Цветы

Аказа задумчиво смотрит на протянутый Доумой горшок с цветком, и не может понять что от него хотят. Нет, Аказа конечно знал, что Доума немножко ёбнутый, но обычно его выкидоны были вполне ему понятны, а сейчас парень окончательно запутался. Нахера ему цветок? Или Доума что-то попутал и вместо того, чтобы подарить его очередной подружке решил подарить Аказе? — Что это? — всё же решился уточнить Хакуджи. — Гардения, — улыбаясь, отвечает блондин. — Вижу, что не василёк, — на самом деле, Саяма вообще не разбирается в цветах, и какое-то время он и правда думал, что это василёк, — Нахера мне это? — Ну… Доума завис. Это ясно дало понять, что ещё не придумал зачем Аказе может быть нужна гардения. У крашеного нервно дёрнулась бровь. — Забирай свои сорняки и проваливай! — не дожидаясь ответа, выкрикнул Хакуджи и закрыл дверь. Но Доума не сдался. Он опять припёрся с цветами. Какие-то фиолетовые цветки с белыми крапинками. Брови Аказы непроизвольно сошлись вместе. Что этому придурку опять может быть надо со своими цветами? — Ты… — Это глоксиния. Ты понимаешь? — Я тебе, блять, кто, чтобы знать что значат твои сорняки? И вообще ты… Саяма уже хотел начать материться, но блондин его перебил. А не успел он сказать ещё что-то, как в его руки впихнули горшок и быстренько смылись. — И чё это было? Спросил у пустоты Хакуджи, но не дожидаясь ответа, развернулся и громко хлопнул дверью. Но глоксинию он всё же оставил на подоконнике. За последние три дня Хакуджи получил больше десяти разных горшков с цветами. Доума всё приходил и дарил ему самые разнообразные цветы: незабудки, орхидеи, букет красных роз, сирень, он даже как-то дерево притащил! Остальные цветы Аказа не помнил, да и не особо вслушивался в их названия. Его больше интересовало: какого чёрта Доума дарит ему так много этих ёбаных цветов?! У него теперь не квартира, а оранжерея! — Может он мне так смерти желает? — сокрушительно бормочет Саяма, приложившись щекой к барной стойке, — Иначе я не понимаю, зачем он это делает. — Может он хочет что-то сказать? — улыбается Даки, отпивая виски из стакана и подмигивая бармену, — Знаешь, язык цветов и всё такое. — А? — Хакуджи переводит взгляд на подругу. А ведь точно! Как он сам не догадался? Доума же придурок, любящий загадки, конечно цветы что-то значили! — Где же ты была всё это время? — отчаянно спрашивает парень, уже вбивая в телефон названия цветов. Ух, погоди Доума, если сейчас там выйдет что-то вроде «поскорее сдохни» тебе не жить. Но там было кое-что совсем другое. — Блять… — Что такое? Всё плохо? — Шабана элегантно повернулась и заглянула другу в телефон, — Блять… Повисла тишина. Они оба тупо пялились в экран, перечитывая значение цветов. — Может, случайность? — предположила Даки, — Посмотри ещё, какие там цветы он тебе дарил? Они десять минут смотрели обозначения цветов и всё больше понимали, что это нихера не случайность. Абсолютно все цветы обозначали любовь. То есть, Доума всё это время пытался признаться Аказе в любви? — Пиздец, — подытожила Умэ, выпивая уже третий стакан алкоголя за время прочтения этого списочка, — Что собираешься делать? — Я…не знаю. Хакуджи правда не знал, что делать в такой ситуации. Доума ему не то чтобы не нравился, даже наоборот. Просто это слишком неожиданно и смущающе! Но ответить взаимностью ему хочется… — Если тебе не хочется вести с ним серьёзные разговоры, то ты можешь тоже подарить ему цветы, — предложила девушка. — Да? — парень задумался, взвешивая все «за» и «против», — Думаю, можно и так… Спустя пол часа листания охрененно большого списка значения цветов, у них завязался спор. — Чем тебе базилик не нравится?! — бесновалась Даки, — Отвращение и ненависть — это ведь то что ты испытываешь к Доуме! Подари его и дело с концом! — Да причём здесь вообще базилик?! Я же… Хакуджи замер. Неужто Шабана считает, что он собирается отказать Доуме? — Я хочу ответить ему взаимностью, — уши парня покраснели. — А-а? — Умэ так и замерла с открытым ртом, — Погоди, что?! Он тебе нравится?! Не может быть! — Да! Всё, отстань! Лучше помоги выбрать нормальный цветок! — Ну и пиздец, конечно… — пробормотала девушка, — Бармен! Нам чего-нибудь покрепче! — и тоже залипла в телефон друга, в поисках идеального цветка. В итоге они остановились на амброзии. Ну, потому что лучше они бы не нашли, да и выглядит она как зелёный сорняк, будет как месть тупому Доуме, который вместо того, чтобы сказать прямо, носится с цветами. Поэтому, сразу после жуткого похмелья, ругани с Гютаро на тему того, что Умэ много пить нельзя и покупки небольшого букетика амброзии, он пошёл прямо к дому блондина. Решение это далось Аказе тяжело. Он сначала хотел отправить по почте, но сочтя это решение глупым и трусливым, пошёл сам. И вот, он уже стоит перед его дверью и неистово долбит в неё. Только спустя пару минут ему наконец открыли. Доума выглядел сонным и домашним, в шортах и растянутой футболке. Аказе он показался милым — Аказа? — зевнул Доума, — Ты чего тут в такую рань? Всего-то восемь утра, подумаешь. Он вообще пол ночи не спал, чтобы найти подходящий цветок, так что Доума потерпит. — Вот, — Саяма протянул блондину букет. Блондин опешил, но букет принял. Да и рассматривать его так начал, будто активно что-то вспоминал. — Это амброзия. Ответил на незаданный вопрос Хакуджи, отводя взгляд. Парень замер с букетом в руках, пытаясь осмыслить слова друга. А после его щёки запылали. — Ам-амброзия? Правда? Ты ведь знаешь, что… Нервно затрепыхался Доума, пытаясь найти куда деть руки с букетом. — Я тебя тоже, идиот. Просто ответил Аказа, краснея. И почему это так смущающе? Ну а Доума завис, обдумывая его слова. Такая реакция позабавила Хакуджи. Он так смело дарил ему цветы, которые значили признание, а когда ему ответили тем же способом он краснеет как младшеклассница. — П-правда? Саяма просто кивнул, уже не в силах признаться дважды. Но блондину хватило и этого. Он радостно напрыгнул на своего, судя по всему, уже парня и принялся целовать его в щёки. — Правда-правда-правда?! — радостно бормотал Доума, пока покрывал щёки Аказы лёгкими поцелуями. — Да-да, — забормотал в ответ крашеный, обнимая блондина, — Да… Последнее что успел выговорить парень перед тем как его затянули в нежный поцелуй.