цветение

Май прекрасен своим теплым настроением, цветочным изобилием, он ласков так, что даже дождь уже перестает быть похожим на небесные слезы. Последний весенний месяц ярче апреля, но он не так жгуч, как июнь, он не уничтожает и не сушит своими солнечными лучами. Юноша с волосами цвета спелой пшеницы шел через густые травяные заросли, не обращая внимания на то, что былинки цеплялись и оставались на белой полурастегнутой рубашке, пачкая мятую ткань в темно-зеленый. Небо затягивали большие темно-синие тучи, ветер все сильнее трепал и без того находившиеся в беспорядке волосы. Наруто задрал голову, и через несколько мгновений на нос и щеки брызнула прохладная вода, как и ожидалось, пошел дождь, нехарактерный для солнечной Конохи. Если быть точнее, то полился ливень, потому что совсем скоро несколько капель превратились в сплошной поток, что стекал с сизого неба. Где-то вдали сверкнула молния, и тогда юноше стало немного тревожно — то ли из-за рокочущих раскатов грома, то ли из-за того, что поблизости не было никаких укрытий. Впрочем, вероятность того, что небесная странница выберет именно его, стоящего посреди поля, мала, верно? Наруто медленно подходил к домам, что были за лугами, они стояли тесно друг к другу и издалека были похожи на кукольные. Он понятия не имел, кто жил там, со стороны это походило на маленькую, изолированную от внешнего мира деревню с тихими и спокойными жителями. Проходя мимо таких домишек, юноша чувствовал себя намного умиротвореннее, потому скоро он более внимательнее оглядывал пустую улицу. Все люди, скорее всего, прятались от грозы, а некоторые построения и вовсе вблизи выглядели заброшенными. Это место крепко связано с воспоминаниями Наруто кое о ком. Когда юноша проходил мимо знакомых маленьких строений, сердце охватывало ноющей болью, губы изгибались в грустной улыбке, тогда блондин приложил руку к груди, сминая ткань старой рубашки. Он был все ближе к низенькой деревянной ограде, от которой, впрочем, осталось не так много — несколько замшелых досок. За забором стоял заброшенный дом, в котором еще два-три года назад жила пожилая женщина, что около тридцати лет продавала людям прекрасные цветы из своего сада. Он был ее маленькой отдушиной, местом, где старушка проводила большую часть времени. Жизнь ее отнюдь не была счастливой — она похоронила своих еще совсем юных детей, потом и мужа, но все же женщина никогда не показывала людям своей боли, зато украшала мир цветами, которые выглядели так, будто бы вот-вот что-то прошепчут. Наруто перелез через ограждение, в миг оказавшись в саду, который находился в полном беспорядке. Большинство цветов погибло без хозяйки, остались лишь сорные растения, да розовый колючий куст, что со временем стал выше и будто бы мрачнее. Надо же, розы всегда казались привередливым, нежным растением, но со временем шипы стали намного крупнее, бордовые бутоны темнее. Среди сочной зеленой травы рассыпались одуванчики — следы от поцелуев солнца, небесно-голубые невзрачные васильки и кроваво-красные маки, что сильно выделялись среди желто-зеленого океана. Розоватые кончики пальцев коснулись алых лепестков, напоминавших на ощупь самый дорогой нежный шелк, правда, после столь грубого вмешательства от цветка в ту же секунду осталась только маленькая коробочка с семенами. Мак тем и прекрасен — загорается буквально на миг ярким пламенем, но не дает насладиться своей красотой сполна, спустя день-два тухнет, как маленький огонек свечи. У одуванчиков жизнь несколько длиннее, они несколько дней тянутся к солнцу, раскрывая желтые бархатные лепестки для объятий, ночью, пугаясь тьмы, закрываются. Затем наступает вторая фаза — маленькая золотистая звезда тухнет навсегда, и спустя какое-то время превращается в воздушный серебристый пух, что летит по воздуху при малейшем касании к цветку. Мак значит забвение и смерть, одуванчик — верность и счастье. Горизонт наливался краплаком, небо к вечеру очистилось от туч, стало теплее, чем днем, даже немного душновато, скорее всего, дожди будут идти еще несколько дней перед наступлением жары. Наруто вновь проделывал путь через большой луг, улыбка почти не сходила с его лица, особенно когда знакомые голоса, крики, смех и невнятные разговоры вдалеке становились все отчетливее. Несмотря на свою любовь к людям, общению и вниманию, он собирался провести остаток выходных в одиночестве, что его самого сначала даже напугало. Никогда не нравилось быть одному, отвратительное ощущение, будто бы время застывает, хотя часы продолжают шумно и надоедливо тикать, но все же с постепенным наступлением осознанности начинаешь больше ценить минуты, проведенные в тишине. Деревня почти погрузилась во тьму, улицы освещали фонари и гирлянды, большинство людей уже сидели дома, кто-то с семьей, кто-то один. Кто-то выбрал забыться за бутылкой саке, кто-то прогуливался по полупустым узким дорожкам. — Завтра прибудет делегация из Суны, ты знаешь? Узумаки неожиданно для самого себя вздрогнул отчего-то, в груди поселилось волнение, и он замер на секунду, глянув на товарища. — Гаара тоже…? — он запнулся, тут же натянул улыбку, чтобы Шикамару не заподозрил ничего, ибо поведение Наруто могло показаться более чем странным. Нара это заметил, конечно, глупо от такого человека пытаться скрыть что-либо, но он ничего не сказал, и так все понимал. — Сам-то как думаешь? Блондин кивнул, почесав затылок, и с той минуты, как бы он не пытался, убрать глупую улыбку с лица не получалось. Поздно вечером, когда Наруто уже был дома, он, не зажигая свет в комнате, наконец-то облегченно выдохнул и прижался спиной к стене, ударившись затылком о прохладную поверхность. Светлые брови сдвинулись к переносице, а рука опять оказалась на сердце, до жжения сжимая кожу, уголки губ все так же не опускались. Тревога охватывала все тело, хватая в тиски, особенно в районе груди, так сильно, что хотелось даже вскрикнуть, Узумаки, в принципе, так и сделал бы, да только голос пропал. Из горла вырвался только невнятный хрип. Ночью он так и не заснул, до рассвета просидев на балконе, смотря то на звезды, то на желтые фонари, а когда забрезжил рассвет, блондин наконец-то задался вопросом: «Какого черта?» Какого черта? Василек — не смею выразить свои чувства. *** — Зайдем ко мне? Если у тебя найдется время, — Наруто по привычке завел руки за голову, не осмеливаясь взглянуть на спокойное лицо, что так же не было повернуто к нему — Гаара смотрел куда-то вдаль. Его глаза, кажется, не выражали ничего и в то же время все, Узумаки ясно видел это. — Наверное, скоро пойдет дождь, ну, знаешь…ты можешь заболеть, если промокнешь, и я… «Какого черта?» Узумаки не соврал, ибо тучи становились все темнее, вдали глухо прогремел гром, и буквально спустя пару минут заморосил дождь, что со временем становился все сильнее и быстрее. Гаара поежился из-за небольшого прохладного ветра, обвил себя руками в попытке согреться, что не осталось незамеченным. Наруто знал, что Казекаге был болезненным ребенком в детстве, впрочем, со временем мало что изменилось, потому блондин успокаивал себя, что в его волнении за друга нет ничего странного, так что он без всякой усмешки, скорее, по-доброму так назвал красноволосого «тем еще мерзляком», под небольшим возмущением с его стороны снял черно-оранжевую куртку, накинул ее на хрупкие плечи, не ощутив холода вообще, даже оставшись в одной сетчатой футболке. Наоборот, даже теплее как-то стало. — Я настаиваю, — Узумаки звонко усмехнулся, ловя себя на мысли, что ему нравится отчего-то видеть Гаару в своей одежде, будто бы… — Ну же, не отказывайся. Не прощу себе, если ты вдруг заболеешь, Гаара-кун. — Со мной ничего не случится, тем более, почти дошли, — Казекаге продолжал вяло сопротивляться, но все-таки с каждой секундой все сильнее укутывался в куртку, что была еще теплая после тела Наруто, а когда они были уже около двери, то красноволосый поймал себя на том, что уткнулся носом в воротник. — Никогда еще не был у тебя, — Гаара нехотя снял куртку с плеч, переступая через пустую упаковку из-под лапши быстрого приготовления. Наруто виновато улыбнулся, поставив чайник с водой на плиту, кивая Казекаге на плед, что висел на стуле. — Прости за бардак. Это я еще вчера пытался прибраться, так что… Красноволосый махнул рукой, присев на скрипучий стул и обернувшись в шерстяной плед, хотя, несмотря на то, что он был теплее куртки Наруто, казалось, совсем не грел. — Мы не виделись почти три года? Ты повзрослел, — Гаара неумело пытался прервать неловкое молчание, сжимая в чуть влажных из-за волнения руках то ткань одеяла, то собственных брюк. Узумаки вскинул брови, засмеялся и поставил перед Казекаге кружку с горячим чаем, а сам сел на пол рядом с ним, намереваясь достать что-то из нижнего ящика тумбочки. — Тебе явно показалось. Не холодно? Последняя фраза заставила красноволосого вздрогнуть, он списал это на холод, пусть и звучали слова так тихо, хрипло, тепло и согревающе, что от озноба давно не осталось и следа, даже в пледе пропала надобность, да и в горячем чае тоже. Гаара отрицательно помотал головой, хотя Узумаки был повернут к нему спиной и не мог ничего увидеть. Так тихо стало. Только часы тикают, да капли дождя ударяют по стеклу и крыше, но весь мир будто исчез, оставив после себя только какие-то смутные отголоски. — Ты в порядке? — Да, а ты? — Тоже. — Мне показалось, что-то произошло… — Наруто смущенно кашлянул, находясь лицом в опасной близости от коленей Казекаге. Стул скрипнул. — Ты всегда такой тихий, но… — голубоглазый замолчал, после усмехнулся, решая перевести тему. — Все же рад, что вы в деревне, мы так чертовски редко видимся. Темари и Канкуро ведь тоже в Листе? Как они по… — Мне тоже так показалось, — перебил его Казекаге неуверенным, даже немного дрожащим голосом, чуть наклоняясь, чтобы его было слышно, ибо он стал звучать на несколько тонов тише, так что дождь заглушал его. — Будто что-то случилось. Узумаки задержал дыхание, замер, пытаясь таким образом унять бешеное сердцебиение, казалось, будто стук слышен на всю комнату. Он не решался повернуться, боялся столкнуться со взглядом светло-бирюзовых глаз, боялся и самого себя тоже. Наруто терпеть не мог находиться в беззащитном положении, терпеть не мог, когда нет возможности держать ситуацию полностью в своих руках. Так было и сейчас. Гаара оторвал руку от понемногу остывающей чашки, сам того не понимая, потянулся ладонью к светлой макушке. Когда очнулся, было уже поздно — пальцы коснулись виска Узумаки. Тем не менее, Казекаге не отодвинулся, а стал заботливо поглаживать бархатистую кожу, боясь вздохнуть или вообще сделать что-то не так. В отличие от Наруто, он не привык сначала делать, а потом думать, но в этот раз в нем что-то переломилось. Блондин не издал и звука, постепенно голубые глаза прикрывались, а губы размыкались от удивления и приятной теплоты, возникшей во всем теле. Пальцы коснулись уха, лба, прежде чем вплестись в растрепанные непослушные волосы, не оттягивая их, а все так же мягко гладя. Часы пробили пять вечера, когда как-то случайно щека песчаного шиноби оказалась прижатой к затылку Узумаки. Гаара хмурился от ноющей боли в животе, стараясь не обращать на нее внимания, пытаясь остановить себя, потому что все уже ни шло ни в какие рамки, это было странно, непредсказуемо, но, что хуже всего, приятно. Горячее дыхание Наруто невесомо касалось острого колена, он пытался дышать как можно тише, постепенно привыкая к горящему внутри огню. Никто еще не трогал его так, потому юноша и не мог сказать, на что это похоже. Возможно, на материнские касания, наверное, они должны быть такими же заботливыми и осторожными? Может, на дружеские немного, а может… Нет. Узумаки улыбнулся уголками губ и наконец развернулся, теряясь в омутах бирюзовых глаз, таких же затуманенных, как и у него, но отчего-то безмерно радостных. Гаара судорожно вздохнул, а потом увидел, как Наруто медленно раскрыл руки для объятий, приблизившись к нему. Красноволосый несмело поддался навстречу, и через несколько мгновений он был прижат к теплой, часто вздымающейся груди. Оба облегченно выдохнули, и голубоглазый смутно расслышал что-то похожее на «я соскучился», может, спутал шум дождя с шелковым, теплым, будто летний горячий песок голосом Гаары, но все же Узумаки почувствовал чужое быстрое сердцебиение, и руки все смелее гладили спину Казекаге, прижимая его ближе, не слишком крепко и резко, боялся спугнуть. Красноволосый чувствовал, как сильно горят щеки, он улыбнулся впервые за долгое время: слабо, немного устало, но счастливо. Ему было непривычно чувствовать такую теплоту и заботу от другого человека, правда поздно осознал, в какую опасную ситуацию попал. Это как с наркотическими веществами — попробовал раз, а потом организм требует все большей дозы. — Эй, Наруто! Открывай дверь, Гаара у тебя?! Наруто! Узумаки рефлекторно отскочил от Казекаге, несколько секунд потребовалось на понимание того, где он находится, а главное, что сейчас было. Юноша как-то немного виновато посмотрел на Гаару, после в зеркале увидел себя, растрепанного и раскрасневшегося. Черт. Наруто открыл дверь, свободной рукой пытаясь поправить волосы, тут же пришлось отойти на приличное расстояние, ибо в дом вломилась раздраженная Темари, а за ней и Канкуро. — Черт возьми, сколько можно ждать? Мы промокли до нитки. Привет, — девушка коротко кивнула растерянному парню, который сейчас в своем же доме чувствовал себя как не в своей тарелке. — Мы тебя обыскались, о чем ты вообще думаешь? Ты, в конце-концов, Казекаге, так какого тогда чер… — Простите, — красноволосый резко встал со стула, пряча дрожащие руки за спиной. Он неловко и грустно посмотрел на Наруто, что смотрел в одну точку, видимо, он также пытался переварить все произошедшее. — Дождь уже не такой сильный, мы можем идти и… — Надолго вы в Конохе? — Узумаки облокотился на тумбу, сжимая ее края руками до побеления костяшек, пытаясь не казаться подозрительными, слишком взволнованным и возбужденным. — Дожди прекратятся еще нескоро. — Поэтому мы и хотели поначалу прибыть к вам без Гаары, — Канкуро скрестил руки на груди, закатив глаза, когда Темари стала поправлять волосы перед зеркалом. — Но он настоял, не знаю почему, не видел еще своего брата таким… — Канкуро! — красноволосый резко повысил голос, метнув на брата недобрый взгляд, и кукловод тут же умолк, пожав плечами. — Еще увидимся, Наруто, — Гаара больше не выглядел и не звучал спокойно и размеренно, скорее всего, пытался надеть маску холодности, правда, не совсем-то и вышло. Наруто широко улыбнулся, прекрасно все понимая, но на душе все-таки стало как-то погано и пусто, особенно когда дверь захлопнулась, и юноша остался один в комнате. Нет, это какое-то сумасшествие. Узумаки снял со спинки стула свою куртку, уткнулся в ткань носом и глубоко вдохнул еле различимый свежий аромат цветочного мыла, в легких стало больно, и юноша хлопнул себя по лбу, видимо, попытавшись прийти в себя, вскочил с пола, засуетившись, тихо бормоча: «Срочно в стирку…» Наруто никогда не пользовался чертовым цветочным мылом. Блондин убедился в том, что те трое отошли достаточно далеко, после чего ударил кулаком по стене и грязно, громко выругался. Красные розы — жгучесть, белые — чистота. *** — Он же тебе не простой мальчишка, а Казекаге, — Темари тяжело вздохнула, преграждая Наруто путь к двери. — Важные переговоры, сказали не пускать. Не заставляй меня силой тебя отсюда выталкивать, Наруто! — Значит, я буду стоять здесь и ждать! — Узумаки нахмурил брови, облокотившись на стену. — У меня чертов последний выходной, неужели у него не найдется пяти минут? Темари, будь другом, пу… — Нет! Ты сейчас по лицу получишь, я не шучу! В конце-концов, блондин все-таки сделал несколько шагов назад от той несчастной двери, а потом с невозмутимым видом сел на пол, скрещивая руки на груди, как обиженный ребенок. Тогда уже никто не пытался прогнать его, потому что прекрасно знали Наруто и то, как бесполезно вставать у него на пути, хотя и пытались пять минут назад. Узумаки и думать не хотел о том, что Гаара решит избегать его, в любом случае, у Наруто было чувство, что если не сможет увидеться с Казекаге сегодня, то упустит что-то предельно важное. Неизвестно, через какое время они смогут встретиться вновь. Блондин сам не заметил, как уснул под тихое размеренное галденье за дверью, сквозь сон он слышал чьи-то шаги, иногда смех, иногда все резко стихало. Дожди прекратились раньше, чем ожидалось. — Наруто. Шиноби Листа слабо почувствовал, как коснулись его плеча, еле-еле нашел в себе силы открыть глаза (сказался недосып). За окном стояла уже глубокая прохладная ночь, небо было чистое, без единого облачка, что не могло не огорчить Узумаки. Значит, делегация точно отбудет завтра. — Ты что, спал здесь весь день? — Тебя ждал, даттебаё. Хотя эмоции на лице Гаары трудно различимы, но было явно видно, что он удивлен. И смущен, еще как. Заметив это, Наруто широко улыбнулся с громкой усмешкой, свойственной ему, пытаясь так рассеять напряжение, повисшее в воздухе после его пробуждения. — Ты же теперь важная шишка, совсем на друга времени нет, м? — блондин схватил Казекаге под руку и буквально вытянул из здания, а тот и не сопротивлялся никак, будто язык проглотил. — Дожди теперь не скоро пойдут, завтра на рассвете наверное уйдете, да? Я хотел тебе показать кое-что, если ты не против, конечно. Эй, ну чего ты молчишь? — Тебе ведь на миссию завтра, — Гаара задрал голову, разглядывая бездонное небо, на котором зажглись миллиарды звезд, похожие на капли молока. — Отоспался бы, а не со мной шлялся. — Дурак же ты, Гаара, — Наруто хмыкнул, засунув руки в карманы, взглядом выискивая что-то вдалеке. Справа послышалось громкое стрекотание. — Слышишь, как цикады поют? Сейчас ведь ночь, не должны, кажется… Помнишь, как мы там познакомились? — блондин махнул рукой в сторону поля, указывая на вдалеке стоящие дома, что из-за тьмы превратились в иссиня-черную тень с редкими желтыми огоньками. Конечно, Гаара помнил, хоть и отчаянно пытался стереть из памяти все, что было до его тринадцатилетия. С тех пор прошло почти пять лет, произошло даже слишком много, Сабаку но казалось, что он попросту не сможет уместить все это в своем сердце. Он видел, ощущал, как после войны все стало стремительно меняться, но будто бы одно осталось неизменным: Наруто и пугающие, безграничные чувства к нему. Это делало больно, раздражало даже немного, хотя и отзывалось радостью где-то глубоко, когда Казекаге видел его, жаль, что так редко. Безумно страшно осознавать зависимость своего состояния от состояния другого человека, потому красноволосый безрезультатно старался загнать все куда подальше. Но не получается же, когда Узумаки нарывается на откровенные разговоры каждый раз, когда они вместе. Другим же он зачастую казался поверхностным, простым, и Гаара ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы только он сам мог видеть другую сторону Наруто: ранимую, понимающую и родную отчего-то. — Я знаю, как сильно ты хочешь отречься от прошлого, — вновь разрушил тишину Наруто, сунув в рот травинку, когда они уже лежали в зарослях полевых цветов, большинство из которых ночью скрыли свои маленькие скромные лепестки от лунного взора. — Но, понимаешь…мне кажется, это лишний раз доказывает, какой ты…любящий? Ты ведь злишься не на людей, что сделали тебе больно, а злишься на самого себя. В любом случае, это все равно не имеет никакого смысла. Мне бы очень хотелось на самом деле, чтобы ты перестал чувствовать весь этот груз на себе. Все тебя давным-давно простили и признали, все, кроме тебя, Гаара. Сабаку но затаил дыхание и повернул голову к Наруто, лицо которого было еле различимо из-за тьмы, среди силуэта были видны лишь блестящие глаза, что в упор смотрели на него. Гаара знал, что Узумаки улыбнулся ему. — Я благодарен тебе, — пробормотал красноволосый едва слышно, подняв взгляд на сияющий диск луны. — Знаю, Казекаге-сама, — заливистый смех. — Если говорить честно, я тебе тоже. *** Наруто проснулся в одиночестве совсем рано, когда стало едва всходить солнце, медленно отгоняющее тьму сантиметр за сантиметром. Кожа покрылась мурашками из-за прохладного, влажного утреннего воздуха, и блондин улыбнулся от приятного ощущения росы на коже, рукой коснулся места рядом — тепло. Это значило, что Гаара ушел недавно, может, несколько минут назад, оставив после себя ничего, кроме смутных воспоминаний о вчерашнем. Внутри все сжалось, Узумаки тут же вскочил на ноги, отряхиваясь от земли и травы, попутно ругаясь, то ли на себя, то ли на Казекаге, за то что не разбудил его. В груди теплился огонек надежды, блондин все еще мог успеть догнать Сабаку но, потому задерживаться Наруто не собирался. Но потом он мог видеть издалека, что около ворот никого не было. Шиноби Листа взглянул на горящий рассвет, протянул руку к солнцу, будто пытаясь дотронуться. Ожог на сердце, казалось, становился все больше. Календула — неуверенность, тревога. *** — Ощущение, что я где-то ошибся. — Мы успешно завершили миссию, Наруто, о чем ты говоришь? — А, да не об этом я… Вдали сверкнула молния, а грохот невольно заставил вздрогнуть от неожиданности. Шикамару грел замерзшие руки у небольшого костра, изредка вглядываясь куда-то вдаль, не теряя бдительности ни на минуту. Хотя миссия и закончена, опасность может поджидать на каждом шагу, да и внутри было как-то тревожно, а интуиция подводила редко. — Слишком тихий ты в последнее время, — Нара усмехнулся, в шутку пнув друга локтем. — Мне непривычно видеть тебя таким, может расскажешь, в чем дело? Наруто, вздохнув, лег на прохладную землю, считая бесконечные звезды на небе, что даже как-то кружили голову из-за такого количества. Юноша может быть и попытался бы скрыть свое состояние, чтобы избежать лишних расспросов, да только он ненавидел лгать, особенно другу, и что скрывать, он нуждался в разговорах и в поддержке, таков был его характер. — Ну, знаешь… — блондин тихо засмеялся, протянув руку к небу. — У меня тоска по кое-кому. Шикамару затих на пару минут, Узумаки чувствовал его недоумение, судя по тому, что он буквально замер в одной позе, прежде чем развернуться к Наруто лицом. — Вот как. Я и не подумал об этом, — Нара протянул юноше термос с горячим чаем. — И ты молчишь, да? Не будь идиотом, Наруто. — Эй, о чем ты говоришь?! — Узумаки фыркнул, приняв позу лотоса, сделал большой глоток напитка, поморщился из-за высокой температуры. — Слушай, не так важно, кто это, но…я искренне не понимаю, почему ты все еще не сказал об этом, будто бы за такие вещи можно избить или что-то в таком духе. Мы можем погибнуть в любую секунду, и ты, черт возьми, каким-то образом находишь время для того, чтобы просто лежать и держать все в себе? Если любишь — скажи, иначе, знаешь, ты будешь мучаться еще больше, чем даже если бы получил отказ. Тебя устраивает такая жизнь? — Я и не говорил ничего про любовь. — Да у тебя на лице все написано, дурачина. — Заткнись! *** я израню сердце и руки ради тебя *** — Казекаге-сама, я принес вчерашние отчеты. — Положи сюда, пожалуйста. Гаара отложил кисть в сторону и потер переносицу двумя пальцами, пытаясь совладать с сонливостью и головной болью, что мешали нормально работать. Сабаку но всегда был собранным и спокойным человеком, так что сидячая работа не доставляла слишком много неудобств, разве что, белого света все-таки не хватало. Отпив немного остывшего кофе из кружки, Казекаге взглянул ненадолго в маленькое круглое окошко, в котором, впрочем, практически ничего не было видно из-за рыжеватой пелены — песчаные бури здесь не редкость, все давно привыкли. Они нагоняли меланхолию, создавали иллюзию того, будто ты находишься один во всем мире, за тем почти безграничным терракотовым шелком лишь пустота. Дни проходили как-то слишком быстро, из-за монотонности они слились в один сплошной, что пугало, да и смешило немного. Гаара чувствовал себя странно. Не то что бы плохо, не то что бы хорошо, но как-то излишне расшатанно и эмоционально, а еще одиноко немного, будто бы чего-то не хватает. Кого-то. Непривычно ощущать на собственной шкуре голод по другому человеку, неприятно ощущать бессилие перед навязчивыми мыслями, что особенно по ночам не дают покоя. Гаара предпочел бы не обращать внимания, только не мог, как и не мог сдержать еле заметной улыбки, когда накатывали воспоминания. Чертов Наруто, чертовы чувства, чертово расстояние. Сабаку но никогда не был излишне импульсивным и вспыльчивым, но в последнее время хотелось лишь одного: выйти куда-нибудь подальше от всех этих бумаг, людей, и просто кричать, пока не порвутся связки. хотелось, правда, еще хотя бы раз обнять его В любом случае, когда неожиданно прибыли шиноби Листа, среди которых был и Наруто Узумаки, тоска, как и здравый смысл резко исчезли, Гаара слишком поздно заметил себя в закрытом кабинете рядом с ним. Черт возьми. Блондин чувствовал себя как дома в чужом кабинете, о чем-то оживленно рассказывал, иногда попутно жалуясь на капризную погоду в Суне, пока Казекаге пытался заставить себя не смотреть на нижнюю часть его лица. Все происходит слишком быстро. — Гаара, ты слышишь? Вот же ж, да ты из-за этой дурацкой работы на робота стал похож, даттебае. Вытащил бы тебя пройтись, да буря же, — Наруто вздохнул, снимая со лба протектор, сунув его в карман и после растрепав и без того непослушные волосы. — Ты всегда такой тихий, говоришь только по делу. Мне это в тебе и нравится… Знаешь, мне в самом деле… — шиноби запнулся на миг, отвернувшись от Гаары, делая вид, что смотрит в окно. — Не хватает тебя. «Что?» Сабаку но почувствовал нехватку воздуха и щемящую нежность в груди, которая снова и снова нагоняла тревогу, но Гааре осталось лишь одно: сдаться. Он взглянул на Наруто, который улыбался, кажется, своим собственным мыслям, глядя в маленькое окошко. — Ты останешься ненадолго? — Если не прогонишь, — Узумаки пожал плечами, глянув на красноволосого, что не находил себе места, то перебирая бумаги на столе, то канцелярию, то что-то еще. — Эй, да в чем дело? Руки на плечах, а потом Гаара почувствовал жар. Чертовы, чертовы касания. Он хотел сбежать, спрятаться куда подальше, лишь бы огонь внутри стих хотя бы на минуту. — Все в порядке. *** Пульсирующая боль в руках, что усиливалась с каждой секундой, сводила с ума, отнимала способность кричать, двигаться, запирая в клетке с холодными прутьями. Вдалеке смутный шум дождя, на руках — кровь и цветы. Почти не видно, они с шипами? Может, их стебли просто в чертовых лезвиях? Паника сдавливает горло, что-то мерзко шепчет на ухо, по-собственнически хватает за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Зрение затуманено, ноги почти не держат ватное тело. Это слезы? Как же ты отвратительно смеешься, ну же, заткнись, отстань, отвали от меня! оставь в покое Горизонт наливается кровью. Касается влажных щек, смотрит на перепачканные дрожащие пальцы. Что я такое? Запах цветочного мыла оседает в легких, заставляя кашлять, задыхаться и унизительно скулить от боли. ОДУВАНЧИК — ВЕРНОСТЬ И СЧАСТЬЕ СЛЫШИШЬ? ЭЙ?! *** Наруто проснулся в холодном поту, резко вскочив с кровати, он ощутил, как сильно дрожали колени. Влажными глазами посмотрел на руки, что были такими, как и раньше, только тряслись немного. Узумаки не хотел бы, чтобы его кто-то услышал, но в то же время у него и в мыслях не было снова лечь спать — страшно. Юноша был наполнен странным чувством, ему казалось, будто он пьян, либо же все еще находится во сне, на сердце до жути пусто. Так пусто, что хочется вырвать его к чертовой матери. Коридоры казались темнее и длиннее, Наруто слабо помнил дорогу до кабинета, шел почти вслепую, щупая каждую дверь на пути. Он был отчего-то уверен, что Гаара точно не спит. По крайней мере, сейчас. Узумаки не стучался, бесцеремонно ввалился в комнату, задвинув за собой щеколду. Сабаку но тут же отложил отчеты куда подальше, подняв взгляд на незваного гостя, чуть не вскрикнув от неожиданности. — Н-наруто? — в глазах Казекаге читалась тревога, в полумраке Узумаки показался ему жутким, болезненным, главное, тусклый свет позволил разглядеть не щеках блондина блестящую влагу. Он медленно приближался неуверенной походкой, ступая босыми ногами по полу, глядя куда-то вниз, скрывая свой взгляд. Гаара не мог заставить себя шевельнуться. — Что случилось? Ты чего не спишь? Я… Казекаге умолк, когда Наруто опустился перед ним, положив голову на его колени, чему-то слабо улыбнувшись и прикрыв глаза на несколько секунд. Блондин чувствовал себя маленьким ребенком, что искал защиту от всего мира в ком-то, устав от бесконечной лжи вокруг самого себя. И нашел все же, он горел изнутри, касаясь щекой коленей, что были скрыты под одеждой. Наруто был оголенным нервом. — Прости, что напугал тебя, — Узумаки тихо усмехнулся, подняв взгляд на красноволосого. — Я такой придурок, но мне необходимо поговорить с тобой прямо сейчас, — Наруто, казалось, чувствовал себя спокойнее, чем несколько минут назад, но он все же не пытался скрыть сипоту и дрожь в голосе, потому что безгранично доверял. — В последнее время я чувствовал себя ужасно подавленно. И, знаешь грязно и неправильно, меня мучило то, что я не знал, ощущаешь ты того же или нет. Одна рука легла на другую, почти невесомо поглаживая и в поддержке сжимая. Наруто улыбнулся снова и, осмелев немного, уперся руками в чужие колени, заглядывая в растерянные бирюзовые глаза, в которых, казалось, было что-то еще. Гаара был собранным и сдержанным, как и всегда, но выглядел так, будто вот-вот сломается. — Я не слишком уж переживаю за себя, меня пугает то, что могу потерять тебя. Если вдруг стану тебе противен, пойму, но, если ты сможешь это все забыть…я… — Узумаки не выдержал и опустил взгляд, хмурясь и почти до крови кусая губы. — Буду благодарен. Нас связывают много вещей, я всегда считал, что мы близки, но…после того, как ты в последний раз был в Конохе, мне показалось, ну, знаешь…что этого недостаточно. Блондин замолчал на время, переводя дыхание, метаясь и будто ища чего-то, чувствуя себя так чертовски непривычно, слишком открыто и уязвимо. Он смотрел на Гаару изредка, но потеряв способность анализировать, не мог определить, что тот чувствует. Он не собирался отталкивать Наруто, дышал загнанно и рвано, а потом вдруг неуверенно положил ладонь на щеку, поглаживая большим пальцем полосы на щеке. Узумаки блаженно прикрыл глаза, прежде чем продолжить: — Я чувствовал себя таким незавершенным, когда тебя не было рядом. Искал встречи любыми способами, мне так необходимо хотя бы просто видеть тебя. Я ненавижу это расстояние между мной и тобой, и, черт меня дери, знаю, как это неправильно и невозможно, но я хочу засыпать и просыпаться в твоих объятиях, понимаешь? В ту секунду блондин заметил наконец, как дрожал Гаара, и как близко он был, настолько, что дыхание щекотало лицо. Он едва заметно хмурился, заглядывал светлыми глазами будто бы прямо в душу, тонкими пальцами перебирая светлые растрепанные пряди. Наруто со временем привык к полумраку, потому мог все четче видеть плавные черты лица, что ни на миг не выходило из головы. — Я тоже влюблен в тебя. Блондин вскинул брови от удивления, а заметив, как уголки губ Гаары поднимаются, ощутил внутри себя разрывающее на кусочки счастье. Возможно, Наруто просто собственник, но как же он был рад знать, что эта улыбка была лишь для него. Сжав худые руки в своих, Узумаки уткнулся лицом в белую шею, чувствуя себя будто во сне — все слишком странно, быстро, стыдно и близко. Гаара знал, что они в сложном положении, что их статус не может позволить им не скрываться, но неужели хоть кто-нибудь имеет право запретить ему любить? Казекаге чувствовал себя таким живым, настоящим, потому что мог наконец-то позволить себе выплеснуть накопившуюся в сердце нежность. Красноволосый обводил пальцем контур губ, что растягивались в улыбке, не в силах сдержать своей, которую считал уродливой. — Как долго? — Три года. Наруто встал с колен, что болели из-за нахождения в одной позе, возвысился над Гаарой, что все так же сидел на стуле, когда губами коснулся алого кандзи на лбу, Казекаге в волнении сжал подлокотники до побеления костяшек, но потом, расслабившись, обвил блондина обеими руками, растворяясь в его тепле. — Наруто… — Казекаге позвал еле слышно, потянувшись к уху юноши, так, по крайней мере, его голос был различим, но что важнее — Узумаки не видел его пунцовых щек. — Останься со мной на ночь. Пожалуйста. К концу предложения Наруто громко выдохнул, невесомо касаясь чуть приоткрытых губ своими, тут же отстранившись, испугавшись самого себя. Он хотел бы ударить себя, чтобы убедиться, что не спит. Гаара нервничал все сильнее, а Наруто, казалось, наоборот — резко стал таким же, как раньше. — Конечно, я останусь, — Узумаки успокаивающе улыбнулся, взяв Казекаге за руку, притягивая того к себе. — И вообще, почему ты работаешь ночью? С ума сойти можно, еще и на таком неудобном стуле, ты серьезно? — Все равно не засну, решил не терять время зря, — коротко ответил Гаара, ведя парня в свою спальню, озираясь по сторонам, боясь, что услышат, потому что в коридоре из-за эха их шаги были слышны громче раз в десять. Сабаку но не слишком удивился, когда его прижали к кровати, сразу сдался, стоило Наруто коснуться губами его виска. Гаара улыбнулся второй раз за ночь. — Мне не нравится, что ты так плохо спишь, — блондин нахмурился, слезая с Казекаге, ложась рядом, вплотную прижимаясь к нему и заглядывая в глаза, что были почти не видны из-за тьмы, что нарушалась лишь холодным лунным светом из окна. — Черт, все произошло так быстро, недавно проснулся из-за кошмара, а сейчас лежу с тобой в одной постели, — Наруто сжал руку красноволосого, почти соприкасаясь с ним лбами. — Не верится. — Что тебе снилось? — Да так, бредятина, — усмешка. — Я испугался не сна, а того, что…могу упустить тебя или что-то вроде того. Ты все еще не хочешь спать? — Не хочу, — Гаара перевернулся на спину, не отпуская чужой руки. На него накатила долгожданная сонливость, которая была так редка в его жизни, да еще и сны всегда были беспокойные, часто жуткие. Иногда он боялся засыпать, чувствуя себя уязвимым, но так точно не было сейчас. Все страхи в один момент стали казаться глупостью. — Что нам теперь делать? — Кто знает, — Наруто вздохнул, привстав на локтях, детально разглядывая расслабленное лицо напротив. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Статус, правильность, расстояние, прочая чушь… Может, всего этого не должно было быть, но… неужели тебе не плевать? Мне кажется, любовь перечеркивает все вышесказанное, м? — блондин перешел на шепот, почти касаясь бледных губ своими, намереваясь сказать что-то еще, но Гаара сократил то ничтожное расстояние в пару сантиметров, наконец целуя, не быстро и стесненно, а неспешно и чувственно, как ему хотелось еще давно. Его осторожность контрастировала с пылкостью Наруто, которую тот не мог сдержать, как ни старался, потому почти что кусался, иногда успокаиваясь ненадолго, пальцами поглаживая худые щеки. — Черт возьми, я… — Узумаки прикрыл глаза, пытаясь совладать с напряжением в середине груди, сжав свободной рукой черную ткань футболки Казекаге, а через пару секунд и вовсе скользнув под нее. Гаара снова поцеловал его, смелее чем раньше, стирая все существующие границы, подталкивая Наруто снова нависнуть над ним, затем прижаться всем телом, позволив себе быть податливым, подставив шею под ласковые касания губ. Сабаку но впервые не чувствовал страха перед тьмой, она, казалось, лишь позволяла вести себя раскованнее, потому что Казекаге бы не смог бы и вздохнуть, если бы Узумаки видел его в таком состоянии, когда здравый смысл не поспевает за действиями. Им обоим было достаточно просто слышать частое дыхание друг друга, вздрагивать от каждого еле ощутимого касания, стремительно подводя себя к состоянию, когда перестает существовать даже чертова темнота. — До рассвета всего ничего, тебе бы поспать хоть немного, — Наруто в который раз сгреб Казекаге в крепкие объятия, уткнувшись носом в плечо. — Ты так с ума сойдешь. — Я не засну сегодня, — красноволосый пожал плечами, вплетая пальцы в непослушные блондинистые пряди, сгорая от ощущения теплых рук на коже. — Просто…побудь рядом со мной, ладно? Несмотря на свои слова, Гаара уже чувствовал себя затуманенно, то ли из-за разморяющих поцелуев, что остались колкостью и красными пятнами на коже по всему телу, то ли из-за желания поспать наконец без страха перед нависающей угрозой. В любом случае, Сабаку но хотел лишь как можно больше слышать звонкий ребяческий смех, видеть широкую улыбку и голубые глаза, что стали более различимы, когда за окном начало светать. — Мне нужно возвращаться домой через несколько часов, ты…пиши мне, ладно? Я постоянно буду искать повода для встречи, — обводя кандзи на лбу указательным и средним пальцем, Наруто тепло улыбнулся. — В следующий раз ты подольше останешься в постели. — Стой, что ты сказал? Узумаки отстранился, упал на спину и приглушенно засмеялся до слез в уголках глаз после того, как увидел густо краснеющего Гаару, что даже привстал немного от удивления и смущения. — Не будь таким серьезным! *** «Доброе утро. Или дня, скорее, ты ведь, блин, не спал до самого утра. Я решил не будить тебя, слишком умиротворенно ты выглядишь, когда спишь. Не знал, кстати, что у вас есть цветочный магазин, так что смог отхватить кое-что за не так уж и много. Лежат на столе, пахнут так же, как и твое чертово мыло, этот запах будет преследовать меня всю жизнь, кажется. Мне пришло послание от Пятой, так что я срочно ухожу на миссию, в письме было слишком много предостережений, но не думаю, что все так плохо, правда? Дождись меня, постараюсь вернуться как можно скорее. Береги себя и, ради бога, спи побольше, даттебае! С любовью, Н. » Гаара, грустно улыбнувшись, спрятал письмо в ящик, заперев его на ключ. «Полевые цветы засушить бы. На память». Песчаная буря стихла.