Два медведя в одной берлоге

      Пока в квартире Радулова был спиритический сеанс, в квартире Димы во всю шла пьянка и лились праздные разговоры. Пока именинник сидел и разговаривал со всеми, а самые маленькие ушли спать в свой детский садик, Кертис тихонько убирал остатки посуды. Он устал общаться и быть с людьми, поэтому ничего не оставалось делать. С трудом унес очередную партию тарелок. Поставил все большой горой в раковине. Посудомойка еще явно долго будет развлекаться. А там появляться не хочется. Он взял губку, и принялся тихонько мыть посуду, стараясь не слушать о том, что говорят. И дверь не закроешь — мешающийся диван вытащили в коридор, и он подпирал обе двери. Разговоры за столом зашли про секс, а его последние дни от одного слова воротило.       Спустя минут десять большая банда собралась пойти покурить, а кто просто подышать. Волк кратко выглянул в коридор. И Никишин вместе с ними поперся. Едва на ногах стоял. Рухнул на Буше, ногу закинул, позволяя Хафизуллину тапок надеть. Кертис тяжело вздохнул, но говорить ничего не стал. На обратном пути пожурит.       Вымыв одну из партий посуды, выгрузил и все с посудомойки. Все как раз вернулись. Расползлись по дому. Волк же пошатнулся, когда к нему сзади кто-то прижался. Едва тарелку не выронил. Шумно фырча, Никишин, едва стоя на ногах, вжал его в столешницу. От него разило алкоголем и сигаретами. Он уткнулся носом в его теплую шею. Запустил руку в темные волосы. Начал шею мягко целовать в шею. — Решил проверить как я? — Осторожно спросил Волк, — Я в порядке, Саша. — Покурить не хочешь сходить? — Предложил Саша.       Кертис опустил обе руки в кастрюлю с горячей водой. Немного подумал. Он давно не курил уже. Можно было бы. Да вот провоцировать себя не хотелось. Состояние не из лучших, и сваливаться в зависимости вообще сейчас не вариант. — Откажусь. — Ответил он, и продолжил мыть посуду, — Ну чего ты? — Я хочу тебе кое-что сказать. — Никишин повернул голову, — Очень важное. — Кертис обратил на него внимание. Выключил воду, поставил тарелку на место и повернулся к нему лицом. — Кертис, Рома мне сказал, что если вы проиграете, то… — Я не пойду на это. Это не моя команда и не мое право лишать их права борьбы. Мне все равно что он предлагает. Я отказываюсь.       Никишин опустил голову. — Я так Роме и сказал. Сказал, что ты и слушать меня не станешь. — Он очень зол выходкой Димы? — Пиздец как сильно. Я боюсь за Диму. Он еще на улице меня увидев, бросил выпивку и как прискакал ко мне… Только подковы врассыпную. Как на шею прыгнул. — Саша стоял сильно пошатываясь, выглядя, как ребёнок, которого все в школе обижали. Весь какой-то мятый, растрёпанный, со слегка покрасневшими щечками, — Я думал я ему не нужен. Ну знаешь, нашёл же себе Артура на мое место… А он мне в кошмарах снится. И каждый раз меня убивает. Ни одной ночи не прошло, как эти цветные сны шизофреника меня не добивали. Не знаю, что делать мне с происходящим. — Играть, как играется. Тебя ценят за то, что ты никому не предлагаешь поддаться. И не смей этого предлагать. Ценность от награды тогда нулевая. — Волк тяжело вздохнул, — Саша, я обязан в ответ признаться. — он вытер руки об полотенце, висящее на ручке. Кратко повернул голову. Проводил взглядом Лямкина с Хафизуллиным, что не могли все наболтаться, пройдя мимо кухни. Повернул голову обратно и сказал спокойным тоном, — У меня ровно два дня жизни. И ты можешь видеть меня в последний раз живым. — Саша впал в ступор, смотря на него растерянно. Видимо до него ничего толком не дошло. Потерянный какой-то, словно уже не помнящий как его самого зовут. — Если ты от меня чего-то хочешь, что-то сказать, что обо мне думаешь, не знаю, разругаться со мной, я думаю, этот вечер будет последним для такого шанса. — Дополнил Волк. — Я хочу, чтобы ты остался живым, Кертис. — Не думаю, что это получится. — Он опустил голову, — Я променяю свою жизнь на спокойствие других. И на жизнь одного, кто сидит со всеми за столом. Чья жизнь стоит сильно дороже, чем одна никчёмная моя. — Ты все еще любишь Никиту? Своего… Домового? — А какая разница? — Растерянно спросил Кертис, подняв растерянный взгляд. — Большая, Кертис. — Резко ответил Никишин, сжав руки, стоя перед ним, — Я могу затянуть вас обоих в состав. Если ты хочешь остаться с ним рядом, и если Казань его отпустит, я могу помочь вам не расставаться. Только тебе придётся остаться живым. Потому что если тебя не станет, твоя волчья шкурка пойдёт Роме только половиком в хозяйскую ванную.       Волк вдруг едва заметно улыбнулся. Но отвечать ничего не стал. Сейчас у него проблема сильно больше. У него на хвосту уселся убийца. И у него осталось два дня жизни. — Я подумаю над таким предложением. Ответь мне, Саша, ты почему опять курить начал? — Шепотом спросил Кертис, — Ты же все бросил. А пить тебе нельзя, пока ты на уколах. — Не выноси мозги. — Вдруг вздохнул он, — Бля, ну я такую тему тут начал, стою, бля, мечтаю о тебе. А ты мне как Рома сразу тычешь где я накосячил. — Кертис виновато улыбнулся. — Такой праздник хороший сегодня. Кобыла родилась. — Прошептал Саша, зажмурившись крепко. — Хочу тебя. — Никишин прильнул к нему, обняв за талию. Его ледяная рука залезла под рубашку. — Давай? — Саша, я ничего не хочу. Я сильно устал. — Я для тебя очередной мудак, который в тебя влюблен? Вижу в твоих глазах только ненависть ко мне. — Саша положил руку на его гладкую щечку, — Кертис. Поехали со мной? Вы все равно Яшку выиграете. Я буду о тебе заботится. У меня хорошо дома. Тихо и спокойно. И тебе там понравилось. — Кертис кратко кивнул. — Поехали. Прямо сейчас… Просто домой. — Саша, иди приляг, пожалуйста. Тебе больше пить нельзя. И я тебе ни глотка не дам больше сделать. Ты уже на ногах не стоишь.       Никишин пошатнулся в очередной раз. Опустил взгляд. Остановил его на тонких губах. Тут же впился в них. Схватил его за задницу, вжав в себя. Волк тут же попытался увернутся. Отстранится. Отвратительный вкус от губ его довел до тошноты. Он упер руки в крепкие плечи и попытался оттолкнуть его. Жалобно взвизгнул, когда Саша усадил его на столешницу. Завозился в холодных руках. Некомфортно. Вредить не хотелось.       Волк услышал шаги. Шлепанье ног по полу. Любое внимание сейчас Сашу спугнет. Он боялся его отталкивать. Еще поймет не так. Не хотел Кертис с ним сегодня ссорится. Услышав, что шаги приближались, издал жалобный вскрик. Едва слышный. И какой-то чужак остановился, притихнув. Никишин же мягко приобнял Кертиса, тут же спросив: — Ну-у-у чего ты?! На мягкое хочешь прилечь? Да давай тут, а то я не дойду. — У вас все хорошо? — Осторожно спросил Лямкин, стоя вжавшись в стену коридора, даже боясь заглядывать. — Нормально все. — Ответил Саша, и едва не завалившись вжался мордой в мягкую кофту Кертиса. Руки проскользнули по бёдрам вверх. — Иди дальше. — Кош? — Осторожно спросил Никита.       Саша резко зажал ему рот. Кертис испугался. Ударил громко рукой по столешнице. Никита оттолкнулся от стены и спокойно зашёл на кухню. Мягко взял Никишина за воротник худи и, дернув на себя, поймал, мягко обняв. Саша повис на его руках, что-то недовольно промычав. Волк испуганно посмотрел на Домовенка и тут же спрыгнул со столешницы. Никита потащил мальчишку в коридор. Вот и диван пригодился. Никита свалил уже дремлющее тело на него. Волк встал рядом и тяжело вздохнул. — Я бы справился. Все в порядке. Перепил он немного. — Я тоже перепил, но контролировать себя надо. И я его уже не раз предупреждал, чтобы он к тебе не лез, когда ты этого не хочешь. — Никита кратко заглянул в спальню, где крепко спал Брукс. Стащил с хозяйского шкафа плед и беззвучно закрыл дверь. Укрыл Никишу пледом. Саша сладко почавкал, положив руки под голову, тоже явно конкретно так уснув. Никита едва заметно улыбнулся и, повернув голову, с добротой в глазах посмотрел на Кертиса, — Хочешь пойти туда или пойдём погуляем? — Я хотел бы побыть один, но тут негде. — У Димы в спальне Брукс спит. — Длинный пальчик с серебряными колечками указал на дверь хозяйской спальни, — Если хочешь, побудь там. Я что-нибудь придумаю, если вдруг кто-то что-то заметит.       Кертис кратко кивнул и, вдруг жестом подозвав его к себе, вытянул руки. Никита слегка присел, позволив себя обнять. Кертис счастливо улыбнулся. Он в безопасности. Прекрасно это почувствовал. — Я рядом. Ничего не бойся. — Прошептал Домовенок. — Спасибо. Если что, я там.       Он с неохотой отпустил его и, выдохнув, ушел беззвучно в спальню к Бруксу. Залез с ногами на хозяйскую кровать. Обнял ноги, и повернув голову, смотрел с грустью на пейзаж Казани, что окутала глубокая тьма. Голова моментально перестала гудеть. Тут была тишина. Брукс спит вообще не ворочаясь и не храпя. Просто тишина и темнота. Кертис облегченно выдохнул, и, закрыв глаза, положил голову на подогнутые ножки. Как же тут хорошо было. Его обволокла легкая дремота и он свалился рядом с Бруксом, уснув просто сверху на одеяле от бессилия.       В гостинной же гости грустно посмотрели на время. — Бля, нам же завтра, — Заговариваясь и протягивая слова сказал Юртайкин, ткнув пальцем на сидящего напротив него Бардакова, что сидел с глупой улыбкой на лице, пока Толчинский лениво жевал очередную креветку, уложив Никиту Гусева спать себе на ноги, укрыв его своей худи, а сам оставшись в полудраной футболке снятой с плеча Захара. Вещи Бардакова были как на Никишине, так и на Толчинском, так и на Волке. Захар уже не надеялся хоть раз прилететь с таким же количеством вещей, с каким уезжал. — вот с этими уебанами играть. — Нам тоже с какими-то уебанами играть. Еще и дома. — Взвыл Фальковский, обняв крепко Диму, что прижался к нему, — Вот этому уебану надо ноги сломать. — Степа пихнул краем вилки спящего за столом Шабанова, что уснул в обнимку с Михайлисом. — Мелкий, блять, хулиган. Мальчишка в черных штанишках. — Запрещено. — Растерянно ответил Кравцов, сидя на ножках у Буше, пока тот, положив голову на его спину, сам дремал. — Так. Чуваки… Подкиньте нас до Питера. У кого из вас, бля, ключи от того самолета?! — Вы чё, — поразился Хафизуллин, сидя подперев голову около Бардакова, поглаживая дремлющего на нем Лямкина, — угнали самолет? — Это Ротенберговский самолет. — Усмехнулся Захар, — Ники чет напиздел. И мы просто все запихнулись и полетели. И никто ничего не спросил. Сашка пиздеть умеет. — Где маленький мой? Где Ники лю-ю-юбимый?! — Жалобно протянул Яшкин, — Где мой Сашенька маленький?! — Спит, епта бля. — Степа пихнул Диму в салат, — Спи. — О, крабовый, мой любимый. — Сонно ответил Дима и рухнул и правда мордой в салат.       За столом послышались тихие смешки. Кравцов, взяв чужой телефон в руки, активировал экран. Почесал затылок и показал заставку мальчишкам: — Чей? — Сашки. — Ответил Бардаков. — Ноль восемь, ноль два. — День рождения Волка. — Сонно сказал Лямкин. — Пиздец. — Фыркнул Захар. — Значит не показалось мне. И теперь понятно, че Рома его тогда пиздит как Сидорову козу. — Ну да, — согласился Толчинский. — мальчика увел, контракт с ним не хочет подписывать, еще и в НХЛ будет сваливать. Роме сразу тридцать три удовольствия. Пизже будет только нам с Яшей в финале встретится. — Ой, не каркай. — Отмахнулся Фальковский, — Пизда нам тогда всем. Хорошо хоть в этом году СКА на ЦСКА не попалось в полуфинале. — А Ак Барс на Авангард. — Согласился Кравцов и пихнул Лямкина, — Вы как так умудрились проебаться, что попались на Автомобилист? — На все промысел божий. — Отмахнулся Никита, — Не трепай меня, я ща тебе полный карман нарыгаю. — Так, я все понял. — Виталий подпер голову, — Интересно, как Автомобилист, блять, добрался до полуфинала?! — На все промысел Валькирий. — Едва слышно ответил Михайлис. — Волк с Небесной Канцелярией поговорил. Все куплено. — Цена — три рубля, пятьдесят копеек. — Согласился Фальковский, — Крава, хули ты там хочешь увидеть у Ники? — Да я тут тако-о-ое нашел! — Расхохотался Витя, — Ебать мой хуй! — Че там? — Синхронно спросили сидящие. — Восемьдесят один рубль на карточке. — Кравцов усмехнулся и бросил Бардакову телефон, — Звони, бля, кому вы там звонили. Полетели куда мы там летели. — Во Владивосток давайте махнем? — Сонно спросил Михайлис, — Я вам покажу где мне кишки вспороли! Будет круто! — О хоспади. — Синхронно ответили сидящие. — А подобрее можно что-нибудь? — Улыбнулся Динар, мягко поглаживая по голове уснувшего Лямкина. — Так, пацаны. — Он вытянул руку и не дал Захару взять телефон. — Мы чего, в такой большой квартире не разложимся? Да все поместимся. Завтра с утра полетите. Никто не сдохнет за ночь, и даже больше того — никого не убьют!       Все дружно с ним согласились. Немного посовещались, не дали Яшкину захлебнутся праздничным крабовым салатом и достали его из тарелки. Фальковский с Бардаковым потянули его до спальни. Толчинский попросил немного задержаться по дороге. Дотянули сначала до гостевой ванной. Умыли морду от майонеза, вымыли из волос остатки мандаринов и кукурузы. Потащили уже в спальню. Свалили между Бруксом и Кертисом. Обоих укрыли одеялом. Толчинский осторожно укрыл Волка теплым красным пледом. Закрыл дверь за Степой с Захаром. Залез рядышком с Кертисом, спрятавшись к нему под плед и с довольной мордой уснул.       Остальные же поставили стол на место на кухню. Порылись, накрыв уже небольшую закусочную полянку. Вернули диван вместе с Никишиным на место. Свалили рядом с ним Лямкина. Михайлиса унесли в спальню. Свалили рядом с Волком. Следом улегся и Буше, с довольной мордой уткнувшись к крепко спящему Бруксу в спину. Его тут же пихнул Фальковский и свалился сверху на Яшкина, что недовольно взвыл, но не дал Степе завалится. Гусев, пошатавшись по дому, подвинул ноги Лямкина и свалился к нему спать, положив голову на плечо Никишину.       Оставшиеся расселись на кухне, закрыли дверь и продолжили тихие разговоры. В большой квартире наконец-то стало тихо. Время неумолимо приближалось к пяти утра.       В квартире Радулова тоже все притихли. Тему обсуждений поменяли. Лиза сидела задумчивая, погрузившись в мысли, смотря на красивые цветные карты в руках Аньи, что делала расклад Милене. В голове не было ни единой догадки ни про каких птиц. Ди даже такого ничего не упоминал при ней. Он скорее рассказывал про свою бывшую Московскую команду, про окружение вокруг, про их небольшой кружок по интересам, где был он сам, Да Коста, Радулов, Жафяров с Буше, да еще пара личностей, которых она даже имен не знала. Но… птиц никаких не было.       Лиза подняла голову. Допила шампанское. Увидела прошедшего мимо Радулова. Прихватила пустую бутылку из-под шампанского, свой бокал, и осторожно вылезла с дивана. Пошла на кухню, заодно спросив о том, где можно еще бутылочку найти. Анна лишь примерно подсказала путь. Лиза босиком ушла с гостиной. Встала на пороге кухни. Радулов стоял опустив голову, поджав одну ногу, уперев руки в стол, ожидая, когда вскипит чайник. На нем была просторная футболка и шорты, что оголяли ноги все в синяках. На подогнутой ноге был эластичный бинт. — Саша, ты все видел, да?       Саша Радулов кивнул. Поставил рядом с собой черную кружку, на которой был символ Салавата Юлаева. Лениво почесал приличную щетину налил полную кружку кипятка и кинул следом три ложки кофе. Лиза оставила пустую бутылку около мусорки. Заглянула в холодильник и достала новую. Поставила рядом с Сашей. — Помочь открыть? — Усмехнулся Радулов. Лиза кратко кивнула. Встала рядышком с ним. Он же стянул осторожно металлическую проволоку и вытащил пробку с характерным звуком. — Я сам только сегодня узнал после игры. Аня мне письмо дала. И до меня все сразу дошло. — Про какую птицу он говорил? Я никого такого не знаю у его окружения. — А чего ты собралась делать с этой информацией? — Саша встал лицом к ней, прижавшись боком к столешнице. Сделал пару глотков кофе. Вежливым джентльменом побыл и даже налил шампанского. Сначала на половину бокала. Лиза отрицательно покачала головой, следом постучав острым красным ноготочком о стекло. — Шампанское с горкой наливать это моветон. — Усмехнулся Радулов и налил все же почти полный бокал. Оставил бутылку, — Я не сильно верю в то, что видел. Стараюсь не верить в паранормальные вещи. Иначе потом жить тяжелее, хоть и проще умирать, когда знаешь, что на этом ничего не закончится. — Я хочу расквитаться с тем, кто лишил меня Ди. — Лиза сделала пару глотков шампанского и сложила руки на груди. — Что за птица? Кто-то с его окружения? — Эта самая птица изуродовала меня. — Хмыкнул Саша, сжав в руке кружку. — Ты прям уверена, что сможешь расквитаться с кем-то? — Я знакома была с Дарреном достаточное время. Он светлый и добрый человек. Немного дурак. Но у него было доброе сердце. Я хотела ему сказать о том, что поеду в Омск с ним. Что буду его девушкой. У меня был его ребёнок. Саша, я уверена, что уже больше такого хорошего и искреннего мужчину не найду. И поверь мне, Ди не тот, кто мог покончить с собой. Я думаю эта самая птица его довела. И я хочу отомстить. Очень сильно, Саша. Мне плевать, что это была за птица. — Хорошо. — Он задумался. — Я поеду за своими на машине на матч. И поедем в гости к этой самой птице перед игрой. Посмотришь на нее. Если сил хватит, можешь подраться. Но убивать я тебе никого не дам. — То есть эта самая птица изуродовала тебя, выбив из игр на очень долгое время, и теперь ты не злобный агрессивный пес, а какая-то тряпочная шавка. У тебя отняли самое дорогое. Здоровье, чтобы играть в то, что делает тебя живым и счастливым человеком. А ты просто… Смотришь за этим всем и ничего не делаешь?! — Мне дали достаточно много времени на раздумья. Я понял, что не все мне подвластно. — Он показал кружку. — Думаешь, я меньше Димы желаю поднять Кубок Гагарина? Уфа дала мне такое право. Но дальше — только жалкие попытки. Я сделаю все, что могу. Буду выбиваться из сил. Буду делать все, что от меня возможно. Но я не всесильный. Я не могу снова влюбить в себя Яшкина. Не могу больше играть на таком уровне, как раньше. Даже если Ак Барс получит этот кубок, я его даже поднять не смогу. Там двадцать килограмм. Я едва могу сумку помочь Ане донести. Я не сдаюсь. Не опускаю руки. Но готов и принять поражение. Однажды пойму, почему Яшкин предпочёл мне — Мэйсека. Однажды пойму, зачем со мной поступили вот так. Зачем сделали таким. Но Лиза, пока у меня есть выбор не плодить еще больше зла, я решил его выбирать. — Ты тряпка, Радулов. — Фыркнула Лиза. — Оружие у тебя в сейфе нахера нужно? Любоваться? Неужели ты не хочешь убить ту суку, которая сделала тебя таким. — Хочу. Но пока не выясню мотива — даже патроны в магазин не буду вставлять. Меня могли убить. Но только навредили. Меня могли оставить с инвалидностью. Но только сделали мне пару трещин в костях, растяжение и доломали переносицу. — он указал на лицо, — изуродовали. Но меня не убили. Если меня не убили, потому что не хотели, это один вопрос. Но если не убили, потому что что-то убийцу спугнуло, совершенно другой вопрос. Я возьму тебя в гости к птице. И если ты поговоришь, и выяснится, что Даррен твой и правда… Не сильно по своей воле с собой покончил, а его довели, я разрешу тебе навредить. Но если нет, Лиза, даже ни на что не надейся. — Пистолет с собой возьми. — Лиза сжала в руке хрупкий бокал и быстро и торопливо осушила содержимое. Саша вежливо наполнил еще раз бокал, и, порывшись в ящике для ножей и вилок, достал пробку и просто закрыл бутылку. — Эй. Я не допила. — С тебя хватит. Завтра днем поедем. Много вещей с собой не бери.       Саша долил себе кипятка в кофе, насыпал еще ложку и, спрятав бутылку в холодильник, едва заметно прихрамывая, пошел обратно в спальню. Уселся на кровать. Вытянув руку, мягко погладил спящего сына на мягком одеяле. Ребёнок счастливо ему улыбнулся и издал радостный вскрик. — Тихо, маленький. — Саша дал маленькой ручке сжать свой палец. — Звук потише сделай, с ума сошёл что ли так кричать? Я и так на это ухо остатки слышу. Ты меня сейчас оглушишь.       Он отставил кружку на тумбочку и улегся рядом с сыном. Ребёнок перевернулся на животик. Залез не спеша на отца и обвил ручками шею. — И я тебя люблю. — Он нежно провел рукой по мягкой одежке, на которой были нарисованы лошадки. Закрыв глаза, приобнял малыша. — Спи, пока мама по заднице нам с тобой не дала.       В квартире Яшкина среди ночи незакрытая на замок дверь открылась. Чужак, которого никто не звал, переступил порог. Гость был с подарком: с тяжёлым букетом, четверкой замотанных новых клюшек и увесистой коробкой. Человек вошёл и закрыл за собой дверь. Оставил ботинки среди горы кроссовок разных размеров, мастей и раскрасок. Повесил пальто и отправился на поиски именинника. Он привык поздравлять его. И этот год не должен был стать исключением. Прошел беззвучно мимо комнаты Артура. Вдруг резко остановился. Сделал шаг назад. Растерянно посмотрел на то, как Галкин спал обняв Ахтямова, а сверху на нем спал Набоков. — Вот это я понимаю вратарская дружба. — Едва слышно прошептал гость.       Прислушался. Кто-то пиздит не затыкаясь на кухне. Но есть еще что-то. Даже было бы странно, если бы в квартире Димы кто-то и не стонал. Судя по мягкому юношескому стону, там кто-то молодой. Он услышал хохот. Сделал несколько шагов назад и прижался спиной к стене. Дверь в гостевую ванную распахнулась. С нее вывалился Сучков и, одеваясь на ходу, побежал, шлепая босыми ногами по полу, в комнату к Артуру. Следом за ним пошел беззвучно Буше. Шлепнул мальчишку по заднице, и захлопнул за собой дверь в комнату. Удивлению гостя не было предела. Ладно. Это не его команда. Он не вправе никого осуждать. Но хотелось.       Все же пошел дальше по дому. Задержался около гостинной. Прислонился к дверному косяку и едва заметно улыбнулся, смотря на то, как Никишин мягко обнимает спящего на нем Кертиса. Его крепкая рука залезла под черную рубашку, задрав ее, а вторая лежала на заднице. Кертис же едва слышно посапывал, отвернув голову к спящему сбоку Лямкину, что вжался в изголовье дивана. В его ногах растянулся полусидя Никита Гусев, спрятавшись под плед, который стащил без зазрения совести.       Гость все же добрался до последней комнатки. Остановился на пороге хозяйской спальни. Дима лежал вытянувшись на кровати. С одного бока у него лежал Брукс, крепко сжав в руке его руку. Чуть поотдаль Фальковский спал, прижимая мирно сопящего Толчинского, которому досталось всего пару сантиметров кровати. С другой стороны от Димы спал Михайлис, развалившись на Джошуа Ливо. Все спали и довольно крепко. — С днем рождения, Дима. — Тяжело вздохнув сказал Гость. — Ты даже в постели один не можешь остаться. Как всегда.       Чужак переступил порог спальни, притянув за собой чужой аромат. Осмотрелся. Раскрыл одну дверцу шкафа. Достал оттуда большую вазу. Пошел в хозяйскую гостинную. Едва не выронил вазу, увидев спящее тело в ванной, укрывшееся куртками. Судя по прическе и довольному храпу это Бардаков. Ну конечно. Его любимое место для сна — чужая ванная. Набрал едва слышно прохладную чистенькую воду в вазу. Поставил ее на комод и поставил в воду огромную охапку бледно-розовых георгин. Рядом поставил коробку, обернутую в упаковочную бумагу. Тяжело вздохнул и встал напротив кровати. Смотрел на то, как Дима прячет в своих объятиях Брукса. Наверняка ведь все напились. Наверняка ведь еще что-нибудь наелись. А теперь и спят довольные. Издал тихий вздох. Осторожно обошел кровать и, осторожно перевалившись через Михайлиса, чтобы никого не разбудить не того, мягко потрепал Диму по волосам. — Ди-и-имка, — Прошептал Рома, — дай мишутку погладить? — Обижать будешь. Не отдам. Мой мишка. — Сонно ответил Дима, — Люблю его. — Сильно любишь? — Больше, чем свою жизнь.       Рома улыбнулся. Яшкин снова уснул, пряча своего мишку от всех. Брукс же нежно обнимал его за талию, с большим удовольствием прячась в его теплых объятиях.       Не стал их больше тревожить. Только наклонился поближе и мягко поцеловал Диму в щечку, прошептав ему на ухо пожелания. Выпрямился. Поправил у всех одеяла и пледы и беззвучно ушел из дома, закрыв дверь уже на замок. У него-то ключи были. Хотел сам Яшкин этого или нет.       Дай бог, что бы в квартире побыло хоть пару часов спокойно и тихо. Последние бедолаги расползлись по дому, найдя себе место для сна. Но ближе к семи начали просыпаться те, кто уснул раньше всех. Первый наутро очнулся Никишин. Сонно откинул руку Никиты со своей морды. Хотел было повернуться, но на нем спал Кертис, мягко приобняв. Саша счастливо улыбнулся. Положил голову обратно. Достал телефон. Посмотрел на время. Незнакомая заставка. Это не его телефон. Ладно, будем надеяться время правильное, а не по Уфе. Потому что судя по картинке на заставке, где был пустынный, только залитый лед и мерцающее табло, это был телефон кого-то из Салавата Юлаева. Бережно отложил телефон и повернул голову. Рядом спал Лямкин, спиной вжимаясь в спинку. А в ногах спал довольный Гусев. Судя по всему все еще спали. Только шесть утра. Но им же ещё домой как-то добираться. Придётся Челябинск с собой прихватить, как бы не хотелось этих снайперов и бомбардиров тут оставить. Осторожно завозился. Обняв Кертиса, перевернулся на бок. Свалился с дивана сам, а Волку досталось довольно большое пространство для сна.       Саша с трудом пополз на выход. Его всего лихорадило. Вытянув руку, свалил свою куртку. Достал лекарство. Пополз на коленях в гостевую ванную. С трудом заполз в неё, закрыв за собой дверь. Поставив себе очередную дозу, растянулся в одежде на полу ванной, закрыв глаза. Если повезёт, сможет уснуть. Не повезёт, значит будет еще половину часа мучаться.       В соседней комнате очнулся Егор Сучков. Открыв глаза глупо улыбнулся, увидев на себе довольного Набокова, что обнял его как родного брата. Мило улыбаясь потрепал его по волосам, разбудив. — Пошли похаваем чего-нибудь? — Предложил Егор. — Сейчас бы кофе нормального. — Сонно сказал Илья. Медленно слез с Сучкова и уселся просто на пол около кресла. Потянулся. У него громко захрустели косточки. — Ух, хорошо как. — Так, я вчера у Димы видел кофеварку. Где-то на кухне. Погнали, потом умоемся.       Они вдвоем пошлепали на кухню, закрыв за собой дверь.       Артур, что лежал уже давно проснувшись, несмело открыл глаза. Повернул голову. Увидел рядом с собой Галкина, что тоже открыл глаза. Слегка сжал руку, у которой оказались волосы Артура. — Доброе утро. — Едва слышно сказал он, — Ну ты и спать. — Так получилось. — Артур перевернулся на бок, лицом к нему и надвинул на себя одеяло. Прикрыл глаза, — Последнее что помню, это Михайлиса. Дальше нет информации. — Володя усмехнулся. — Черти кофе пить поползли. И как в них что-то лезет. Меня так тошнит сильно. Еще и голова болит. Я уже час лежу как мертвый наполовину. — Надо бы найти в доме Полисорб какой-нибудь. Потому что я тоже не лучше. — Он обнял его. — Вы когда к нам поедете? — В душе не ебу. — Усмехнулся Артур. — Знаю, что мне на тренировку к десяти. А этим всем остальным к обеду. Мне как всегда больше всех везёт. — Может быть прилетишь пораньше? — Володя мягко погладил его по волосам, — Я тебя у себя могу приютить. Грустно мне на тебя смотреть. Чего ты, совсем как с креста снятый. У тебя капитан не такой злой и расстроенный, как ты… Ну вот, расстроил тебя, да? — Артур едва заметно кивнул. — Прости, что напомнил о поражении. В общем план у меня к тебе есть. Мы после обеда тоже все должны быть уже дома и на тренировке. Но… — Он провел пальчиками по бледному сонному лицу, — Вдруг надумаешь приехать. — Да ну тебя. — Фыркнул Артур, — Тебе легко говорить с сухарем. А я вот был последней надеждой для команды. И то подвел ее, пропустив последнюю. Так еще и испортил день рождения Диме. А главное, сука, опять пропустил от Кертиса. Хулиган хвостатый, так ему и передай.       Володя лишь усмехнулся, мягко сжав его руку в своей. — Пошли потом вечером вкусно поедим, пока наш любимый Ростикс не закрылся? Я тебе секретик расскажу, как от него не пропускать.       Артур кратко кивнул. Ему торопится некуда. Он после тренировки совершенно свободен. Аню надо будет только предупредить, и тренерский состав заодно. — Я пойду умываться. Пойдешь со мной? — С улыбкой спросил Артур.       Галкин едва заметно кивнул, и вылез из кровати. Артур полез следом. Повернул его мягко в свою ванную. Они вдвоем умылись, периодически брызгаясь друг на друга водой. Вдвоем пришли довольные на кухню, где Егор хозяйничал, наливая себе и Илье кофе. Сам же Илья задумчиво осматривал содержимое холодильника. Егор достал еще две кружки. Предложил всем кофе. Артур согласился, но сам пошел до дальних ящиков. Достав большой пластиковый контейнер, порылся в нем и достал банку полисорба. Размешал сначала себе, залпом выпив отвратительное на вкус содержимое. Следом предложил и Володе. Через какое-то время на кухню пришёл чуть живой Никишин. Он уперся плечом в дверь и сонно всех осмотрел. Получилось поспать, а вот тошноты избежать не получилось. — Кофе или полисорб? — С улыбкой спросил Артур. — Да. — едва соображая ответил Саша.       Они едва слышно усмехнулись. — Пиздец, я хавать хочу. — Вздохнул Егор, — Давайте что-то придумаем. — Я пока только помереть хочу. — Взвыл Артур, — Мне еще на тренировку идти. Я вообще есть не хочу. Вообще не лезет.       Никишин растерянно осмотрел валяющиеся телефоны. Достал свой. Удивленно увидел пару пропущенных от Ромы. Спрятал телефон обратно. Ну понятно все. Пиздячек ему дадут. Надо бы тоже поторапливаться. С ним довольно много ребят еще. Хоть на обед успеть. Задумчиво уселся позади Володи. Подпер голову рукой, раздумывая что делать.       Пока малыши совещались, а большая часть народа продолжала спать, проснулся Дима. Завозился, запутавшись в одеяле. С трудом вытащил руки из-под него. Протер морду ледяными пальцами. Уставился в потолок. Тяжело вздохнул, приходя в себя. Приподнял голову. Удивлённо уставился на небольшую коробку и цветы. Георгины? Еще и красивые такие. Явно целая охапка. Его заинтриговала коробочка. Такой вчера ему не дарили. Да и рядом стоящие клюшки были очень заманчивыми. Дизайн знакомый. Он такими и играл. Только совсем новенькие. Еще не обмотанные, не подрезанные. Рухнул обратно в кровать. Повернул голову. Рядом спал Брукс. Дима нежно провел рукой по его лицу и шепотом спросил: — Мишутка, ты живой?       Брукс едва приоткрыл глаза. Он выглядел так, словно прямо сейчас умрет. — Тошнит? — Мэйсек едва заметно кивнул. — Помочь тебе? — Я не встану. Подними, пожалуйста. Только очень осторожно. И до ванной…       Дима слез с кровати. Пододвинул спящего на краю Михайлиса, чтобы бедолага не свалился. Приобняв Брукса, нежно стянул его с кровати и на руках отнес в ванную. Брукс свалился около унитаза. Диме встал рядом, уперев руки в бока. — Вот Бардак никогда не меняется. — Дима бережно укрыл Брукса пледом, увидев, как его трясет от холода и подошёл к ванной. Пихнул спящего в плечо и тут же спросил, — Мужчина, конечная. Белье сдавать будете? — Куда? — Сонно спросил Захар. Повернув голову, вопросительно уставился на Диму, — Дурак, чтоли? — Нет, прикидываюсь. Иди в кровать ляг, не мучайся. Там как раз места много. — Он потряс его, не дав снова уснуть, — Иди, Барди, я в душ хочу сходить. Иначе сейчас водой оболью.       Захар все же вылез. Прихватил в охапку три куртки и гордо ушел. Едва дверь закрылась, как Брукс, не сдержавшись, склонился к унитазу. Его страшно тошнило. Дима присел рядышком, поглаживая по голове. — Я пока тебе средство от тошноты разведу. Подождёшь? — Постараюсь никуда не уйти. — Усмехнулся Брукс, и, склонился снова вниз.       Дима быстро вышел из спальни и отправился на кухню. Гордо хлопнул всем пять, и, забрав банку из рук Егора, намешал дозировку побольше. — Неужели наконец-то у тебя похмелье?! — Удивился Артур, положив голову на плечо Володе. — Недождешься. Это медвежонку. — Он смело шлепнул большую ложку меда в теплую воду, размешав его следом. — Так, чего надумали на завтрак? — Холодильник пустой и у нас мало времени. — Отозвался Толчинский, сидя около Динара, что растерянно приглаживал торчащие волосы, — Так что к нам уже едет еда. — Ну и дураки. — Усмехнулся Дима. — Вкусная хоть или как всегда? — Чуть хуже, чем ты готовишь. — Улыбнулся Егор.       Дима кивнул, все же смирившись с происходящим. Торопливо убежал обратно. Уселся рядом с Бруксом. Принялся его отпаивать мутной жижей. — Чуть менее погано чем обычно. — Едва слышно сказал Брукс. — Спасибо, Дима. — Он повернул голову, сжав двумя руками полупустой стакан. — Прости, что был вчера настолько без сил, что даже не удовлетворил тебя. — Нашёл за что извиняться. — Дима поглаживал его по голове, — Это совсем не важно. Мы друг от друга никуда не денемся. Ты не видел, кто мне вчера цветы дарил? — Не было никого. — Хмыкнул Мэйсек и медленно допил остатоки. — О. Я понял что тут за привкус. Это же мед. — Он самый. — Дима наклонился к нему. — Полегче? Ополоснуться не хочешь? — С радостью.       Дима его мягко раздел. Дотянул до душевой. Раздевшись сам, занырнул следом. Настроил воду такую, как приятно Бруксу, и заботился о нем, нежно моя с гелем для душа. В замен получил поцелуй.       Они вылезли с ванной вдвоем. В спальне уже никого не было. Дима подошел к комоду, на котором стояли цветы в охапке. Брукс встал рядом, задумчиво смотря на происходящее. Яшкин задумался. Уперся руками в комод, смотря на бледно-розовые георгины, у которых нежные листики на цветах были очень тонкими. Бледно-розовая основа и ярко-розовый кантик. Дорогие наверное. Он в цветах совершенно не разбирался. Но видит их у себя в подарке не первый раз. Тихо сказал: — Уже мне их кто-то дарил. Я их видел. Но я не могу вспомнить кто. — Дима хмыкнул, — Я не помню, но по-моему таких подарков вчера не было. — Не было. — Брукс осторожно достал небольшой конвертик из-под вазы и вручил его Диме. — С тобой побыть или могу прилечь? — Как самому хочется.       Дима осмотрел конверт. Аккуратное блестящее напыление. Словно жемчужный оттенок на бумаге. Брукс уселся на край кровати, спрятавшись в плед, мелко дрожа, чувствуя себя не очень хорошо. Не стоило вчера столько пить. Дима отложил конверт. Решил угадать кто же мог сделать подарок. Кто-то, у кого были ключи?       Осторожно снял упаковочную бумагу. И за одной коробкой оказалось две. Он улыбнулся. — Я понял кто это. — Он вытянул руку, — Она его готовила. Главная хозяйка большой старой сталинки в центре Санкт-Петербурга. Она. Ее теплая и нежная рука. — Брукс выглянул из-за него. Под аккуратным пластиковым колпаком сверху на большой коробке без опознавательных знаков стоял тортик. Брукс облизнул губки. Насыщенный красный цвет. Белый узор из крема и ягоды. Тоже красные. Видимо чтобы все сочеталось. — Ирина Леонидовна его готовила. Ее почерк. Она знает, как я люблю брусничку. И она мне его всегда украшает именно так.       Он осторожно забрал верхнюю коробочку и пошел на кухню. Вошел и тут же был одарен радостными возгласами. — Нет! — Воскликнул Яшкин, — сначала завтрак. Потом сладости. И то тем, кто успеет.       Саша Никишин замер около холодильника, проводив взглядом тортик. Не мог поверить в увиденное. Он видел, перед тем как улететь сюда, как домработница Ромы напитывала коржи. Теперь понятно кому досталась сладость. Но неужели Рома отправил курьера. Или же ему не показалось, что с утра в квартире был новый шлейф от его нового одеколона. Он больше не пахнет акватическими нотками и цитрусом. Теперь он пахнет деревом, мускусом с тонкими нотами белых роз и лилий. Аромат назывался очень лаконично — купание в лесу. И раскрывался ровно так. Словно купаешься в горном озере весной, где чуть дальше берега огромные заросли цветов.       Так что даже внимательный хищник не почуял аромата врага. И Дима его не услышал. Значит… Ротенберг не просто так звонил. И он явно видел в какой позе они с Волком спали. И явно видел в каком состоянии и на каких местах спала его команда. А значит его ждет разнос и очередное изнасилование. Погрустнел. Поставил кружку под кофеварку. Проводил Диму взглядом.       Яшкин уселся же рядом с Бруксом. Забрал стоящие клюшки. Стянул обертку с корпуса, оголив зеленые полоски. Бруксу поплохело. Это была Джет Спид. Только совсем новенькая. Такой же гибкости, такого же формата как была у Радулова. Только совсем новенькая. Дима счастливо улыбнулся. Сразу четыре штуки. Новые клюшки сейчас на вес золота. И ему будет право подогнать ее под себя. Все равно та, которой он играл была коротковата. А эту можно подрезать в самый раз. Привести в порядок. Счастье-то какое! Дима провел пальцами по рисунку и прошептал: — Нулевая. Только с завода. — Он перевернул клюшки крюком вниз и нашёл наклейку аэропорта. «Авиационная безопасность Пулково» — Догадался кто сделал подарок? — Твой бывший парень? — Усмехнулся Брукс. — Этот аэропорт… — Он указал пальцем на наклейку, — В Петербурге стоит. — Дима кивнул. — Хороший подарок. Она сама по себе дороговата. Но и доставить их сейчас проблема. Я с собой летом привожу с Канады охапку, чтобы не мучаться по середине сезона. — Мне нравится, что он в курсе, что я от своей основной отвык клюшки, и играю этой. Не знаю чья она была. Толи Шипачева, толи Адамчука, но на стикере именном сохранилась только вторая семерка. — Он отставил клюшки и взял последнюю плоскую коробку. Раскрыл ее. Присвистнул. А вот и коньки. Новые ровно такие которые он носит. Прекрасный подарок на новые игры. Он осторожно сдвинул обертку и достал один из коньков. На них была роспись. Следы от копыт золотой краской. Брукс улыбнулся, смотря на реакцию Димы. Ему явно сильно понравился подарок. Яшкин же, обняв конек, зажмурился счастливый, как ребенок на новый год. Все же взял конверт в руки. Осторожно раскрыл текст. «Привет, мой дорогой Димка. Поздравляю тебя с твоим днем рождения. Ты у меня стал совсем взрослой лошадкой. Желаю тебе спокойствия в семье, большого контракта и чтобы Казань в тебе не разочаровалась и ты остался в этом городе еще ни один год, раз он тебе так понравился. Я все еще рад буду услышать твой голос и поговорить с тобой, когда тебе захочется. Всегда помни, что ты не один. За тобой большое количество друзей. И в каждом городе, где есть Континентальная Лига, есть минимум один друг, у которого ты можешь найти ночлег и где тебе будут рады в любой момент. Но самое главное — поменьше травм, что будут портить тебе карьеру. С большой любовью и уважением, твой Ромка»       Следом же была большая размашистая подпись и дорисованное в уголке сердечко. Дима принюхался к бумаге. А она уже как раз пахла его одеколоном. — Яшка, — вскрикнул Никита, — Пошли хавать! А то я ща все сожру. — Идем! — Дима повернул голову и посмотрел счастливый на Брукса. — Ты чувствуешь себя счастливым? — Осторожно спросил Мэйсек, смотря на Диму. — Я давно не был так счастлив. Не знаю, каким был прошлый день рождения, но этот мне точно не забыть. — Он наклонился к нему. — Спасибо за то, что ты остался вчера со мной. Мне было приятно видеть твою улыбку. Это было важно для меня. — Я для тебя на все готов, любимый. — Шепотом ответил Брукс и принялся мягко его целовать. Дима отложил конек в коробку, и обе руки положил на небрите щечки, прижавшись к нему. — У-у-у! — Затянул кто-то со входа.       Дима вздрогнул получив подушкой по голове. Тут же обернулся. Услышал ехидные смешки и топот босых ног. Яркое утреннее солнышко освещало квартиру. Хохот и шумные разговоры приятным теплом отзывались в груди. Брукс все же поднялся и повел Диму за собой за ручку. — Сейчас проводим всех, и я помогу тебе с уборкой. — Сказал Мэйсек. — А то ты тут до конца следующего сезона не справишься.       Они зашли последние на кухню. За столом шумная компания. Так вкусно пахло едой и кофе. Дима встал за спиной у Никишина, и осмотрел кушанья. На одной половине стола были цветастые коробки из-под бургеров, ведро острых куриных крыльев и в большой чашке высыпана горой еще хрустящая картошка фри. С другой же стороны аккуратные контейнеры из ресторанчика. У кого ризотто. У кого паста с овощами, кому с морепродуктами. Брукс осмотрелся и уселся рядышком с Хафизуллиным и Буше, стянув себе контейнер с пастой с морепродуктами. Дима же наклонился вниз. Саша сидел совсем растерянный, сжав руками кружку. — У тебя все хорошо, Ники? — Шепотом спросил Дима у него на ушко и мягко обнял за шею. — Рома звонил. — Прошептал Саша, слегка повернув голову. — Разнос устроил. Так что мы сейчас поедим и пиздячек будем получать. — Давай я с ним поговорю. Только… — Дима улыбнулся, — кое о чем попрошу в замен. — Никишин повернул голову, растерянно смотря на Диму. — Выиграйте ему этот матч. И он за все вас простит. Он нервный такой, потому что вы первый проиграли. Не иди по моим стопам — не проигрывай второй. — Мы постараемся, Дима. Но Трактор сильная команда. Сам же знаешь. — Сам знаю. Мы им много раз проигрывали. — Дима обнял его прижавшись к нему. — Спасибо, что побыл со мной. Я по тебе сильно скучаю. — Правда что ли? — Грустно усмехнулся Никишин, — А мне кажется, что тебе не до меня. — Правда. Я буду любить тебя, даже когда ты в свою Каролину уедешь. И я все равно рядом и всегда готов помочь. Не стесняйся мне позвонить. Ты же знаешь, нет вещей которые мы с тобой сделать не можем. Да и к тому же, вспомни тот матч звезд, который был у нас с тобой в Челябинске. — Нет вопросов, которые не смогут решить защитник и нападающий. — Ответил ему Никишин. — Ты помнишь что там было? — Счастливые моменты с тобой не забываются. Все будет хорошо. — Он протянул руку, — Давай я Роме позвоню. Доверься мне. Я знаю как его успокоить.       Саша достал свой телефон. Разблокировал его и протянул ему его. Дима поцеловал его в щечку, потрепал по волосам и гордо пошел вон с кухни. Пока все завтракали и шумно общались, Дима спрятался в спальне. Встал около панорамного окна с улыбкой смотря на яркий весенний пейзаж. Конец марта. Уже на улице тепло. Пойдет без курточки сегодня наверное на тренировку. — Саша! — Вскрикнул Рома, — Я знаешь что с тобой сейчас сделаю, мелкий гаденыш! — Попался. — Ответил Дима. — А ну цыц, теперь я говорю. — Собеседник тут же притих. — И тебе доброе утро. — Спокойно ответил он. — Чего мелочь моя натворила, что ты так орешь на него? — У нас через семь часов игра, а он уже наверняка рядом с тобой забыл, как коньки шнуруются. — Рыча ответил Рома. — Я запретил ему и балбесам нашим ехать к тебе. Но он мало того что сам поехал, так прихватил еще целую толпу народа! Меня их Заварухин и в хвост и в гриву с утра. — Ротенберг сидел развалившись за рабочим столом, сложив босые ноги на край, крепко сжимая телефон в руке. — Еще и обманом приехал в Пулково и улетел на моем самолете в Казань! Ты понимаешь что он натворил?! Какой ущерб мне нанес! — Дима опустил голову. Достал свой телефон и молча полез в банк, слушая его истошный истеричный вопль, — Дима, блять, ты не мог его воспитать?! С ним совершенно невозможно работать! Несносный мальчишка.       Дима даже не слушал что говорил Рома, спокойно переводя ему довольно приличную сумму денег. Подтвердил перевод. Вдруг бесконечное количество агрессии с телефона перестало литься. Ротенберг отвел руку с телефоном и посмотрел на экран. Один из его счетов пополнился на кругленькую сумму. — Я тебе уже два раза говорил — не ори на подчиненных, они и так знают где ошиблись. Не стегай еще больше Сашу. Он знает что делает. Надеюсь сумма покроет тебе расходы на топливо и на твою и так нулевую репутацию. — Дима улыбнулся. Рома притих. Значит слушал его. — На Сашу орать и издеваться над ним — не помогает. Он — не я. Отучивайся от этого. Это я тебе подчинюсь. Меня ты можешь сломать. Его — нет, Рома. Не пытайся. Он будет скулить, но делать. Он хороший парень. И я, уходя с Петербурга, знал, кого тебе оставил. Еще раз я от него услышу, что ты на него наорал, срывался, избивал или делал еще что хуже — я тебе язык вырву, ты понял меня?! Ты хочешь повторения? Или еще раз хочешь просидеть месяц на лавке от того что зуб тебе выбили? Ты не смотри, что ты главный тренер, менеджер, хуй-менеджер, продюсер, хую-сер. Ты в хоккее. Не хочешь увидеть от меня силовой, от которого происходит салют из зубов — не трогай Никишина. И увидишь, как он хорошо и эффективно заиграет. И как от его уверенности и спокойствия будет расцветать вся команда. Я тебе в начале сезона говорил — не ори, не срывайся, будь спокоен и не то что я вернусь, очень многое в жизни изменится, Рома. Ты не страшен в гневе. Ты — вокзальная истеричка. — Он сделал паузу. Рома все еще молчал. Опустил ноги со стола. Подпер голову рукой и что-то черкал на одном из листов ежедневника. — Больше доверия Сашке дай. Я воспитал его как надо. А работать ты с ним не можешь, потому что у тебя мозгов нет. — С тобой было сильно проще, Дима. — Вдруг спокойно ответил Ротенберг. — Я знаю. Именно поэтому меня рядом с тобой нет. Спасибо за подарок, Рома. И я тебя люблю. Желаю удачи вам выиграть этот раунд. — Хочешь встретится с нами в финале битвы за Кубок Гагарина? — Нет. — Спокойно ответил Дима, опустив голову. — Какой нам финал? Мы две игры проиграли. Одна из которых в сухую. Автомобилист вам попадется. И с ними-то пиздец как много удачи надо. У нас ее нет. А вам она пригодится. Я больше не капитан Казанского Ак Барса. Даже не представляю, кто теперь им станет. Но нам явно нужен хороший и сильный лидер. А главное — эмоционально стабильный. — А ты такого не видишь? — Удивился Рома. — А я вот вижу. Такого… высокого. Который твоей тенью бегает рядом всегда. Я им приятно удивлен. Он много чего потерял. А все равно хорош. А все равно уверен в себе и в происходящем. Я думаю, что знаю кто будет следующим вашим начальником. По крайней мере я бы точно его поставил. Но не буду тебе спойлерить. Знаю, как ты этого не любишь. — Рома тяжело вздохнул, — Хорошо Дима. Я понял. Ладно, попробую тебя послушать. Отправь их, пожалуйста, домой, как можно раньше. А то у нас скоро игра. — Сейчас они поедят и поедут. Не бойся, будет Сашка твой. И чужаки тоже, можешь их успокоить. Никто не переебался, руки не сломал, не подрался. Все было тихо и мирно. Все, не скучай.       Он завершил вызов и пошел на кухню. Вернул телефон хозяину. Никишин сидел весь бледный, вопросительно смотря на Диму. Тот ему счастливо улыбнулся и подмигнул. — Все в порядке, Сашка. Жуй. Вас ждут дома. — О-о-о, я же говорил, отхватим сейчас по самые… — Отмахнулся Толчинский, — Пизда нам. — Он начал дергать Шабанова за рукав, — Слышь, а вам крайний нападающий не нужен? А то я могу предложить свои услуги. — За столом раздался громкий хохот. — Нет, все нормально, Серега. Жуй спокойно. Я его успокоил, никто пиздячек не получит. — Дима уселся рядом с Кравцовым и Галкиным. Пихнул Виталия в плечо. — Вы тоже от своего не отхватите. — О-о-о! — Громко затянули за столом. — За Яшкина!       Дима прикрыл руками лицо, расхохотавшись, когда все зазвенели кружками с кофе и чаем, выпив за него. Стащил себе бургер и принялся со всеми завтракать. Все мирно позавтракали. На десерт каждому достался кусок домашнего красного бархата, с пропитанными коржами, с нежным кремом внутри и аккуратными брусничками сверху. Это было идеальным завершением, кажется, уже бесконечного дня рождения Димы. Артур кратко шепнул Диме, что ему на первую тренировку бежать, и ускакал первый, со всеми попрощавшись. Долго и шумно одевались и чужие гости. Прихватили всех, кого с Петербурга и выкрали. Дима с каждым обнялся на прощание, и от каждого получил еще раз поздравления и поцелуйчик в щечку. Оставшимся вызвал такси, кого отправив домой, кого в отель. И вот, спустя пару часов, в квартире настала тишина.       На большом диване сидел Брукс, у которого на ногах лежал Яшкин, а рядышком сидел Никита Лямкин, обнимая за талию Кертиса, что сидел прикрыв глаза. Чуть дальше сидел Галкин, с грустным видом болтая ногами. — И чего делать будем? — Задумчиво спросил Мэйсек. — Нам, как бы надо на обеде на тренировке дома быть. Наши-то еще ночью уехали. — Это-то понятно. — Галкин кивнул, — Надо лететь домой. — Надо. — Вздохнул Кертис. — А я не хочу. — Ты думаешь я прям мечтаю? — Удивился Брукс.       Никита, услышав, как у него зазвонил телефон, жестом всем показал помолчать. Звонил ему никто иной как главный тренер. — Никита, доброе утро. — Лямкин едва слышно поздоровался в ответ. — Я понимаю, что у тебя тренировка к обеду, но будь добр, подъедь сейчас на базу. Разговор к тебе очень серьезный есть. — Хорошо. Скоро буду.       Никита завершил вызов и вопросительно уставился на сидящих рядом. — Чего случилось? — Удивился Дима. — Кто-то сдох? — Видимо я сейчас сдохну. — Он взмахнул рукой. — Пиздец, меня аж тревожкой ебнуло. — Он растерялся. Опустил голову и хмуро посмотрел в окно. Нет. Солнечно. — Главный к себе на разговор зовет. Еще тоном таким, будто, блять, меня сейчас с Ак Барса с колпаком позора погонят за Кунь Лунь Ред Стар играть. — Он тяжело вздохнул. — Пиздец. Ладно. Я помчал. — Он повернул голову к Кертису, что мягко подергал его за рукав. — Чего такое? — Скажи мне потом, что тебе сказали. — Кертис его нежно обнял. — Я думаю там хорошие новости. — А можно, — Никита переплел с ним пальчики, — я у тебя дома поживу? Не… не хочу в отеле останавливаться. Плохие ощущения теперь от них.       Волк едва заметно кивнул. Охраны в доме достаточно. В доме никого не тронут. Да и кажется ему, что он справился со своей задачей. Перевел взгляд на Диму. Яшкин был счастлив. По нему это легко читалось. Он был абсолютно спокоен, хоть был трезв и без дозы. Легко вынес разговор с Ротенбергом. Легко отнесся к тому, что пришлось каждого гостя лично отпускать. А сейчас даже не скулил, что было одиноко. — Можно. — С улыбкой согласился Волк. — Даже нужно, если тебе так хочется и будет спокойнее. — Так. — Дима повернул голову, — Ты куда со своей галкой несчастной? — Я вполне счастная! — Гордо отозвался Володя. — Ну всмысле…       По гостинной раздались смешки. — Нам надо на тренировку к обеду. — Грустно сказал Брукс. — Нам дадут пиздюлей, если мы не явимся. И очень конкретных. Нам придется лететь сейчас, иначе мы потом просто не успеем. У нас частного самолета нет. — Извини, пока не заработал. — Дима улыбнулся. — Ничего, в следующем сезоне будет. А может и тебе на день рождения подарю. — Он его мягко поцеловал. — Собирайся тогда, вспоминай где вещи оставил. — Он повернул голову к Никите, — ты чего сидишь? Тебе первому выходить. Я тебя до «Татки» прокачу, а следом их в аэропорт отвезу. Давай бегом.       Ребята все усмехнулись и побрели собираться. Брукс же не веря своим глазам смотрел на Диму. — Чего такое? — удивился Яшкин. — Я не красивый? Прости, стал старый вчера. — Нет… — Он растерянно провел рукой по его щеке, — Ты очень красивый. Но ты меня удивляешь. Ты нас так легко отпустил. И ты такой спокойный. Такой счастливый. — У меня был лучший день рождения в жизни. Конечно я буду счастливый. И еще долго буду. И спокойный буду. У меня рядом любимый человек, добрые друзья. А игра не идет? Да и хуй на нее. Мне не нужен кубок, когда у меня рядом ты есть.       Брукс изумленно уставился на него. Дима же, приподнявшись на руках, впился в него поцелуем. Жадным. Властным. Свалил его на диван и залез сверху. Но раздевать, на его удивление не стал. Просто лежал и целовался с ним. Спустя минут десять услышал, что все готовы. Пока сам переодевался, Брукс успел все остатки вещей скидать.       Они отправились все большой толпой вниз. Сначала в отель — забрать последние чемоданчики гостям города. Следом на ТатНефтьАрену, где ждали Никиту на разговор, а следом Нива отправилась в аэропорт. Яшкину придется на арену возвращаться одному. Но он к этому вполне с пониманием отнесся. Надо будет, наверное, тоже своему на хвост свалится. Эх, он снова забыл попросить ключи от его дома. Стоя на светофоре, сунул руку в карман куртки, потянувшись за телефоном. Но почувствовал связку ключей. Достал ее. На ней висела бирка. Он удивился. Красивый и аккуратный английский текст. «В этом доме я тебя всегда жду в любое время и в любом состоянии». Увидел рисунок следа от медвежьей лапы. Счастливо расхохотался. На обороте был написан адрес. Не пришлось самому просить. Сами все подарили. Положил руки на руль, глупо улыбаясь. Дорога с аэропорта была забита машинами. Ему некуда торопится. Тренировка через два часа. Все еще успеет. Отвел взгляд на ключи, что бросил к лобовому стеклу на приборную панель. Лишь бы ему не лишится его любимого Никитки на матчи. Это будет беда. Он без Миллера-то себя чувствовал как без рук. А если еще и Никиту крайним сделают, обзовут привозилой и выгонят взашей — это будет беда.       На базе Ак Барса раздались шаги. Лямкин, задрав рукава зеленой худи с довольным крылатым барсом на ней, оставляя грязные следы от своих кроссовок на белых мраморных полах, торопливо пошел до главной тренерской. Было страшно. У первой смены во всю идет тренировка. А он идет на допрос? Не ясно, зачем он вообще понадобился главному тренеру перед выездной игрой да еще и так срочно, что прям бросай все и беги. Что мешало по телефону обсудить? Голосовое сообщение скинуть хотя бы в телеграмм. Но нет же. Серьезный разговор. Только такие и могут быть. Он тяжело вздохнул. Руки покрылись мокрой испариной. Было страшно. Но делать было нечего. Ну выгонят с игр, значит выгонят. Нет, так нет. В конце концов, может там совсем другой разговор. Он слышал, что многих уже вызывали. Кому-то контракт подтверждали на следующий год. Кому-то наоборот уже дали знать, что пора искать новый клуб. Видимо и до него очередь дошла.       Торопливо дойдя до нужного кабинета, прислушался. Разговоры идут за дверью, но ни голоса ни слов не разобрать. Постучался. Вдруг не вовремя? Спустя какое-то очень короткое время все-таки услышал громкое Билялетдиновское «входите». Подчинился и зашёл. И тут же встал как вкопанный на пороге. До стола главного тренера было всего ничего идти. Но он впал в ступор. На столе, вытянув одну ногу к полу, а второй качая в воздухе, сильно сгорбив спину, сидел Александр Радулов, уперев одну руку в стопку документов. Он лишь оценивающим взглядом посмотрел на Лямкина, но ничего говорить не стал. Сам же главный тренер Казанского Ак Барса стоял рядом со своим столом, в теплой флисовой кофте, сложив руки на груди. — Проходи, не стой на пороге. Никита, к тебе очень важный разговор.       Лямкин провел языком по губам, вопросительно смотря на Радулова и, все же сдвинувшись с места подошёл.       И что за допросная комната в Следственном Комитете? Его сейчас пытать будут? Или Радулов все помнит и рассказал про то, кто его таким уродом сделал? Было жутко, хоть и виду Домовой старался не подавать. — Да, что угодно, чем могу помочь.       Он чувствовал себя очень неловко, но все же встал рядом с Сашей, сложив руки за спину. Лампочка была включена только над столом главного тренера, от чего в тренерской была немного пугающая атмосфера. Еще и этот поганый Радулов рядом. Он поджал губы, смотря на главного тренера. Выпрямил спину. Видел прекрасно как Зинэтула Хайдярович ищет нужные слова. — Послушай, ты должен стать капитаном на следующую игру. — Спокойный голос главного тренера был таким, словно это было не предложение, а констатация факта. Добровольно-принудительное предложение. — Это будет выезд и будет очень тяжело. Нельзя допустить третьего поражения.       Никитка приоткрыл рот, потерянно смотря на главного тренера. Он? И капитаном, что вытащит команду из любого дерьма? Повисла пауза. Радулов молча наблюдал за происходящим, никак не влезая в разговор. Лямкину явно дали время подумать. Пары минут ему хватило. — Я понимаю весь уровень ответственности, поэтому не могу на это пойти. — Растерянно ответил Никита. — Я не подхожу. В команде много других более ответственных людей. Я уважаю ваше мнение и озвученное предложение, но… — Послушай. — Вдруг повернул голову Саша, прервав его на половине предложения. — Не ломайся, не стой. — Его голос был серьёзным. Он явно сильно заинтересован в том, чтобы игра пошла дальше. — Яшкин не справляется. А Шипачеву нельзя доверять, так же как Сафонову и Лукоянову. — А мне прям можно. — Фыркнул Никита.       Радулов тихо зарычал. Спрыгнул со стола, схватил его за зелёную худи, и, резко развернув со всей силы вжал в стену. Тряхнул его, приложив хорошенько об стену. — Значит слушай сюда! — Зарычал словно голодный зверь бывший капитан. — Мне плевать как ты ко мне относишься. И я свое личное перекладывать на работу не собираюсь. — Никита приоткрыл рот, смотря ему в зелёные глаза. — Ты соглашаешься и не задаешь лишних вопросов. И тянешь команду изо всех сил. У тебя есть задача и тебе ее надо выполнить. Любой ценой, Лямкин. Иначе нас всех ждет расстрел после третьего поражения. Республика, за которую ты столько лет выступаешь не простит тебе позора, — он вдруг повысил голос, — Проебать каким-то выскочкам в полуфинале за Кубок Гагарина! Какому-то, блять, деревенскому клубу, который ни разу за семнадцать лет существования Континентальной Лиги даже дальше первого шага не уходил!       Лямкин смотрел ему в глаза. Не видел ненависти к нему. Радулов был словно строгий отец сейчас перед ним. Никита молчал. Зелёные глаза смотрели на него в упор. И Никита прекрасно увидел, что с его взглядом что-то не так. Он словно сквозь него смотрел. Словно не видел его. — Почему именно я? — Я следил за тем, как заканчивались наши две игры. — Ответил ему Саша. Видимо Зинэтула тут был в качестве декорации и сдерживающей силы. — Я обо всех сделал выводы. Твои поступки, Никита, которые ты делал на льду, мимо меня не прошли. Я видел ту игру, где ты нас со страшного поражения вытащил. И видел те, где ты Артура морально поддерживал. Как о Диме заботился. В тебе есть сила. Есть внутренний стержень. Ты уже был на этом месте. Тебя не перекашивает от власти. Ты уже много раз играл с нашивкой альтернативы. Ответственно подходишь к игре. Ты подходишь. Пока предложение действует на одну игру. — Даже… — Осмелился сказать Никита, — после того, что я делал… — надо было бы правильно подбирать слова. — делал в отношении тебя? — Я отличаю личное от публичного. И работу от отношений мы с тобой отделяем прекрасно. Тебя все считают за дурака. Но я нет. Ты можешь ошибаться. Но сделаешь все, чтобы исправить свои ошибки. — Саша фыркнул, — Как ты ему сказал в тот вечер? «Не надо извиняться. Надо быть лучше» — Лямкин молчал, словно и правда был на допросе, просто не веря в то, что слышит. Эту фразу про то, что надо быть лучше, он говорил Кертису после его очередного дрянного поступка. — Слишком мудрые слова для дурака. Дурака, что пережил столько штормов, а все равно крепко стоит на ногах. Ты хороший защитник. Один из лучших в команде. Просто будешь защищать не одно звено, а все. Я в тебе уверен, Никита. — Почему сам не пойдешь? — Спросил Лямкин, пожав плечами, — Вроде на ногах стоишь. Вроде говоришь. Вроде даже ходишь. Тебя, мне кажется, на мясорубке прокрути, ты соберёшься и пойдешь на лед через двадцать минут.       Радулов отпрял от него. Сложив руки в карманы отошёл. Встал к нему спиной. Никита увидел прекрасно как он прихрамывает. Уже не мог вспомнить сколько времени прошло с того момента, как они с Кертисом сделали его таким. Видимо вопрос Сашу оскорбил. Видимо был больным. Но Никите правда важно было знать почему он. — Я запрещаю ему пока выходить на лед. — Сказал спокойно Билялетдинов, — Следующую игру он будет все так же смотреть. Но нужен лидер. Яшкин не справляется. А довериться Шипачеву и всем тем, кто стоит рядом с ним — я не могу. Он предложил мне твою кандидатуру. Я не очень с ней согласен, но выбирать не приходится. — Два условия можно? — Осторожно спросил Никита, — И я соглашусь. — Ща себе птицу с неба пожелает. — Фыркнул Радулов, стоя к нему спиной и закинул голову. Вдруг развернулся и грозно пошел на него, — Ну давай, милый. Выкладывай свои пожелания. У нас же тут Газпром, блять! — Тон потише сделай. — Попросил Никита. — Я не глухой. И я не желаю ничего сверхъестественного. И то, скорее не условия, а и правда — пожелания. Яшкин останется альтернативным капитаном. А на воротах будет Ахтямов. До конца серии. — Тот самый Ахтямов, который от Кертиса Волка уже десять шайб пропустил? — Билялетдинов был не очень доволен озвученным предложением. — Вы сговорились вдвоем?! — Я просто тоже его предложил как основного. — Радулов вдруг улыбнулся, кратко посмотрев на Никиту. — Ты мог что угодно попросить. А попросил только этого? Молодец, парень. — Вы чего хотите?! Поражения четыре-ноль от Автомобилиста? — Поразился главный тренер. — Я не вижу в Ахтямове ничего, что даст ему права выступать в качестве основного вратаря. Он — третий! — А я говорю, что он — отличный вратарь. Особенно против этих уебанок красношортных. — Резко и громко ответил Радулов. — Он все броски отразил. Он только с Волком не справляется. Не надо на него вешать последние минуты игры, а потом говорить, что это он все пропустил. Нет. Это Мифтахов не справляется в этом сезоне. Сейчас плей-офф. Некогда пробовать. У нас опасное положение. — Ахтямова на воротах не будет. — Настоял Билялетдинов. — Тогда и кубка у Ак Барса в этом году не будет. — Радулов усмехнулся, — Мне терять нечего! Я встану и уйду в Локомотив. И плевать мне на ваш Татарстан будет через десять минут, как закроют шлюзовую дверь в самолете Казань — Ярославль! А это ваш регион! И это воспитанник вашего региона! Не смейте его хоронить! — Вскрикнул Саша, — Иначе Мифтахов похоронит вас! И ваш последний сезон в карьере главного тренера запомнится тотальным поражением. И никаких вам наград больше. Все! Колпак позора! Забвение! Навсегда!       Лямкин старался не выдавать изумление. Радулов был в ярости. Его беспокоило происходящее. И тот факт, что он никак не мог влиять на игру, не участвуя непосредственно в ней. — Ахтямов хороший вратарь. Он выстоял всю серию со СКА. И вывел нас с победой. — Никита решил поддержать бывшего капитана. — А игру в плей-офф последнюю с Динамо помните? Ту самую, где он отстоял с первой минуты до последней. И это была великолепная сухая игра. Амир хороший вратарь. Но сейчас он в раздрае. Неуверенный. Ситуация и правда шаткая. Я тоже считаю, что Артур справится. Раз хотите меня видеть капитаном, я хотел бы чтобы вы меня услышали. — Я дам ему единственный шанс. — Сдался Билялетдинов. — Хорошо. Будет вам Ахтямов на воротах. До первого поражения. — А если серия продолжится дальше, — Радулов отрицательно покачал головой, — и кто бы нам не попался — Трактор или СКА — он останется там. Если он сейчас вытянет четыре победы подряд, и хоть одну сухую — вы не имеете права ему ничего говорить. И скидывать больше не смейте. — Радулов, не зазнавайся. Иначе ты больше сам на лед не выйдешь. Тогда тебя не то что в четвертой игре никто не увидит на льду — вообще в этом сезоне больше не выйдешь в зеленой форме. — Вы просто Салават Юлаев не любите. — Отшутился Радулов. — Будто вам прям оскорбительно, что я поднимал Кубок Гагарина как игрок Салавата Юлаева, а теперь могу поднять его как игрок Ак Барса. — Он вдруг наигранно фыркнул, — Ну и пожалуйста! Тю проблема! — Ненавижу тебя, Радулов. — Улыбнулся Зинэтулла. — Всей душой ненавижу. — Саша улыбнулся остатками зубов, оголив все двенадцать. Лямкин громко заржал и тут же отвернулся. — Так! Оба! Свободны!       Они вышли с тренерской. Радулов закрыл за собой дверь и встал перед Никитой. — Надеюсь я в тебе не ошибся. — Тяжело вздохнул Саша. — Удачи тебе. — Ты скоро вернешься на лед? — С надеждой спросил Никита. — Не твое дело. — Радулов поднял взгляд, смотря на Лямкина, — Зачем ты поступил так со мной? — Ты был чудовищем, Саша. Я не мог видеть, как ты поступаешь с Димой. Как морально его убиваешь. Как унижаешь. Как избиваешь и насилуешь. — Ты все еще со своей птицей в отношениях? — Спросил спокойным тоном Саша. — Это не твое дело. Я личное в публичное не примешиваю. Нет. А может быть и да. А может я с Мэйсеком целуюсь. Какая разница? — Никита опустил голову. — Без тебя тяжело на льду. — Я понимаю. — Радулов тяжело вздохнул. У обоих было большое желание поговорить о том, что случилось много недель назад. — К тебе у меня вопросов нет. Твой ответ меня устроил. — Он протянул руку. — Я тебя за твой поступок прощаю. — Никита смело пожал руку. — Удачи, капитан. Не подведи команду. Не подведи Артура. Я слышал, что его ждут в Торонто Мейпл Лифс. Слышал, как вы уже два раза туда летали. Не позволь ему заруинить карьеру этим дрянным клубом, в котором второй сезон все не слава богу. Иначе мальчишке тяжело потом выбираться будет из АХЛ. — Я сделаю все возможное, Саша. Если Билялетдинов тебе разрешит вернутся на четвертую игру — ты будешь капитаном. Я при живом тебе не полезу даже к альтернативке. — Да кто тебя спрашивать будет. — Радулов потрепал его по волосам. — Домовой. Будешь моим помощником. Давай. Удачи.       Они разошлись по разным сторонам базы. Радулов отправился на выход, а Никита, тяжело вздохнув и смирившись с новым уровнем ответственности, пошел широким шагом в раздевалку.