То, что исправить нельзя

***

«Как будто того, что я был омегой в своей прошлой жизни, мне оказалось недостаточно, так боги решили наказать меня и в этом перерождении. Это настоящая вселенская несправедливость! — думал юноша, неторопливо шагая по извивающейся дороге, где тени деревьев казались более зловещими, чем обычно, и ветер шептал ему о том, что впереди его ждут не самые радужные перспективы». — У меня есть сомнение, что здесь что-то не так, — произнес Вэй Ин, его голос звучал как треск сухих веток под ногами, когда он обращался к своему верному спутнику, которому судьба подарила имя Яблочко. Кто мог бы подумать, что осел, серовато-пепельного окраса, станет его единственным другом в этом странном мире? Вэй Усянь, решив взять его под свое крыло, надеялся, что это животное станет надежным средством передвижения, но вскоре понял, что ошибся, как никогда прежде. — Знаешь, — начал Вэй Усянь, глядя на своего капризного спутника, — ты действительно необычный осел. У меня сложилось ощущение, что не я твой хозяин, а ты — мой. Ты такой привередливый! Не ешь траву с пожелтевшими кончиками, только свежую, с капельками росы, словно ты — истинный гурман. А если не поешь, так ты лягаешься, как будто тебя кусает целая стая назойливых мух. Ты что, с ума сошел? Если так пойдет и дальше, я тебя просто брошу в этом лесу. Пусть лютые мертвецы устроят себе пиршество. Да, именно так! Я уверен, что они никогда не пробовали ослиного мяса. Вот им и будет такой своеобразный подарочек к ночной охоте. Идя по лесу и продолжая свой монолог, Вэй Ин не заметил, как вокруг него, словно паутина, были расставлены сети божественного плетения. Его мысли унесли его так далеко, что он едва успел соскочить с осла, когда тот, как будто подчиняясь какой-то невидимой силе, вдруг взмыл в воздух и повис на ветке дерева, как игрушка, забытая в детстве. — Прости, Яблочко, — произнес он, глядя на своего капризного спутника, — но у меня нет меча, который мог бы разрезать эту сеть. Так что тебе придется повисеть там, пока не появится тот, кто расставил эти ловушки. Едва он закончил свою речь, как в тишине леса раздались звуки приближающегося человека. Вэй Ин, не раздумывая, спрятался за массивным деревом, его ствол казался почти живым, готовым укрыть его от посторонних глаз. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую листву, и в полумраке леса было трудно разглядеть, кто же подходит. Спустя несколько минут Вэй Ин увидел перед собой симпатичного молодого человека. Ему было лет восемнадцать, и он был облачен в яркое желтое одеяние с вышитым пионом, который, казалось, дышал жизнью. Волосы его были собраны в высокий хвост, и длины их не хватало всего каких-то сантиметров, чтобы касаться земли. «Интересно, не связаны ли они с бывшим Главой ордена Вэнь? Тот тоже питал страсть к длинным волосам, словно пытался обнять землю своими локонами», — мелькнула мысль в голове омеги. Молодой человек приближался все ближе, и когда между ними оставалось всего несколько метров, Вэй Ин ощутил его запах. Он был насыщенным, как цветы в разгаре цветения, и в нем ощущалась сладость пиона. Вэй Ин понял: перед ним стоял альфа. Это было не просто осознание, это был холодный, острый удар инстинкта, который заставил его сердце забиться быстрее. «Черт возьми, только этого мне не хватало. Если я его почувствовал, значит, он скоро сможет учуять и меня. А мне это нужно? Будем надеяться, что мой запах слишком слаб, чтобы он смог меня обнаружить», — прокручивал в голове Вэй Ин, понимая, что говорить вслух было бы крайне рискованно. Один его громкий шепот мог выдать его с головой. — Осел? Какого черта!? — возмущался альфа, стоя на месте, словно натянутая струна. — Уже одна сеть испорчена из-за какого-то непонятного типа! Как же быть? Ладно, я освобожу тебя утром, когда Ночная охота закончится, чтобы ты, не дай бог, не испортил мне еще пару сетей. Альфа развернулся в сторону, противоположную укрытию Вэй Ина, и уже собирался уйти, когда вдруг его слух уловил звук — кто-то чихнул в нескольких метрах от него. — Кто здесь? — прорычал он, его голос звучал как грозовой раскат. — Немедленно покажись, а то я... — А то что? — перебил его Вэй Усянь, выходя из своего укрытия, словно призрак, вырвавшийся из тени. — Ты! — воскликнул альфа, его глаза сверкнули, как острые ножи. — Мо Сюаньюй. Что ты здесь делаешь? — А что? Нельзя? — с сарказмом уточнил юноша, его голос звучал как легкий ветерок в мрачной атмосфере леса. — Да, нельзя. — Почему это? Ты, что, выкупил эту гору? — бросил он, поднимая бровь в недоумении. В лесу, где тени шептали свои тайны, и воздух был пропитан напряжением, Вэй Ин вдруг понял, что он не просто попал в ловушку — он оказался в центре игры, где ставки были гораздо выше, чем он мог себе представить. — Нет, не выкупил, но ты, похоже, сумасшедший, — произнес альфа, его голос звучал как шорох мертвых листьев. — Так себе причина, если честно, — отозвался Вэй Ин, его слова были полны иронии. — К тому же, почему ты так неуважительно со мной разговариваешь? Я, между прочим, выгляжу старше тебя, — упрекнул он, словно отстаивая свое право на уважение. — И что с того? С такими развратниками, как ты, нужно говорить на понятном языке, — ответил альфа, его смех раздался в лесу, как раскат грома, будя тени вокруг. — С развратником? — переспросил Вэй Усянь, его голос звучал как ледяной ветер. — Судя по всему, твоя мать не обучила тебя манерам. Похоже, мне придется заняться этим, раз другим некогда, — добавил он с ухмылкой, словно бросая вызов. Юноша перед ним задрожал от ярости, его гнев кипел, как вода в кастрюле, готовой вот-вот закипеть. — Что ты только что сказал? — прорычал он, его глаза сверкали, как острые клинки. — Не расслышал? — издевательски спросил Вэй Усянь, его голос звучал, как насмешка судьбы. — Могу повторить, если хочешь. — Ах ты! — закричал юнец, его голос звучал, как треск ветки под давлением. В этот миг, словно в замедление, он бросился на Вэй Ина, выхватывая меч из ножен. Они закружились в схватке, словно два призрака, танцующих под светом луны, в то время как лес вокруг них затаил дыхание, ожидая развязки этой смертельной игры. Юноша, словно одержимый, ринулся в атаку, его сердце стучало в унисон с бешеным ритмом его шагов. Он был как муха, пытающаяся сбить с толку хищного паука, но его усилия были тщетны, как попытка остановить бурю голыми руками. Куда ему до Старейшины Илина? Даже с чужим телом, которое он носил, он оставался не самым сильным, хоть и неплохим заклинателем, что в этой ситуации было не более чем утешением. В воздухе витала напряженность, словно грозовые облака собирались над ним. Бой длился еще несколько минут, и каждый удар, каждое движение юноши казались отчаянными, полными юношеского пыла, но лишенными опыта. Вэй Ин, с его спокойствием и расчетливостью, легко парировал все атаки. Он был как тень, скользящая между ударами, его движения были плавными и точными, как у хищника, ожидающего момента, чтобы нанести решающий удар. Наконец, Вэй Ин, используя ловкость и хитрость, повалил мальчишку на землю с помощью подсечки. Тело юноши рухнуло на землю с глухим стуком, как мешок с картошкой, и в тот же миг Вэй Ин призвал призрака, который, словно зловещая тень, накрыл юношу, прикрепив его на спину, как тяжелую цепь, чтобы тот не мог подняться. Призрак излучал холод, который пронизывал воздух, заставляя волосы на затылке подниматься. — Отпусти меня, немедленно! — приказал юноша, его голос трясся от гнева, как осенний лист под порывом ветра. В его глазах горел огонь, но Вэй Ин знал, что это лишь пламя отчаяния. — Не вырос еще, чтобы приказывать, — произнес Вэй Усянь с ухмылкой, поднимая меч, его лезвие блескнуло в тусклом свете, как предвестник беды. Он направил его на сеть, в которой болтался его осел, и через мгновение животное свалилось на землю, освобожденное от оков. Звук падения был резким и глухим, как треск ломающегося дерева. — Да ты хоть знаешь, кто мой дядя? Что он с тобой за это сделает? — угроза срывалась с губ юнца, как злобный шепот, полон яда. Его голос дрожал, но в нем звучала уверенность, которая могла бы напугать даже самых смелых. — И кто же этот злой дядька, которым ты меня пугаешь? Кстати, почему ты не зовёшь на помощь своего отца, а только дядю? — спросил омега, присев рядом с юношей. Его голос звучал как насмешка судьбы, и в нем не было ни капли страха. Но не успел Вэй Ин снять заклинание, как за его спиной раздался злобный и до жути знакомый голос, который заставил его сердце упасть в пятки. — Я его дядя. А ты, должно быть, смерти ищешь? — произнес мужчина, облаченный в пурпурные одеяния, которые казались пропитанными темной магией. Его глаза сверкали, как угли в костре, полные ненависти и угрозы. «Цзян Чэн, только тебя здесь еще не хватало», — пронеслось у Вэй Ина в голове, как молния в грозовом небе, предвещая неизбежную бурю. В воздухе витала напряжённость, словно туман, окутывающий старое кладбище, где покоятся не только мёртвые, но и забытые тайны. Цзян Ваньинь двигался вперёд, и с каждым его шагом атмосфера становилась всё более гнетущей, как если бы сам мир вокруг него сжимался, готовясь к неизбежному. Вэй Усянь, стоя на краю своего существования, почувствовал, как тяжесть этого момента давит на его грудь, делая каждое дыхание мучительным. «Ничего удивительного, — думал он, — это же альфа. Он всегда был таким — даже в прошлой жизни, когда его ярость расправлялась с окружающими, как тёмная буря». Вэй Ин знал, что это не просто физическое давление; это было что-то более зловещее, как предвестник беды, который заставляет сердце биться чаще. Между ними лежал только один человек — адепт ордена Цзинь, беспомощный, как марионетка, оставленная на произвол судьбы. И в этот момент, когда всё вокруг замерло, до Вэй Ина донёсся сладковатый аромат лотосов — его любимых цветов, символ его утраченной надежды и любви. Как символично, не правда ли? Вэй Ин знал, что они с Цзян Чэном были истинными, как звёзды на ночном небе, и это знание было одновременно и благословением, и проклятием. Цзян Ваньинь тоже это знал, но это не остановило его в тот роковой миг, когда он лишил Вэй Ина жизни. Эта мысль терзала его изнутри, как ядовитый шип, вонзившийся в сердце. Он знал, что его месть будет сладкой, но только если он доживёт до этого момента. Тем не менее, не только Вэй Ин чувствовал этот аромат — Цзян Чэн тоже ощутил знакомый запах лаванды, который всегда напоминал ему о детстве, о том времени, когда всё казалось простым и ясным. Его глаза расширились от шока, когда он понял, что этот юноша — его истинный. «Но как это возможно? Я убил его собственными руками шестнадцать лет назад! Как можно объяснить этот запах, эту связь?» — мысли Цзяна Ваньиня метались, как раненая птица, пытающаяся вырваться из клеток своего прошлого. Он был в замешательстве, и это замешательство, как тёмная тень, следовало за ним, напоминая о том, что некоторые раны никогда не заживают. — А-Лин, поднимайся! Нечего валяться на земле, словно на мягкой перине, — прогремел голос мужчины, но ответом была лишь тишина, как будто сам воздух замер в ожидании. — Что, мне умолять тебя встать? Быстро встал! — Цзян Чэн ощущал, как его терпение уходит, как песок сквозь пальцы, и все вокруг начали чувствовать, как его гнев нарастает, как буря, готовая разразиться. Он только что вышел из тени последнего инцидента, а тут ещё и Цзинь Лин, этот упрямый малец, вздумал не слушаться. Вэй Ин, стараясь вернуть заклинание, которое ускользнуло от него, вдруг почувствовал, как его усилия прервал Цзян Чэн, и в воздухе раздался резкий треск, когда заклинание было уничтожено в фиолетовом всплеске, как вспышка молнии на тёмном небе. Как только магия исчезла, Цзинь Лин вскочил, его голос раздался, как гром среди ясного неба. — Я тебе за такое ноги сломаю, понял?! — Ноги сломаешь? — переспросил мужчина, глядя на своего племянника с холодным презрением. — Чему я тебя учил, когда встретишь учеников, следовавших пути Старейшины Илина? Я говорил, что ты должен будешь его убить, а тело скормить собакам. От этого упоминания о собаках Вэй Усяня передёрнуло, как от холодного ветра, пронизывающего до костей. Закончив с племянником, Цзян Чэн переключился на Вэй Ина, его взгляд стал острым, как лезвие ножа, и в его глазах зажглось новое желание — найти жертву. — Значит, ты вернулся? — Что? — не понял юноша, его голос был полон недоумения. — Я, Глава ордена, вас не совсем понимаю. — У тебя всегда хорошо получалось косить под дурачка, но в этот раз не выйдет, — произнёс альфа, и в его словах звучала угроза, как предвестник шторма, готового обрушиться на мир. — Дядя, ты о чём, таком сейчас говоришь? — спросил Цзинь Лин, его голос дрожал, как листья на ветру. — Не лезь в разговор, когда разговаривают старшие, или ты ещё хочешь получить? — уточнил Цзян Чэн, его слова звучали, как грозовой раскат, готовый обрушиться на юношу. В глазах племянника промелькнуло осознание, что лучше не нарываться на неприятности, и он решил, что молчание — это золото, особенно в такой ситуации. — Глава, — обратился Вэй Ин, его голос был полон напряжения. — Так, а кто вернулся-таки? — А вот сейчас и проверим, вернулся ты или нет, — произнёс Цзян Чэн, и в его руке внезапно возник Цзыдянь, излучающий маленькие фиолетовые искры, которые танцевали в воздухе, как души, жаждущие свободы. Цзян Чэн замахнулся своим оружием, как охотник, готовящийся к финальному броску, чтобы узнать правду. Вэй Усянь зажмурился, как будто это могло спасти его от неминуемого удара, его сердце колотилось, как молот по наковальне, в ожидании того, что должно было произойти. Но вместо удара он увидел перед собой мужчину в белых одеяниях, который заслонил его собой, как живой щит, защищая от разрушительной силы Цзыдянь. — Глава Ордена Цзян, почему Вы используете своё оружие на беззащитных и слабых людях? — спросил мужчина, его голос звучал, как звон колокольчиков в тишине. — Вот-вот, послушайте, что хороший человек говорит, — подхватил Вэй Ин, его слова были полны иронии, словно он сам не верил в то, что говорит. Вэй Усянь, тем временем, погрузился в свои мысли, обдумывая, как Лань Чжань, или Лань Ванцзи, постоянно унижал его в прошлой жизни. «Теперь он будет вторым в списке, кому я должен отомстить», — прокручивал он в голове, как старую пленку, полную ненависти и жажды мести. — Второй Нефрит, Вы хоть понимаете, кто стоит за Вашей спиной? — спросил он, его голос звучал, как предвестие шторма, готового разразиться. Лань Ванцзи обернулся, и его холодный взгляд встретился с глазами Вэй Ина. Он всматривался в них, словно искал ответ на вопрос, который не требовал слов. Затем, после долгой паузы, он повернулся обратно и произнёс: — Да, я знаю, кто стоит за моей спиной, — ответил он спокойным голосом, который звучал, как тихий шёпот ветра в мрачной чаще леса. Лань Чжань обладал глубоким, завораживающим голосом, который мог бы заворожить даже самых стойких. Его внешность была такой же неотразимой, как лунный свет, пробивающийся сквозь облака. Он был одним из самых красивых альф в Поднебесной, и его поклонники, словно мотыли, кружились вокруг его света, жаждая его внимания. Даже Вэй Усянь не мог не ощутить притяжение к этому загадочному существу. — Если знаете, тогда отойдите и дайте мне тоже подтвердить свою догадку, — произнёс Вэй Ин, его голос звучал уверенно, но в глубине души он чувствовал, как страх проникает в его сердце, как тень, которая не отпускает. — Давайте обойдёмся без радикальных методов, хорошо? — предложил Второй Нефрит, его тон был спокойным, но в нём сквозила угроза, как тихий шёпот, предвещающий беду. — Тогда, — мужчина обвёл его взглядом, словно сканером, — пускай он снимет свою убогую маску. — Сам ты убогий, понял? А маска нормальная, — парировал омега, его слова вылетали из уст с холодной ненавистью. — Да, как ты смеешь?! — Цзян Чэн снова замахнулся своим кнутом, и в воздухе повисло напряжение, как натянутая струна, готовая лопнуть. — Глава, успокойтесь, — произнёс кто-то из толпы, но его голос звучал, как эхо в пустом коридоре, не способное разорвать тишину, которая окутала их, как тёмный туман. — Да, да, Глава, в вашем возрасте волноваться очень вредно, — поддразнил его Вэй Ин, и в его голосе звучала игривость, как будто он танцевал на краю пропасти. Цзинь Лин засмеялся в кулак, его смех был тихим, но полным злорадства. Однако под грозным взглядом дяди он тут же смолк, словно огонёк свечи, задутый сильным ветром. — Ну всё, — произнёс Цзян Чэн, его голос звучал как удар грома, предвещая бурю. — Я всё-таки настаиваю, Глава Ордена, — сказал Лань Чжань, его глаза сверкали, как острые ножи, готовые разорвать тишину. — Так ты снимешь свою маску или нет? — спросил Цзян Чэн, его голос был полон напряжения, как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент. — Нет, — ответил Лань Ванцзи, его голос был холодным, как ледяной ветер, пронизывающий до костей. — Почему? — задал вопрос Глава Ордена, и в его глазах мелькнуло что-то, что можно было бы назвать страхом, но он не хотел этого показывать. — Если я её сниму, то ты от страха помрёшь, — с дерзостью произнёс он, и в его словах звучала угроза, как шёпот призрака из тёмного угла. — Ты… — начал Цзян Чэн, но слова застряли у него в горле, как кости, которые он не мог проглотить, и в воздухе повисло напряжение, как предвестие надвигающегося шторма. — Да, я. И что с того? — произнёс юноша, выглядывая из-за плеча Лань Ванцзи, как призрак, готовый выскочить из тени. — Я забираю его к себе в орден до выяснения обстоятельств, — произнёс Цзян Чэн, его голос звучал, как глухой удар молота по железу. — Что? — удивился Вэй Ин, его глаза расширились от страха, словно он только что увидел призрака в зеркале. — Никуда я с этим, — он указал на Главу пальцем, как будто тот был ядовитой змеёй. — Не пойду. Он же убьёт меня. А оно мне надо? В его голове пронеслось: «Нет-нет. Пока мне туда не надо. Я ещё не готов посетить Пристань Лотоса. Я пойду туда только тогда, когда у меня будет сила ему отомстить, а пока мне там делать нечего». Эта мысль была как тёмная тень, притаившаяся в углу его разума. — А у тебя никто и не спрашивает. Как я сказал, так и будет, — отрезал Цзян Чэн, его слова звучали как приговор, который невозможно было обжаловать. — Не забывайтесь, глава, — предупредил его Лань Чжань, и в его голосе слышалась угроза, как шёпот ветра перед бурей. — Да, дядя, зачем тебе этот человек? Знаешь, почему его выгнали из моего ордена? — спросил юноша, его голос звучал с лёгким налётом насмешки. «Это уже интересно. И почему же?», — пронеслось в голове у Вэй Ина, и он почувствовал, как напряжение нарастает, как тёмные облака, собирающиеся над горизонтом. — И почему же? — спросил он, его голос звучал с вызовом, как будто он был готов к любому ответу. — Да, потому что он приставал ко всем без разбора, — ответил юноша, его глаза сверкали, как острые лезвия. — Ему неважно, альфа, омега, животное или растение. Он просто не знает границ, и это делает его опасным. «А вот это уже интересно. С помощью этого можно неплохо выехать», — подумал Вэй Усянь, его ум, как старый, ржавый механизм, начал работать, и он почувствовал, как в нём пробуждается азарт. — Ты хочешь, чтобы он и к тебе приставал? Пусть его лучше заберёт орден Гу Су Лань. Пускай он к Лань Ванцзи прис… — начал юноша, но не успел договорить. В воздухе повисло напряжение, и Лань Чжань, как тень, накрывающая солнце, применил заклинание молчания, заставив его слова застрять в горле, как кость, которую невозможно проглотить. — Юнец ошибается, — произнёс Вэй Ин, его голос звучал с лёгким налётом иронии. — Да, я пристаю, но не без разбора. Я выбираю только тех, кто мне нравится. А вот такие, как Глава ордена Цзян и Второй Нефрит, у меня симпатии не вызывают. Его слова были как шёпот ветра, несущий с собой зловещие предзнаменования. — А кто у тебя, тогда её вызывает? — спросил Цзян Чэн, его голос дрожал от легкого раздражения, словно он только что наткнулся на что-то неприятное. — Дайте-ка немного подумать, — Вэй Ин положил указательный палец на подбородок, его глаза блестели, как у хищника, выжидающего момент. — Мне нравится вот он, — его палец указал на Цзинь Лина, который, как загнанный в угол зверь, начал отрицательно замычать и махать руками, словно пытаясь оттолкнуть эту мысль, как отталкивают настойчивую муху. — А-Лин? — переспросил Цзян Чэн, его голос звучал так, будто он только что услышал, как трескается лёд под ногами. — Ага, — подтвердил Вэй Ин, его улыбка была полна таинственного обаяния. — Вот и отлично. Ребята, забираем его, — приказал он своим подчинённым, которые прятались в тенях, как хищники, поджидающие свою жертву. Если бы не его команда, они бы так и не заметили присутствия этих людей, словно те были призраками из другого мира. Цзинь Лин вопросительно посмотрел на дядю, его взгляд был полон недоумения и страха, как будто он спрашивал: «Не сошёл ли ты с ума?». — Да, конечно, — произнёс он с ухмылкой, — живым, ну или, по крайней мере, в сознании вы его не возьмёте. Словно в этот миг воздух вокруг стал тяжелым, как свинец, а тени начали сгущаться, поглощая свет. Вэй Усянь, почувствовав приближающуюся угрозу, внезапно сорвался с места, его ноги застучали по земле, как удары сердца, которые гремят в тишине. Он мчался, словно ветер, разрывающий тишину, и в его голове мелькали мысли, как молнии, разрывающие ночное небо.