Тот любит и шипы

Снег переливчато сиял в почти полуденных лучах солнца. Тонкий слой укрывал широкий балкон и массивный каменный поручень с балюстрадой, ещё более тонкий слой выдавал следы после прошлой прогулки — с тех пор снегопад был лишь один раз, да и то какой-то слабый, совсем несерьёзный. Лиза вытащила руку из наброшенной на плечи верхней туники Влада — закутываться в гупелянд ради пары минут на балконе ей не хотелось — и провела ладонью по заснеженному поручню. Крошечное облачко снега полетело вниз — с огромной высоты, даже мысль о которой пугала. Деревья вдали походили даже не на кусты — на мох. На окрестности замка Лиза смотреть боялась: её не пугала высота, но в собственных силах устоять и не покачнуться она сомневалась. Солнце не грело — только слепило, отражаясь от снега множеством лучей. Раньше она бы не стала мучать глаза и выбрала бы для прогулки более подходящее время. Но, если всё произойдёт так, как она задумала, то солнце станет для неё смертельной роскошью.  — Перед смертью не надышишься, — Лиза подышала на замëрзшую ладонь и, укутавшись в тунику, медленно пошла назад в спальню. Не удержалась и, уже приоткрыв тяжёлую дверь, обернулась, тут же сощурившись от бьющих в глаза лучей. Она всё равно будет скучать, глупо обманывать себя. Но разлука с солнцем — это лишь малая часть цены. Лиза закрыла за собой дверь, тут же зашторив окно: ослеплëнная, она ещё не видела, в спальне ли Влад, но беспрекословно соблюдала въевшееся в подкорку правило: днём ни один солнечный луч не должен был проникать сюда. Возможно, что скоро это правило будет необходимо и ей. Едва слышный шорох одежды об кресло заставил Лизу повернуть голову на звук. Глаза медленно и неохотно привыкали к темноте, и пока Лизе виднелся только тёмный силуэт. Она знала: Влад пошевелился только для неё — чтобы обозначить своё присутствие. Зрение попривыкло к тьме, и Лиза уже видела алые отблески его глаз. Кажется, он ждал, что Лиза сама начнёт этот разговор. Проблема в том, что Лиза понятия не имела, как именно его начать. Как именно донести свою мысль правильно — а она очень хотела, чтобы муж понял её позицию! — и при этом не передумать в процессе объяснения, Лиза понятия не имела. Она медленно, всё ещё не слишком чётко различая предметы, прошла к креслу и села напротив мужа. Не как обычно, а на самый край, сложив на коленях ладони. Обычные совершенно, человеческие, бледноватые, но с совершенно заурядными аккуратно подпиленными ногтями вместо когтей. Да, для вампира когти — это только вопрос выбора и удобства, но всё же.  — Любовь моя, неужели ты думала, что я не замечу, в какую сторону ведут тебя мысли?.. — мягко спросил Влад, накрывая её руку своей. Когти царапнули ткань платья, а стоило Лизе моргнуть — исчезли без следа. Только вопрос выбора и желание казаться безобидным. Только казаться. Лиза растянула губы в нервной улыбке и кивнула:  — Какая-то часть меня была достаточно глупа, чтобы подумать, что я хоть немного умею скрывать свои эмоции.  — Это называется надежда. Человеческое свойство.  — Ага. У людей, как бы ты к ним ни относился, — Лиза больше по привычке бросила в сторону мужа наигранно укоризненный взгляд, — много всяких полезных свойств. Надежда, сострадание, преданность, любопытство, гуманность… — Лиза предупредительно подняла палец: — И да, я знаю, что на каждое положительное качество, которое могу назвать я, ты в состоянии привести два отрицательных, но не в этом суть, верно?  — Раз не в этом суть, то отчего же люди… — Влад поморщился, — хотя нет, сократим вопрос до одного человека, отчего же ты так держишься за свою человеческую суть? Лиза приподняла брови, поджала губы, пытаясь сформулировать свой ответ максимально честно: в конце концов, ей самой это необходимо в первую очередь. Она начала говорить медленно, тщательно подбирая слова:  — Потому что… это то, кем я родилась. И была всю жизнь. Потому что… это ощущается правильно: общаться, помогать друг другу, не убивать других, потому что скорее всего и я, и любой другой человек ощущаем мир примерно одинаково. И мне, и другому будет больно от удара, будет мутить от голода, а от сытного ужина — наоборот, хорошо. Это что-то близкое и понятное, что очень просто любить — и что начинаешь ценить только потеряв или почти потеряв, — Лиза мотнула головой. — Потому что я живу с верой в то, что я делаю что-то хорошее, и если я перестану, я никогда себе этого не прощу. Влад неотрывно смотрел на неё ещё пару секунд, словно ожидая продолжения, но Лиза молчала. Объяснять, почему поступать хорошо — это хорошо, — занятие крайне странное.  — Понимаю, — всё же заключил он. — Если обобщить, то это твоё желание соответствовать собственной моральной системе координат. Но отчего система координат так сильно привязана к виду?  — Потому что… — Лиза вздохнула, — Я хотела сказать, что ты, будучи вампиром, относишься ко мне не так, как относятся другие вампиры, потому что ты меня любишь, но тут я поняла, что ты мой единственный знакомый вампир, так что в теории я могу утверждать, что все вампиры, которых я встречала, относятся ко мне хорошо и абсолютно безопасны, но не уточнять их количество! На подобное заявление Влад рассмеялся: называть его безопасным и безобидным для остальных людей — чистое безумие… Почти. Лиза знала, что с их первой встречи и до её казни в Тырговиште он не убивал. Он говорил, что люди и их глупая смертность ему наскучили и надоели, но Лиза подозревала, что дело ещё и в ней.  — Пожалуй, стоит перейти обратно к абстрактным понятиям, а то одна ты в выборке опрашиваемых людей способна сильно подправить статистическое отношение вампиров к людям, — он усмехнулся, добавив: — Причём если ты станешь вампиром — то тоже будешь сильно выбиваться, уж поверь мне, — Влад замолк, возвращая себе серьёзный настрой. Взял её руку в свою ладонь. — Допустим… Что есть человек? Всего лишь горстка загадок: ворох мыслей — благочестивых и не очень — и несколько литров крови. Если обобщать. А что есть вампир?.. Лиза приподняла бровь: нервное веселье требовало, чтобы она ляпнула: «Ворох мыслей, несколько литров крови и клыки в придачу», — но решение от неё требовалось серьёзное. А пошутить она и потом успеет. И если всё же решится, то у неё на это будут бесконечные годы. Жаль, только в голову, звенящую от напряжения и волнения, ничего кроме ответной колкости не лезло. Лиза сдалась:  — И что же?  — Да то же самое… если вампир сам этого захочет, разумеется. Многие не хотят, — губы у Влада изогнулись в совсем не радостной улыбке. Жёсткой, даже немного презрительной. — Многим — почти всем — нравится превосходство. Нравится власть. Она развращает, как ни крути.  — Но это всё ещё выбор? — уточнила Лиза. Значит, её надежда на то, что она сможет остаться человечной, не так уж глупа?  — Отчасти, — кивнул Влад. Он нахмурился, не торопясь продолжать. Кажется, это было слишком личным, чем он никогда не делился. Вряд ли потому что не доверял, скорее — не желал терять её доверие. — Когда времени прошло ещё немного, когда ты ещё помнишь, каково это — быть человеком, таким же смертным, слабым, беспомощным, как те, кого ты теперь можешь убить одним взмахом руки, то это действительно выбор. Да, он во многом продиктован жаждой крови, бесконечной и непроходящей, но всё же он есть. Влад замолчал. В спальне всё ещё царила темнота, но глаза уже привыкли и почти ясно различали его профиль — бледный даже в погруженной во мрак комнате. Взгляд Влада устремился куда-то вдаль, словно он видел и сквозь стены. Он приподнял бровь и едва слышно усмехнулся:  — Потом ты забываешь, что когда-то был человеком. Это уже не имеет значения. Люди — это только источник крови, источник утоления твоей жажды, ради которой ты готов развязывать войны, стирать с лица Земли города — или же других вампиров, которые перейдут тебе дорогу. Потом… если выживешь, к тебе уже не смеют соваться: зачем, если исход этой встречи известен всем заранее? А тебе становится невообразимо скучно. Чужие проблемы, чужие смерти — за эти годы ты видел столько подобного, что… — Влад неопределённо взмахнул ладонью. В темноте Лиза едва ли достаточно чётко видела, чтобы заметить изменения в лице мужа, но она их почувствовала. Он так легко говорил о масштабных и смертоносных событиях как о простом факте своей биографии, причём факте, похоже, весьма обычном для его мира, и у Лизы не было подходящих слов, чтобы хоть как-то ответить. Она всего этого не застала — просто ещё не родилась. До неё дошли лишь страшилки и байки, столь искажённые, что, кроме детей, в них никто и не верил. Её человеческая жизнь ещё более отчётливо ощущалась мимолётным мгновением в его истории. Лиза хотела большего. Лиза не хотела однажды остаться лишь воспоминанием в его сердце. Она сжала его левую руку, всё ещё покоившеюся у неё на колене.  — Впрочем, мне кажется, если ты станешь вампиром, то ты окажешься сильнее этого, — Влад перевёл взгляд на Лизу, сощурил алые глаза с хищным любопытством.  — Ты слишком высокого обо мне мнения, — она грустно усмехнулась. В двадцать, когда она только пришла сюда, ей казалось, что и море по колено, и Дракула по зубам, но вот жизнь дала ей хорошую пощечину, напомнив, что её везение и силы не бесконечны. — Я теперь слишком отчетливо знаю, что я далеко не самый сильный человек. Влад мотнул головой: — Ты очень решительный и смелый человек. А ещё — очень целеустремленный. Ты пришла сюда с целью помогать людям, и спустя столько лет ты всё ещё следуешь этой цели. Мне кажется, я достаточно хорошо тебя знаю, и, перестав быть человеком, ты свою цель не потеряешь. Тихий спокойный голос, крадущийся во тьме, пробирающий до костей, дал именно то, в чем Лиза так нуждалась, — веру в правильность собственного решения. Лиза знала, что Влад не разделял её чаяний лучшей жизни для всего человечества, но ценила каждое его слово поддержки. Влад Дракула не верил в человечество, но он верил в неё, и эта вера окрыляла.  — Если я попрошу тебя сделать меня вампиром, то ты можешь выполнить ещё одну мою просьбу?  — Любую, любовь моя, — он задумчиво переплёл их пальцы, не отрывая взгляда от глаз Лизы.  — Пообещай мне, что не дашь мне стать бесчеловечным монстром. Я не хочу быть убийцей. Я хочу только спасать жизни, а не отбирать их. Он кивнул и потянул её руку вверх. Оставил едва уловимый поцелуй на тыльной стороне ладони — не отрывая от неё глаз.  — Обещаю.  — Спасибо, — Лиза улыбнулась. Немного взволнованно, но искренне: Дракула всегда выполнял свои обещания, особенно данные ей.  — Прежде, чем ты у меня ещё что-нибудь попросишь, хочу задать один вопрос, — он дождался, когда Лиза кивнëт, и в качестве продолжения обронил лишь одно слово: — Почему? Алые глаза смотрели на неё со спокойным, вдумчивым любопытством. Лиза открыла было рот, чтобы ответить, но в последнее мгновение запнулась: у неё имелся заранее обдуманный ответ на подобный вопрос (его Лиза ожидала от мужа одним из первых), но тот подготовленный, если быть честной и с Владом, и с самой собой, был лишь частью правды. И начать отчего-то очень хотелось совершенно с другого.  — Я… я не хочу умирать. Я видела, как умирают другие, но всё как-то не думала, что подобное может произойти со мной, а теперь… — Лиза пожала плечами. — Да, это может произойти и со мной. И я не хочу. Я ещё так мало успела, я не хочу останавливаться не то что на полпути, а в самом его начале, я не хочу оставлять тебя, я не хочу навсегда исчезать из жизни нашего сына! — Лиза посмотрела на Влада с каким-то отчаянным желанием найти понимание этого эгоистичного порыва, столь нетипичного для неё. Нашла — Влад определённо знал толк в желаниях такого рода. Лиза свободной рукой поправила упавшую на лицо прядь, пропустила волосы сквозь пальцы. — Я сначала хотела ответить немного иначе, если честно.  — Менее честно? — в голосе Влада скользнуло удивление: честность между ними являлась делом самим собой разумеющимся.  — Нет, разумеется нет! Просто… более прагматично? — она сжала пальцами подбородок, нахмурившись. — Просто… Вот ответь, что бы было, если бы я всё же умерла? Что бы делал ты? На лице Влада едва ли дрогнул мускул, но Лиза ощутила, как он помрачнел.  — Если бы тебя убили, ты хотела сказать? — он намеренно выделил ключевое отличие. Чуть сжал её пальцы. — Ты знаешь, что я невысокого мнения о человечестве. А ещё — что я очень хотел утопить едва не отобравший тебя город в крови. Но живая ты — важнее. Лиза слушала это спокойно: она легко представляла и ранее, как муж говорит нечто подобное. Может, не слово в слово, но суть совпадала, и не шокировала.  — Ты бы кого-то убил, если бы… меня убили? — в последний момент поправила себя Лиза.  — Да. Одно короткое слово, без единого уточнения. Уточнять Лиза не решилась: зная Влада, масштабы его мести смогли бы переплюнуть все самые смелые предположения. А представлять подобные картины Лиза не желала.  — В таком случае, я бы не хотела, чтобы история повторилась. Я не хочу становиться причиной чужой смерти.  — Но из двух причин: «не умирать для себя» и «не умирать для других» — ты выбрала всё же первую, — он наклонил голову вправо, и чёрная прядь пересекла светлое лицо, трещиной пробежав по острой скуле.  — Я выбрала обе. Просто первая немного важнее? — Лиза приподняла краешек губ, словно пытаясь и саму себя убедить, что обе причины для неё одинаково важны. Влад только кивнул. Принимая ответ — или делая вид, что принимает. Он тоже улыбнулся — зеркально ей наметил тень улыбки. Повисла тишина. Не гнетущая, но немного нервная, словно вот-вот что-то случится. У них больше не было вопросов друг к другу, и от новой жизни Лизу отделяла лишь одна просьба — и последний шанс струсить. Лиза никогда не сдавалась на милость собственным страхам: она боролась, набрасывала на себя внешнее спокойствие и шла вперёд, не показывая, как сдавливал душу ужас от неизведанного. Если бы она поддавалась мелькавшим в её голове сомнениям прежде — она не оказалась бы здесь. Если бы она хоть раз отступила, отказавшись от своих желаний — она и на десятую долю не была так счастлива, как сейчас. Тёмные дни проходят, страхи и боль — остаются только в воспоминаниях и ночных кошмарах, но рядом всё ещё есть тот, кто всегда поддержит её. И Лиза готова идти вместе с ним дальше. До конца, если оный однажды настанет.  — Влад, — Лиза подняла голову, ощущая, как за плечами расцветают иллюзорные крылья уверенности, — я прошу сделать меня вампиром. Если ты желаешь видеть меня рядом вечно, разумеется, — губы изогнулись в улыбке — дразнящей, привычной для их обыкновенных шутливых пререканий. Влад встал, не выпуская её правой руки. Чуть сжал пальцы, призывая тоже подняться на ноги. Лиза задрала голову, всматриваясь в полускрытое темнотой бледное лицо мужа: всё, что она способна была разглядеть — он мягко улыбался, чуть наклонив голову.  — Это то, на что я и надеяться не смел, любовь моя, — в отличие от Лизы, он не шутил, а ответил вполне серьёзно, что у Лизы невольно перехватило дыхание — каждый раз перехватывало, и не важно, сколько лет прошло. Влад потянул её вперёд; они сели на край кровати так, что он остался за её спиной. Едва тёплые пальцы — без когтей — осторожно скользнули по надплечью, убирая выбившиеся на затылке прядки в сторону, чтобы не мешали. По оголённой коже шеи пробежали мурашки: Влад еле слышно выдохнул. Переплёл пальцы правой руки с пальцами Лизы — и ей неумолимо захотелось обернуться и поцеловать его, запустить пальцы в тёмные волосы… Лиза вздрогнула от неожиданности: Влад оставил в основании шеи лёгкий поцелуй и усмехнулся.  — Кажется, ты отвлекаешься, — Лиза закусила губу, сдерживая улыбку.  — Как будто я один, — Влад тихонько рассмеялся, в очередной раз напомнив, что он видит и слышит её куда лучше, чем она его, потому и читает как открытую книгу. Впрочем, это ненадолго. — Ты уверена?  — Да. Лиза вздрогнула, две торопливых тёмных дорожки пробежали по ключице и скользнули в лиф платья, но это всё только маленькие, уже не имеющие никакого значения детали — осколки её человеческой жизни. Острые клыки впились в горло.