Должник Харона

В глаза бил яркий свет, шедший из высокого окна Больничного крыла школы. Я лежала на самой крайней кровати в ряду, на боковой койке лежала Гермиона. Когда я попыталась сесть, она одарила меня неоднозначным взглядом полным разочарования и презрения. На королевские отношения не стоило рассчитывать. — Чудесно, ты пришла в себя, — прощебетала Мадам Помфри, принося новые лекарства. — Скоро рана затянется до конца, а пока пей эти настойки по очереди. Профессор Дамблдор хотел поговорить с тобой, как ты придешь в себя. Ты готова или дать ещё время? Отрицательно помотав головой, я взяла в руки блокнот и начала водить по нему пером, выписывая пожелание скрыться от всех. — Хорошо, тогда, подойди ко мне, когда будешь готова, — мягко произнесла она, с удивлением принимая мою записку. — Как пожелаешь, сейчас, секунду. Мадам Помфри взмахнула палочкой, и ширма между двумя кроватями раздвинулась шире, скрывая меня ото всех. Теперь я могла спокойно лежать на кровати, смотреть в одну точку, занимаясь самобичеванием. Окна с моей стороны выходили на Черное озеро и охватывали берег с поляной. Я следила за студентами, которые лежали в лужицах солнца, прощаясь с экзаменами и школой. Для них ничего не произошло, всё оставалось таким же, как и два дня назад, когда семь учеников участвовали в сражении с Пожирателями смерти. Мне нравилось быть незаметной, пока к Гермионе и Рону приходили посетители, я молча прислушивалась к их разговорам, насколько это было возможно. Но ничего интересного они не обсуждали, только Грейнджер каждый раз цитировала Ежедневный пророк, где лицемеры писали оды, восхваляющие Дамблдора и Гарри, хотя ещё несколько дней назад были готовы выпустить очередной бред об их сумасшествии. Её возмущению не было предела, она с таким жаром обсуждала это, что казалось, лично её задели эти слова. Ко мне гостей не приходило, да и кому ещё приходить, кроме Драко, разумеется. Но у него сейчас и без меня есть проблемы, например, его отца схватили и собираются отправить в Азкабан. Я была уверена, что он сейчас в бешенстве и собирается отомстить Поттеру, во что бы то ему ни стало. Вот сегодня снова Гарри, Джинни и Полумна с Невиллом пришли навестить Рона и Гермиону, которые заживляли раны. Гермиона после встречи с Пожирателем, а Рон после захвата мыслями. Оказалось, в коридоре, где я упала, убегая от Пожирателя смерти, я провела больше времени, чем мне казалось, и успела пропустить несколько крупных потасовок, в ходе которых были многие ранены. Невилла, Полумну и Джинни подлатали в тот же день, как они были доставлены в крыло, а вот нам втроем потребовалось больше времени. — А что новенького в школе? — поинтересовалась Гермиона, закончив пересуд Ежедневного пророка. — Во-первых, Флитвик избавился от болота, которое сотворили Фред и Джордж, — начала Джинни. Сердце пропустило удар от знакомого имени в диалоге. Я не знала, рассказали ему обо мне, и даже если да, меня пугала мысль о его реакции. — Ему понадобилось на это около трех секунд. Правда, один крошечный кусочек под окном он уничтожать не стал и обнес его канатом… — Зачем? — удивилась Гермиона. — Он сказал, что это образцовое колдовство, — пожала плечами Джинни. — По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, — рот у Рона был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. — Это, между прочим, они прислали, — сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. — Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а? Ну, хоть что-то мне удалось хорошее сделать. Хотя цель ведь оправдывает средства? Мои угрызения совести были совершенно ненужными, у меня есть благая цель, и я не собираюсь становиться убийцей. Да и кто меня попросит? Я лишь буду раздавать советы, говорить, куда лучше ударить, на большее не способна. Мой внутренний голос меня утешал. Гермиона неодобрительно покосилась на него и спросила: — Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились? — Да, — ответил Невилл. — Все снова идет своим чередом. Последовала должная порция издевательств над Амбридж, которая лежала в ряду напротив, отходя от плена кентавров. В её мышиного цвета волосах всё ещё были листики и веточки, а прическа уже давно потеряла свой должный вид и торчала во все стороны. — Кстати, о кентаврах, — сказала Гермиона, немного придя в себя. — Кто теперь преподает прорицания? Флоренц остался у нас? — По-моему, у него нет выбора, — ответил Гарри. — Другие кентавры уже не позволят ему вернуться. — Может, они с Трелони будут преподавать вместе? — предположила Джинни. — Но Дамблдор хочет избавиться от Трелони раз и навсегда, — заявил Рон, жуя четырнадцатую лягушку. — Спросите меня, так сам предмет дурацкий и даже Флоренц его не спасет… — Как можно так говорить! — возмутилась Гермиона. — Разве мы с вами не убедились в том, что истинные пророчества все же бывают? Тем более… — она загадочно замолчала, но я уже почувствовала, как несколько пар глаз повернулись в сторону ширмы, отделяющей их от цели, которую можно сверлить глазами. — Она так и не говорила? — поинтересовался Невилл, понизив голос. — Нет, ни слова с момента пробуждения. Только по ночам истошно кричит: «Прошу, не убивайте его!», — ещё тише произнесла Гермиона. — А кого не убивать? — спросила Джинни, придвинувшись ближе, её стул скрипнул о кафельный пол. — Имени она не называла, — пожала плечами Гермиона. — Мне всё же интересно, как давно она одна из «них», — последнее слово прозвучало ярче других. — Тебе не кажется, что не красиво обсуждать такое, когда она рядом? — спросил Рон. Он единственный знал правду, некую часть, даже не представляя цельного плана у меня в голове. — Но, только чтобы ты успокоилась, если бы она была среди них уже давно, ей не было бы смысла рассказывать о видении с моим отцом, предупреждать нас в Выручай комнате, помогать Фреду и Джорджу с их шалостями, даже под угрозой отчисления. И тем более, она могла бы охотнее звать нас в Отдел тайн. А ещё, если бы чаще смотрела на её руки, то заметила, что вот время экзаменов там ничего не было. — Ты её так защищаешь, братишка, влюбился? — со смешком добавила Джинни. — Помолчи лучше. — Ты прав, Рон, — признала Гермиона. Я тяжело прикрыла на секунду глаза и очнулась, когда разносили ужин. Мой аппетит просыпался к вечеру, поэтому я часто жалела, что не могу ужинать в общем зале, где все, что есть на столе можно съесть. Сладостей мне никто не присылал. Отец наверное места не находит и когда я вернусь обязательно устроит разнос. Сириус тоже, скорее всего, зол, даже готов выкинуть меня из дома в порыве ярости — лишь мои предположения.

***

Оставалась пара дней до отправления домой, разговор с Дамблдором был неизбежен. Встав пораньше, я умылась, убрала волосы и надела одно из своих лучших длинных платьев, чтобы предстать перед восстановившимся в полномочиях директором. — Доброе утро, Мадам Помфри. Я готова поговорить с директором, — четко проговорила я. Несколько голов высунулись из проема палаты, их глаза были удивленно распахнуты. — Чудесно, пойдемте, — она подхватила меня под руку и повела по коридору. В замке стояла тишина, необычная для вторника. Очевидно, все школьники высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и перспективе провести последние несколько дней семестра в свое удовольствие, ведь теперь не надо было ни делать уроки, ни повторять пройденное. Мы неторопливо брели по пустынному коридору, я поглядывала в окна и видела, как кто-то, оседлав метлу, отрабатывает над стадионом фигуры пилотажа, а кто-то купается в озере вместе с гигантским кальмаром. Оказавшись перед горгульей, охраняющей вход в кабинет директора, Мадам Помфри произнесла пароль. Горгулья, как обычно, отпрыгнула, пропуская вперед на движущуюся лестницу. Медсестра дальше не пошла, я осталась одна. Меня потряхивало от волнения и страха. Дрожащими руками толкнув дверь, я прошла внутрь кабинета. Всё было также как и в последний раз, когда я здесь была. — Присаживайся, Горгонея, — голос Дамблдора раздался сверху от его стола. Я села на ближайший стул недалеко от стола, где расположились серебряные приборы. — Хочешь лимонную дольку? — я отрицательно покачала головой. — Хорошо, что ты идешь на поправку. Мадам Помфри говорила, ты молчала с самого пробуждения, боялся, придется отложить разговоры до лучшего времени. — Можно задать вопрос? — Я слушаю, — Дамблдор сел и сложил руки перед собой. — Вы меня отчислите? — По какой причине я должен вас отчислить, мисс Блэк? — в голосе профессора послышался смешок. — Из-за того, что я… Вы были в Отделе тайн, Вы знаете. — У меня нет причин отчислять тебя, Горгонея. Ты ещё ребенок, в некотором смысле этого слова. Твоё причастие к Пожирателям смерти не является веской причиной для отчисления. Я знал мальчика, который совершал, неправильный выбор… — Замечу, я не совершала неправильный выбор. Это единственный выбор, который был предоставлен. Я опять поступила так, как было проще, не заботясь о последствиях. — Ты поступила так, как поступил бы любой слизеринец — хитро, продуманно, отчасти цинично. Ты преследуешь благородную цель — это тебя и отличает от тех, кто делает это не потому, что ему должно так поступить, а потому, что он хочет. Ты не плохая, Горгонея, тебе стоит напоминать об этом себе чаще. Я знаю, тебя в будущем ждут большие свершения, только если ты отыщешь свет в своем сердце. — Спасибо, профессор. — Тем более, твоё старание было напрасным. Пророчество было утеряно… — Но как? — я почти подскочила на стуле. — В ходе битвы между Беллатрисой Лестрейндж и Гарри Поттером, неосторожное движение колдуньи. Стекло очень хрупкий материал. Как бы тебе не хотелось изменить будущее, что-то обязано остаться неизменным. Тебе лишь стоит принять это как факт или продолжить сражаться до конца, на твой выбор, — профессор встал и начал ходить по своему кабинету. — Последнее, что я хочу сказать, я настоятельно попросил всех студентов молчать о вашем положении, но только до тех пор, пока оно не будет являть из себя угрозу. — Спасибо, профессор Дамблдор. Я благодарна Вам. Хоть, я такое никогда не говорю, но в этот раз придется. Я даю Вам год жизни, за это время настоятельно прошу сделать всё, что в ваших силах. Как Вы уже сказали, можно это принять, а можно бороться. Я желаю Вам второе. — Каждый раз удивляюсь, когда студенты вырастают. Жаль, ваше детство закончилось так рано. Возвращаясь в Больничное крыло, ко мне приходило осознание и принятие ситуации. Я либо воспользуюсь ей, либо позволю себя сломать и уничтожить.

***

После обеда ко мне заглянул Драко. Его лицо исказилось от ярости, которая бушевала внутри. Он был вне себя, когда говорил об аресте отца, повезло, что Рона и Гермиону выписали несколькими часами ранее, и они отправились в свою факультетскую гостиную. — Ладно, хватит о моём отце. Как ты? — он взял меня за руку. — Драко, можно я у тебя проведу это лето? Думаю, меня дома не ждут, — глядя в окно, сказала я. — Почему? Что ты сделала? — он не знал. — Вот что, — я показала руку, где чернела метка. Блондин отшатнулся назад, но все же придвинулся ближе и провел пальцем по рисунку. — Как тебя угораздило? Это из-за рыжего придурка? — Не только. Я заключила сделку, по которой буду провидцем для Тёмного Лорда, а он оставит в живых дорогих мне людей. Звучит ужасно, знаю. Мне самой страшно. Но самое ужасное то, что твой отец не хотел, чтобы мне поставили метку. — Дай угадаю, Беллатриса, — он не вопрошал, а утверждал. — Она раскрыла меня прямо перед всеми. Она хотела, чтобы у меня не было выбора, чтобы все кто мне близок, смотрели на меня, как на прокаженную. Хотела проучить за мою дерзость, самоуверенность. Если она думает, что я так просто сдамся — ошибается. — Узнаю старую добрую Горгонею. Я напишу письмо матери, что ты приедешь к нам. — Спасибо, Драко. Прости, в этом году мы много ссорились, мне жаль. — К черту!

***

Меня выписали на следующий день, я успела только собрать вещи перед отправлением домой. Долго думала, пойти ли на прощальный ужин, но в итоге решила собрать вещи до конца и лечь раньше спать. Ночью в очередной раз я видела кошмар с Фредом в главной роли. Это было даже не ведение, а просто обычный сон, созданный моим больным сознанием. Я привыкла видеть его, поэтому с утра не получила гневных высказываний от Паркинсон. Надев платье с длинным рукавом, чтобы не шокировать публику, я спустилась вниз на последний завтрак в этом учебном году. Не поймав на себе сотню взглядов, я обрадовалась спокойному окончанию. Хотя всё же несколько взглядов злобных и один сочувствующий я успела поймать с Гриффиндорского стола. Расположившись в купе вместе с Драко и его двумя сопровождающими, я всю дорогу уговаривала их не нападать на Гарри в знак мести за отца. Я предвидела их неудачу и убедительно смогла привести аргументы в пользу воздержания от опрометчивых действий. Больше всего во время пути меня интересовал вопрос — придет ли кто-то из моей семьи встречать меня. Я не сомневалась в Нарциссе, но вот отец или дядя. Сириуса не стоило ждать, он всё ещё в розыске и чудом ушел из Отдела тайн не пойманным, хотя его дело двинулось с мертвой точки. Когда поезд остановился, на секунду я замедлила, прежде чем выйти. Я боялась столкнуться с реальностью отчуждения, которая меня ждет. Кажется, я всё ещё не готова принять все последствия. Вздохнув, я прижала книгу к груди и вышла из купе, шагая по пустому вагону на выход. Я шла впереди компании Гарри и оказалась первой на вокзале Кингс-Кросс, после команды контролера о том, что можно пересекать барьер между платформами 9 и 10. Гордо вышагивая, я огляделась. Здесь был Грозный Глаз Грюм, облаченный в просторный дорожный плащ и в котелке, низко надвинутом на волшебный глаз, он выглядел отнюдь не менее устрашающе, чем с непокрытой головой. Рядом с ним стояла Тонкс в заплатанных джинсах и фиолетовой майке с эмблемой «Ведуний» — её ярко-розовые волосы блестели на солнечном свету, льющемся сквозь грязную стеклянную крышу вокзала. Следующим был Люпин, бледное лицо, седоватые волосы, длинный потертый плащ, с грехом пополам прикрывающий старые штаны и джемпер. А возглавляли компанию мистер и миссис Уизли в своих лучших магловских нарядах и Фред с Джорджем, оба в новых с иголочки куртках из какого-то чешуйчатого ядовито-зеленого материала. Все они с нескрываемым удивлением, злостью и неким сожалением смотрели на меня. Я обвела каждого из них взглядом и встретилась с изумрудными глазами, которые смотрели с фрустрацией на меня. Он знал — Фред всё знал. Сердце неприятно защемило, оно пропустило колкий удар. Сквозь некогда влюбленные, горящие глаза, я прочитала отвращение к себе. Грусть, огорчение от выбора — уже обращенные на него самого. По привычке вздернув нос, я резко перевела холодный взгляд на Нарциссу, которая уже обнимала сына. Она была одета в темно-зеленое корсетное платье с кружевными вставками, оно создавало из неё всё такую же прекрасную аристократку, которой она являлась. — Нарцисса! — воодушевленно произнесла я, хватаясь за Малфоев, как за спасательную тростинку. — Горгонея, чудесно выглядишь, — произнесла тетя. — Мы ждем тебя у себя в гостях. — Конечно, как только заберу вещи из дома. Драко обнял меня, после чего их фигуры с мамой растворились в потоке маглов. Я ещё несколько секунд смотрела им вслед, не зная, что делать теперь. — Горгонея, — Римус тихо позвал меня, отвлекшись от разговора с семейством Дурсль. — Сириус просил меня сопроводить тебя до дома, сам он не смог прийти, по понятным причинам. — Хорошо, мистер Люпин, — я не знала, как лучше к нему обратиться в новых обстоятельствах. — Ты всё ещё можешь звать меня Римус, — с измученной улыбкой сказал он. — Готова? — я кивнула. Мы двинулись в поток, проходя мимо разных людей улыбающихся и ожидающих приключения. Путь наш был через метро, где я продолжила читать книгу про предсказания, которую начала ещё в поезде. Пока Люпин разглядывал Лондонскую публику. — Мы пропустили станцию, — проговорил мужчина, когда поезд уже мчался к следующей. — Выйдем и пройдемся пешком, — с кривой улыбкой предложил мужчина. Его лицо было измученно-усталым. — Хорошо. На улице было свежо. Солнце сушило лужи, которые остались после утреннего дождя. Людей было мало на тротуаре, только машины с шумом проезжали мимо. — Папа очень зол? — я решила подготовиться к встрече, раз есть возможность расспросить Люпина. — Это мягко говоря. Честно скажу, все разозлились. Я не понимаю, зачем? — взмолился оборотень. — Я не могу рассказать, даже близко объяснить. — Тебя заставили? — Нет, в этом и дело, — Люпин вздохнул, продолжая держать лицо из последних сил. Мы оказались около дома. Здание уже начало расступаться, а я не могла надышаться воздухом, словно мои легкие долгое время не работали. Люпин зашел первым, за ним я. Пройдя мимо бабушкиного занавешенного портрета, я готовилась шагнуть на лестницу, пока чья-то рука не стянула меня с такой силой, что книга выпала из рук, а я не оказалась на полу. Плечо неприятно заныло. — Ты ещё посмела появиться на моем пороге! — это был крик отца. Его лицо было багровым, глаза впали и под ними появились синяки от бессонницы. — Ты осквернение нашего рода! Ты позор семьи Блэк! Как ты посмела нанести себе на руку эту скверну! — Не я её наносила, отец, — я только усугубила своё положение. — Если хочешь кричать, пожалуйста, хоть голос сорви! Но не тебе мне что-то говорить! Твоя метка всё ещё с тобой! Знаешь, как говорят, яблоко от яблони… — Не смей сравнивать меня и себя! Ты знала, обо всём знала! Знала, как он жесток! — Судьба ещё хуже! — Раз твоя судьба быть Пожирателем смерти, то и иди к ним! Чтобы я больше не видел тебя в этом доме! А появишься ещё раз, выжгу из гобелена! — отец повернулся ко мне спиной и скрылся в столовой. — Больно хотелось жить в доме, где ты не угоден! — громко топая, я поднималась наверх, в свою комнату. — Ну, что вы расшумелись? — Сириус появился из своей комнаты на третьем этаже. — О, Горгонея, ты приехала. — Да, и скоро уйду, — ворча, ответила я, не останавливаясь. Сириус пошел за мной, я слышала его шаги сзади меня. Распахнув дверь в свою комнату, огляделась. Всё оставалось нетронутым, как будто вчера уезжала отсюда с рождественских каникул. Выудив чемодан из гардеробной, я стала скидывать в него разные вещи, от книг до хрустального шара, подаренного бабушкой. Сириус, молча стоял в проеме, ожидая, пока я закончу злиться. — Ты не бери на свой счет, Реджи очень опечален ситуацией. Он так беспокоится, видит Бог, но он не хотел для тебя жизни похожей на его. — А она ни капли не похожа. Разве он видел смерть всех, кто ему дорог? Вот я вижу, и жаль, но стоять и смотреть не могу. Черт, — чемодан не застегивался, пришлось перебрать снова вещи. — Я не хотела верить тому видению, но Гарри сказал, тебя нет дома, тебя похитили и я… — Это всё Кикимер, была бы ты, он не скрыл правду. — Что? — Регулус ушел, я занимался с Клювокрылом и Гарри ответил Кикимер. Он обманул парня, сказал, что меня нет, это было последней каплей, — дядя сел на кровать, пока я складывала платья, которые торчали из чемодана. — Так и знала, что это было не настоящее видение. Но почему и я его видела, мы же с Тёмным Лордом не связаны? — Ты сильная волшебница, ты сильная даже в энергетическом смысле. Поэтому здесь ты сработала, как приемник, поймав мысли Волан-де-Морта для Гарри. — Теперь мне многое стало ясно. Прости, дядя, я подвела вас. Я уйду, чтобы не вызывать конфликтов, — я подняла чемодан. — Кикимер! Эльф в набедренной повязке появился передо мной. Его руки были в бинтах — он получил наказание за предательство. — Хозяйка, Горгонея, — с благозвучностью произнес он. — Отправь это в Малфой Мэнор, — я указала на чемодан. — Направление знаешь и без меня. Я хотела уйти, но дядя крепко обнял меня, мешая пройти. Его цепкие руки крепко сжали меня, после чего он сказал последние свои слова для меня: — Ты сильная волшебница, не забывай это. Реджи отойдет, не сразу, но примет. Будет волноваться, он же твой отец. Знаю, что без веской причины ты бы не пошла на сделку с дьяволом. Поэтому береги себя, а когда начнется война, выбери сторону душой и не забывай обращаться к свету.