Ты невыносима!

— Слышь, чучело! — За моей спиной раздается отвратительный гнусавый голос. — Это ты мне? — Я медленно поворачиваюсь и вижу перед собой четверых отморозков, в тельняшках и беретах матросов. Все вооружены дубинками. — Тебе, курва. Ты чё тут трешься? — Один из них, медленно обходит меня слева и плюет себе под ноги. Глаза его блестят недобрым розовым огоньком — он, как и все его друзья, приняли Мерцание. — За вами — козлами драными — слежу, а что? — Я стряхиваю челку с глаз и разминаю шею. — Не понял. — Лидер драных козлов напрягся. — Еще бы… — я улыбнулась уголком рта. — Ладно, давай я потрачу немного своего времени и объясню. Мне в последнее время бывает одиноко и тянет с кем-нибудь поговорить. Меня зовут Вай, большую часть жизни я провела в тюрьме; всех моих друзей убили; человек, который был мне как отец — пропал; родная сестра стала наркоманкой, сошла с ума и взорвала совет из волшебной синей базуки, что привело к смерти матери одного из немногих людей, который был ко мне совершенно искренне и без задней мысли добр. Но мне пришлось и ее бросить, потому что всё, к чему я прикасаюсь моментально рушится. И последнее, чего бы мне хотелось — это разрушить и её жизнь тоже. Её, кстати, зовут Кейтлин, но тебе эта информация ни к чему. Поэтому, я прервала контакты почти со всеми, кого знала, живу в канализации у Зака, потому что это единственное существо, которому невозможно навредить и теперь, в попытке хоть что-то исправить, я выслеживаю уродов вроде вас — торгашей Мерцанием, которых после смерти Силко развелось как крыс. Я выясняю на кого вы работаете, мочу вашего главаря и прикрываю вашу розовую лавочку. Получается у меня довольно неплохо — ведь это все, что я умею. Но есть нюанс. Это просто сизифов труд! Я мочу одного, на его место приходят двое. Мочу двоих — четверо. И в заключение своего монолога у меня к вам всего два вопроса: Откуда, вы, суки, беретесь ну и конечно на кого вы работаете?       В переулке у борделя воцарилась почти вакуумная тишина. У главаря отморозков отвисла челюсть. — Блин, она сестра Джинкс, по ходу. — Несмело нарушил тишину гнусавым вяканьем один из бандитов, — только патлы перекрасила в черный… — Спасибо, что обратил внимание, — я встаю в стойку и разминаю кулаки, — пришлось стать менее узнаваемой. Знаете ли, не люблю много внимания с некоторых пор. Особенно, когда за мной охотятся абсолютно все картели Зауна. Ну так что, мудаки? На кого работаете и кто позволил вам толкать Мерцание возле моего любимого борделя?       Главарь отморозков плюнул себе под ноги и громко втянул носом. — Я бы, в принципе, предложил тебе отсосать, но мне для этого достаточно одной твоей отрезанной башки. Вот, что я тебе могу сказать. — Главарь отступил назад и на меня пошли три его прихлебалы, размахивая дубинками.       Я пожимаю плечами. Как знаете. Одного из троих я встречаю ударом ноги прямо в солнечное сплетение и его тело сбивает с ног бандита, что шёл позади него. Третьему достается хороший хук справа и он беспомощно сшибает собой мусорные баки. Тем временем, первая двойка отморозков уже встала на ноги и предприняла вторую попытку нападения. Одного из них я снова мощно пинаю ногой и он отлетает на то же место, второй пытается меня обойти и я пячусь к мусорным бакам. Вижу в куче хлама дубинку — решаю, что надо биться на равных. Поддеваю биту носком ботинка и подбрасываю вверх, перехватывая её руками. Приглядевшись повнимательнее, я понимаю, что на самом деле это деревянное дилдо. А что еще я хотела найти на заднем двое борделя? Руки-базуки Талиса? Я горько вздыхаю, и, скорчив брезгливую гримасу, с чудовищной силой обрушиваю дилдо на голову негодяя. Член раскололся надвое. Что ж, он сослужил хорошую службу, даже будучи списанным — бандит вряд ли поднимется. Небитым остался только главарь, который попытался ретироваться, поняв, что пришла его очередь становиться котлетой. Я было устремилась вслед за ним, но урод, добежав до угла здания, споткнулся обо что-то и кубарем покатился по брусчатке. Из-за угла выходит мои старая знакомая: хозяйка борделя Бабетта, вооруженная шваброй, через которую и полетел негодяй. Я хватаю главаря за шкирку и, слегка протащив лицом по земле, переворачиваю на спину. Наградив беззубое лицо двумя ударами кулака, повторяю вопрос: — На кого ты работаешь, скотина?       Бандит просто взвыл и попытался закрыться руками. Ещё удар. Бабетта, тем временем, осмотрела три тела, которые я обработала до этого и деловито пошарила по их карманам. Все интересное и ценное хозяйка борделя припрятала в декольте, а вот пару спичечных коробков, наполненных розовым порошком принесла мне. — Вай, киса, я думаю, они ни на кого не работают.       Я бросаю плюющегося кровью бандита и заглядываю в руки Бабетте. — Думаешь подделка? — Я сую руку в розовый порошок и катаю его между пальцами. — Однозначно. — Вздыхает Бабетта, — но не менее опасная. Это дешевый синтетический яд, но только если его развести в воде, чтобы больше походило на Мерцание, можно еще отравиться парами фосфора. Никаких сил и суперспособностей, только немного дешевого кайфа на пять минут, не более, а внутренние органы гниют буквально за месяц. Думаю, эти сторчавшиеся матросы просто украли этот порошок, чтобы немного подзаработать. — Так это матросы? Я думала, это мимы… Чучело, это правда? — Я снова целюсь кулаком в беззубый рот главаря. — Истинная! Истинная правда! — Затрясся главарь бандитов и я увидела как по его драным брюкам расплылось мокрое пятно.       Я закатила глаза и вырубила сволочь ударом кулака между глаз. — Я выслеживала их почти неделю. Они торговали у школы и больницы… — Я тяжело вздыхаю и вытираю руки о платок, любезно предложенный Бабеттой, — еще один бесполезно прожитый день… — Ну не надо так, киса, — хозяйка борделя похлопала меня по коленке, — хотя бы мои девочки в безопасности. Благодаря тебе, всякой швали тут стало появляться намного меньше.       Я тяжело вздохнула. — Признаться, у меня был некоторый шкурный интерес, Бабетта… Я уже несколько месяцев не отправляла Кейтлин наводок. Как только я понимала, что следы торгашей Мерцанием вели в Пилтовер или у нас наклевывалась местная крупная рыба, я посылала ей записку и доказательства. Она ловила говнюков и я больше ничего о них слышала. Не думаю, что она меня когда-нибудь простит, но, может быть, ее повысят до шефа полиции. И я хоть что-то смогу исправить. — Пупсик, знаю, что я уже спрашивала, но я всё в толк не возьму. С чего ты решила, что она должна прощать тебя за что-то и почему ты не хочешь написать ей просто так? — Из-за меня погибла ее мать, что ты в толк не возьмёшь? И что я ей напишу? Что мне очень жаль? Ей не нужна моя жалость и на ее месте я бы попросила бы засунуть все это себе в жопу. Я много раз пробовала ей написать, у меня даже страницы в блокноте почти кончились, — Я достала из внутреннего кармана куртки записную книжку в коричневом кожаном переплете и прошлась пальцем по страницам со своим кривым почерком, — но всякий раз приходила к мысли, что это просто список оправданий и все это нужно только мне, а не ей. — Хочешь, попробуем вместе написать ей? — Спасибо, дорогая, но я просто все снова испорчу. Я больше не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня. — Я становлюсь на колено перед йордлкой и благодарно целую ее в лоб, — к тебе это тоже относится. Больше не могу рисковать твоей безопасностью и пойду обратно к себе в канализацию. За мной может увязаться хвост, а я и так к вам зачастила. — Ты же знаешь, что можешь оставаться у нас сколько захочешь. — Бабетта потрепала меня за щеку. — Мы с девочками ничего не боимся. — Знаю, что могу. Может быть, когда все закончится, устроюсь к тебе на работу вышибалой. — Я подмигнула Бабетте, улыбнулась самой милой своей улыбкой и натянула капюшон почти на глаза.       Лишь бы она не успела заметить, как на них навернулись слезы…

***

            Я не вставала с постели уже несколько дней. Вернее, с худого матраца, который мне любезно постелил Зак где-то в закутке своей канализации, через который проходили водопроводные трубы с горячей водой. Это помогало мне не замерзать в этой сырости и не умереть от пневмонии, однако, сильно увеличивало риск свариться заживо в случае аварии. Впрочем, все эти несколько дней меня это не волновало. Как и химбароны, распространяющие розовую заразу, банды, и, самое главное, поиски своей больной сестрицы, которая хоть и залегла на дно, но могла объявиться в любой момент. И, чем дольше она молчала, тем больше ощущалось, что вернется она максимально феерично.       Миротворцы, однако, не спешили вводить свои силы на территорию Зауна и просто закрыли мост. Тем самым, отрезав город от поставок лекарств, еды и других товаров первой необходимости. Дело идет к зиме, скоро начнется голод. Жителям нужны вакцины от чахотки и лекарства от пневмонии. Умный ход. Вместо тотальной резни, миротворцы просто вышли из Зауна, оставив нас на растерзание друг другу, голоду и болезням, пока нас не останется ровно столько, сколькими будет проще управлять. Пока не выживет последний химбарон, с которым можно будет либо договориться, либо беспрепятственно его убрать. А я просто устала с этим всем бодаться и потеряла всяческую мотивацию выживать. Возможно, мне просто нужна небольшая передышка. А возможно, я просто буду лежать здесь и пить, пока не сдохну от цирроза печени.       С потолка капает вода. Раньше это казалось мне пыткой — сразу вспоминалась тюрьма. Теперь, я просто засыпаю под размеренный стук капель о сырой пол. Почти каждую ночь мне снится один и тот же сон. Красное небо рассекает синий смертоносный луч, который отправляет на тот свет Кассандру Кирамман и всех членов совета, кроме Мел Медарды и Джейса Талиса, выживших по какой-то непонятной причине. Взрыв настолько оглушающий, что я не слышу как кричит Кейтлин, только чувствую, как она падает, лишившись чувств. Скорее всего, у нее сильная травма головы — она пропустила хороший удар пулеметом Джинкс. Я подхватываю ее хрупкое тело на руки и бегу против несущейся толпы по мосту. Кейтлин срочно нужно в больницу, она может впасть в кому, если вовремя не оказать ей помощь. Миротворцы оттесняют толпу от моста и пытаются оцепить башню. — Эй! Кто-нибудь! — Я изо всех сил пытаюсь докричаться до солдат. Дохлый номер — они не слышат.       Я расталкиваю толпу, пытаясь прикрывать голову Кейтлин и подойти как можно ближе к миротворцам. — Да иди же ты сюда, банка консервная! — Ору я из последних сил, прорвавшись к первому кольцу оцепления. Двое поворачивают свои головы и прут на меня, вытащив дубинки. — У меня дочь советницы Кассандры Кирамман! Ей нужна помощь врача — у нее травма головы!       Двое замерли и переглянулись, что-то пыхча в свои уродливые шлемы. — Да снимите с башки уже свои самовары, вам что в уши насрали? Это дочь советницы! У нее удостоверение из кармана торчит!       Один из них небрежно смахивает волосы с бледного лица Кейтлин и грубо тащит из ее нагрудного кармашка удостоверение личности. — Это она, — встревоженно бухтит один из них и смотрит на товарища. — Наконец-то, дошло! — Я бережно передаю Кейтлин в руки миротворцу и целую ее в лоб на прощание.       Прощай, Кексик, и береги себя. — Организуй проход, — командует жестяная банка с Кейтлин на руках. Второй метнулся было прочь, расталкивать товарищей, но не упустил возможности вернуться и дать мне дубиной под дых.       Я складываюсь пополам от боли и падаю на колени. Не стоит благодарности, уроды. Просто доставьте ее вовремя куда следует.       В реальности толпа просто снесла меня обратно в Заун, но в моем сне меня затаптывают насмерть. Как только над моим лицом появляется сапог с металлическим носком, всякий раз я просыпаюсь в холодном поту и со слезами на глазах. Мой крик разрывает тишину, отражается от стен канализации и многократным эхо снова оглушает меня.       Рядом со мной стоит Зак и корчит сочувствующую гримасу, заламывая свои мощные лапы из слизи. Он удивительное существо и я не знаю никого сильнее и добрее его. Когда-то он был токсичной жижей, которая просочилась из мезонина в нижний уровень канализаций и мутировала здесь в грязи в зеленого защитника слабых и обездоленных. Он всегда помогает только тем, кого считает добрым и безжалостно расправляется с говнюками и злодеями, которые приходят на его территорию. Не знаю, кто научил его разбираться в существах, но меня не покидает чувство, что помогая мне, он явно ошибся в своих ориентирах. — Привет, дружок. Я в порядке, это просто дурной сон. — Я мучительно растягиваю рот в улыбке ради него.       Зак громко бурчит и недовольно вибрирует слизью. — С моей мотивацией все в порядке, у меня просто «эти дни». — Отмахиваюсь я.       Зак закатывает глаза и издает громкую отрыжку, тыча лапой в мой прибитый к стене календарь и оставляя на нем зеленые разводы. — Ладно, прости, что соврала… «Эти дни» были на прошлой неделе…       Зак коротко буркнул. — Знаю, что это плохо. Прости, больше не буду обманывать. Мне просто нужно немного отдохнуть. Совсем ни на что нет ни сил, ни желания…       Зак издал губами звук кишечных газов. — И вовсе я себя не жалею! Вдруг у меня депрессия? Это тяжелая болезнь, между прочим, которая приводит к суициду! И ты сейчас ее сильно обесцениваешь, как бы ускоряя мой путь на тот свет! — Я отворачиваюсь к стене и укутываюсь в рваное одеяло с головой.       Снова этот звук губами. — Ну и что, что наши родители в рудниках рожали и не знали никаких проблем? Мы живем в совершенно другое время… Эй!       Зак стягивает с меня одеяло и разворачивает к себе. Засунув лапу в свой зеленый желеобразный живот, он достает оттуда почтовую колбу с запиской. Небрежно сунув мне её в руки, Зак разворачивается и движется к выходу, продолжая отрыгивать и бурчать. — Я не стану писать Кейтлин! — Почему все пристали ко мне с этой Кетлин? Я устало потираю глаза и на меня накатывают воспоминания. Ее пронзительные голубые глаза, которые смотрели на меня с такой нежностью и искренним сочувствием, когда я рассказывала ей про сестру. Вспоминаю ее тонкие пальцы, которые прошлись по моей щеке…       Я трясу головой, пытаясь отогнать наваждение. Откупориваю колбу и вытряхиваю из нее записку.       «Не знаю, куда ты пропала, но у нас тут небольшой пиздец очень большой пиздец. Из Ям в Мезонин лезут зомби. Нам нужна помощь!!! с любовью Бабетта».       Зачеркнуто?! Это без любви что ли? И какие зомби… Я поворачиваю голову и смотрю в календарь. Записка датирована днем назад, а вчера был праздник в честь Жанны — богини ветра, которая помогает всем обездоленным жителям нижнего города. Что такого пила Бабетта, что спутала алкашей с зомби? Как минимум, надо подняться и разобраться, во-вторых, я тоже хочу такое пойло. Я быстро натягиваю штаны и сапоги и выбираюсь из постели, наполненной пустыми бутылками. — Зак, я пойду посмотрю, какая мутировавшая кислотная муха укусила хозяйку борделя, отчего ей повсюду стали мерещиться зомби! Купить что-нибудь на обратном пути?       Зак журчит откуда-то из коридора. — Похлебка из щупалец шестнадцатинога, чечевичная лапша и роллы из трехглазого угря у Иерихона, — повторяю я вполголоса, чтобы не забыть.       Зак коротко завибрировал. — Я не буду писать Кейтлин! — Да что ж такое-то…

***

— Ну и на что это похоже, по-твоему? — Спрашивает Бабетта, взгромоздившись на стремянку у своего кухонного стола. На котором лежало мертвое тело человека мужского пола. — Это похоже на труп. — Заключаю я, задумчиво потирая подбородок. — Поразительная проницательность, киса. — Бабетта закатила глаза. — Труп, который залез в окно моей кухни. — Ну не на зомби же это похоже! Просто какой-то бродяга забрался к тебе и помер. Неприятно, согласна. Но воображение вообще играет злые шутки, особенно по ночам. — Больше тебя ничего не смущает?       Вообще-то смущает. — Да, почему ты до сих пор не предложила мне выпить? Я тут преимущественно из-за этого. — Вай! — Ладно, хорошо! Меня и правда смущает, что этот мужик выглядит так, как будто умер месяц назад, а не вчера. Еще у него пришита рука… Как будто бы чужая, не его… — Помимо всего прочего, посмотри на его грудь, Вай.       Заткнув нос платком, который совершенно никак не помог от запаха разложения, я беру половник со стола и слегка подвигаю отслоившийся кусок кожи с ребер. Мне открывается очень странная картина. К сердцу мертвеца была подключена химтековая машина, резервуар для топлива которой был почти опустошен. В патрубках осталось немного кислотно-зеленой жидкости. Внезапно, его сердце сократилось и мужчина открыл глаза. Издав мерзкий горловой звук, человек стал размахивать руками. Заорав от страха, Бабетта чуть не упала со стремянки, выхватила у меня из рук половник и начала изо всех сил колотить зомби по голове. Сердце его остановилось также внезапно, как и завелось и существо моментально затихло. — Мне совершенно точно надо выпить… — Хрипло выдавливаю я из себя.       Трясущимися руками, Бабетта налила нам обеим по большому стакану рома. Я опрокидываю в себя разом всю порцию. — Ну, что теперь скажешь, Вай? Помимо всего прочего, мои девочки видели не его одного. Карамелька у нас решила поиграть в детектива и пошла по следам этой зеленой жидкости, которая из него вытекала. Дошла до пешего спуска к Ямам, где ее напугали еще несколько таких парней. Понимаешь, что это значит? Они спокойно разгуливают по Ямам и уже начали проникать в Мезонин! — Ты права. В этой херне нужно разобраться. Давай выясним, кто этот несчастный. — Я подхожу к телу и опасливо начинаю шарить по карманам его обветшалой одежды. — Похоже, это погребальный костюм. Его успели похоронить, потом, видимо, откопали и сотворили с ним весь этот ужас. — В карман положили что-то? — Бабетта недоверчиво смотрит поверх края стола. По старой традиции Зауна, умершему клали в карман его любимую прижизненную вещицу, чтобы в загробном мире у него осталось что-то на память. Этому парню с собой снарядили карманные часы — я осторожно извлекаю предмет из пиджака умершего. «Профессору М. Рэтчеду от коллег.»       Мы с Бабеттой переглянулись. — Это ученый или доктор. — Предполагает Бабетта. — Вот и первая зацепка, — я тяжело вздыхаю, — придется прогуляться на кладбище, порыться в бумагах или даже поискать вырытую могилу. — Сейчас? Ночью?! — Получается, так. Днем за мной гоняются банды и химбароны, помнишь? Да и в архиве со мной вряд ли бы поговорили и при свете дня. Нужно выяснить, кто этот парень. — Да и избавиться от тела не помешало бы… — По-хорошему, его неплохо бы похоронить по-человечески. Хорошо, что весь этот ужас он пережил уже после смерти… — Может просто попросим помощи у миротворцев? — Бабетта смущенно отводит взгляд в сторону. — Я не буду писать Кейтлин! Господи…

***

            Кладбище располагалось в самом низу сточных ям, там, где хуже уже быть не может. Ниже этого уровня только бездна. Время здесь остановилось для всех. Покосившиеся могильные камни всё также утопали в зеленоватой ядовитой дымке. Это химический осадок, который давал такое специфическое фосфорное свечение, вступая в реакцию с конденсатом — влагу и сырость здесь просто нечем было высушивать. Сюда никогда не проникали лучи солнца. Помимо испарений, была и еще одна проблема. Могил было так много, что найти нужную не представлялось возможным даже при самом оптимистичном прогнозе. Когда-то кладбище было поделено на кварталы и могилы нумеровались. Но после восстания Вандера, мертвых стало так много, что их пришлось закапывать в проходах, поверх других могил и даже вмуровывать в скалу. Сейчас услугами кладбища все также активно пользуются: бедняки и одиночки, родственники, которых не могут позволить себе кремацию, либо этих родственников тоже нет. Ещё есть принципиальные староверы, убежденные, что все мы вышли из земли и туда же и должны уйти. В общем, желающих хоть отбавляй. Интересно, кем был мой мертвец? Если он был профессором и коллеги дарили ему золотые карманные часы, он явно не был беден. И почему здание администрации кладбища так далеко от входа… Наконец, мне удалось рассмотреть очертания небольшого двухэтажного домика. Из чистого любопытства хотела бы я познакомиться с тем, кто добровольно согласился тут работать… — Честь имею, чем могу помочь? — Высокий голос, принадлежащий йордлу разорвал тишину так внезапно, что я чуть не заорала и не пустилась бежать куда глаза глядят. — Простите, я вас напугал, видимо. — Что вы, нисколько… — Я пытаюсь затолкать свое выпрыгивающее сердце обратно в грудную клетку практически руками. — Вы сторож? — Я, можно сказать, и жнец, и жрец, и на дуде игрец. Кадровый дефицит, знаете ли… Я и сторож, и администратор, и архивариус и менеджер ритуальных услуг. — Простите, я не представился. Роджер Салмон. Могилы, кстати, тоже я копаю. — Йордл посветил на меня химическим фонарем снизу вверх и подозрительно пошевелил ушами. — Я соболезную вашей утрате?.. — Нет, сегодня у меня пока никто не умер… — Я задумалась над тем, что сказала. — Слава богам, у меня такая очередь… Только на завтра двенадцать похорон, а я даже не распорядился забрать тела… — За день в Зауне умерло двенадцать человек… — Задумчиво проронила я вслух. — За день в Зауне умирает намного больше людей… Это просто те, кто будут лежать в земле… Так чем я могу Вам помочь, госпожа? Обычно, в такое время приходят только по вопросам срочной организации погребения… Знаете ли, не все могут хранить у себя дома тело покойного, морги тоже переполнены. — О, нет. У меня просто плотный график… Я ищу информацию об одном человеке. Его тело выкрали с вашего кладбища. — Этого не может быть! — Роджер прикрыл ладошками лицо, но тут же сильно напрягся. — А с чего вы решили, что его выкрали с моего кладбища? — Мистер Салмон, я вас ни в коем случае не обвиняю, просто пытаюсь выяснить, кто этот похищенный. Его труп… подбросили к борделю. По состоянию тела покойного и костюму стало ясно, что его уже успели похоронить. — Я намеренно умалчиваю о некоторых подробностях, йордл может быть в этом замешан, но Роджер, кажется мне не верит и подозрительно косится.       Ну еще бы… Тюремные штаны и кожаная куртка какой-то бандитской группировки. Явно не все синяки сошли с моего лица… Я тяжело вздыхаю. — На самом деле, я частный детектив и меня наняли, чтобы выяснить, что случилось. Я работаю под прикрытием и вы очень поможете мне, если просто дадите взглянуть в ваши архивные записи. — Бессовестно вру я.       Роджер мнется и недоверчиво косится на меня. — Вы точно не ревизор?       Ревизор?! Господи, он принял меня за муниципального работника Пилтовера? — Роджер, я частный детектив. Разве пилтошки ходят по ночам по кладбищам, чтобы влезть в окно похоронного бюро и прочитать архивные записи? — Вы хотели влезть в окно? — Йордл, кажется, немного проникается доверием к моей безумной истории. — Вынуждена признаться, что да. Не ожидала застать Вас ночью. К тому же, у меня проблемы с законом… — Тогда понятно. Это многое объясняет… Но вы же не заложите меня ревизору? —                   Йордл отпирает входную дверь и пропускает меня вперед. — Боюсь, что ревизор придет сюда очень не скоро… Как минимум, нужно снять блокаду с города… — Действительно… Чёрт, какой же я глупый! У меня столько работы, что я напрочь забыл про эти политические дрязги с Пилтовером… — Роджер хлопнул себя по лбу ладошкой и побежал к картотеке. — Простите меня, госпожа детектив. Давайте попробуем разобраться, но мне очень хочется верить, что все же это не мой клиент…       Видимо, у него и правда работы невпроворот… — Высокий худощавый мужчина с бородой. Ему с собой снарядили часы с надписью… — я открываю свой блокнот с заметками, — «Профессору М. Рэтчеду от коллег.» — Ого, вы и правда детектив! Они все носят с собой блокноты. — Роджер смотрит на меня с нескрываемым восхищением, перебирая папки на букву «Р», а я чувствую себя крайне мерзко из-за своего вранья… — Да ладно, это мое первое дело. И у меня даже нет лицензии. — У меня тоже. — Йордл пожал плечами. — Но вы уже обещали, что не будете меня закладывать. Да и стольким каждый день нужна помощь, я просто не успеваю продлить свою лицензию… Но ведь мы оба делаем доброе дело, не смотря на методы… Так о чем мы?       Я прониклась к Роджеру сочувствием и симпатией. — Ах, да! Высокий темноволосый мужчина по фамилии Рэтчед. Скорее всего, его похороны заказывали коллеги. Вероятно, он уважаемый ученый или врач. Судя по всему похороны прошли недавно, в этом месяце.       Роджер помрачнел и вытащил нужную папку из картотеки. — Я его помню, да. Его похороны действительно заказывали его коллеги, но не очень-то они его уважали, судя по всему. Никто не захотел оплатить его кремацию, ему заказали самый дешевый костюм, фанерный гроб и даже не настаивали на омовении тела — это большое неуважение. С их слов я понял, что все они его подчиненные, к которым этот М.Рэтчед относился очень плохо и они были рады просто от него избавиться. Семьи у вашего профессора не было — на похоронах были только эти же коллеги. Четыре человека. Ни жены, ни детей. Я, конечно, мог бы предположить, что он вдовец, тогда я воссоединил бы его с семьей, но ничего не нашел в архивах. Поэтому, просто исполнил волю этих «коллег» и похоронил в одиночестве. Такие похороны, будучи сами по себе ритуалом не веселым, всегда навевают особенно сильную грусть. Не знаю почему.       Я знаю, Роджер. Тебе здесь тоже одиноко совсем одному. — Не знаете, от чего он умер? — В справках указано, что от сердечного приступа.       Я напряглась и вспомнила механизм, вживленный в грудную клетку профессора. — У вас нигде не сохранились данные его «коллег»? — Вот, — Роджер аккуратным почерком переписывает мне имена из карточки, — они все медики из ПЛО. — ПЛО? — Меня передернуло, — Психиатрическая лечебница Освельда? — Она самая. Говорят, там ставят чудовищные опыты над больными.        О психиатрической лечебнице ходит очень много слухов, начиная с детских баек о привидениях, заканчивая вот этой самой легендой об опытах. — Спасибо, Роджер. Вы мне очень помогли. Будьте осторожны и если встретите на кладбище кого-то, кто пытается осквернить могилу — немедленно пошлите записку… — Я осеклась. А кому посылать записку-то?.. У меня нет дома. Бабетту подставлять нельзя, йордл все же может быть замешан, хоть мне и не хочется так думать… Я тяжело вздыхаю. Неужели остается только Кейтлин? К черту! — Пошлите записку к шефу Иерихону в Мезонин. — Понял. — И еще раз — будьте осторожны! Следующая остановка — стало быть — психиатрическая лечебница Освельда. Я бы поспорила с любым, кто станет утверждать, что это место хоть сколько-то уступает кладбищу по своей жути и мраку.