Тот, кажется, завис или задремал. Эванс бросил взгляд на часы, лежавшие на тумбе. Без пятнадцати пять. Рано, но спать уже не так сильно хочется, вполне можно и встать. Мальчик прошлепал голыми ногами в ванную, схватив средства гигиены. Несколько минут, в течение которых он умывался, чистил зубы и придирчиво разглядывал подозрительно отросшие волосы, пролетели незаметно. При возвращении в комнату Джон заметил проснувшегося Тома. Тот зевнул и подлетел к мальчику. «Что будем делать?» «Пошли в гостиную. Повторю теорию по чарам перед экзаменом». В гостиной Гриффиндора было необычайно тихо, что неудивительно, так как сейчас только пять утра. Джон уселся на кресло возле окна и полностью погрузился в учебник. Привычка узнавать всё на практике, привитая Греем, сыграла с ним злую шутку, и Эвансу тяжело давалась теория. А на экзамене по Чарам та бы ему сильно пригодилась. Какое-то время - минут десять - они просидели в уютной тишине, прерываемой лишь шелестом страниц. Однако внезапно портрет, закрывающий вход в гостиную, открылся. На инстинктах Джон спрятался и с удивлением наблюдал за вошедшей в гостиную Макгонагалл. Декан редко посещала её, а значит, что то случилось. На это намекал её невероятно взволнованный вид, когда она поднялась по лестнице в женские спальни. — Что произошло? — прошептал Том. Джон не ответил. Какое-то время спустя женщина спустилась вместе с Гермионой, что удивило Джона. Он внимательно прислушался к их разговору. — Профессор, —девочка выглядела очень напуганной. — Что-то случилось? — Мисс Грейнджер, — Макгонагалл заломила руки в отчаянии. —Мне очень жаль об этом говорить, но... Ваши родители- — Что с ними случилось?! — взволновалась Гермиона, но одного взгляда на потускневшее лицо профессора хватило, чтобы всё понять. Она села на диван, не в силах больше стоять. — Нет... Нет... — Мне жаль, Гермиона. — Как.. Как это произошло? — тихо спросила девочка. — Насколько я знаю, ваши родители попали в аварию. Это произошло прошлым вечером. К сожалению, новость добралась до нас только сейчас. Гермиона уже открыто плакала, не скрываясь. Слезы медленно стекали по щекам. Джон больше не мог терпеть: выйдя из своего угла, он решительно подошёл к девочке и крепко обнял её. Неловкий Том попытался погладить девочку по голове, что не получилось из-за его призрачной формы. — Мистер Поттер, — растерялась Макгонагалл, однако не стала больше ничего говорить. Она, кажется, и не собиралась ругать его. — Я не хотел подслушивать. Простите. Профессор замолчала, обессилено опустив руки вдоль тела и с тоской смотря на детей.

***

Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так... Часы медленно тикали, а Гермиона медленно сходила с ума в ожидании профессора Макгонагалл. Новости, которые сообщила ей этим утро женщина, не покидали её головы. Тик-так, тик-так. Её родители мертвы. Её мама, её папа - оба погибли в автокатастрофе. Мама, которая с любовью расчесывала её волосы, читала ей сказки. Она была очень похожа на Гермиону: у обеих были каштановые волосы и аккуратный носик. Только вот у миссис Грейнджер волосы были прямыми, а у Гермионы - кудрявыми, и глаза у них были разного цвета. Мама была смелой, боевой женщиной. Она могла давать словесный отпор любому, а иногда не только словесный. Ей же нужно было знать о боевых стилях, раз она по секрету делилась с этим дочерью? Её папа, мистер Грейнджер, был другим. Он был гораздо мягче жены. У него были прямые светлые волосы и карие глаза. Он поощрял её тягу к знаниям, но всегда волновался, что у неё не было друзей. Давал ей советы и подсказки в любой ситуации. Ей не хватало их, когда она училась в Хогвартсе, а теперь она узнала, что больше никогда не сможет их увидеть, поговорить с ними и обнять... Дверь со скрипом открылась. Вошедшая Макгонагалл извинилась перед ней: — Простите за опоздание, мисс Грейнджер. Второкурсники едва не устроили драку в коридоре, — с раздражением, смешанным с усталостью, сказала она. — Вы готовы? — девочка лишь кивнула. — Сейчас я открою каминную сеть. Сегодня Гермионе предстояло встретиться с органами опеки. Они должны были определить её к новым опекунам. А после она возвращалась домой для похорон. Профессор Макгонагалл и Гермиона прибыли в Лондон с помощью каминной сети. Выйдя из Дырявого котла они направились в центр, где им предстояла встреча с органами опеки. Гермиона очень нервничала. Честно говоря, она имела слабое представление о работе этих органов. Однако что она точно знала, так это то, что осиротевшие дети определяются в фостерские семьи. Девочка глубоко вздохнула, стараясь успокоить дрожащие пальцы. Вокруг них шумел город, но она слышала только сердцебиение в ушах. Профессор Макгонагалл, уверенная и спокойная, шла рядом, словно сама была амулетом от страха. Они сделали несколько шагов, пока не оказались у массивного здания, украшенного резьбой и высокими окнами. — Мы здесь, — произнесла профессор, останавливаясь перед входом. — Не думайте о суровых лицах, просто будьте собой. Всё, что нам нужно сделать, — это выслушать их. Гермиона кивнула, но на её лице всё ещё лежала тень сомнения и страха. Перед ними распахнулась дверь, и они вошли в просторный холл, где царила тишина. Плакаты на стенах не привлекали особого внимания взволнованного подростка. В воздухе витала атмосфера ожидания. — Помните, — тихо произнесла Макгонагалл, — ваше сердце и ваша решимость — это то, что важно. Гермиона зажмурилась и сжала кулаки, чувствуя, как страх отступает на задний план, уступая место решимости. Она знала, что впереди их ждет важная встреча и, возможно, начало чего-то нового. Они остановились у стойки регистрации. Худенькая девушка за ней осведомилась: — Добрый день. Вы по какому вопросу? — Мы к миссис Белл, — ответила ей профессор Макгонагалл. — Третья дверь дальше по коридору, — сообщила им девушка и продолжила разбирать какие-то бумаги. Женщина и девочка прошли по указанному маршруту. Макгонагалл постучалась в дверь и, дождавшись разрешения, вошла в кабинет, пропуская Гермиону. — Добрый день, профессор Макгонагалл, мисс Грейнджер, — поприветствовала их женщина. — Я - Эмилия Белл, сотрудник органов опеки. Я занимаюсь детьми магов, которые растут в маггловском мире. Возможно, — обратилась она уже к Гермионе. — Вы знаете мою дочь, Кэти Белл? —Грейнджер кивнула, вспомнив девочку, которая училась на год старше её и состояла в команде по квиддичу. — Тогда предлагаю вам начать. Профессор вместе с девочкой сели на стулья, приготовившись внимательно слушать. — Во-первых, из-за того, что у погибших не осталось родственников, похоронами решила заняться мисс Дженкинс. — Мамина подруга, — тихо пробормотала Гермиона. Она знала, что после разговора с миссис Белл профессор Макгонагалл доставит её прямо в Хэмпстед для присутствия на похоронах и заберёт через несколько дней. —Верно, — согласилась миссис Белл. — Мисс Грейнджер, так как ваши родители погибли, вы должны были бы оказаться в приёмной семье. Однако ещё несколько лет назад ваши родители принесли заявление, в котором сообщили, что в случае их общей смерти опека над вами переходит вашему биологическому отцу…. — дальше Гермиона ничего не слышала, тупо уставившись в одну точку. Биологическому отцу? А кем тогда был её папа? — …поэтому мы намерены сообщить ему об этом, — продолжала Эмилия, прерывая душевные странствия Гермионы. Она почувствовала, как сердце колотится в груди, словно будто птица, запертая в клетке, тщетно пытается вырваться на свободу. Воспоминания о семье, о родителях, о тех теплых вечерах, когда они читали ей сказки, внезапно накрыли её волной горечи. Как мог человек, которого она никогда не знала, быть её биологическим отцом? — Но я… я ничего о нем не знаю, — пробормотала Гермиона, словно надеясь, что этим простым признанием сможет остановить необратимый ход событий. Эмилия взглянула на неё с пониманием, как опытный врач, который знает весь груз потерь. Она, вероятно, множество раз находилась в подобных ситуациях. — Понимаю, это трудно. Но вы не одна. Я готова помочь вам разобраться в ситуации, — произнесла она, помня о собственной ответственности за судьбу девочки. — И, я полагаю, профессор тоже поддержит вас. — Мисс Грейнджер - моя ученица, — сказала Макгонагалл. — Я обязана сделать это. При этих словах Гермиона почувствовала лёгкую надежду. Может, её жизнь не завершилась с трагедией, а только началась заново? Только была ли она готова открыть дверцу этой новой главы? — Простите, — застенчиво произнесла она. — Можете, пожалуйста, повторить его имя? Миссис Белл кивнула: — Разумеется. Его имя - Эдмунд Грей.