Василёк

За окном расцветает весна уже 25-ый день, а их руки всё будто плелись косой, находились в межгалактическом пространстве, лучи с окна падали таким образом, что казалось, будто они сцепили солнце настолько крепко, что то аж начало пытаться увидеть собственный свет, оно ослеплено от своих же лучей, наверное потому им сейчас так тепло. *** Сяо всегда повторял Скарамучче:Ты мною всегда будешь окружён, так чего же ты так настойчиво хватаешься за меня во сне? А Скарамучча всегда имел при себе ответ:Твоё сердце..оно такое горячее и холодное для меня одновременно, я знаю, что всегда найду твой след в телефоне, твои рукописи у себя в сумке, твои глаза на себе в толпе, но мне почему то хочется ближе. Обычно такие разговоры проходили в темноте, Сяо тихо смеялся и отвечал: Ох, но ведь это ещё и не сердце, это просто рубашка, а моё сердце давно в твоих руках. Он, кажется, видел в темноте очертания удивлённого лица Скарамуччи, он отвечает тем же, но Сяо не спешил проигрывать. —Нет. —Но почему?—Спрашивает Скарамучча,—разве ты считаешь, что я не люблю тебя? —Нет, просто твоё сердце оно большое, оно не поместится в мою руку,—Сяо тихо, медленно, почти незаметно протягивает и сцепляет свою с рукой Странника (пусть и лежали те совсем рядом, чуть-ли не лбами),—Твоё сердце, пожалуй, выбирает себе место у меня в голове, там оно и живёт. По настоящему странно, ну кто после заседаний у друзей на квартире так нежно обнимает и ухватывает силы ещё и на такие ловкие и приятные слова? Кто так много говорит и совсем не устаёт? Странно, что завтра же всё может поменяться, у них будто такие моменты идут волнами и ритмами, текут патокой по нотному листу, приятной мелодией затрагивают струну, жмут на клавиши переходя с мажорной на минорную и наоборот. За окном ночь тлела гарью, она разрослась спокойным, домашним огнём, и затушилась пожаром. *** Сяо подумал: мы ошиблись, тлела пожаром не ночь, а забежавший в комнату Тарталья, в пять, мать его, утра. Пострадало всё: нарушенная идиллия, упавший торшер и нога обидчика, который тут стоит и шипит, тот согнулся в три погибели и в позе цапли ногу обнимает, крутясь подобно юле на голом полу в детской комнате. Нежиться в солнечных лучах при Тарталье уже не получится, Сяо даже отодвинуться не может, Скарамучча заснул крепко и отпустить—не отпустит, а будить не хотелось, да и смысла особо не было. —Ай!- Сяо резко поднялся и зашипел, приложив указательный палец ко рту, Скарамучча цепляется сильнее и заставляет упасть в прежнюю позу. Ко всему прочему, Тарталья был слишком зациклен на боли в ноге, так что по мере её утихания парень сразу же встаёт солдатом и вспоминает, чего хотел и зачем пришёл. —Проснитесь и пойте, инвалиды без костылей!—Заголосил Тарталья во всё горло, легко поднимая их покрывало вверх и сметая его на пол. Сяо в голове уже триста раз пристрелился, понимая, что сейчас будет история «Тарталья, я тебя ненавижу, ты зачем меня будишь» Тихое мычание доносится до его ушей, служа сигналом к началу полной серии ужасов, в виде активности в сторону беспощадно разбудившего их друга. Всклокоченный Мучча резким движением подрывается вверх, выставляя руки назад и тут же, только уже гораздо медленней стекает в прежнее положение, только вот глаза все также наблюдали за наглой фигурой, в некоторые моменты тот даже искал чем-бы зарядить в несостоявшегося диверсанта, хотелось чего нибудь да потяжелее, но попало в руки то, что нашлось первым—пустая бутылка. Просто было понять, что увернуться от такой каждый дурак сможет, а Тарталья пусть и кажется внешне дуралеем, но в голове хоть что то держит—Скарамучча бы сказал «спасибо хоть на том» —Подонок! Ты чего творишь вообще?—Вскинул руками разгневанный Мучча, усаживаясь чуть поудобнее—сгибая ноги под себя,—Тебе заняться нечем?! Тарталья фальшиво цокнул, понять ложность эмоции можно было сразу, так как лыба продолжала сиять на лице парня, он стоял словно мальчик на сцене с ясельной группы, такой весь весёлый, выходил ощущая себя так, будто он с фанфарами выходит, а не под песенку про ёлочку. —Так вот теперь и заботься о своих друзьях, я тут вам воды принёс.—Не снимая с лица привычной улыбки говорит Тарталья, занося одну бутылку прямо у кровати,—А то иссохнете, а нам потом с этой пустыней Сахарой бегать по магазинам с таблетками. —А за что нам такие льготы?—Спрашивает Сяо, наблюдая за медленно сползающими по простыне руками Скарамуччи, будто он лёд тающий в луже. —А то, что вы вчера материли и стакан воды нахуй посылали, уже не аргумент?—Скарамучча зарычал и упал на кровать плашмя, расставляя руки и ноги чуть ли не звёздочкой, показывая так свой протест против активности и шуток Тартальи в этот день. —Нет, ну серьёзно,—продолжает болтать Тарталья,—«Иди ты нахер, нам не плохо, мы вообще прекрасно себя чувствуем--!!»—Копирует их друг, явно утрированным голосом показывая на бутылку воды, где раньше стоял многострадальный стакан, и, вероятно, мучился от таких многочисленных оскорблений со стороны пары. —Да поняли мы уже, иди давай!—Машет рукой Скарамучча уже в неизвестную ему сторону, ведь даже не смотрел никуда кроме потолка, насколько было лень хотя бы приподняться. Спустя пару минут Тарталья всё таки избавил их от своей же компании, этот факт Скарамучча проверял ещё несколько раз, поднимаясь и с удовольствием укладываясь назад, Сяо наблюдал за этим лёжа на одном и том же месте весь путь, словно его закопали в песок, а не он накрылся белым снегом тёплого одеяла. Сильно везло сегодня их другу—Итэру, тот, кажись, оставался лежать где то на диване и видеть десятый сон, его беспокоить не хотел даже Тарталья, пару раз уже получив затрещину. Скарамучча накрывается одеялом с головой и издаёт звуки мученика, попутно скидывая подушку на Сяо и таким образом оставляя свою голову на попечение бортика кровати. —Холодно..—Сяо передёргивает острыми плечами и тут же рука Странника увлекает его к себе греться. Парень как бы и не против, лишь плотнее жмётся к нагретому телу и обвивает руками шею. —Сегодня тёплая погода..мы можем сходить прогуляться, а то пол дня пролежим и встанем совсем уже плохие..—Скарамучче соглашаться с Сяо не шибко то и хотелось. Ну, тоесть..совсем не хотелось. Именно потому он всячески показывал это своё негодование: катался по кровати, просто молчал и с глазами кота из Шрека глядел прямо в душу, до чего же вредная натура он по утрам, как же не хотел вылазить из привычного места, да и хватило бы того, он хватал Сяо за руку каждый раз, когда тот намеревался встать и пойти хотя бы себя привести в порядок. Странник никогда не аргументировал это, он молча тянул Сяо назад тонким искусством вновь возвращая его в некое "гнездо", вот и сейчас тоже самое, он снова падает назад на третьей попытке побега. *** Скарамучча ворчит и ворчит, ворчит и ворчит, завязывая пятый раз бантик на ботинке неправильно. А Сяо, впрочем, и радости своей не таил, кто бы не радовался—спустя полчаса настоять на своём и добиться нужного. Правда, походу, этот момент стал препятствием, и выхода два и один из них слишком продолжительный чтобы терпеть. —Давай я,—Сяо присаживается на пол и убирает руки ещё более недовольного Скарамуччи подальше, завязывая большой такой бант из шнурков на чёрных ботинках. —Э-эй! Я тебе не малец которого нужно забрать из садика, отдай!—Парень попытался вмешаться своими руками в процесс но получил в итоге по ним же, обиженно шикая на невесомый, почти не чувствуемый хлопок по рукам Скарамучча оставляет любые попытки, зато нагибаться не нужно, уже плюс в копилку. —Я спешу слишком для этих шнурков.. —Так носи..мокасины к примеру,—фыркает Сяо, улыбаясь. —А теперь пошли,—Сяо машет рукой на прощание недовольному и полусонному Итэру, что скукурузил лицо толи китайца, толи недовольного покупателями Рафика с базара, а потом повторяет тоже самое с Тартальей, всё также будучи довольным, со сковородкой в руке будто он сейчас идёт устраиваться не то, чтоб в тот же ресторан неподалёку, глаза горят так, будто он хочет воссоздать клод моне в реальной жизни и стать там шефом, а на деле обращаться умеет с едой на самом базовом уровне: «как мама научила» —Удачи вам там и возвращайтесь без парт, пожалуйста, а то мне в следующий раз нужен будет терапевт,—Шутит Итэр, но до чего недовольно, будто прямо сейчас он начнёт метать во всех ещё горячими плойками Сяо, которыми он делает укладку утром по пять часов. Тарталья же махает и улыбается долго, а потом в приступе активности случайно ударяется локтём о дверь, сказать, что часть мозга, отвечающая за память у него в локте можно было сразу—Ибо тот вспомнил про своё кулинарное дитё и устремился покорять вершины этого ремесла на кухню. *** Тихий топот по не гретым улочкам, вдоль улицы тянулись парки, скверы, в маленьких ларьках уже покупали более холодные напитки а дети выходили с воздушными змеями, вроде всё так правильно—весной потеплело во время, нарциссы и подснежники первыми очнулись от спячки, солнце засветило, а птицы вновь запели. Но почему то путь, по которому они шли не был привычен Скарамучче, они так никогда не ходили: Не в сквер, не в парк, и даже не в магазин они держат курс. Скарамучча, очевидно, удивился—это не похоже на прогулку, а тем утреннюю, максимум часовую. —Ты куда меня опять ведёшь,—Это "опять" звучало так смешанно, будто его каждый день Сяо увозит за три земли от дома и умудряется приходить с ним вовремя. —Сам всё поймёшь,—Сяо даже не поворачивается, но этого хватает чтобы Скарамучча увидел улыбку в голосе, он немного напрягает мизинец, который сцепил с тем же пальцем Сяо, переходя на всю руку сразу. Они идут и спорят, опять находят новую причину, в которую можно разойтись мнениями и позже нырнуть в мирную тишину. —О,—Ну вот, Скарамучча теперь ещё ничего и не видит, изолированный двумя ладонями,—Точно на органы ведут. Сяо просто молчит и старается вести Скарамуччу как может, ближе к нужному месту. Свобода, открытые глаза и вставшая перед глазами картина: Сзади—высокие травы, что ранее путались под ногами, почти могли прикрыть их, а впереди—усеянное цветами поле, а цветы сами то, самые разные, сколько их было—жёлтые, белые, синеватые, небольшие по размеру, но букет нарвать можно было. —Красиво..—Скарамучча ступает неспешно и тянет Сяо за руку, парень ожидает всего: сейчас они медленно пойдут вдоль луга, или просто встанут на пол пути и простоят так долго—не сбылось. Скарамучча подходит к чуть более высоким зарослям, где устелено гораздо больше цветов, резко поворачивается на пятке вокруг своей оси и устремляется в свободное падение, давая Сяо шлёпнуться рядом. —А я тебя тоже удивлю,— откровенно смеётся Скарамучча и скалится, смотрит на удивлённого Сяо, который в свою очередь устремил взгляд куда то в небо и дышит через рот, адреналин неожиданного падения прошиб до кончиков ушей и заставил вцепиться ногтями в кожу рук оппонента. —Мне больно вообще то,—с сарказмом замечает Странник и увлекает руку где то за спину Сяо, пододвигая его ближе к себе, заплетается носом в шею и шёлковые волосы, чувствует ещё тёплые от плойки кончики и ждёт поры, когда Сяо успокоится и всё поймёт. Облака в небе катятся трезвучием высоких нот, так красиво оседают в сознании, жаль они этого пока не видят, лишь друг друга вновь, вновь только Сяо—Скарамуччу, а Скарамучча—Сяо. —Неожиданный поворот,—Сяо приходит в себя и сдавленно хихикает, на ощупь изучая цветы рядом, он сжимает пальцы в некого "крабика" и нежно ведёт вверх по мягкому лепестку, выдыхает в улыбкой, и, чувствуя взгляд на себе поворачивает голову в сторону Скарамуччи. —Почему ты так широко улыбнулся?—без давления спрашивает Сяо,—Потому что я сейчас счастлив,—просто выдыхает Скарамучча, кажется—он так много выдыхал при Сяо, почти всегда громко, половину из этих моментов от спокойствия атмосферы, но почему это самый приятный и спокойный выдох, такой, которого он будто бы не слышал никогда. Они практически несколько минут проезжали в тишине—уже достижение, честно. —А если говорить на языке цветов, то какой букет ты бы собрал мне?—Кто то вообще спрашивает такие вопросы у близких? Вот, оказывается, и такие спрашивают, что неожиданно—это спрашивает именно Скарамучча, до чего же таки катастрофичны такие откровенные моменты,—Тебе? Тебе много каких цветов можно собрать..но вот один из твоих которых я бы выделил—василёк. Сяо замолчал, видимо не только делая театральную паузу, но и заставляя Странника чуть ли взорваться от ожидания объяснения. —Понимаешь, Скар, ты мой василёк, моё недосягаемое царство, моё золотое кружево обшивающее ночь, василёк значит изящество, василёк такой же — с красивой серединой и украшенный по краям будто бы несколькими такими цветами, он деликатен, но и одновременно прост, весёлый, верный,—Сяо отвлекает Скарамуччу рассказывая, а сам рукой нащупывает нужный цветок,—Я на могу в словах выразить всё, сколько бы я не говорил,—Сяо находит нужный и протягивает его Скарамучче,—Василёк также значит: ”Не смею выразить тебе свои чувства„ —А знаешь, какие цветы выражают наши чувства к друг другу?—Принимает бой Скар, прижимая цветок к своей груди,—А это была бы комбинация: Белая сирень, амарант, коралловая роза и ромашки, странный винегрет, правда? Где может совмещаться невинность, неумирающая любовь, желание и страсть и вдруг вновь светлая любовь? Я согласен—эти цветы не совмещаются между собой, этот букет и не подаришь никому. Такое объединение цветов, конечно, несуразное, но наша любовь то—она такая же!