Свыкнуться

К тому времени, как Ло Бинхэ прибыл в Цан Цюн на лето, лотосы были в полном цвету. Его одежды стали легче, волосы были свободно собраны сзади, а с собой он взял книгу, найденную в одной из богатейших коллекций мира демонов, и свежие продукты для ужина Учителя. Сегодня был особый случай, ведь они не виделись целых три месяца. Учитель тепло его встретил. Его красота в ярком летнем солнце ослепляла. Он снова собрал волосы в высокий хвост, а его одежды были лёгкими и воздушными, развеваясь при каждом движении. Он неторопливо обмахивался бамбуковым веером, чтобы прогнать жару; его кожа светилась под ослепительным летним солнцем. — Ах, я скучал по твоей готовке. Наши повара хороши, но они и в подмётки не годятся Бинхэ, — горестно вздохнул Учитель тем вечером после ужина. Они устроились на веранде с видом на чудесный бамбуковый лес, оживлённый пением летних цикад и сияющий в вечернем свете. — Учитель, у меня есть для вас сюрприз, — сказал Ло Бинхэ, лучась от радости. — Хм, и что же это? — Не хотите отправиться со мной в путешествие? Я знаю прекрасный город, построенный на лотосовом пруду. Мы можем провести там неделю-другую, если вы пожелаете. Учитель задумался на минуту. Пряди, выбившиеся из причёски, колыхались от дуновения ветерка, вызванного веером. — Мне ведь нужно проводить уроки, Бинхэ, к тому же я должен быть рядом, если Юэ Цинъюаню понадобятся мои услуги. Ло Бинхэ надул губы. — Юэ Цинъюань не будет возражать, если вы возьмёте небольшой отпуск. Вы слишком много работаете и заслужили отдых. — Я… подумаю, — пробормотал он. Чтобы убедиться, что всё пройдет как задумано, Ло Бинхэ отправился к хозяину дворца и работодателю Учителя — самому Юэ Цинъюаню. — А, я совсем не возражаю, если он уедет, — с лёгкостью согласился Юэ Цинъюань. — Он трудится не покладая рук, ему не помешает отдых. Благодарю за ваше щедрое предложение, — он поклонился Ло Бинхэ, искренне улыбнувшись. — Спасибо, — ответил Ло Бинхэ, но не успело его сердце возликовать, как Юэ Цинъюань продолжил. — Думаю, вам не у меня стоит просить разрешение, а у его старшего брата, — сказал он с виноватым видом. — Я, может, и его работодатель, но отвечает за него Шэнь Цзю. Да он тут всем дворцом заправляет! Ло Бинхэ кипел от злости. Юэ Цинъюань был бесхарактерным слабаком, и безжалостный Шэнь Цзю вертел им как хотел, используя его власть для своих прихотей. И снова он преклонил колени перед Наставником. — Нет. — Разве ваш брат не заслуживает отдых? — взмолился Ло Бинхэ. — Вот почему я пришёл просить вашего дозволения. — А-Юань — взрослый человек, он может принимать собственные решения, и не обязательно было приходить ко мне с подобными просьбами, — фыркнул Наставник. — Но я всё равно не отпустил бы его одного с кем-то вроде тебя. Гнев помутил разум Ло Бинхэ, и он выпалил: — Так отправляйтесь с нами, раз вы так переживаете. Наставник явно опешил, но быстро взял себя в руки. Неспешно помахивая веером, он надменно обронил: — Я ничего не имею против отдыха, хотя больше похоже, что я буду нянчиться с детьми. Ло Бинхэ очень хотелось спрыгнуть с самой высокой дворцовой башни из-за своих необдуманных слов, но ему всё же удалось отправиться в путешествие с Учителем — под пристальным взором Наставника. К несчастью, Наставник счёл своим долгом как можно скорее испортить поездку, жалуясь на протяжении всего пути в город, язвительно комментируя все действия Ло Бинхэ и даже большинство закусок, которые он приготовил для Учителя. Этот неблагодарный мерзавец даже не поблагодарил его за угощение, в отличие от Учителя, хотя Учителю как раз досталось совсем немного закусок. Они прибыли к берегу реки к полудню и остаток пути проделали на каноэ. Грести пришлось ему, но он не возражал, потому что так он мог беззастенчиво наблюдать, как Учитель практически светится в лучах полуденного солнца, отражённых в чистой воде реки, однако Наставник из кожи вон лез, чтобы отвлечь его внимание. Они пристали к берегу, когда небо окрасилось розовым, и нашли на окраине деревни постоялый двор, чьи окна выходили на широкое озеро с цветущими нежными лотосами и широкими зелёными листьями. Ло Бинхэ заставили снять две комнаты, а не одну, как он планировал изначально, да и ту ему не удалось разделить с Учителем — Наставник вклинился и холодно сказал: — Мы с А-Юанем будем спать в одной комнате, разумеется. Ло Бинхэ проник на кухню и заплатил работникам, чтобы те позволили ему воспользоваться их рабочим пространством и приготовить ужин на троих, состоящий из блюд местной кухни с корнем лотоса и любимого чая Учителя. Он выплеснул всю злость на себя и Наставника в готовку, и вокруг него образовалось пустое пространство — повара не решались приблизиться. Учитель пришёл в восторг от ужина, смакуя каждый кусочек и хваля Ло Бинхэ за его навыки и усердную работу, пока тот не засветился ярче луны, отражённой в озере. Наставник хранил молчание, не предъявив ни единой жалобы, несмотря на то, что Ло Бинхэ накладывал ему самые твёрдые кусочки и остатки со дна. Еда в его тарелке значительно проигрывала еде Учителя, и всё же, вероятно, это был лучший ужин, что он пробовал. Ужин прошёл в тишине, если не считать тёплых похвал Учителя и единственного вопроса, который он задал Ло Бинхэ. — Когда мы разделяем трапезу, ты всегда подаёшь чай «Тяньтай». Отчего? — Разумеется, потому что это любимый чай Учителя, — ответил Ло Бинхэ так, будто это была самая очевидная вещь на свете. — Но что нравится Ло Бинхэ? Я хотел бы попробовать. Щёки Ло Бинхэ заалели, а Наставник закатил глаза. — Учитель, мне нравится улун «Фэнхуан Шуйсянь». У него более насыщенный вкус, чем у вашего сладкого некрепкого чая, и я думаю, что он вам не слишком понравится. — Ничего. Я хочу хотя бы попробовать. Наставник громко стукнул палочками о тарелку и фыркнул, заканчивая разговор. По плану, они должны были провести здесь две недели и успеть попасть на местный фестиваль. Ло Бинхэ хотел, чтобы в течение этой поездки Учитель влюбился в него, но теперь, когда рядом был Наставник, Ло Бинхэ уже не был так уверен в своем плане. Быть может, днём ему удастся отвязаться от него и сводить Учителя на свидание, как он изначально и хотел. Оказалось, на практике это сложнее, чем в теории. Наставник не оставлял их ни на секунду, как приставучая тень, утверждая, что он «наблюдает за ходом ухаживаний и присматривает за А-Юанем, чтобы господин Ло не сотворил с ним чего-нибудь ужасного». Настроение Ло Бинхэ портилось с каждым днём. Наставник постоянно жаловался на жару, на жуков у озера, на запах масла, наполнявший улицы из-за прилавков с едой, требовал нанять карету, потому что ходить пешком, видите ли, недостойно учёного. Учитель тихо извинялся, когда предоставлялась такая возможность, и уверял Ло Бинхэ, что он наслаждается поездкой, несмотря на дурное поведение брата. В ночь фестиваля, когда улицы заполнились празднующими людьми, Ло Бинхэ удалось увести Учителя из-под носа Наставника. Они бежали, взявшись за руки, по людным улицам, освещённым тёплым светом бумажных фонарей и наполненных запахом сладостей, петляя среди наряженных жителей и танцующих драконов, прилавков с десертами и цветами. Они убежали так далеко, как только смогли, пока не решили, что Наставник точно их не найдёт. Они очутились на одиноком причале, у которого в водах реки тихо покачивались лодки. Учитель перевёл дыхание. В лунном свете, слившимся с золотым сиянием праздничных фонариков, он казался внеземным созданием. Его щёки окрашивал румянец. Ло Бинхэ ничего не хотел так, как поцеловать его мягкие губы, но он сдержал свой порыв. — А-Юань, — имя сорвалось с его языка прежде, чем он успел одёрнуть себя. Учитель подпрыгнул; на его лице отразилось изумление, а щёки порозовели. — Простите, Учитель, это было неуместно, — быстро сказал Ло Бинхэ, чувствуя, как алеют его собственные щёки. — Просто ваша красота меня так пленила, что я не сдержался. — Ты-ты… Всё хорошо, — выдавил Учитель. Он сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, и сказал, уверенно и ласково: — Если ты хочешь звать меня А-Юанем, я не возражаю, только… только не при людях, особенно не при Цзю-гэ. Наставник заживо освежует Ло Бинхэ, если услышит, как тот называет его брата так нежно. Ло Бинхэ тяжело сглотнул, ужасно нервничая. — Тогда может ли этот ученик вручить вам… ещё один подарок? Больше всего на свете он хотел бы получить поцелуй, простой поцелуй в щёку от Учителя — А-Юаня — и боль, пульсирующая в груди, исчезла бы, как буквально, так и фигурально. Учитель кивнул, озадаченно наклонив голову и наблюдая, как Ло Бинхэ потянулся в свои одежды и вынул подарок. — Моя заколка? — ахнул Учитель. — Бинхэ, я же сказал продать её, если возникнет нужда… — А я не продал, — подтвердил Ло Бинхэ. Он не стал продавать её, какой бы голод его ни терзал. — Это драгоценный подарок Учителя, как я мог с ней расстаться? — Тогда почему ты возвращаешь её? — Шэнь Юань осторожно взял изящную заколку своими тонкими пальцами. К стыду Ло Бинхэ, во время своих злоключений в Бесконечной бездне он повредил заколку; золото обзавелось царапинами и вмятинами, нефритовый цветок потрескался, а жемчуг и вовсе исчез. Её старательно отполировали и почистили, но трудности, через которые прошёл Ло Бинхэ, всё ещё явственно виднелись на её поверхности. — Она придала мне сил, пока я пробирался через мир демонов, ничего не желая так, как остаться в живых и вернуть её вам. Простите, что повредил её, в те времена я был слишком слаб, чтобы как следует защитить ваш подарок, — в его горле встал ком, и на секунду он подумал, что близится очередной приступ кашля, но вместо этого его глаза защипало. — Ох, Бинхэ, — прошептал Учитель, коснувшись нежной рукой щеки Ло Бинхэ. — Ты прекрасно справился, и я благодарен за то, что ты смог вернуть её мне, — признался он. — Что более важно, ты сам смог вернуться ко мне. Ло Бинхэ накрыл его руку на своей щеке и сжал её, зажмурившись, чтобы остановить слёзы. — Ты такой сильный и смелый, — продолжил Учитель. — Получается, что эту заколку вручили мне два моих самых любимых человека, и это делает её совершенно особенной. — Я ваш любимый человек? — выдохнул Ло Бинхэ, чувствуя, как сердце начало отстукивать новый ритм. — Ну конечно, теперь я, кажется, уже не смогу без тебя жить, — улыбнулся Учитель. Понадобилась вся его сила воли, чтобы не подхватить Учителя и не расцеловать, но, как он и сказал, Ло Бинхэ сильный и не поддастся своим желаниям, пока Учитель не даст своего разрешения. Они посидели на краю причала, разувшись и касаясь пальцами ног остывшей воды, пока фестиваль шёл своим чередом. Постоянная боль, поселившаяся в груди Ло Бинхэ, уменьшилась и превратилась в побаливание, совсем не ощутимое, когда рядом был Учитель, но даже с увеличенной дозой лекарства было видно, что его тело сдаёт. Он надеялся, что сегодняшняя ночь сблизит их и поможет Учителю влюбиться в него быстрее, но не смел торопить события, пусть даже с каждым днём его жизнь утекала сквозь пальцы. Учитель положил голову ему на плечо, когда на чернильно-чёрном небе летней ночи стали расцветать фейерверки. Эхо от их взрывов волновало речную гладь. Они были прекрасны, но Ло Бинхэ желал лишь смотреть, как цвета играют на лице Учителя. Будто разбуженный его мыслями, в груди загорелся пожар. Он изо всех сил старался подавить кашель, но он просто распирал его грудь, заставив согнуться пополам и закашляться, прикрывшись рукой. Учитель сел прямо, явно встревоженный, и осторожно положил руку на его сотрясающуюся спину. Он почувствовал, как горячая жидкость — кровь или слюна, он не знал — намочила его ладонь и рукав. Когда кашель унялся, Учитель спросил с беспокойством в голосе: — Ты в порядке? Сердце Ло Бинхэ до сих пор билось слишком быстро и тяжело, эхом отдаваясь в ушах и заглушая взрывы фейерверков. Он слабо кивнул, вытирая окровавленную ладонь о одежду, пока Учитель не заметил. — Просто простудился, не тревожьтесь. Учитель нахмурился. — Как я могу не тревожиться, если ты заболел? Давай вернёмся и уложим тебя в постель. Ему ничего не оставалось, как позволить отвести себя на постоялый двор. Учитель крепко держал его руку, как будто без поддержки Ло Бинхэ упадет. В какой-то момент Учитель остановился у прилавка с яркими цветами — розами всех цветов, изящными лилиями, чашечками тюльпанов, букетами лотосов на длинных стеблях. Он отошёл в сторону и о чем-то поговорил с продавцом, а после вернулся с цветущим красным пионом. — Ты носишь так много чёрного, — заметил Учитель. — Красный тебе тоже идёт. Пока это всё, что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя. Надеюсь, вскоре я смогу подарить тебе что-нибудь получше. Цветок был прекрасен, его пышные лепестки пахли сладко и ненавязчиво. Он наклонил голову и позволил Учителю воткнуть его в венец. Стебель оцарапал кожу его головы, но это ничего. Несмотря на все его неудачи, несмотря на то, что им пришлось прервать их момент уединения, он чувствовал, будто парит по воздуху. Должно быть, Ло Бинхэ взлетел слишком высоко, потому что он словно рухнул на дно озера, когда они вернулись на постоялый двор, где их поджидал Наставник. Помедлив, Учитель тепло его поприветствовал, а Наставник встал из-за стола и метнулся к ним, взметнув веер и кипя от злости. — Как ты посмел! — взревел он. — Думал, уведёшь А-Юаня от меня и сможешь творить с ним что вздумается? Грязная тварь, мерзкое демоново отродье! — Цзю-гэ! — крикнул Учитель, бросившись между злобствующим Наставником и Ло Бинхэ. — Хватит! — Ты! — зашипел Наставник, наставив длинный палец на Учителя. — Ты дал себя увести! Даже не думай, что избежишь наказания! — он схватил Учителя железной хваткой и затащил себе за спину, обрушив весь свой гнев на Ло Бинхэ. — Ты идиот? Остаёшься с ним наедине, хотя сам-то простой поклонник? Да какое ты имеешь право даже ухаживать за ним, пёс? Никакого! — Прошу, прекрати! — взмолился Учитель, потянув Наставника за лазурные рукава. — Он лишь хотел… — Воспользоваться тобой? Убедить снова оставить нашу жизнь и сбежать с ним? — взвыл Наставник. — Ты собрался променять меня на первого же человека, который попросит твоей руки? — Цзю-гэ, — тихо позвал Учитель. — Ты пил, да? На столе и впрямь стояла бутылка вина и пустая чашка. Щёки Наставника покраснели от злости и опьянения, глаза застилала пелена. Это не помешало ему замахнуться, чтобы ударить Ло Бинхэ. Учитель схватил его за руку и дёрнул назад, не дав ударить, и оба, споткнувшись, отступили. Ло Бинхэ чувствовал, как внутри всё пустеет. Каждое оскорбление было словно удар плетью, раз за разом, пока он не разобьётся. Но только не перед таким, как Наставник… нет, Шэнь Цзю. — Какая разница, — выплюнул Шэнь Цзю. — Во дворце за тобой всегда наблюдали, это было легко, но мне нужно было присматривать за тобой и здесь. Кто знает, что эта тварь выкинет, если вы останетесь наедине? Учитель опешил от такого признания, но Ло Бинхэ и так это знал. Он чувствовал на себе чужие взгляды в саду, во время еды и разговоров с Учителем. Он не пытался разобраться с этим, поскольку полагал, что шпионов посылал Наставник из беспокойства о младшем брате. Но при виде уязвлённого выражения на лице Учителя он задумался, не стоило ли положить этому конец раньше, ради его спокойствия, а не его брата. — Я ненавижу тебя с первой встречи, Ло Бинхэ, — продолжил Шэнь Цзю. — Ты — нелепая ошибка природы, монстр, не человек и не демон, и ты ещё пытаешься разрушить всё, над чем мы так тяжело работали? — Бинхэ, — наконец тихо сказал Учитель. — Увидимся завтра. Ло Бинхэ вяло кивнул и развернулся, чтобы уйти. Но прежде Шэнь Цзю прошипел: — Мы отправляемся с рассветом, а явится эта тварь или нет — мне всё равно. Путь домой следующим утром прошёл просто ужасно. Ло Бинхэ не поехал с ними, и в итоге Шэнь Юань остался наедине со злым и страдающим похмельем братом и безо всяких закусок Ло Бинхэ, которые могли бы поднять ему настроение. Прошлой ночью Шэнь Цзю задел его, но, что хуже всего, он задел Ло Бинхэ. Он видел, как с каждым злым словом безмолвная боль гасит звёзды в его глазах, как напрягаются его плечи, как его загорелое лицо бледнеет. Больше всего на свете ему не хотелось разговаривать с братом. Спасибо похмелью, из-за которого у Шэнь Цзю кружилась голова и хотелось спать — Шэнь Юань провёл всю дорогу, свернувшись в клубочек в углу кареты. Из его головы не шли мысли о Ло Бинхэ. Его грызла вина, сердце пылало от стыда за то, что он сказал Ло Бинхэ попробовать поладить с его братом. Эта затея была бессмысленной, уж Шэнь Юаню это было известно как никому, но он понадеялся, что два его любимых человека смогут найти общий язык хотя бы ради него. Вместо этого они только больше рассорились. Времени на то, чтобы всё обдумать, было много, даже слишком много. Тишина давила на него. Ло Бинхэ раз за разом доказывал, что сделает всё и даже больше ради Шэнь Юаня, он всё сердце вкладывал в то, чтобы показать, что достоин любви Шэнь Юаня, но, что самое главное, он никогда не давил. Его чувства были очевидны, и всё же он никогда не навязывал себя. Хуже всего было то, что в его лёгких нарастала пульсирующая тяжесть, и он опасался того, на что она может указывать. С другой стороны, он злился на брата. Они через столько прошли, вместе и даже какое-то время поодиночке, но они всегда мирились. Обычно Шэнь Юань шёл к примирению первым, отправляясь к Шэнь Цзю с чаем и обещанием разговора на любую тему, кроме их предыдущего конфликта, но на этот раз он зашёл слишком далеко, и простить его было не так просто. Как он мог простить, когда ранили не его? — Ты на меня злишься, — медленно проговорил Шэнь Цзю, когда дорога подходила к концу. — М-гм. — Я не собираюсь оправдываться. — Как знаешь. — Я просто присматриваю за тобой, — тем не менее, продолжил Шэнь Цзю. — Ты заслуживаешь самого лучшего. — Я сам могу решать, что для меня хорошо, а что нет, — парировал Шэнь Юань. — Больше не отправляй своих людей шпионить за мной и Ло Бинхэ. — Я переживаю, что он станет твоей погибелью. — Так отвернись. Он волновался, что Ло Бинхэ отправится прямиком домой после такого неудачного завершения путешествия, но он ждал Шэнь Юаня, сидя на бамбуковой скамье во дворе в обрамлении сладко пахнущих пионов. — Ты в порядке? — спросил Шэнь Юань, поспешно садясь рядом и разглядывая его лицо. Он до сих пор был бледен, его губы пересохли, но в целом он выглядел неплохо. — Я думаю, что смогу выдержать ссору с… Наставником, — криво улыбнулся Ло Бинхэ. — Не о чем тут волноваться, А-Юань, я в полном порядке. Сердце Шэнь Юаня подскочило, грудь сжалась от звучания нежного прозвища. Ему нравилось, когда Ло Бинхэ называл его А-Юанем. Может, ему даже нравится Ло Бинхэ. Краткий момент на причале с ним всплыл в памяти, тот самый момент, когда он задумался, каково это — целовать это прекрасное лицо. В его сердце росло влечение, обещающее перерасти во что-то, что либо принесёт ему счастье, либо уничтожит его. — Как мне загладить свою вину? — спросил Шэнь Юань, убрав локон с бледной щеки Ло Бинхэ. Он улыбнулся, привлекательно, но криво. — Я прошу лишь позволить мне угостить вас хорошим ужином и насладиться им со мной. Шэнь Юань покачал головой. — Нет, этого мало. — Вам вовсе не нужно что-то делать ради меня, — ответил Ло Бинхэ, как будто это было совершенно очевидно. Проблема явно была, это очевидно, но не Шэнь Юаню было её решать. Но и сама собой она не разрешится, потому что одна сторона была упряма, как осёл, а другая просто терпела и даже не думала требовать извинений. — Тогда я прошу прощения за то, что попросил тебя найти общий язык с Цзю-гэ, — медленно произнёс Шэнь Юань, подбирая каждое слово. — Ему… ему нужно разобраться с тем, что творится на его сердце, а уж потом судить о сердечных делах других. Он делал то, что делал, из любви, но я больше не потерплю подобного его отношения к тебе. Ло Бинхэ опустил голову, буравя взглядом гладкие булыжники, которыми была выложена дорога. — У него есть власть надо мной из-за того… что я сделал в прошлом, — начал Шэнь Юань. — Хотя это не оправдывает ни его действий прошлой ночью, ни вреда, что он причинил тебе. — Меня не заботит ваш брат, честно говоря, — смиренно сказал Ло Бинхэ. — Я понимаю. Большую часть времени я тоже терпеть его не могу. Он выдавил улыбку и тихо вздохнул. — Тогда я пойду готовить, как и обещал. Съешьте всё, и тогда я прощу вас. — Хорошо торгуешься, — поддразнил его Шэнь Юань, зная, что в любом случае съест все до последнего кусочка. Будь на то воля Шэнь Юаня, он бы не виделся с Шэнь Цзю столько, чтобы успеть как следует остыть и привести мысли в порядок, а потом ещё чуть-чуть. Однако со следующего дня это будет сложно сделать, поскольку они всегда работали бок о бок, как наставляя учеников, так и давая советы господину Юэ Цинъюаню, но они не позволили разногласиям повлиять на их работу. Как-то днём после урока Шэнь Цзю и Юэ Цинъюань принялись заговорщицки шептаться, и Шэнь Юань точно знал, что Шэнь Цзю всячески наговаривает на Ло Бинхэ и на него. Он опасался, что не сегодня завтра Ло Бинхэ попросят покинуть дворец, потому что Юэ Цинъюань никогда не был способен отказать прихотям Шэнь Цзю. Ло Бинхэ остался до конца лета, как и было обещано, и Шэнь Цзю ни разу не поговорил с Шэнь Юанем с глазу на глаз. Он не пытался инициировать разговор и не давал это сделать брату, вылетая из зала сразу по окончании уроков и заворачивая за угол коридора, чтобы избежать встречи. Хотя, когда он спросил Ло Бинхэ, следят ли за ними, он получил утвердительный ответ. — Мы не нарушаем никаких правил, — фыркнул Шэнь Юань одним летним днём. — М-гм… А-Юань, я прошу прощения, — пробормотал Ло Бинхэ. Они проводили время у лотосового пруда, и солнце, отражающееся в водной глади, золотило его фигуру, придавая ему вид внеземного создания. Сердце Шэнь Юаня пропустило удар. — За что? — дышать было слегка больно, но они уже долго ходили под зонтиком у пруда, и его шея взмокла от удушающего летнего жара. — Я встал между вами и вашим братом. Я совсем этого не хотел, я лишь желал показаться Наставнику в выгодном свете, чтобы он одобрил наш потенциальный брак, — сокрушённо произнес Ло Бинхэ, повесив голову, словно пнутый щенок. — Нет, между нами давно назревал конфликт. У нас есть, э-э, нерешённые проблемы. — Вы когда-нибудь попытаетесь обсудить их с ним? — Нет, — признал Шэнь Юань. — Я всегда приползаю к нему с повинной, но ему нужно понять, что мир не вертится вокруг него и его странного комплекса неполноценности. Но он настолько упрям, что я умру скорее, чем он как следует извинится за свои ошибки. — Прошу, не говорите так, — запыхтел Ло Бинхэ. — Ах, Бинхэ, не волнуйся. Шэнь Цзю, конечно, не подарок, но он уж точно извинится, когда я буду лежать на смертном одре. Ло Бинхэ нахмурился — этот образ ему совершено не понравился. — Случись такое, я его побью и притащу к вам. Шэнь Юань рассмеялся, тепло и от души, словно грудь ему щекотали бабочки. — Милый мой Бинхэ, ты так много для меня делаешь. Однажды я сполна отплачу тебе за доброту.