Два медведя в одной берлоге

      Квартира Дмитрия Яшкина. Какое-то время в середине ночи. Ахтямову было не уснуть уже который час. Диалог между Волком и Никишиным растрепал ему всю душу. Он лежал и думал над их словами, хотя стоило явно просто поспать. Но вот теперь поспать уже не получится. Входную дверь открыли с ключа. Артур растерялся и медленно отвёл руки от головы. Уперевшись ими в подушку слегка выгнул спину. Чужак. В их доме чужак. А у него в качестве оружия только гора фанатиков. Он принюхался и впал в ступор. Он знает чем пахнет. Акватическими нотками с оттенком мандаринов и кедра на шлейфе. Пахнет тем, чем пахнет каждое чёртово утро, добавляя ему сюрреалистичности.

Это Роман Борисович Ротенберг.

      Артура схватил страх. Нет. Надо что-то делать. Куда то дёрнуться? Начать орать? Кричать? Он же навредит. Он плохой. Дима говорил, что не плохой. Но в это верилось с трудом. Он даст ему шанс посмотреть за обращением к Диме, но он знает, что этот гражданин в пиджаке далеко стоял от градации «хороший». Повернув голову уставился на приоткрытую дверь. Тут же вылез из кровати и подойдя к ней, прислушался. Шаги притихли. Раздался шум воды. Артур очень осторожно высунулся, спрятав ледяные трясущиеся руки за спину.       И правда. Вот и он. Главный тренер Петербургского СКА у него дома в Казани. Бродит как у себя дома. Артур нахмурился. Рома был одет странно. Не в свой обычный костюм. Просто в чёрные джинсы и темно-синюю худи. Он уселся рядом с Димой, что крепко спал на боку, вытянув завязанную руку. Мягко погладил его по волосам. Осторожно развязав верёвку, порылся у себя в сумке, и достав оттуда небольшой тюбик, просто обработал страшные раны на запястьях.       Он не выглядел злым. Он сейчас выглядел заботливым и нежным. Что-то не слышно шептал. Артур растерялся наблюдая за ним. Пиздец. Слова Димы были правдой. Он злой для других. Плохой для других. Но они вдвоём. И сейчас он добрый. Заботливый. Артур внимательно смотрел вперёд. Достав телефон, осторожно сфотографировал их, чтобы на утро проверить, не приснилось ли ему. Дима вздрогнул и недовольно взвыл. — Тихо, тихо. — Голос был такой спокойный. Рома едва слышно сказал. — Я рядом.       Яшкин моментально притих. Раскрыл руку. Рома с едва заметной улыбкой положил свою руку. — Плохо. — взвыл Дима во сне. — Мне плохо. Помоги мне. — Тихо. Я рядом. Я помогу.       Рома сделал несколько глотков воды со стакана и услышав жалобный скулеж, осторожно напоил его водой.       Яшкин притих, продолжая спать. Поворочался, словно отодвинувшись подальше. Рома лёг рядышком и Дима тут же прижался к нему. — Ты побудешь со мной, пока мне не станет легче? — Сонно спросил Дима. — Конечно, сладкий мой. Я побуду рядом. — Он повернул голову и улыбнулся, увидев, что Дима положил голову на его плечо, завороженно смотря на него. — Что ты хочешь? Что беспокоит? — Меня же никто не любит. — Это не так. Я тебя люблю. Очень сильно. Ты важен мне. — Дима улыбнулся, — Что такое? — Я… — он растерялся. Едва слышно всхлипнув. — Мне плохо. Почему ты сделал мне так плохо? — Я не знаю как по-другому тебя оставить рядом. Может ты мне поможешь? Что мне сделать? — Я не знаю. — Яшкин медленно выпрямился и беспокойно огляделся. — Где мой хозяин…? Где… — Тихо, маленький. Не бойся. Я рядом.       Артур в шоке уставился на то, что видел. Он моментально его утихомирил, даже зная, что не он его хозяин. Что за волшебный человек? Быть может его зря все демонизируют? То что он видел сейчас, никак не похоже на действия главного злодея. Рома сейчас был скорее как отец с трудным подростком. Который уже все перепробовал, но этот чёртов ребёнок все равно делает так, как хочется ему. Это было похоже на то, что покровительство превратилось в собственничество, и Роман Борисович, кажется, вполне это сам понимал. Защита может перерасти в собственничество, когда один становится чрезмерно контролирующим и ревнивым в отношениях с другим. Словно во всем окружении Яшкина была такая проблема. Что хорошие черты переходят в крайности, где уже идет только негатив. С Кертисом явно великолепная черта, как альтруизм и самоотверженность привели к пренебрежению собственными потребностями и благополучием, вплоть до самопожертвования и выгорания. Сам Артур боялся, что его лояльность станет слепой преданностью. Изначально лояльный ко всем выходкам Яшкина, он чувствовал что может стать слепо преданным Диме, игнорируя собственное благополучие и критическое мышление. К этому все шло. И эта дорога ему не нравилась. Дима лёг послушно обратно и, закрыв глаза, прижался к Роме. — Я буду тебя оберегать. Я буду тебя защищать. — Тихо сказал Рома, приобняв Диму. — Ты нужен мне. Ты важен мне. Спи, не бойся. И ни о чем не беспокойся.       Артур улыбнулся. Дима и правда снова уснул. Ахтямов был горд собой. Он знал, о чем говорит. Мама всегда ему говорила, что чистое зло попадается крайне редко и скорее всего Артур его никогда не увидит. Есть просто те, которые становятся плохими не по своей вине. Кажется, Роме и правда нужно было просто Яшкина рядом. И все. Это он сейчас смотрит не на того же самого человека, что пришёл к нему в больницу. Который перебрал все ключи, но Артур упорно стоял на своём, не пуская его в свою душу. И задабривать пытался. И запугивать. Но потом просто… Сдался и ушёл.       Он смотрит на человека, что преодолел много километров, вошёл в чужой дом, где были все те, кто не рады были его видеть, и мог сделать все что угодно. Отравить его. Убить. Задушить. Изнасиловать. Но он обработал ему раны на руках. Успокоил его истерику по хозяину, а сейчас просто лежит с ним рядышком, и судя по тому, как Дима крепко уснул в его объятьях, сделал все, чтобы Яшкину перестало быть страшно и одиноко. Артур растерялся. Всё люди. Все человеки. Кажется Рома тоже понимал, что объебался с ним, а теперь не знает как это исправить. Судя по словам он хотел просто его так оставить рядом.       Вот и все.       Диму просто в очередной раз кто-то не захотел отпускать. Но это же Яшкин. Он все равно сбежит. Артур задумался, наблюдая за ними. Но нет. Ничего такого. Они просто пролежал пару часов в обнимку. Дима попытался пару раз начать истерику, но был тут же утихомирен мягким поглаживанием по голове и снова притих. Артур растерянно поднялся, увидев, как Ротенберг посмотрел в телефон. Все? Идиллия закончилась?       Услышал шаги. Это был Никишин. Он встал на пороге и тут же улыбнулся. Рома жестом показал ему молчать, продолжая беззвучно переписываться. Судя по их реакции друг на друга, они не первый раз так встречаются. Сюрреализм сегодняшней ночи решил побить все рекорды? — Ты вчера раньше пришёл. Что-то случилось?       Артур впал в ступор. Как минимум вчера он тут был. Вот настолько не безопасно в этом доме?! Значит ему и правда не казалось каждый чёртов раз. — Вопросы решал. — Рома не отвлекался от переписки, пока Дима крепко спал прижавшись к нему. — Ники, иди куда шёл. — А я сюда и шёл. — Он оперся о диван и указал на Диму. — Ты уже неделю тут ходишь. Возьми и забери его к себе, раз так хочется. — Я не буду его у ребёнка забирать. — Саша вопросительно посмотрел на него. Вдруг рука Ромы указала ровно на Артура. Тот беззвучно спрятался обратно за дверь. — Он и так на измене, что я у него его заберу. — Вдруг Рома резко поднялся и, схватив Никишина за волосы, наклонил к себе, прорычав, — Почему от тебя так пахнет?! Я знаю чей это аромат… — У Димы духи Волка лежат в спальне. Он за счёт них спокойный становится. — Никишин так уверенно врал ему в лицо, что Артур даже растерялся. Как так можно? Судя по всему Рома продолжал думать, что Кертис не живой. Вот смеху-то будет, когда Рома состав откроет и увидит там во втором звене этого милого гражданина Казахстана. — Рома, ты его разбудишь. Давай мы дома разругаемся, так, чтобы Дима этого не видел. — Ты слишком уверенный тут становишься. — Да. Потому что я помогаю Артуру и начинаю понимать, что я что-то могу, а не просто так катаюсь на коньках и получаю зарплату. Давай ты не будешь меня трогать, а я не буду трогать тебя. Мы оба понимаем, что Яшкин уже к тебе не вернётся. Вот и относись ко мне нормально. Я же тебя не подвожу. И я слышал, что ты перед Димой меня нахваливаешь. А так лично ты почему ко мне так относишься. Я что, не достоин нормального отношения? — Заткнись и не беси меня. — Рома отвёл руку с телефоном, недовольно смотря на него, — Уйди отсюда. Дома поговорим. — Я тебе не сын, чтобы ты в таком тоне со мной разговаривал.       Рома продолжил переписку. Никишин же сжал руки в кулаки, тяжело дыша. Да. Изменения которые вносит Волк своими разговорами и существованием, видны почти сразу на людях, которые анализируют все сказанное. Ники явно было важно получить ответ именно от Кертиса. Артур улыбнулся, загордившись им. Саша молодец. Просто молодец, что не постеснялся и поговорил с ним наедине. И что не сдал его перед Ромой тем более. Кажется, можно его без боязни называть своим другом. Умных людей, что думают что делают, стоит ценить. И крепких духом тем более. Ротенберг поднял серьёзный взгляд от телефона. Видимо глянул настолько злобно, что Саша растерялся. Быстрым шагом все же ушёл. Артур спрятался за стенкой. Видимо Саша скрылся в гостевой ванной проблеваться. Прошлепал мимо. Артур снова выглянул. Ники растерянно посмотрел на них, и скрылся в хозяйкой спальне, решив не лезть в склоки старших. Рома тяжело вздохнул. С раздражением спрятал телефон, и, запустив руку в светлые волосы Димы сказал приятным и нежным голосом: — Я буду рядом. Я буду тебя оберегать. — Я знаю. — Дрожащим голосом сказал Яшкин, — Хозяин отверг меня. Не взял моё кольцо. Сказал, что придёт тот, кто меня поймёт и с кем я буду счастлив. — А кто твой хозяин? — Заинтересованно спросил Рома, мягко поглаживая его по волосам. — Как он выглядит?       Артур замер в шоковом состоянии. Если Дима сейчас выдаст Кертиса это будет беда. Он может закончить начатое. И убить Кертиса тут. Артур зажмурился, слыша, как Дима тяжело вздохнул. Он не умеет в этих состояниях врать. Последняя надежда на то, что он даст такое описание, которое ничего Роме не даст. — Маленький темненький мальчик с красивым взглядом. — Артур? — Удивился Рома. — Я не помню имени.       Ахтямов облегчённо выдохнул, все же раскрыв глаза. Хорошо. В глазах Димы была грусть. Он поворочался, и, перекинул ногу, уселся на Рому сверху. Недовольно провел рукой по пижамке. — Твоя с лошадками лучше. Шёлковая. Любимая. — Прозвище или имя? — Маленький или мелочь. — Улыбнулся Дима.       Рома кивнул, похвалив его. Артур молча кивнул. Это прозвище было как и у Артура, так и у Кертиса. Он сам хотел похвалить его. Хороший пёс не сдаст хозяина так, чтобы поняли о ком речь. Сейчас это было в плюс. Яшкин поворочался и вдруг сказал: — Я тебе нравлюсь? Что за улыбка? Это флирт? Я расценю это как флирт. — Это просто улыбка. — Прошептал Рома, любуясь им и правда с еле заметной улыбкой на лице. — Почему ты хочешь остаться рядом с другими? Какие твои мысли? — Я хочу быть любимым. — Я люблю тебя, но ты не остался рядом со мной. — Ты любишь не так. Я знаю, как меня надо любить. — Он снял кольцо с пальца и вытянул руку с ним. — Я отдам его только тому, кто будет меня любить так, как я хочу. — Если ты не скажешь как хочешь, никто не поймёт. — Есть те, кто знают. — Гордо рапортовал Яшкин, сидя на нем с открытым ртом, — Знают как мне надо. Чувствуют меня. Им не нужны слова. — Он растерянно уставился на протянутую Ромой руку и отрицательно покачал головой. Вместо того, чтобы одеть кольцо на чужой палец, он отправил его на свой. — Хозяин сказал подождать. Я ему доверяю.       Рома закрыл глаза, опустив свои руки. Он расстроился. Артур усмехнулся почти беззвучно. — Я хочу тебе кое что показать у маленького в комнате. Пошли. Ты должен на это посмотреть. История. Тебе было интересно. Я помню.       Артур тут же поднялся и беззвучно добежав до кровати, нырнул в неё, укрывшись одеялом с головой. Раздались шаги. Дима пришлепал к нему в комнату видимо с Ромой. У него даже шаги были такие, словно он шёл по своим владениям, как барин. Артур замер, почувствовав, как с него потянули одеяло. Медленно дышал, лёжа на животе, обняв подушку. Крепкая и мокрая рука Димы коснулась его плеча, перевернув его. Артур покорно свалился на спину, держась со всех сил, чтобы не сдать себя. — Видишь. — Его рука прошлась по шее, — Это оберег. Его оберег.       Рука Димы приподняла подвеску в виде волка, что болталась на шее. Артур незаметно приоткрыл глаза, контролируя дыхание. Ротенберг выглядел удивлённым. — И что же он даёт? — Я видел его на Волчонке, когда встретил его в первый раз. Тебе было интересно, что там было. Я не помнил тогда. Но помню сейчас. Я увидел эту подвеску. И на руке… Браслет. Там были цветы. Откуда у тебя его цветы? Я видел у тебя в спальне его цветы. — Пионы? — Удивился Рома. Судя по теплу, он уселся у Артура в ногах, мягко положив на него тёплую сухую руку. — Мне их прислали. Это подарок. Ира поставила их в спальню. Я не стал спорить. Стоят и ладно. Он тоже на них засматривался. Так значит вот так? — Да. Из-за этого мы стали близки. — Артур почувствовал, как Дима дернул за подвеску. Сонно что-то промычал, прикрыв рукой лицо. — Не просто флирт. Он тоже только улыбнулся мне. Этого было достаточно. Ты специально так делаешь? — Да. — Хочешь вывести меня похожими ситуациями на похожие действия?       Рома снова согласился. Кажется, это его рука поправила задравшуюся пижаму. Он едва слышно хмыкнул и укрыл Артура. — Этого не будет. Не старайся.       Снова шаги. Дима пошлепал в дальний уголок комнаты. Артур открыл глаза уставившись на их силуэты около шкафа. Рома взял в руки одну из рамок и улыбнулся. Дима шумно потянул слюни, капающие со рта и сказал: — Я ему важен? — Видимо да. — Тихо согласился Рома. — Радулов сказал мне, что он единственный со всей команды не мог найти себе места и беспокоился за тебя, когда ты был у меня. А ты взял и подвёл его. — Я хотел… — Растерялся Яшкин, резко замолчав. Начал тихонько скулить, — я хотел вернутся к тебе. Моё тепло успокоит тебя. И чтобы быстро уйти согласился на наркоту. — Ты сам её съел. Я тебе её не предлагал. — Я всегда ем первый. Я знаю, я нравлюсь тебе таким. Это был способ быстро вернутся к нему. — Ты подвёл его и сделал ему больно. Ты разочаровал того, кто любит тебя, словно собственного отца. — Яшкин расплакался, зажмурившись. Рухнул на колени и беззвучно заливался слезами, — Ты его подвёл. Ты плохой.       Яшкин молча согласился. Заливаясь слезами просто сидел на коленях. Рома задумчиво и осторожно поставил рамку на место. Склонившись к нему, мягко обнял и поднял на ноги. Дима покорно поволочился за ним, и резко переменившись в настроении с радостью согласился, когда Рома предложил ему лечь спать. Артур растерянно уставился в потолок. Они притихли. Глаза медленно закрылись. Услышав едва слышное «спокойной ночи», едва заметно улыбнулся, моментально провалившись в сон.       Он проснулся от того, что ему крепко зажали рот рукой. Он распахнул глаза, услышав тихие смешки. В комнате стоял полумрак. Освещения в виде полной луны за окном было не сильно достаточно. Холодный свет растекся по полу, словно на театральной сцене светом софитов осветив двух действующих героев. Перед ним стоял Ники, задумчиво уставившись на лежащего в его ногах Кертиса. Артур коснулся рукой чужой руки. — Тихо, мелочь. — Прошептал ему на ухо Радулов, — Не ори. Все свои.       Ники облизнулся, обходя тело, кажется, даже не заметив того, что Артур проснулся. Со всей силы пнул лежащего в бок. Волк дернулся, но промолчал, не издав не единого звука. Артур присмотрелся. Ему заткнули рот тряпкой. Руки связали за спиной, судя по тому, как он изогнулся, лежа на спине. — Тварь, блять. — Тихо прорычал Ники, и, закатав рукава бледно-розовой худи, присел около тела и спросил, — Раду, а че, ну мы его сейчас накормим, и вышвырнем с Казани? Он же сам не доберётся до аэропорта. Подохнет как крыса в канаве. Вы опять крайние будете. — Ничего, я уж потрачу бензин. Довезу его. Пускай этот крысеныш подохнет у себя в городе. Не будем никому говорить, что он был у нас. Как раз пока Яшка спит. Хватит смотреть на него, давай уже. Я хочу на это посмотреть.       Артур дернулся из рук Радулова, но тот тут же прижал его к себе. Никишин гордо потрепал волосы, и пошел вон из комнаты. Через минуту пришёл уже с початой бутылкой водки. Усевшись рядом с телом, открыл бутылку. Достав пакетик с белыми таблетками, громко рассмеялся. Когда Кертис дёрнулся, недовольно покачал головой: — Не бойся, детка! Будет совсем не страшно. Видишь же, мы все живые. — Ты сам виноват в том, что происходит. — Гордо дополнил Радулов. — Я тебе Яшку никогда не прощу. Кидай больше. — Передоз будет. Ну его нахуй. Ему и одной достаточно будет, он чуть тяжелее мешка с сахаром. Чтобы повеселее было и подольше, две дам.       Никишин усмехнулся и сделал несколько глотков водки с большим удовольствием. Довольно почавкав посмотрел на остатки содержимого. Кинул пару таблеток внутрь. Артур с ужасом наблюдал за происходящим, вцепившись в руку Радулова, что не дал ему даже дёргаться, крепко обнимая сзади, сложив на него свои ноги, всем телом навалившись. Водка начала бурлить, словно весенняя горная речушка, скачущая по большим камушкам, срываясь все ниже с горных склонов. Никишин уселся сверху на Волка, и гордо порезал на нем. Схватив его за волосы, покачал бутылкой, размешивая содержимое. — Наконец-то его ебаная история будет закончена. А то заебал, все экранное время своровал. — Усмехнулся Саша, похлопав Кертиса по покрасневшей щеке, задумчиво смотрел ему в глаза, — Вот зря ты не боялся меня. Видишь. Я бываю опасным. Кажусь миленьким мальчиком. Да что этот малолетка сможет сделать, да? — Он усмехнулся, — Уебать тебе за лучшего друга, которого ты, сука, у меня отобрал. Если бы не ты, Ротенберг бы не сломал бы мне Яшку. И я бы не потерял бы его рядом. Ты, сука, сунул ему дозу. Ты, мразь, блять, гниль, блять, виноват в этом. Я готов тебя сейчас просто разорвать голыми руками. Саша все мне рассказал. Я все знаю. Ебаная ты тварь. Мразь, не достойная жить. Этой дозы хватает на то, чтобы достать из головы такие мысли, которые ты прячешь внутри себя. Яшкин признавался мне, что он хотел с окна сигануть. Я надеюсь ты тоже захочешь. Ненавижу тебя всей душой. Крысеныш. Везде твои короткие лапки должны оставить свой след. Нет. Все. Хватит с тебя.       Артур дёрнулся, скинув с себя чужие ноги и укусил Радулова за руку. Резко дёрнулся назад, отпихнул его и соскочил на пол. Никишин замер, крепко сжимая бутылку за горлышко. Кертис лежал зажмурившись, словно смирившись со своей участью, поджав босые ножки. Артур сжал руки в кулаки и вскрикнул: — Отъебитесь от него! — Младший, не лезь в чужие дела. Ты не знаешь, какого выродка защищаешь. — Серьезным тоном сказал Никишин, — Правда. Я тебе все расскажу потом. Давай, бля, съебись. — Я обо всем знаю. Он не виноват! Это не он! Не смейте его трогать. Не смейте, выродки. Я не дам вам его сейчас убить. — Он сжал руки в кулаки, задыхаясь обжигающим воздухом, — Никишин, руки убрал от Волка, а то я тебе сейчас челюсть сломаю!       Радулов громко рассмеялся. Поднявшись с кровати, сам закатал рукава и пошёл злобно на него. Артур с серьезным видом уставился на него, оскалив зубы. — А ты с чего, сука, решил, что он не виноват? — А ты с чего решил?! — Артура всего трясло от ужаса. Голос дрожал, срываясь на крик. Он прекрасно понимал, что он бессилен что-то изменить. Но он обязан попытаться. — Рядом с ними стоял, смотрел как Кертис пихает ему в рот эту дрянь против его воли? Или ты, тварь, просто кому-то там на слово поверил?! Сам ты сука! Он мне все рассказал. Дима сам всего наелся. Он не виноват! Отъебитесь от него! — Он всем так говорит. — Усмехнулся Саша. Схватил Артура за воротник пижамы, дернув на себя, — Слышь ты, защитник, съеби, а, нам некогда. У коротышки скоро самолёт. Съеби… не мешайся. А то я тебе следом суну.       Никишин усмехнулся и склонился к Волку. Артур оттолкнул от себя Радулова и кинулся на Никишина. Он прекрасно понимал, что он им не ровня даже близко. Но надо было хотя бы попытаться защитить его. Просто со всей силы пнул его с безвольного тела. Никишин даже растерялся, едва успев руки выставить, чтобы не выронить драгоценную бутылку с водкой и самому не разъебаться.       Радулов схватил Артура сзади, оттащил его подальше, крепко обнимая, не давая ему вывернуться из объятий. Ахтямов выбивался, в ужасе наблюдая за происходящим. И укусил Радулова, но тот крепко держал его, лишь тихо рыча, чтобы тот успокоился. Ники же резко вытащив кляп, засунул пальцы в пасть не дав ей захлопнуться, и следом сунул горлышко бутылки. Кертис давился выпивкой, шумно её глотая. Артур замер, раскрыв рот. Внутри него все замерло. Он растерялся, вцепившись в крепкие теплые руки. Саша шепотом его попросил успокоится. Руки Артура моментально похолодели. Когда бутылка опустела, Ники мягко похлопал Волка по покрасневшей щеке и сказал, хитро улыбаясь: — Всё, Волчонок. Наслаждайся. Как раз в полете должно накрыть. Ну ты и сам все знаешь, барыга. Достаточно народу погубил, чтобы знать, какое действие будет у такой дозы.       Артур расплакался, повиснув на руках Радулова, смотря на Волка, что закрыл глаза, шумно дыша. Никишин слез с него. Распахнув окно, швырнул бутылку на улицу. Отряхнув руки, гордо встал перед Артуром, уперевшись руками в ноги, сказал, смотря в его глаза: — Если ты кому-то распиздишь, что он был тут, мы с Саней сделаем так, чтобы ты больше никогда в спорт не вернулся. Очнешься в скорой, а твои ноги будут ехать в следующей скорой. Все доступно? — Артур в слезах кивнул, вцепившись в руки Радулова, — А так, играй, пока играется. Скоро Дима выспится. Ты дальше с ним сам справишься. Про Екатеринбург забудь. Если я узнаю, что ты с кем-то общаешься из них, приеду и вломлю тебе. А то Саня добрый сильно. У Димы нахватался плохих привычек. Даже отпиздить тебя не может. Пойми, мы не злодеи. Мы защищаем Диму от того чудовища, который его не первые десять лет травит своим существованием. Я понимаю, что тебе сейчас больно и обидно. Но ты зря считаешь Кертиса своим другом. Он предатель. Просто ты должен это понять. Мы тоже не с потолка это все взяли. Столько людей не может ошибаться, Артур.       Артур перевёл взгляд от него на Кертиса, что перевернулся на бок. У него были связаны руки за спиной. Он поджал ноги. Подняв взгляд, полный ненависти, Ахтямов вдруг перебил его: — Мрази. Я ненавижу вас. — Ещё потом спасибо скажешь. Сейчас будет больно, потом правда полегчает, когда ты услышишь правильную версию, а не версию изворотливого лжеца, который только и делает, что пиздит без остановки. И Ники, и Лям тоже мне истерику закатывали, считая, что я не прав. Ничего. Это пройдет. Ты просто поддался на его обаяние. Он тоже хотел тебя в эту херню затащить. Я тебя спасаю. Не бойся. Он получает по делу. — Серьезным тоном сказал Радулов. — Мелочь, а он с вещами приехал? — Нет. С одними ключами. Паспорт у него к куртке. — Артур дёрнулся. — Отпустите меня. Я никому ничего не скажу. И, — он опустил взгляд, чувствуя, как наворачиваются слезы. — Я не хочу даже слышать чужие версии. Просто отъебитесь от меня. Оставьте меня в покое. — А я тебя не пущу, детка. Нам надо с утра на тренировку. Я больше не дам тебе филонить. Все. Фронтовая граница ждёт. А потом мы с тобой с тренировки вернёмся, ты мне поесть приготовишь. Там и Димка проснется. Забудешь все. Будет все нормально. — К жене пиздуй. Пускай она тебя и обслуживает. — Артур пихнул его плечом, прошипел, — Может тебе в рот дать, скотина ахуевшая? Уйди, нахуй, из этого дома. — Нет. — Радулов мягко обнимал его, крепко прижимая к себе, не давая выбиваться. С грустью посмотрел на Никишина, недовольно покачав головой. Саша же улыбнулся ему в ответ, и, повернувшись к ним спиной, со всей силой пнул Волка по почкам. Он лишь едва заметно дернулся, сжавшись в комок. Радулов тихо сказал Артуру на ухо, — Я буду жить тут. У Димы прошла вся стадия психоза и теперь можно спокойно жить рядом. Он очнется, а ты ему скажешь, что это я помог тебе. Всё понятно?       Артур резко дернулся, дав ему локтем в живот. Радулов недовольно взвыл, пошатнувшись. Ахтямов же наотмашь получил по лицу от Никишина, и снова упал в объятия Радулова. Тот с силой сдавил ему горло. Артур в ужасе начал задыхаться. Ворочался, пытаясь ослабить крепкую хватку. Никишин с трудом удержал его за ноги, не дав в очередной раз выбиться из крепких объятий. Ахтямов вцепился в душащие его руки. Ему стало очень страшно. Страх сковал его. Он жадно хватал горячий воздух весь в слезах. Закрыв глаза, задержал дыхание и резко расслабился, прикинувшись мёртвым. Оба парня синхронно облегченно вздохнули. Саша медленно разжал хватку, мягко приобняв Артура, не дав упасть ему на колени. Руки Радулова мягко свалили его на койку. Артур лежал без движения, внимательно прислушиваясь. Саша укрыл его одеялом и тихо сказал: — Пиздец, я сначала Лямкина успокаивал три года, а теперь его. А потом ещё и я мразью буду. Все вцепились в эту паскуду лживую и никто даже мозгами воспользоваться не хочет. Все, сука, как одержимы этим пидорасом! Пиздит же еще так, что даже Артур поверил. Ну вот какого хуя?! — Ну так соблазнительная улыбка и добрые слова кого угодно сломают. Это нам с тобой смазливые мальчики не нравятся. — Никишин усмехнулся. — Пиздец, вот же мразь где. Я думал у меня Ротенберг поганый. А тут ещё хуже. Спасибо, что я рассказал. Я сначала не понял, думал, может ты правда еблан такой, ему один матч не простил. А тут такая история ахуенная, на целый триллер покатит. — Они вдвоем усмехнулись, — Пиздец. Еще же и стоит, заливает, что он не виноват. Ага. Я почти поверил. Ебать. Я чуть не оступился. Пиздел же сидел с ним. Ведь он меня в последний день тоже чуть не довел. — Радулов лишь шумно вздохнул. — Да харош, блять. Я все равно перед ним виноват. Вот с этого меня уже никто не переубедит. Но… с ним легко, да. Он очень такой… — А я тебе про чё! Он со всеми так пиздит сидит. Сука. Пидорас, блять. В доверие входит, все узнает, а потом эта вся грязь на всеобщее обозрение вытекает. — Радулов недовольно вздохнул, — Я ему сам Яшку не готов прощать. Надеюсь эта уеба умрет в самых страшных муках. Сань, давай я тебе эту паскуду для Ромы уступлю? — С надеждой спросил Радулов, — Скажу, что это ты его так уебал, а ты мне скажешь кто Яшку предаёт. Я не могу, бля, с этими крысами в команде работать. Как раз, пока Яшка спит, со всеми по-тихому разберусь, чтобы нам никто не мешался. — Бля, заебись, вот это размен козырный! — Раздался громкий хохот двух Саш. — Только я сам в душе не ебу кто это был. Я много кого в Питере видел и слышал. Но вот у него в злодейкой книжке просто подписано как «п» а еще чаще «под». Часто мелькали фразы вроде «П — записка» «Под — заглянуть домой к Я.» Я у него интересовался что это за сокращение. — Никишин хмыкнул, — он сказал, что это его «подруня». Какое уебанское слово. — Они вдвоем расхохотались. — Бля, я у кого-то его даже из ваших в лексиконе слышал. Про вторую вообще ничего не знаю. На этом все. Конец истории. — Бля, жаль. А она так хорошо начиналась. — С грустью сказал Радулов, — Нихера не понял. Ебаный в рот этого казино. Все, погнали, иди бегом манатки собирай, да поедем до хатки. У тебя самолет сразу следом. — Младшего, че, прям так бросишь?! — Ну да. А что ещё делать? Он сейчас обидится на меня, и не будет три тыщи лет разговаривать… Да и насрать мне. Это что, первый раз, когда на меня так обижаются? Лишь бы играл и не выебывался. Диме-то он нужен за спиной будет. Ну вот я его и потянул в состав. А теперь ЗХБ на меня смотрит как на ебанутого, мол, я сам попросил, а потом сам на каждой тренировке вынужден руками разводить, когда Артур в очередной раз решил сыграть в исполняющего обязанности Матери Терезы и остаться с Яшкой. — Дамир всегда просто кидал его в таком состоянии. Он никогда собой не рисковал. Я слышал, Дима на него пару раз кидался, по морде давал, один раз даже попытался ему присунуть, так что больше Жираф не рисковал. Просто запирал его одного в квартире. Тот перебесится, проорется, и уснет. А потом, как эта ебаная белоснежка очнется, говорил ему, что он был рядом все это время. — Ники усмехнулся, — Я вообще в ахуе, что эти двое тощих смогли с Димой справится. Его Фальковский не удержал, а тут, бля, коротышка-дружочек и тощая высокая жаба. Я хуй его знает, как они за ним скакали. — А Дамир не может быть предателем? — Ты знаешь, у нас с Толчи уже была такая идея. Мы-то в Питере с ними пересеклись, ну, с Авангардом на игре. И Дамир такой, ну, расстроенный был. Я еле его разговорил после бара. Короче, если совсем кратко, то он очень сильно расстроен, что у него с Казанью не сложилось. Он очень надеялся в Татарстане остаться. А тот факт, что ЗХБ его так вышвырнул на лавке за всю команду сидеть, ну, вообще ему нихера не помог. А еще Яшка и его дебильное поведение… — Будто Дамир сам не в курсе, что Дима может просто забить на то, чтобы с тобой каждый день общаться, если вы лучшие друзья. Я-то, блять, типа парень его, то обжираюсь его вниманием, как собака на пиру, то он просто забывает просто вообще к хуям про меня на пару недель, а потом резко появляется и начинает какие-то мне претензии выставлять. Я уже стараюсь не реагировать на эти его крики вроде «почему ты мне не веришь». — Так ты же, сука, Диму нам испортил! Он в том сезоне вообще другой был. Он вообще не похож сам на себя. Дамир тоже эту хуйню не понимает. Это словно не тот Дима, к которому мы привыкли. Я еще смог перестроится под него, а Жираф вообще не смог даже его понимать. А может и не захотел. — Бля, мышление Яшкина, блять, просто, я не знаю, набор случайных символов, где при случайном совпадении при пятой звезде с шестого солнца в ретроградной Венере под полуночным Марсом выдает ему комбинацию, кого он будет с утра ненавидеть, а от кого не отлипнет весь день. У него явно с головой не все в порядке. — Его за это на льду ценят. Хуй же угадаешь, че ему в мозгах прилетела за идея. — Я знаю. — Усмехнулся Радулов, — Это же я попросил Яшку к нам в команду. Рассказал ЗХБ про то, каким видел его в форме того же Блюза, подговорил Ови помочь. Короче Яшку мы просто приманили сюда на деньги, а еще тот факт, что у него все с Питером наебнулось, нам даже помог. Я видел Яшку очень классным. Плюс еще Кага с Шипой мне все мозги про него вынесли. Ты знаешь, я вообще не ожидал, что кроме лучшего снайпера команды, у меня еще такой пиздец в сезоне окажется. Так, все, погнали, потом допиздим. Задохлика прихвати. Только следи, чтобы он мне машину не запачкал, а то мне Анька ебнет по хребту сковородкой…       Раздался хлопок двери. Ахтямов распахнул глаза. Они ушли разговаривать в коридор, а следом и вовсе ушли из дома. Артур тут же подскочил и побежал искать свой телефон. Торопливо все перерыл. Нашёл его на кухне. Быстро набрал Галкина. Володя сонно взял трубку и прошептал: — Чего такое? Ты чего звонишь, звонарь чертов? — Я дико извиняюсь, но у нас беда! Дай мне телефон Брукса. У тебя по-любому есть. — Бля, ну конечно есть! Он, к сожалению, все ещё числится в моей команде. — Он усмехнулся, сладко зевнув. — Ладно, сейчас, погоди, поищу. Только ты учти, что он, в отличии от Да Косты с Волком русский вообще не понимает вообще не в каком виде, кроме слов «здравствуйте» и «спасибо». — Я понял, да. Давай, мне надо срочно с ним поговорить…       Он тут же схватил листок и быстро переписал номер под диктовку. У него тряслись руки. Чтобы не начать плакать в трубку, отвлёкся на то, чтобы плеснуть себе ледяной воды. Жадно выхлебал её. Быстро побежал собирать вещи. Нет. Всё. Если тут теперь будет жить Радулов, оно того не стоит. Он быстро скинул вещи в свой портфель. Тут же его осенило. Он побежал до спальни к Диме. Сунул руку ему под подушку и вытащил дневник Кертиса. Перерыл все места, пытаясь найти его чёрный портфельчик. Даже нашёл его под кроватью. Сложил все его вещи очень аккуратно и бережно. Следом сунул и дневник, спрятав его в черную большую худи, что спёр из гардероба Яшкина. Закрыв дверь в спальню, пошёл к себе в комнату. Продолжил собираться и параллельно набрал уже Бруксу, примерно раскидав в голове план диалога и нужные слова на чужом языке. Быстро нагуглил незнакомые. Уселся за рабочий стол, положив перед собой переводчик. Будем надеяться, они друг друга поймут. За окном была привычная, слегка морозная февральская ночь. Артур чувствовал себя странно. Словно Казань ему стала противна. Не может столько отвращения появляться при взгляде на родной город. Что-то не так? — Привет, Артур. — Задумчиво сказал Брукс, что-то жуя. Ахтямов даже растерялся. Посмотрел кратко на время. У них в городе четыре утра. Толи он еще не ложился, толи уже встал. Да, кажется ему не врали, что все снайпера команд немного больные на голову. У него Яшкин тоже часто день с ночью путал. Обычно самому Артуру не приходилось бодрствовать в четыре чертовых утра. Но у них было два часа ночи. — Тебя же так зовут, да? — Раздался внезапный вопрос, — Друг Яшкина. Мальчишка милый. Тридцать… тридцать первый вроде. Я прошу прощения, я после попойки. Без Кертиса рядом нихуя не функционирую. Собственную фамилию уже с ошибками напишу. — Именно так. — Ахтямов растерянно уставился в окно и сказал. — Брукс. У меня к тебе серьёзный разговор. Как раз по-поводу него. — Что случилось? — Удивился он, шумно проглотил еду и настала тишина. — Не бойся, говори увереннее. Во-первых, я добрый. Во-вторых, чем непонятнее ты со мной будешь говорить на английском, тем больше вероятности, что я тебя пойму. Говори, как чувствуется, а я ударение сам правильно подставлю. Так что случилось? — С Димой случились опять наркотики. Ты сам все знаешь. Но даже не в этом беда. Только что Радулов с Никишиным напоили Кертиса водкой с наркотиками и прямо сейчас они едут в аэропорт. Я боюсь, что он не доживет до Екатеринбурга. — Что… — Растерялся Мэйсек. — Мой маленький? Какого черта он опять в вашей блядской Казани забыл?! Твою-то, сука, мать! Блять, если кто-то узнает о том, что он там оказался, Широков его просто убьет голыми руками. — Тихо. Подожди. Я объясню. — Артур взял паузу, быстро проверив правильность слов, которые хочет озвучить. Пора подучить английский. Знать через слово было, конечно, очень весело, но в такие моменты это мешало. — Он помогал мне вытащить Яшкина с того света и привести Никишина в чувство. Он спас мне жизнь. За это от Яшкина в бешенстве получил ножом в бочину и пару раз… Ну… я назову это остался без штанов, а ты сам выводы сделаешь, хорошо? — Я все понял. Маленький мой совсем не меняется. Кертис опять решил сыграть в героя. — Брукс тяжело вздохнул. — Значит все-таки сунули ему наркотики. Бедный, бедный мой мальчишка… Да, не беспокойся, я сейчас приеду в аэропорт, поймаю его. Если… Если самолету раньше не придётся садится. Если Кертис начнёт умирать в самолёте, то его могут экстренно посадить. Надеюсь до этого не дойдёт. Спасибо, что предупредил меня. Да. Я сейчас Тряму разбужу, что-нибудь придумаем. Спасибо, правда. — Последний вопрос, Брукс. У меня его вещи остались. Насколько я понял, ключи и паспорт у него с собой, а остальное у меня. — Я все равно его одного не оставлю. Со мной пока поживет. Я тебе адрес сейчас напишу, маленькой лошадью отправь. — Чего? — Удивился Артур. — Чем? — Курьерская служба. «Пони экспресс» — Брукс рассмеялся. — Маленькая лошадь. Она у нас так зовётся. — Я понял. Хорошо. Завтра с утра забегу. — Ты мне лучше скажи как Дима там? — Какая необычная интонация в голосе. Артур даже удивился. Это… И правда искреннее беспокойство за его странного наркомана? Он поразился этому. — Он пару дней, может дольше будет спать, а потом очнется и должен быть нормальным если мы с моей девушкой все правильно сделали. Я побегу жить домой. Я не хочу делить квартиру с Радуловым, блять. Если Дима у тебя что-то будет спрашивать, ничего ему не говори. Брукс, а что за интонация? Тебя что-то беспокоит? — Долгая история, младший. Я думаю, что ты сам догадаешься. Это убийство. — Вдруг он тихо на неуверенном русском сказал, — Влюбийство. — Уж лучше будешь ты с ним, чем Радулов или Ротенберг. Он с тобой нормальный. — Дима любит другого. Я не буду вмешиваться. Просто буду и дальше смотреть на него и грустить. Не заставляй меня это все рассказывать. Все. Это секрет. — Хорошо. — С улыбкой сказал Артур, — Я все понял. Скажи мне потом, как там Волк. — Хорошо. Спасибо за помощь, Артур. Я тобой горжусь. Яшкин хорошего мальчишку из тебя воспитал. Мы перед тобой в долгу. Если мы чем-то тебе сможем помочь, скажи об этом. — Возможно и можешь. Брукс, а ты же из Канады? — Тот довольно согласился, снова что-то отпив, — А ты можешь мне помочь куда-нибудь в другой клуб дорогу показать? — О, так это легко. У меня же слово олимпийского призера. — Брукс усмехнулся, — Да, у меня есть вариант в Торонто даже поспрашивать, если захочешь свалить. Или, например, до Калгари или Детройта дотянуться. Но идти придется через АХЛ. Если ты не против, я могу потянуть туда тебя. Ты подумай, куда захочется, а я что-нибудь придумаю. За все то, как ты нам с маленьким помогал, я готов тебя хоть куда пропихнуть, подключив все свои возможности. — Он вдруг тяжело вздохнул и сказал, — Я сам надумываю свалить с этой страны. Ты уже, я думаю, понял почему. — Примерно да. — Артур прижал телефон плечом к уху, уткнув друг в друга указательные пальчики, смотря на текст в переводчике. Как бы так сказать ему о хорошем, чтобы он перестал так грустно звучать. — Из-за Яшкина все идут на странные поступки. Если тебя это успокоит, то ты не первый чувствуешь себя странно. Но в чем ты точно первый, так в том, что после такого убийства, бежишь от него, а не за ним. — Я все понимаю. И себя трепать не хочу. И его так тем более. У него без этого проблем хватает. Маленький считает что ему пара Радулов. Я долго слушал его. Он один со своим мнением, и что бы у них не происходило, он продолжает на этом настаивать. Он мне сказал, что я занимаюсь ерундой. Что я в личико его красивое влюбился, да в улыбку соблазнительную. Но это не так. Я чувствую что это не так. — По тебе вообще не видно. Ты себя не выдаешь. Я думаю, Дима даже об этом не догадывается. Хотя, может ты и прав. — Брукс с грустью вздохнул. Артур медленно поднял голову уставившись на пейзаж, — Прости. — Я очень стараюсь себя не выдавать. Не становится еще одной преградой на пути его корабля, который и так несется по страшному шторму среди острых скал. Я все понимаю. Я сам виноват. Маленький сказал не лезть, пока Ротенберг с Радуловым не разберутся что они хотят от Димы. А этого как раз до конца сезона хватит. — Брукс разочарованно еще раз вздохнул, словно сомневаясь в том что говорит. — Взрослая жизнь очень жестокая штука, Артур. Я так завидую сейчас тебе, что ты в таком прекрасном возрасте. Ты уже достаточно взрослый, но еще не погрязший в этих страшных аспектах жизни. — Артур едва заметно улыбнулся, — Не говори об этом Диме, ладно? Я себя и так очень погано чувствую. Это очень больно признавать, что влюблен в человека, которому до тебя нет никакого дела. Я просто постою и посмотрю на него. Полюбуюсь им. У меня нет никакого шанса остаться рядом с ним. Он любит другого. Он любит своего Сашу. Я понимаю это. Вижу это, но… — Но? — Осторожно задал вопрос Артур. — Тебе не кажется, что он снова любит вопреки, а не… — Всем так кажется. Я думаю, что Радулову не место рядом с Димой, так же как и Ротенбергу. Но он вцепился в него и ничего не видит. Никишин говорит о том, что он такой же был с Ромой в том сезоне в Петербурге. Когда ничего вообще слышать не хотел. А потом, когда ожог от этой любви начал доходить жаром до души, до него дошло, что что-то не так и он сорвался и побежал без оглядки. Я думаю в этом сезоне нас ждет все тоже самое. У Димы словно жизнь зациклена. Он даже живет, словно по кругу. У него все хорошо, Саша выкидывает ему какую-то глупость, они ругаются, он хватается за бутылку или за что-то серьезнее. Этим бесит Сашу еще сильнее. Еще больше крика. Диму переклинивает, он пересиживает за спинами других истерику, давясь слезами, быстро вылезает обратно на ноги из ледяной воды, при этом угрожая кого-нибудь утопить, встает на ноги, и… ну, ты понимаешь что случается. Замкнутая петля. Я думаю по сезону у него так же все по кругу пройдет. — Маленький сказал, что тоже ждет, когда Дима очнется от этого всего. Когда он поймет, за счет чего его тянут города на себя. И когда ему придется выбрать с кем остаться, он выдаст что-то совершенно другое. Маленький сказал ждать. — Ждать чего? — Удивился Артур. — Ждать, пока до Яшкина самого дойдет во что он влез. Он считает это все случится даже раньше, чем их матч с Петербургом случится. И он считает, что скорее всего Дима не останется ни со своим Сашей, ни со своим Ромой. У меня ощущение, что они так и будут дергать его друг на друга до конца сезона. — Если это так и случится, ты рискнешь протянуть ему руку? — Я не знаю, Артур. Это странно вообще размышлять об этом. Мы же о Дмитрии Яшкине говорим. Дима же может выкинуть что угодно. Ты знаешь, я думаю, что больше вероятности, что он снова за Кертиса схватится, чем обратит внимание на меня. Я не буду лезть. Я буду просто… Я просто буду, Артур. До конца сезона как-нибудь со скрипом досуществую, и ладно. — Ты же видишь как Кертис с ним мучается, ты бы смог с ним так? — Артур почувствовал себя странно. Он был словно свекровь, что выясняла у очередного возлюбленного планы на свою дочку, пытаясь прикинуть, будет ли ей нормально с ним. Брукс ему изначально нравился в качестве пассии для Яшкина. Он был с ним другой. Был с ним нормальный. Счастливый. Даже не думающий о выпивке или наркотиках. — Я поехал в Петербург спасать Кертиса, Артур. Я готов на многое ради людей, которых уважаю и считаю своими друзьями. Я… Кертис просил никому об этом не говорить. Но я, услышав, что Радулов притащил его к тебе и бросил его, долго разговаривал с Кертисом, который собирал вещи чтобы поехать к тебе. Я хотел поехать к нему. Но Волк меня просто не пустил. Сказал, что сейчас для меня не время. Что я должен пока остаться со своей командой. Я понимаю теперь что Дима с ним сделал. И с тобой тем более. И с этим Никишиным. Люди перестраивающиеся с наркотиков очень тяжелые. Он много глупостей наворотил, как и всегда. И наверняка, после того как отойдет, будет перед всеми на колени падать и в слезах умолять простить его. Но он влез в наркотики, Артур, не потому что ему очень хотелось. Он сам протянул руку Роме. Сам согласился одеть на себя наручник. Он пошел на это ради того, чтобы этот главный чертов злодей просто успокоился. И я не понимаю выходок Радулова. Я не смог бы от него отказаться. Стойко бы все вынес. Когда любишь человека, отдаешь всего себя. Это же обязанность быть с человеком и в горе и в радости. Саша с ним только пока он нормальный, и то, видимо в какой-то момент он ему надоедает и он словно сам провоцирует Диму на истерику. Мне с другого города плохо видны чужие отношения. Но я аккуратно обо всем узнаю через Волка или Да Косту. Что касаемо этой ситуации… Кертис сказал мне не лезть. Я просто послушал его. У него очень хорошо внутри работает чувство, которое точно знает когда время, а когда нет. Я ему доверяю. Я за полтора года житья с ним много в каких ситуациях побывал. Сейчас я жалею об этом. Но, может и правда было не время. — Артур даже растерялся, слушая его. Брукс был искренний. Расстроенный. Ему и правда было больно сейчас это все говорить. Чудеса ночи меняют всяких людей. Он молчаливо кивнул, спрятав себе очередную чужую тайну в копилочку. — Сейчас уже ничего не изменится. — Брукс, ты такой странный. — Он опустил голову и, дойдя до кухни, сделал себе пару бутербродов. — Ты звучишь как неуверенный школьник, что стоит и смотрит на популярную девочку. И опять у меня появилось ощущение, что даже в этом жизнь над Димой издевается. Потому что вот я уже слышал такую историю, когда один на него так засматривался. Такой… с серыми глазками. Невысокий мальчик. Знаешь такого? — Знаю такого. И эту историю тоже знаю. Он хотя бы не побоялся тогда улыбнуться ему и на флирт таким же флиртом ответить. А вообще… я реалист, Артур. — Мэйсек усмехнулся, — Мне же тоже не пятнадцать лет. Я в сказки давно перестал верить. В чудеса, так тем более. Я сильно старый уже для этого. В таких как я не влюбляются. Мне никогда не принесут букет в лютый мороз, достав еще такие цветы, которые в это время вообще не цветут. Хотя мне проще. В мае много какие цветы уже цветут. А не пионы, которые надо еще постараться найти в феврале, не то что их до Екатеринбурга дотащить. Ладно. Не важно. Так что… Спасибо, Артур, что ты меня предупредил. И маленькому помог. Я все равно чувствую, что ты пытался ему помочь. Спасибо. Так что, когда сезон закончится, просто могу прихватить тебя к себе. В обиду не дам. И в чужой стране не брошу. Подумай. Я только рад буду. Правда, спасибо. — Лишь бы вам это с Волчонком помогло. Скажи мне потом, как он. Я боюсь за него.       Мэйсек с радостью согласился. Артур едва заметно улыбнулся. Вот зачем он про это спросил? Отложив телефон в сторону, подняв взгляд, уставился в пейзаж родной Казани. Зажмурился, поджав губы. Больно. Было очень больно и страшно. Он просто спросит. Вдруг будет возможность найти себе место лучше, чем в этой поганой вышке, где он покрывается пылью, или стоит уже четвертым в Казани? Билялетдинов ему столько раз говорил, что он пока не готов к КХЛ, что надо пока подождать. Но Артур прекрасно понимал, что все дело в том, что он не стоит рядом с Биляловым и Мифтаховым в их глазах. Уже даже Блашкова записали в третьи вратари. А его самого будто не бывало в составе Казанского Ак Барса.       Сколько бы Дима с Сашей его не тянули, тренера не дадут ему жизни. Это либо ждать, пока тренерский штаб поменяется, либо бежать без оглядки, ровно так, как сделал его «папа», спящий в соседней комнате. Но видя, сколько он страдает, видя, как он расплачивается за свои желания дотянуться хоть до какого-то кубка, это все словно не имело смысла. Но Аликин ему рассказал про свою судьбу, всю жизнь будучи пристегнутым к Амуру, а потом рискнул и побежал в Екатеринбург. Сейчас у него все карты на руках, чтобы отпихнуть Галкина и стать основным вратарем в предстоящем плей-офф. Очень почетная должность. Артуру бы тоже хотелось чего-то такого. Но им с Володей только сидеть и томно вздыхать. И то, Галкину повезло усесться верхом на Континенталку так, чтобы она его не скинула, а Артура швыряло туда-сюда. Нигде ему места не было в Татарстане. Словно сама жизнь говорила ему о том, что тут больше нечего делать.       Откинув от себя очередные поганые мысли, скинул остатки вещей, которые ему экстренно могут пригодиться. Вспомнил про то, что Диме надо дать последнюю дозу. Но он не умеет. Намешал привычно лекарства. Их как раз хватило. Со шприцем уселся рядом с Димой на колени. У него тряслись руки. Артур расплакался, уперевшись рукой в спину Диме, что крепко спал на животе, обняв подушку. Громко завыл, захлебываясь слезами. Лишь бы все было хорошо. Он с трудом заставил себя успокоится. Сидя рядышком, посмотрел пару гайдов на ютубе. Перевёл взгляд на оголенную задницу Яшкина, на которой были немного жуткие синяки. Присмотрелся внимательно к коже. Стянул со шприца колпачок. Растерялся сразу же, увидев, как сильно у него дрожали руки. Протерев кожу ватой со спиртом, извинился заранее, и вогнал иглу под кожу. Дима едва заметно вздрогнул, но, кажется, так и не проснулся. Артур поджал губы, медленно вводя лекарство. Искренне надеялся, что не сделает ему слишком больно, и не убьёт его. Спрятав иголку обратно под колпачок, побежал шумно шлепая босыми ножками обратно на кухню. Забрал все лекарства. Перебрал все продукты в холодильнике. Навёл торопливо порядок. Диме будет неприятно, если он проснётся, а дома бардак.       Артур пообещал следить за квартирой. Наведя идеальную чистоту, натянул на Диму трусы со штанами. С трудом усадив его, стянул с него его синюю джерси, одев просто в футболку. Мягко приобнял, словно игрушку. Вцепился в него, захлебываясь слезами. Яшкин слишком крепко спал. Он не хотел его сейчас бросать. Но Радулова рядом он не выдержит. Нет. Слишком высокая цена. Он не готов её платить. Опустив его безвольное тело, уложил на бок. Укрыл одеялом. Ему было мерзко и противно к нему прикасаться. Он это пересилит. Однажды все пройдет. Дима не виноват в произошедшем. Ничего страшного не случилось. Он же его не убил. Просто показал что значит попасться под чудовище. Он взвыл. Во всем организме было страшное отвращение к нему. Он все же заткнул свое «я» и мягко его поцеловав в щёчку, прошептал ему на ухо: — Я защищал тебя сколько смог. Ты будешь в порядке. Пожалуйста, больше не делай так. Не умирай на моих глазах. Я люблю тебя, пап. Но пока надо сбежать из дома. Зови, как все успокоится. Я побыл для тебя героем. Прости, что я такой слабый и не уберег Волчонка. Но я правда попытался. — Он трясущимися руками снял с себя подвеску в виде волка, и зацепил ее на крепкой шее. — Кертис всегда говорил, что это его оберег. Что он защитит от всего. Я сам себя защищу. Но тебе сейчас он нужнее. Я надеюсь, ты вспомнишь кто это такой. И надеюсь, что ты сам все вспомнишь и никому не поверишь. — Он спрятал подвеску под ткань футболки и мягко приложил дрожащую руку к ней. — От нее всегда тепло. Она защитит тебя так же, как тебя всегда защищал ее владелец.       Он тяжело вздохнул. Крепко обнял его. Дима во сне прижал его к себе, что-то прошептав во сне. Артур спрятал чужой портфель внутрь своего, и, тяжело вздохнув, встал на пороге квартиры. Крепко сжал ключи в руках.       Его можно оставить одного. Дальше все будет хорошо. Саша ему уже не сможет навредить. Дима выправится. Скоро проснется и будет в порядке. Но сейчас Артуру нужна пауза.       Он остался рядом с Димой, надеясь, что ему станет легче от теплоты. От ощущения что рядом с ними те, кому он доверяет. Он остался с ним, не смотря на то, что каждый посчитал своим долгом ткнуть его носом в то, что это был глупый поступок.       Но сейчас, кажется, он понял, почему сделал глупый поступок. Он больше не хотел сюда возвращаться. Это место стало ему домом. И теперь.       И теперь от него не осталось никакого смысла.       Он ни с чем не справился.       Его тошнит от родного города и людей, которым он доверился.       Отчаянье такое незнакомое на вкус. Некуда стало возвращаться. Это место было единственным в городе, где он чувствовал себя хорошо. Теперь пора уходить. Просто взять и уйти отсюда смирившись с очередным поражением. Принять свои неудачи. Свою слабость. Уйти.       Он раскрыл дверь, и все же ушёл, закрыв её за собой, приняв поражение с честью.       Он оставил бремя главного героя тому, кто достоин его. Кто с лёгкостью выдерживает его. Тому кто прямо сейчас спит после тяжёлых отходняков младенческим сном, даже не ведая, что вокруг него происходило. Когда он проснется, все вокруг промолчат, что с ним происходило. А самому Яшкину в очередной раз будет плевать.