Часть 1.
Несомненно чудесная победа над бесконечно злым вампиром в виду желаний в частности, отомстить за недавних друзей Джотаро, охватила его целиком. Он был несомненно рад этому, хоть и старался не подавать виду. Выживший, но еще бессознательный дед вызывал у Куджо лишь жалость и, в какой-то мере, сострадание к старику. Польнарефф, что только что распрощался с ним, тоже выглядел счастливым, а Джотаро поправил лишь кепо и поплел к следующему эскпонату. Нет, они еще встретятся с Жаном-Пьером перед самым вылетом, просто сейчас необходимо было время для частичного восстановления.
Он прошел далее и, наконец, заглянул в следующую комнату. Атмосфера была леденяще жуткой, но теплые лучи солнца, пробивающиеся из-под жалюзей, охватывали комнату почти полностью, создавая хоть толику уюта в этом пространстве. На медицинском столе лежал труп. Его глаза были закрыты, а дыхания не было. Джотаро присел на койку рядом с парнем и посмотрел вперед. Его бледное лицо, на котором ранее играла великолепная и милая улыбка, сейчас полностью отдавало лишь горечью. Куджо просунул длинные пальцы в локоны малинового цвета юноши и провел по ним руками, безмолвно смотря на живот. Перевязанный впалый живот сулил о том, что врач, скорее всего, даже не стал проводить вскрытие, а лишь устранил проблему. Это было ужасное зрелище. О, как бы Джотаро желал оказаться там и спасти Нориаке, но это было невозможно. Он не винил себя в его смерти, но негодовал о том, что так и не смог даже лицезреть его кончины. Возможно, злость его заиграла бы большими красками, чем он мог просто услышать из слов деда о гибели его близкого друга парня.
Верхние губы слегка открылись в решении сказать что-то. Джотаро до этого лишь спокойно наблюдал за умиротворенным телом, но теперь больше не смог молчать. – Какеин, мне тоже нравится, когда вишня цветет, – он говорил тихо, будто знал, что Нориаке все еще тут, что слушает его, но не может и слова сказать, но слушает и никуда не уйдет. – И мне нравилось видеть твою улыбку, она такая же приятная, как и цветы вишни. Пальцы Джотаро вновь дотронулись до цветка на голове Нориаке. Горечь застряла комом в горле, будто что-то не желало выпускаться наружу. Он вздохнул, слегка переместив палец на тленные губы парня. Они были также бледны, как и все тело. Но Джотаро это пока что не смущало. – Твоя улыбка была поистине очень красивой, а голос и взгляд очень добрыми. Как жаль... что я никогда не буду способен олицезреть подобное снова, – между тем его пальцы устремились вверх по скуле. Веки Куджо все также оставались смиренно спокойными, но в душе бушевал шторм из сильных эмоций. Да, пусть Брандо мертв, но такая плата за смерть Какеина его совершенно не устраивала, но он и не мог жаловаться. – А твоя кожа – очень приятная на ощупь, – Джотаро провел большим пальцем по скуле и переместился к кадыку, слегка сжемая его. – А когда ты говорил, твой голос был сродне персикам, они бархатные и приятные.
Его глаза пусть и прикрыты повязкой, но рот совершенно свободно рассказывает Куджо различные смешные и милые ситуации из собственной жизни. Какеин и получил травму, но от этого не стал грустнее. Досадно было, что продолжать помогать друзьям он не мог, но с другой стороны, было приятно ощущать как такой закрытый Джотаро сейчас ухаживает за ним. Несмотря на их бесконечные перемещения, Куджо смел приезжать к Нориаке было каждый день, но тот все-таки настаивал и на его гордости, и на его благополучии, мол, мало чего может случиться в поездке, пусть Абдул и сильный, Польнарефф не слабак, да попадется им стендюзер невероятной силы, впятером справится будет куда легче, правда, не считая собаку, вчетвером, но Куджо его порой не слушал. – Джотаро, я рассказывал тебе, как однажды мои родители забыли меня в том самом саду из вишен? Я расскажу! Я тогда был совсем маленький и... – Какеин продолжал говорить, говорить и говорить, не представляя, какое сильное удовольствие он разливал по ушам Куджо. Джотаро любил, любил сильно, но не смог сдержаться и обнял. Нориаке в секунду замолчал, но улыбнувшись, нащупал его шею и тоже обнял. Тишина и умиротворение длилось достаточно, пока не скрипнула дверь. Сразу отстранившись, Джотаро увлек свой взгляд на входящую медсестру. Она что-то кротко сказала про режим и удалилась. Куджо кинул свой взгляд на Какеина, чьи щеки покрылись мимолетным румянцем на щеках. Пусть Какеин и не видел, но знал, что Джотаро улыбнулся. Внезапно для обоих, бóльшее желание ласки охватило такого неприкосновенного Куджо. Он без слов наклонился и поцеловал Нориаке в кончик губ, пока руки Какеина не коснулись его груди и легко не оттолкнули, сам Нориаке же засмелся: – Джотаро, ха-ха! – он слегка нахмурился, но все еще пребывал в радостном настроении и был счастлив. – Чего? – Джотаро усмехнулся, присаживаясь на койку рядом с любимым. – Ты не дослушал мою историю, ах ты жук! – нередко бывает, но Куджо вместе с Какеином засмеялись. Оба ценили эти моменты времяпровождения друг с другом, а Джотаро нравилось видеть бесконечно милого и стеснительного Нориаке.– А я не дослушал твою историю, Какеин, – пальцы на сей раз оказались на груди, на плечах, на ключице. – После того, как мы смеялись, я желал услышать, но печально, что зашла медсестра. Вот бы услышать продолжение, – Куджо сейчас был совершенно другой. Он был таким, каким не показывал себя родной матери, хоть и очень любил ту. И девчонки из школы никогда бы не смогли увидеть эту сторону медали Джотаро. Когда он спокоен, а взгляд выражает полное удовлетворение. Ему не хочется молчать, но если говорит Какеин, он готов выслушать. Куджо не груб, он просто нечувствителен. Но в глубине души он даже самому не скажет, что способен заботиться, но делает. А пальцы скользят по ребрам и пересчитывают каждое. А затем внезапно на кромку затылка, где начинаются волосы. Он приподнимает локоны сзади и касается холодной шеи. Как приятно было, должно быть, кусать ее, играясь с Нориаке. И как было приятно видеть это смущающееся личико.
По белоснежной нефритовой коже катятся капелки воды, Какеин наслаждается прохладной водой в душе их отеля, в котором они остановились по пути своего путешествия. Так приятно сбросить с себя потную оболочку жарким днем, а затем помыться так, что за километр люди будут чувствовать приятный легкий запах вишни от волос и тела. Дверь душевой скрипит и внутрь заходит еще один парень. Он выглядит слегка массивнее Какеина, что тот даже почти пугается, но, увидев его лицо, лишь улыбается, слегка смущаясь и прикрываясь. Пусть Куджо всегда говорил, что смущаться перед не стоит, Нориаке ничего не стоит вновь побыть милым, все, как любит Джотаро. Он подходит к соседней душевой и включает душ. В их номере в одной комнате два душа, правда, не прикрытых, отчего обычным соседям было бы неловко, но кто вообще стал бы заходить в одну ванную со своим соседом? Впрочем, Какеин, наконец, успокоился, хотя краснеть из-за горячей воды было некуда, он все еще был слегка румян. Но легкое движение и внезапный укус заставил не то, что покраснеть, а прямо-таки испугаться внезапных действий. На плечах парня мнгновенно выросли вишневые цветы от неожиданно быстрых укусов Куджо. Тело внезапно вздрагивает, а Какеин поначалу вскрикивает, что забавляет Джотаро, а потом смеется и хлопает его по голове, когда тот зализывает свой поцелуй. – Джотаро! Чего пугаешь? – он хихикает и поворачивается, кладя свои руки на щеки Куджо, и соприкасается лбами. Куджо на секунду закрывает глаза, сейчас он больше похож на немногословного волка, которому очень нравится дразнить своего лиса. Они стоят так с минуту, слушая тихий всхлип воды, а потом сильные руки Джотаро охватывают Какеина за плечи, притягивают ближе, и он целует, целует в губы, в щеку и в лоб, пока все лицо не оказывается запечатлено милыми ласками. А Нориаке смеется, ведь ему ничего не остается, лишь отвечать на эти ласки, также играя со своим волчонком. – Я тоже могу укусить, между прочим, – он еще раз хихикает и ради показа кусает Джотаро за нижнюю губу, только оттягивая ее, тот же наслаждается и не сопротивляется, а грозный взгляд и нагнувшиеся к переносице брови, наконец, расслабляются, и Куджо улыбается, проводя рукой по скуле.И теперь он наклоняется, чтоб поцеловать холодную кожу, запечетлевая там свой тёплый поцелуй. Рука мимолетно опускается на впалый живот и поглаживает область зашитого живота. – Желал бы я заставить подонка Дио ответить за свой поступок пыткой, но ты запретил бы мне, – шепчет тихо и смотрит куда-то вдаль, будто знает, что душа тут, опять же. – Вы все были хорошими. Абдул, Игги и ты. Спи спокойно, Какеин. В воздухе теперь витает обделимая тишина, но Джотаро не желает уходить, намереваясь остаться с тело любимого подольше. Однако на соседнем столике звонит телефон. Джотаро снимает трубку и слышит то, что Джозеф пришел в себя, и ему стоит придти. Куджо еще раз наклоняется над телом Какеина и обводит рукой его глаза, касаясь ресниц. – Ты бы не позволил мне заплакать, да я и не стал бы, – но в душе признается, что очень хочет, – но плакал бы ты, если бы я погиб? Знаешь, Нориаке, мы не сделали очень многое, – он подходит к окну и трогает стекло ладошкой, – ты бы научил меня играть в видеоигры, получше познакомился с моей мамой, мы бы вместе продолжали учиться. Какая жалость, Какеин.
– И вправду жалость, Джотаро, – говорит парень, смотря на витрину. Вишневый пирог за стеклом выглядит аппетитно, но у них нет времени. Хоть у них и есть еще пару часов, но тратить столько времени на то, чтобы поесть, Джозеф и остальные не предпочитали. Какеин тоже понимал. – Не расстраивайся, я когда-нибудь куплю тебе, еще наешься за всю жизнь.– И я обещал купить тебе вишневый пирог. Но теперь это бессмысленно. Я соврал, – Джотаро обернулся и вновь посмотрел на трупа. Куджо покачал головой. – А еще обещал подарить тебе букет.
– Спасибо, Джотаро! – яркие глаза Какеина вновь заблестали, стоило увидеть ему коробку с вишнями, кои так обожал юноша. Куджо кивнул и подставил щеку Нориаке, что хотел поцеловать его, приобняв шею одной рукой. – Но где ты их достал? Мы же в Египте! Где тут вообще может быть вишня? Неужели, поставки? – Я нашел китайский магазин. Понятия не имею, что в Египте делает китайский магазин, но оно того стоило, – Джотаро в этот момент затягивался сигаретой, вдыхая табачный дым в легкие. – И вправду стоило, – он оглядел коробку, на которой был наклеен ценник и рассмеялся. – Как некультурно, Джотаро! Тот лишь бросил глаза на ценник и усмехнулся: – И впрямь, – глаза медленно закрылись, растворяясь в блаженстве табачного дыма. – Навонял! – внезапно сигарету изо рта выхватили и мнгновенно задавили. Джотаро, не ожидавший подобной наглости, только рот успел открыть, а Нориаке смеялся во всю. Ничего не оставалось, как только подхватить его под подмышки и начать щекотать, отчего коробка с вишнями упала, а парень разразился смехом.– Прощай, Какеин, – руки вновь оказались в кармане а тело передвинулось к двери, прежде чем остановиться. – Я люблю тебя. Неизвестно, сколько времени он провел тут, но вскоре ушёл, поклявшись себе, что больше никогда не вернется.
К сожалению, мир и вправду жесток. Но если Какеин и находился в этой комнате во время разглагольствований Джотаро, то будь он в теле, то сердце мнгновенно наполнилось теплотой, а в уши вливалось наслаждение от такого приятного тона парня. Как жаль, что они больше не встретятся.