Два медведя в одной берлоге

      На второй смене была как всегда только половина состава. Сегодня у них после силовых был лед. Натянув на себя серую джерси в пятнышко, он последним выскочил на лед. Растолкав плечами Лямкина и Кагарлицкого, встал между ними. Никита положил голову на крепкое плечо, лениво перебирая крюком клюшки небольшое количество ледяной крошки. Только залили. Минут пять послушали приказ тренеров на сегодняшний вечер. Когда все разошлись и приступили к заданиям, Дима встал перед Зинэтулой Хайдяровичем и Юрием Ивановичем. Шмыгнув носом, он сжал в руке клюшку. — Можно с вами поговорить? — Когда оба тренера кивнули, Яшкин опустил голову и тихо спросил, — А состав уже известен на игру с Магнитогорском? — Известен. — Юрий Иванович хмыкнул, — ты встанешь в пару с Кагарлицким и Сафоновым. Попробуем так разыграть. В защите поставим Журавлева с Войновым. — Меня не это интересует. — Он перевел взгляд на главного тренера, — Шипачев с Радуловым будут на игре? — Когда Билялетдинов отрицательно покачал головой, задал следующий вопрос, — А Жафяров? — Получив снова отрицательное качание головой, Дима искренне удивился, — Почему нет? Мы же с ним прекрасно справляемся. Он мне нужен рядом. Вы же видите, что он прекрасно играет. Хорошо, с этими двумя сами разбирайтесь, почему они опять сидят на лавке. Мне даже не интересно почему. Мне нужен Дамир рядом. Или хотя бы в следующей тройке. — Потому что нам надо искать лучшие тройки нападения на плей-офф. И Магнитогорск явно там окажется. — Зинэтула отрицательно покачал головой, — Дамира в нашем составе не останется к тому времени. — Яшкин раскрыл рот от удивления. — Он же твой друг. Он тебе не сказал этого? — Юрий Иванович пожал плечами, — Пока наши иностранцы едут, придется играть с тем, что есть.       Дима обернулся, смотря, как Артур с грустью сидит на льду с другой стороны зала. Перевел взгляд сначала на Тимура. Следом перевел взгляд на другие ворота. Амир стоял и хохотал вместе с Кагарлицким, пока тот пытался удержать на вратарской клюшке шайбу. — Я не понял. — Он повернулся к тренерам, — Артур снова третий в списке? — До конца года на воротах будет Тимур. Амир у нас второй в заявке, да, но пока его на лед выпускать на постоянной основе не планируем. Но пару игр побудет основным. Надо восстанавливать практику. Он пробыл с травмой почти три месяца. Ему надо восстанавливаться, он параллельно занят играми в фарм-клубе, в Нефтянике, но да, мы его вернем обратно в состав. — Бабенко сложил руки на груди, — Это все? — Я хочу, чтобы Артур стоял на воротах завтра. Он прекрасно справился со СКА. И у него очень хорошая статистика. Если мы сейчас повесим все на Билялова, а потом резко его, не дай бог, лишимся, что делать будем? Давайте чередовать вратарей. — Состав пока останется таким. — Билялетдинов отрицательно покачал головой, — За работу, Дима.       Тренировка прошла долго и тяжело. Уже когда они сели переодеваться, Дима уселся на лавку последний. Перевел взгляд с Дыняка и Лямкина, что стояли и хохотали, на Амира и Тимура, что увлеченно обсуждали что-то около доски, тыкая в нее пальцами. Артур же сидел поникнув, даже не став снимать защиту. Дима прошелся до него, и, склонив к нему голову, тихо спросил: — Ты чего? — Я правильно все понял, капитан? — Он остановил взгляд на Диме, сняв с себя шлем, — Моя минута славы закончилась?       Дима мог ему наврать. Сказать, что просто игру с Магнитогорском ему не доверяют. Но это даст ложную надежду. Это никому не надо. Капитанская нашивка обязывает иногда и разочаровывать. — Да. Они сказали, что сейчас Мифтахова вернут в форму у Нефтяников, и вернут его в состав. Я не смог их уговорить. Они меня не стали слушать. Мне тебя подождать? — Я пойду один. — Он бросил ловушку на лавку, и закрыл руками лицо, — Мне надо подумать. Может, не приду. Не жди сегодня.       Яшкин кивнул, и пошел переодеваться сам. Посмотрел на пустующую лавку Дамира. В очередной раз Радулов оказался прав. Вернулся он в квартиру один и поздней ночью. Задумавшись встал около входной двери и открыл ее. Кратко огляделся, пройдя по квартире босиком. Нет. Он один. Встав в коридоре, закрыл входную дверь, и, вдруг громко рассмеялся. С размаху швырнул куртку на пол, вскрикнув: — Уебок, блять, на понт меня решил взять!       Он стянул с себя одежду и отправил ее в стирку вместе с постельным. Навел порядок, вымыв всю кровь со спальни. Пока стоял на коленях, вдруг громко расхохотался. Уткнувшись лицом в пол, улыбнулся. — Какой пиздец. — Он шумно вздохнул, — Это пиздец. Как ты меня заебал, блять.       Ему завтра опять на фронт идти. И опять он один. Он остался без Дамира по левую сторону, без Вадима с Сашей по правую сторону, без Артура за спиной. Радулов всегда остается прав. Убравшись, перекусил, чтобы не проснуться ночью от голода, и рухнул в кровать. Усталость его моментально отправила в сон. Проснулся Яшкин в середине дня, и откинул одеяло. С трудом медленно сел, и уставился на яркий экран телефона. Принял вызов, прислонил трубку к уху, и пошел готовить завтрак. — Привет, Вадим, что случилось? — Тут же спросил Дима, поставив сковородку на плиту. — Здарова. — Раздалось с трубки. — Дима, где Радик? — Не знаю. Он вчера заходил ко мне, но потом мы разминулись. — Ну просто… — он осторожно откашлялся, перейдя на шепот, — Аня к нему приехала. А вот его нет. Куда он мог испарится? — Не знаю. Мне не интересно. — Честно признался Дима, уставившись в пустой холодильник. Есть просто нечего. Он задумчиво потряс коробку с молоком. Почти пустая. Перевел взгляд на стеклянные полки, где лежали несколько овощей и стояли банки с консервированной рыбой. — Блять… — Вы вчера нормально разошлись? — Заинтересовано спросил Шипачев. Судя по шуму, раздавшемся с трубки, он куда-то шел. — Нормально. Я выбил ему зуб, разбил его лицо, и с радостью выебал. Я взял от него все что хотел, больше он мне не нужен. — Он вдруг усмехнулся приобняв дверцу холодильника, — Больше он ни на что и не годен… Играть он тоже не сможет. — В честь чего? — Растерялся Шипачев. — За все хорошее. За всю ту хуйню, что он сделал со мной. — Ты с головой дружишь? Или тебя так от власти раскидывать начало? — Шипачев явно не понял происходящего, — Ты ахуел что ли, Дима? Ты понимаешь, что ты натворил?       Дима шумно вздохнул, и бросив ложку на столешницу, тихо сказал: — Вадим, он пускай сам за себя и свои поступки расхлебывает. Я ударил его в ответ и имел на это полное право. Я устал терпеть. И поступил правильно.       Он тут же завершил вызов, и, шумно выдохнув, ударил рукой по столешнице: — Мразь!       Сколько он мог оступаться? Сколько он мог пытаться навредить Радулову, но в очередной раз падать самому? Сколько можно бить и ломать себе руку, а не ему? Он бросил завтрак на половине готовки, и, ушел с кухни. Рухнув в кровать, укрылся одеялом. Увидел звонок от Нади, свернул его. Нет, только не сейчас. Он отложил телефон из рук, решив поспать еще.       Проснулся уже впритык к игре. Собрался и поехал на стадион. Время большой игры! Матч между Казанью и Магнитогорском. Будет очень жарко. Едва Яшкин успел переступить порог, как команда его шумно поприветствовала. Он уселся на лавку переодеваться, с грустью посмотрев на пустующие лавки как Радулова так и Шипачева. С грустью перевел взгляд на лавки Артура и Дамира. Закинув голову, шумно выдохнул. Будет очень тяжело. Они могут проебать и очень легко. Вжавшись спиной в стенку, он долго собирался с силами, прежде чем натянуть на себя форму. Она показалась ему слишком тяжелой. Словно мокрая. Недовольно покачал плечами, и хмыкнув, уставился на капитанскую нашивку. Ему стало больно. Обидно. Он взял в руки телефон. Увернувшись от пролетевшей мимо перчатки, набрал Сашу. — Да, Дима, что случилось? — Голос Радулова на удивление был нормальным.       Он закрыл рукой лицо, второй прижимая телефон. — Извинения примешь? — Спустя некоторую паузу вдруг задал вопрос Яшкин. — Пошел нахуй. — Усмехнулся Саша. — Жена дома? — Дима улыбнулся, опустив руку и уставился на коньки, которые даже не было сил завязать. — Ага. И скандал мне не закатить — сидит тыкает меня в больной бок, чтобы мне было больно, потому что даже сковородкой не добавить.       Яшкин вдруг громко рассмеялся. Все тут же обратили на него внимание. Капитан стыдливо закрыл покрасневшее лицо перчаткой, снова опустив голову. — Ты, мразь, раз опять кинул меня против сильных соперников одного? — Расхлебывай, Дима. Ты капитан теперь. Твоя очередь давать уроки и учить команду, как делать правильно. Теперь это твои безвольные глупые обезьяны. Сам же хотел этого. — Ну что, так и будешь от меня прятаться? — Почему прятаться? — Удивился голос на той стороне. — Без проблем, приходи еще раз поговорим. Насколько я знаю, я надолго из игр свалил, про Шипу не знаю.       Яшкин медленно провел рукой по лицу, думая над тем, что ему сказать, и услышал женский хохот вдалеке. — Саша, ты мне нужен тут. — Иди нахуй, капитан. Сам ебись с происходящим как хочешь. — Он прошипел и где-то вдалеке послышался грохот, — Аня, блять, больно! Не пойду нахуй! Мы с Яшкиным встретимся по дороге… — Снова на фоне озорной женский хохот, — Сучка. Ну че, капитан, предложил свое мнение? — Это не честно. — Дима усмехнулся. — Радулов, скажи мне, почему так? Почему ты всегда прав? Ты же папа, а не мама… — Потому что мама — это Казань. Ты ее не переспоришь. А я с Казанью второй сезон в браке. Уже понял, где нет смысла дергаться. Делай с происходящим что хочешь. — Он вдруг взял паузу и тихо добавил, — Желаю тебе удачи в игре. Мы с Шипачевым надеемся, что ты выиграешь их, но мы все знаем, что этого не получится.       Когда звонок был завершен, Дима устало вздохнул. Не став даже завязывать коньки, громко шлепая ими по полу, быстро поднялся и вышел с раздевалки, захлопнув за собой дверь. Побрел до тренерской, но нашел Билялетдинова гораздо раньше. Встав с ним около карт поля вместе с вариантами звеньев, сказал, опершись плечом в стену: — Зинэтула Хайдярович, скажите, а чем обусловлено то, что мы играем без двух лучших игроков, еще и со мной в качестве капитана? — Я же сказал, что я пересматриваю состав. — Главный тренер застегнул зажим на галстуке и посмотрел на него. — Но они мне нужны. — Яшкин сложил руки на груди, — Я без них не могу. Это слишком тяжело. — Мое мнение другое. Даже если я их и верну в состав, то минимум на второе звено, если не дальше, чтобы ни один, ни второй тебе не мешались. — Я хочу воспользоваться своим правом капитанства. — Главный тренер вдруг улыбнулся, смотря на него. Дима растеряно снял перчатки и сказал ткнув пальцем в карту, — мне в звене нужен Дамир, а этих двоих надо ставить либо следом за мной, либо в первое звено, когда я останусь во втором. — Ты только одну игру на капитанском посту, а уже знаешь как им пользоваться. — Зинэтула посмотрел на карту. — Как бы я не пытался забыть СКА — старые привычки дают осечку. Уже хочется кому-нибудь предложить проиграть насильно.       Тренер отрицательно покачал головой и сказал, переведя взгляд на своего капитана: — Мы так не играем. Ты же не предлагал такого? — Дима кратко отвел взгляд, проводив прошедшего мимо Амира, и перевел взгляд обратно. Отвечать он не стал. — Дмитрий, слушай, я смотрю за тобой не первую игру. — Тренер мягко положил руку на чужое запястье, — И хочу знать как ты будешь играть против серьезного противника в одиночестве. Казань отличается от Санкт-Петербурга, так же как и от многих других команд тем, что ты, хоть и капитан, на мое мнение, так же как и на мнение остальных, повлияешь в лучшем случае с трудом, и очень ненадолго. Радулову я таких поблажек не давал. Но… — Дима едва заметно улыбнулся, выпрямившись и перестал подпирать несущую стену, — иногда твое мнение может переломить ход игры. Ты уже выставлял себя наперекор нам. Иногда это не работало совсем. Один раз ты сумел размочить сухую игру, не дав сопернику обновить рекорд. Другой раз становился автором таких советов, которые приносили нам хороший результат. Ты другого состава капитан. Очень сильно отличаешься от Саши. Он передает мои слова команде, а ты скорее выражаешь мнение команды мне. — Он задумчиво посмотрел на расписанные комбинации игры звеньев. — Значит, хочешь заступится за Шипачева с Радуловым. Неожиданно. Давай мы с тобой поступим так — если мы победим и сегодня под твоим командованием, то я прислушаюсь к твоему мнению. Только учти, что там дальше приедет снова Екатеринбург, с которыми у вас с Никитой особые отношения… — Любовь только после матча. — Яшкин развел руками, миловидно улыбнувшись, — На льду все будет как обычно, а дальше ничего не обещаю. — Он рассмеялся, увидев как Зинэтула улыбнулся ему в ответ, — Да и вообще — это все Радулов! Мы с Никитой жертвы обстоятельств. — Вдруг приложив руку к капитанской нашивке, гордо сказал, — Торжественно клянусь, чем бы не закончилась игра с Автомобилистом и происходящее между нашими командами следом — не добавит работы нашим юристам.       Дима ушел, когда Зинэтула кратко потрепал его по плечу. Ввалившись в раздевалку, гордо прошагал до своей лавки, едва не убившись об волочащиеся шнурки. Сначала затянул их, и только потом встал в центре раздевалки. Громко похлопал, прервав все разговоры. Вдруг в раздевалке заиграла его любимая песня. Дима, подняв руки, с радостью отплясал весь припев. Это привлекло внимание гораздо быстрее, чем попытки прервать все светские беседы. — Так, парни, — когда все притихли и уселись по местам, Яшкин гордо поправил свою джерси, — не знаю как вы, но я устал проигрывать. Нам нужна победа. И максимально срочно. Делаем все тоже самое что и три дня назад. — Забрав со своей лавки перчатки, накинул шлем, не став его застегивать, и задумчиво начал расхаживать из стороны в сторону, уставившись на Билялова, что сидел в полном обмундировании, облокотившись спиной о Мифтахова, что завязывал коньки, — они, конечно, на нас попробуют наскочить. Разин — очень серьезный черт. Магистр льда, не меньше. А у Магнитогорска побед в два раза больше чем у нас за такое же количество игр. Но ничего, — Дима поднял голову, и уставился на Лямкина, что шумно шмыгнул носом, — и не таких наебывали. Нужна только победа. Мы тоже не пальцем деланные.       Команда вышла на лед, и вставший на воротах Тимур прекрасно удерживал натиск сильной команды, что не давала продыху. Злодеев в темно-синем хоть и не получилось переиграть в первом периоде, но во втором, случайный бросок по воротам, и четвертое звено открывает счет. Дальше, конечно, пошло гораздо быстрее и легче. Хоть они и упустили две шайбы, но выиграли счет со счетом четыре-два. В победной раздевалке стоял громкий шум, и все сидели и обсуждали происходящее. Команда была в восторге от того, что у них начало что-то получаться. Дима же, встав рядышком с главным тренером в коридоре, наклонился к нему, стоя на одной ноге, вторую закинув назад и пытаясь скинуть коньки. Билялетдинов придержал Яшкина за плечо, и кивнул: — Будут тебе твои мальчики. — Дима тут же счастливо улыбнулся. — Хочешь во второе? — Конечно. Их пропустить надо. — Он вдруг рассмеялся, и, положил обе руки на плечи тренера сказал, скинув наконец конек, ступил ногой на пол, закинул ногу в коньке назад, став на порядок ниже, — только… Не пугайтесь Сашиного лица, пожалуйста. Он и так не очень красивым был. — Яшкин стыдливо отвел взгляд, чувствуя, как краснеет. — А теперь разница в зубах у нас получилась еще больше. — Что с ним случилось? — Искренне удивился Зинэтула Хайдярович. — Мы с ним не поделили видение на жизнь. — Он склонился в ноги главному тренеру, развязав поспешно второй конек, и снова выпрямившись, признался с неохотой, — я его…избил. Так получилось. Он меня провоцировал. Сам первый начал, и я только самооборонялся. Потом вдохновение нашло. А я еще и после игры, меня и так всего трясло после Петербурга… тут он еще. В общем, конечно, ему не лицом на льду играть и слава богу.       Главный тренер лишь едва слышно хмыкнул, сделав, видимо, только одному ему известные выводы, и пошел к себе. Дима же переоделся, дождался Артура, что с трудом приперся через балконы, и снова отправился с ним домой пешком. Пока погода позволяла, можно и походить. Они прошли мимо домов вдоль набережной, и Дима вытащил из дома Дамира, позвав его с собой в гости. Шумно обсуждая происходящее, почти два часа шли по маршруту, который всегда занимал сорок минут. То стояли и хохотали на всю улицу, то пихались в снег. Пропустив всех вперед себя, Дима зашел в квартиру последний, и сняв всю верхнюю одежду, повесил ее на место, и спросил: — Ужинать будем? — Обязательно. — Радостно отозвался Артур, — я голоден. — Ой, это да.       Они с Дамиром сели рядом друг с другом, пока Дима в очередной раз встал у плиты. Пока он был занят чисткой картошки, Дамир аккуратно стянул айфон со стеклянной столешницы, и жестом показал другу молчать. — А пароль какой? — Беззвучно спросил Ахтямов, наблюдая за тем, как пальцы набирают четыре цифры. — Самая лучшая антиутопия. — Повелитель мух? — Артур улыбнулся. — Балбес ты. 1984. Дима, кажется, знает ее наизусть.       Набрал пароль, и, разблокировал экран, переглянувшись с Артуром, заглянул в галерею. Артур тут же указал на последнюю фотографию, оперевшись о его плечо и растерялся от увиденного. Они с Дамиром в шоке уставились на последнюю фотографию. — Видимо поэтому он не играет. — Прошептал Ахтямов на ухо Жафярову. — Ты глянь, как он его изуродовал… — Пиздец. Ну Дима, может, конечно, и жестко сыграть, но я не знал, что настолько.       Они вдвоем уставились на фотографию. Когда очередная картошина с шумом влетела в воду, Дамир тут же свернул галерею и заблокировал телефон, положив его на тоже самое место, растерянно отвел взгляд на потолок. Артур подпер голову рукой и спросил уставившись на свое отражение в окне: — Дима, а че вы с ЗХБ обсуждали? — Я выяснял почему наших стариков не взяли на игру. — Дима сидел к ним спиной на коленях, сведя аккуратно босые ноги вместе, и увлеченно очищая картошку от шкурки, — Ничего не понял, кроме того, что ЗХБ считает что они нам не нужны. — Ну, у тебя, конечно же, свое капитанское мнение. — Дамир сложил руки на груди, уставившись на друга. — Конечно. Правда, я с таким трудом его продвинул… Тут мнение капитана никому не интересно, и с этим я не могу смирится. — Яшкин кинул не глядя картошку наверх, и она с шумом свалилась в кастрюлю. — Я выпросил их обратно на лед. А сам встану в любимое второе звено.       Ахтямов активировал экран своего телефона. У него на экране блокировки всегда стоял график игр на месяц. Он вдруг усмехнулся и сказал: — О, там же Автомобилист следующий. — Артур рассмеялся, — Опять Никите Волк достанется. Смотри, теперь твоя очередь биться с Трямкиным… — О, ну там ваще пизда будет. — Яшкин вдруг громко рассмеялся. — Я дам им… — Ты че-то разошелся, капитан… — Дамир уставился на лучшего друга, что встал перед ним с ножом в руке. — На Сашу кинулся, на этих кидаешься…ты очень странный стал, Дима. И я боюсь даже предложить, почему ты такой становишься. Потому что такую картину я уже видел… — Я знаю. Очень много во мне какой-то злобы, которой раньше не было. — Дима задумался и поставил кастрюлю на плиту. Сам оперся о столешницу спиной, и медленно провел пальцем по острому лезвию длинного ножа. — Просто не понимаю с чем это связано. — С Ротенбергом. — Тихо констатировал Ахтямов. — Ты после него такой агрессивный стал.       Дима сначала отмахнулся от него, но через несколько мгновений до него дошло. А ведь и правда. Яшкин отложил нож в сторону, сложив руки на груди, и подошел к окну, уставившись на пейзаж за окном. Артур же наклонился к Дамиру и шепотом спросил: — А он всегда был с Романом Борисовичем? — Не знаю точной даты. Но да, почти с самого момента, как в СКА попал. Мы с ним немного в разное время с командой столкнулись. Я позже приехал со своего Нижнего, у меня вещей побольше скопилось. Но вот уже на второй или третьей игре было заметно, что с ними что-то не то. Насколько я слышал, еще до того, как с ним начал близко общаться, у них драки как тут с Сашей не было. Но уже под конец сентября он точно с ним в постели пару раз. Там, конечно, чем дальше по сезону, тем хуже ситуация становилась. Дима и правда после общения с ним немного неадекватный был. Ну и алкоголем он начал увлекаться так сильно именно после того как влез в эти отношения. Да и на своих мог начать срываться, и на льду начать драться с ничего. — Дамир уставился на Диму, стоящего к ним спиной, тихо прошептав, — Ты должен знать о том, что с Димой и Ромой не все так просто. И если я и правда уйду с команды, должен знать, что лучше никогда надолго их вдвоем не оставлять. — Артур растерялся, внимательно слушая его, — Рома может его увести как в алкогольный запой, так и в другой. Когда Нади улетела по делам больше чем на месяц, Дима поселился буквально у него. Там еще пауза была какая-то в играх длинная. Вроде бы из-за Матча Звезд или еще чего… В общем, Артур, я его уже всяким видел. Дима рядом с ним неадекватный. Всякое может вычудить. — Он указал на чужой телефон перевернутый экраном вниз, — Но до такого никогда не доходило. — Что обсуждаете? — Тихо спросил Дима, стоя к ним спиной, слыша только их перешептывания, но не в состоянии разобрать слов. — Тебя. — Дамир подпер голову, — Чем все с Сашей закончилось?       Яшкин вдруг развернулся и ушел с кухни. Друзья едва успели переглянуться, как Дима пришел обратно и протянул им руку сжатую в кулачок. Когда никто с первого раза не угадал, что там может быть, Дима раскрыл руку, и парни уставились на зуб лежащий в ладошке. — Это что? — Потерянно спросил Ахтямов, уставившись на Яшкина в шоке. — Это зуб Александра Валерьевича Радулова. — Он искренне улыбнулся, — Добытый мной в честном бою за нашивку капитана. — Ты… — Дамир поднял голову, уставившись вместе с Артуром на Диму, — …выбил ему зуб?       Яшкин тут же кивнул, гордясь происходящим. Артур осторожно протянул через Дамира руку и взял его. Осмотрев, тихо сказал: — Еще и передний. — Ты нормальный? Ты совсем дурака кусок или наполовину? — Дамир не понимал, придуривается ли он или и правда больной на голову. — Адекватный вообще? Ты серьезно избил Радулова до того, что выбил ему зуб? — Лучше с Димой не спорить. — Артур вернул зуб в протянутую руку и с опаской спрятался за спину Жафярову, — Что с ним делать будем? — Я не знаю. Может пора его в психушку сдать? — Ему нельзя перечить. — Прошептал Ахтямов, обнимая друга за шею, выглядывая из-за Дамира, — Он теперь капитан. Он теперь имеет полное право сделать с нами что захочет. Мы теперь его собственность. — Он никогда таким не был. Это не тот Яшкин, с которым я дружил. — Вы че, ахуели вдвоем? — Дима усмехнулся, — Забейте. Даже Саша не в обиде на меня. — Он с гордостью любовался зубом, тут же унес обратно в спальню. Через несколько секунд снова появился, — Правда, к нему жена приехала сегодня с утра… И он такой вот красавчик ее встретил. — Он развернулся к кастрюле, и проткнул одну из картошин ножом, чтобы проверить ее готовность, — Я просто ударил его в ответ. Имел, между прочим, полное право это сделать. Ну… Может чуть переборщил. Ему прошлые зубы тоже не только шайбой выбили. Он и так не красавчик. — Он повернулся к ним, и повернул обе руки, показывая им почерневшие костяшки пальцев с ободранной кожей, — Мне тоже больно! А так… Ну набил ему морду. Ну отпинал хорошенько. Ну изнасиловал… — Яшкин прошелся обратно до плиты, — В общем сделал все то, что он со мной сделал. Нихуя, претензии не принимаются. — А, ты ему еще и в постели ему добавил… — Дамир подпер голову рукой, — И как тебе быть сверху? — Блять, давайте не будем… — Ахтямов прижимался к Жафярову сзади, обнимая его за шею, — Сначала они с Лямкиным свои проститутские истории травили, теперь ты начал. Я не хочу этого знать. — Он вдруг улыбнулся, — Хотя нет, хочу. Как тебе?       Все трое громко рассмеялись. Дима вылил всю воду, и, отставив кастрюлю, поставил на горячую плиту уже сковородку, сам заглянув в морозилку. Вдруг выпрямив спину, Яшкин облизнул губы. Высыпав на раскаленную сковородку замороженную рыбу, внезапно выдал: — Он мне не наврал. — О боже. — Дамир закрыл рукой лицо, — Пиздец. Я бы на месте Радулова просто умер бы от такого позора. — Не самый лучший первый опыт у него был. — Констатировал Яшкин, улыбнувшись Артуру, который явно не понял что происходит. — Стоп, что?! — Ахтямов уставился на него, — Ты что, его в его же первый раз еще и изнасиловал?! — Пиздец. — Дамир тяжело вздохнул, — Что б этому Ротенбергу провалиться вместе с его Петербургом в его блядское болото. — Он развернулся к столу, и растерянно покачал головой, — Он чем тебя заколдовал, что ты за одну, сука, игру и за один вечер из милого мальчика превратился в это чудовище?! Яшкин, блять, Дмитрий. Ты послушай себя, пожалуйста! Ты какого черта творишь?! — Я добился справедливости. — Гордо сказал Дима, медленно развернувшись, и снова сжал нож в руке, — Ты хочешь со мной поспорить? — Не надо. — Ахтямов отрицательно покачал головой, — Не опасно. Просто бесполезно. — Да. Я хочу с тобой поспорить. — Дамир поднялся и подошел к Диме. С силой отобрав у него оружие, отложил его подальше. — Мы с тобой больше не в Петербурге. Ты не имеешь права себя так вести. Ни с кем! Не имеешь права бить никому морду, никого насиловать, никого материть и ненавидеть. Даже не смотря на то, что с тобой вытворял Радулов, ты поступил неправильно. — Я должен был смириться с этим? — Удивился Дима. — Просто простить ему эту хуйню? — Да. Должен был. Мы в Казани, Дима. Тут другие порядки. Тут ты не «Димка». Тут твое капитанское мнение не перебивает мнение тренеров. Ты тут не истина в последней инстанции. Тут у тебя нет власти. И тут тебе не простят бить своих. Мы с Артуром сделаем вид, что не знаем кто так Сашу изуродовал. И ты, пожалуйста, будь добр сам об этом не говори. И услышишь, что Саша в этом тоже никому не признается. Не потому что ему стыдно. У Радулова никогда стыда нет, так же как и совести. А потому что даже он в курсе, что тут не так все работает. За тебя заступались, потому что ты был жертвой. Две крайности. Он крайность агрессии. А ты был крайностью забитости. Но тут все равны. И Радулов, кстати, ровня мне или Артуру точно такая же, не смотря на свою капитанскую нашивку. Ты не увидел, что когда он кидался на тебя, его никто не поддержал? Все заступились за тебя. Он впал в крайности и потерял весь свой авторитет. А когда получил статус ненавистного и вся команда знала, что он за дрянь, и получил пинок под зад из команды, пускай и очень на короткий момент, никто даже не расстроился. Вот его вторую игру нет, и что? Вот хоть кто-то кроме тебя расстроился? — Ты мне предлагаешь заткнуться? — Я предлагаю тебе заткнуться. — Кивнул Дамир, — А ты дорвался до власти и моментально с ней наломал дров. Две игры прошло, Дима. Ты посмотри на тот след, который за тобой потянулся. Ты становишься сам крайностью. Что тебе наговорил Ротенберг? Его же слова выпустили твою ненависть из клетки. Его же слова тебя так эмоционально раскачивают. Ты же после игры с Петербургом такой стал. Тебя моментально сломило. — Это не Рома виноват. Это давно все ждало во мне своей минуты. И пока я не выплеснул это — это копилось во мне. — Это Рома виноват. — Синхронно сказали парни.       Дамир уселся обратно, отрицательно покачав головой. Дима же задумчиво перевернул всю рыбу, а сам достал тарелки и сказал: — Все нормально. Я не буду больше так ничего вытворять. Я понимаю, что я чудовище. Но я выплеснул это все, и больше ничего во мне не закипает. Я спокоен полностью. И мне уже ничего не страшно. Даже если Саша снова начнет со мной творить всякие пакости, мне надо будет опять много времени, чтобы обжигаться об эту агрессию, пока она не прожжет меня до костей. — Он поставил перед ними тарелки с едой, — Все. Закончили о плохом. Все нормально. Мы просто разменялись друг с другом агрессией и разошлись. Все нормально. — Поклянись мне, что ты больше не будешь контактировать с Ромой. — Дамир кивнул. — Поклянись. — А тогда ты поклянись, что не уйдешь в Авангард. — Это не от меня зависит. — Вот и встреча с Ротенбергом не от меня зависит.       Они уселись ужинать, и пару минут все звуки что были, это звон вилок об тарелки. Дамир периодически поднимал взгляд на Диму, и, не выдержав, вдруг спросил: — Откуда ты знаешь про Авангард? — От тренеров. С двух сторон сразу. — Дима задумчиво прожевал еду, и сказал, — Рома сказал мне первый. А потом я спросил и у ЗХБ, почему тебя не ставят в состав. Они сказали, что ищут лучшие комбинации под игру, но тебя в этот момент уже не будет.       Он поднял телефон, и взял его в руки, услышав уведомление. Подпер голову рукой, читая пост, под фотографией Ромы на фоне новой арены в Санкт-Петербурге: «Новая арена, новый сезон, но и на этот сезон открытий тоже хватит. Большое интервью Романа Ротенберга о том, что ждет СКА в ближайшее время.» Облизнув губы, задумался. Быстро прочитал небольшой пост. Это только анонс. Завтра будет само интервью. Рома всегда любил говорить с журналистами. Он может сказать все что угодно. Отложив телефон он растеряно уставился в тарелку. Прислушался к ощущениям. — Что-то будет не так. — Прошептал он. — Нет. — Он задумчиво сжал руки, что похолодели. — Что-то не то. — Ты чего, Дима? — Артур уставился на друга, — Ты чего побледнел весь?       Яшкин растерянно уставился на них. Сердце забилось быстрее. Он дотянулся до чужого телефона, и уставился на график игр. У них впереди три дня отдыха. Слишком большой перерыв. А там еще две игры, и уже в спину дышит Матч Звезд. Тут же поднявшись, он пошел до спальни, взяв свой телефон. Закрыв за собой дверь, быстро пошел мимо кровати и вышел на балкон. Спрятавшись в халат, нажал на контакт, подписанный просто эмодзи луны, и приложил трубку к уху. Повернув руку уставился на часы. Еще не сильно поздно. Его счастье, что Казань на одном часовом поясе с Санкт-Петербургом. В спальне одной из квартир Северной столицы среди полной темноты загорелся экран, где появился вызов от абонента, подписанного эмодзи солнца. — Привет, Димка. Что случилось? — Раздался сонный голос в трубке. А нет, не угадал, все-таки поздно. — Я видел пост только что. — Дима тяжело вдыхал ледяной воздух, смотря на зимний пейзаж впереди себя. Весь город засыпало снегом и теперь было светло даже в самые темные ночи. — О чем интервью давал? — О, ты все еще следишь за нашими новостями? — Рома усмехнулся, — Ну мы про Матч Звезд поговорили, про Кубок Первого канала… Так, по-мелочи контракты обсудили. А что? — Ты ничего лишнего не сказал? — А у нас с тобой есть какие-то секреты? — А сам как думаешь? — Яшкин закрыл рукой лицо, — Рома, пожалуйста, не вреди мне. Меня за скандал с Автомобилистом простить не могут. И за скандал с твоим переломом тоже. — Успокойся, Димка. Все будет хорошо. — Ротенберг таинственно усмехнулся, — Новость у меня к тебе уже сейчас есть, которой могу поделится. Она точно появится раньше полноценного интервью. Я буду главным тренером сборной России на Кубке Первого Канала. И там четверо ваших ребят попадут мне в состав. — Он сделал паузу и тихо сказал, — Лямкин точно там будет. Дыняк и Сафонов с Альметкиным. Посмотрим, на что способны твои кошки. Или ты уже не капитан? — Пока еще капитан. Только попробуй им навредить — я приеду к тебе в Петербург и вломлю тебе. — Мы с тобой и твоим Сашей в любом случае встретимся на Матче Звезд, куда вы оба приглашены. Любимцы болельщиков. Мне взять твое любимое сухое Португальское? — Я теперь пью водку Крайнего Севера с Казанской пропиской. — Усмехнулся Дима. — Ты обещаешь мне, что ничего плохого не сказал? — Я сказал много чего — но в эфир, конечно, не все попадет. У тебя слишком большой по времени контракт, Дима, тебе ничего не навредит. — Не ври мне. — Попросил шепотом Яшкин, медленно съехав по балконной двери, дрожа от холода, — Я чувствую, что завтра можно не просыпаться. Мне поехать к Радулову и взять у него пистолет? Я еще успею застрелиться раньше, чем ты меня опозоришь? — Он тебе не пригодится, не бойся, Дима. Спокойной ночи.       Вызов был завершен. Яшкин закрыл руками лицо, и тихо завыл, сидя в одной пижаме и халате на пороге неостекленного балкона, уставившись заснеженный город впереди себя. Ему уже ничего не хочется. И ничего не надо. Зайдя обратно в спальню, он бросил телефон на зарядку, а сам вернулся на кухню. Парни сидели вдвоем и обсуждали матч, который оба видели только в качестве зрителей. Никто, конечно, не остался от этого в восторге, но решения тренерского штаба все еще не обсуждаются. Дима с трудом доел ужин, отказался от предложенного десерта, и пошел спать. Долго ворочался. Уснул с большим трудом и очень ненадолго. Утром, уже когда начало светать, он сонный вылез из кровати. Шмыгнув носом, достал из тумбочки градусник и пошел на кухню. Усевшись за стол, пока ждал приготовления кофе, достал градусник и уставился на замершую ртуть. Тридцать девять. — Сука.       Отбросив его на стол, откинулся на стуле и дотянулся до кружки кофе с большой пенкой. Подперев голову, с тревогой смотрел на телефон, что лежал прямо перед ним. Отпив горячей жидкости, что быстро побежала по организму, охваченному ознобом и болью в костях, услышал шаги за спиной. Рядом с ним сел Дамир, укрыв плечи пледом. — Ты чего так рано? Сегодня же выходной. — Не могу уснуть. Кошмары снятся. — Яшкин сделал еще глоток, — Что тебе сказал Рома? Вы же явно с ним хорошо поговорили. Я должен быть готов ко всему. Предупреди меня о том, что может опять передо мной рухнуть и убить. — Поговорили. — Дамир пожал плечами, — Он больше с моим агентом говорил. Мы с ним и с Евсом надумали провернуть одну хитрость, которую еще никто не проворачивал. Для тебя ничем не грозит. О большем не могу сказать. Я не собираюсь умирать в этом сезоне тут. Для тебя Казань стала прекрасным шлейфом венца карьеры который одел на тебя Питер. Как бы ты не отрицал, что СКА надо забыть… И если ты пропустишь все то, что с тобой сделал Рома, ты был лучшим в команде. Никого даже близко с тобой не стояло. И ты стоил каждого рубля которого за тебя платили. И тут только лучше становишься. Самая середина сезона — а ты сияешь так, что ни третьего звена, ни четвертого даже не видно толком. Что-то старики около тебя пытаются вдвоем выдумать, но у них не получается. Ты не просто так стал капитаном, и даже тут им остался. Для меня ты всегда будешь лучшим капитаном, который у меня мог быть. Но да, я буду уходить в Авангард. Разбить тройку Спунера, Буше и Ткачева мне не светит, но я думаю, что там найдется место чтобы притоптаться хотя бы на третьем или втором звене. Но тут я обуза, Дима. И Саша тут не причем. Мы с Радуловым были вдвоем не так давно в тренерской, переговаривались с «глухим Абдулой». Нам с тобой Вадим с Димой не наврали — он и правда глухой до чужого мнения. Или до мнения конкретно Радулова — я так и не понял. — Яшкин лишь кратко усмехнулся. Они в СКА называли Билялетдинова именно «глухим Абдулой», когда после попойки с Кагарлицким и Шипачевым выяснили много интересного. Никто тогда даже не мог знать, что они на следующем сезоне станут одной командой. — Саша попытался сказать слова в мою защиту. И указал на то, что я лучше всего играю именно с тобой в звене. Но у Абдулы другое мнение. Он сказал, что я ничего из себя не представляю. Что неизвестно как я играл в Торпедо и в СКА. Что я не стою своих денег. Я не готов эту хуйню прощать. — И что ты удумал? — Дима повернул голову, сделав еще несколько глотков. — Скорее всего, меня отправят в Авангард, с Авангарда в Металлург уйдет Гераськин, а ты получишь с Металлурга Кошелева. По крайней мере такой план. Ротенберг дал мне совет устроить скандал Казани. А еще передо мной сидит мой капитан, который занимается местью бывшему клубу. В конце года Казань станет мне бывшим клубом. Но я начну историю раньше. — Блять, как же они доебали. — Взвыл Яшкин, закрывшись руками, — Дамир, не надо. Пожалуйста, давай без скандалов и интриг на всю Континенталку. Ты же видишь, я развожу грязь только в дальних коридорах стадиона. Если ты надумал громыхнуть с Евсеевым так, чтобы все утроили штат юристов — я посмею тебе предложить этого не делать. Забей на этого Абдулу… Он нихуя никого не слушает. У него опыта игр больше, чем мы с тобой на свете живем. У него только его мнение правильное. — У тебя получилось забить на Ротенберга? — Когда Дима покачал головой, Дамир протянул ему руки, и дал себя обнять, — Ну вот и я не могу. Дима, я боюсь тебя одного оставлять. Пытаюсь скорее приучить Ахтямова не бояться тебя. Но, пожалуйста, не едь в Петербург. Или заручись Сашиной защитой. Иначе, Дима, Рома тебя утопит в той Неве. И новый год в новой форме могу не только я встретить. Соскучился по синему цвету на форме? Трансферные двери закрываются быстро. Тебе только устоять три недели. — Ты даешь мне цель: не попадать в ловушку. В которую я уже, блять, попал. Меня вытащили фанатские руки на этот ебаный Матч Звезд. Ты понимаешь, что мне придется ехать? И мне придется ходить по тем улицам. А в Петербурге от Ротенберга не спрячешься. Еще можно попробовать в Казани от Радулова спрятаться. Но в Питере точно у меня нет никаких шансов. А Саша явно не захочет мне помогать. Он же пытается меня поставить на ноги так, чтобы я ровно стоял и не падал, блять. Не понимает он, что я уже не переучусь. Я просто послушная собака, Дамир. — Я знаю. — Он провел рукой по волосам Димы, прижимая его к себе, — Дима, ты помнишь как у тебя получилось отскочить от Ромы? — Я помню. Травма. — Там… — Дамир склонился к нему, и перешел на шепот, — Автомобилист будет. И я вижу что ты с ними хорошо сдружился. Попроси их об одолжении. Когда никаких путей не останется, всегда останется вариант оказаться на больничной койке. — Яшкин отрицательно покачал головой, вцепившись к него. Крепко зажмурился. — Тихо, не начинай. Даже не начинай расклеиваться. Артур не привык к тебе такому. Не шокируй мелкого. Держись. Надо продолжать делать вид что ты на ногах крепко стоишь. — Я не могу вечно отскакивать от Ромы таким способом. Хорошо, я похороню себя до конца года, и если меня не выведут из строя до конца сезона, вернусь обратно в январе. Хорошо, еще матч в Казани я устою. А если они встретятся нам в финале Кубка, как в прошлый раз ЦСКА с Ак Барсом столкнулись? Что мне там делать? Снова команду на произвол судьбы бросить? — Я же говорю, это крайняя мера. Но ты должен продержаться этот сезон без него. Со следующего окончательно привыкнешь к самостоятельности. И будешь достаточно крепко на ногах держаться, чтобы даже если Радулов уйдет с команды вместе с Шипачевым, чтобы ты не рухнул. Дальше будет легче. И лето пройдет, и за весну успеешь отойти. Если не будешь пить. Встанешь крепко и намертво. — Кстати… по поводу пить. Хочу сегодня вечером в бар пойти. Ты со мной? — Можно будет. — Он улыбнулся. — Сразу заулыбался, ожил, ты посмотри на него. — Дамир посмотрел на градусник, — Тебе же Лукоянов сказал не мешать парацетамол с водкой. — Хочу проверить почему. — Печень посадишь уже на третьем стакане. — На кухню зашел Артур, поставил кружку на поддон кофеварки, а сам закинул капсулу. Нажав на кнопку, уселся напротив Димы. — Выйдешь весь пожелтевший. Еще пара стаканов сверху и придется звонить гробовщику. — Меня все устраивает. — Улыбнулся Дима, и отпил кофе. — Вы че пришли мне одиночество разбавлять? — Ты сильно шумишь много. — Артур дотянулся до кружки, и поставил ее перед собой. — Дамир, кофе? — Когда тот кивнул, Артур поставил еще одну кружку, — О чем твои мысли? — Нади не приедет на новый год ко мне. — Он подпер голову, уставившись на кружку, — Но мне придется ехать в Петербург потому что мы с Сашей участвуем в Матче Звезд. А потом придется ехать Дыняку, Лямкину, Альметкину и Сафонову на Кубок Первого канала и почувствовать — какого это работать под Ротенбергом.       Дамир с радостью взял кружку, и отпил кофе. Похлопав руками по одежде, тут же поднялся и быстро убежал с кухни. Артур же уселся обратно: — Не думаю, что они расстроятся. Тоже развлечение. — Артур же уставился на Диму и тихо спросил, — Почему ты с Сашей так поступил? А если бы это был мой первый раз?       Яшкин уставился на него в шоке, медленно поставив кружку двумя руками, чтобы она не дай бог не выпала. Решил переспросить, побоявшись надумать лишнего. — Ты тоже хочешь попробовать? — Никите понравилось. — Артур говорил едва слышно, чувствуя, как сильно краснеет, — Почему нет?       Дима вдруг громко рассмеялся и отрицательно покачал головой. — Не стоит, Артур. Ты еще маленький. Вот станешь как я, вот тогда поговорим. — Я тоже хочу. — Я не смогу. — Дима закрыл руками лицо, продолжая смеяться, — Попроси Никиту. С ним интереснее будет. — Почему? — Удивился Ахтямов. — Потому что у него больше.       Они вдвоем вдруг громко рассмеялись. Дамир же вернулся обратно и даже расстроился, что пропустил всю шутку, а ему уже точно не повторят. Дима же склонился к столу, заливаясь хохотом, пока Артур сидел покрасневший, стыдливо пряча щеки от Жафярова. — Чего тут произошло? Меня обсуждали?       Артур тут же отрицательно покачал головой, и, не в силах повторить уже при нем, громко рассмеялся, увидев, как Дима уже надумал ответить: — Нет! Дима, заткнись! Не говори ему! Я сейчас помру от стыда! — Мы сегодня втроем в бар идем. — Кивнул Дима, разведя руками, — Все, это не обсуждается, Артур, ты с нами! — Он шумно вдохнул воздух и медленно выдохнул, — Все, тихо. Забудем, пока я сам не умер тут от стыда. — Он уставился на Ахтямова, — Нельзя такие вещи на трезвую предлагать! — Дима взял в руки телефон, и набрал уже контакт, что был подписан как «Домовой» — Здарова, мелочь! Как дела?! — Он специально поставил на громкую связь и положил смартфон обратно на стеклянную столешницу. — Здарова. — Ответил Лямкин, — Ты че, ебать, так рано звонишь?! Че случилось?! Кто сдох? — Я чуть со стыда не сдох только что… — Рассмеялся Дима, уставившись на Артура, что громко ржал, свалившись на пол, — Опять пришлось бы нового капитана искать… Никита, мы собрались в бар. Ты с нами? — О, чо-чо-чо, когда?! Сегодня?! — Когда Яшкин согласился, Лямкин шикнул кому-то на фоне, — Цыц, иди у мамы попроси. Я всегда за любой движ-Париж! Только предлагаю куда-нибудь в клуб. А то че, напиться и завалится можно и дома. Я поплясать хочу. Мы с Юдой думали куда-нибудь сходить, но он решил съебаться куда-то со своими. Я как обычно не у дел остался. — Я со своей стороны Дамира с Артуром беру. У тебя есть два места. — О, чур я с Беляшом и Сафоном! — Никита вдруг рассмеялся, — Заеби-и-ись, вот это я понимаю… Как раз до тренировки отойдем. Че, берешь с собой свое лучше ебальное платье и кружевные трусы? Мне фрак одевать?       Дамир с Артуром громко заливались хохотом, пока Яшкин закрывал руками лицо. — Может бальное? — Предложил с пола Артур. — У него только ебальные есть. — Лямкин рассмеялся, — Я Лизе скажу, что мы на тренировку вышли. Так что я ночую у тебя. — Хорошо. — Согласился Дима. — К девяти у Кабана, на Тате.       Все трое шумно отбили друг другу пять. Допили кофе, громко смеясь. Только на часах нарисовалось десять утра, как у Димы на телефоне появилось уведомление. Он отставил кружку, и уставился на яркий экран, раскрыв сайт СКА, от которого и пришло уведомление. Медленно облизнул сухие губы. Дамир с Артуром склонились к нему. Повисла пауза на десять минут, пока все читали с большим любопытством про то, как Роман Борисович расхваливал новую СКА-Арену на двадцать тысяч человек посещаемости, делился планами на Кубок Первого канала. Дима вытер мокрые руки об пижамные штаны, и шумно выдохнул. Когда все дочитали очередной абзац, тут же недовольно взвыли, когда раздался звонок от Радулова, прервав статью на самом интересом месте. Артур ударил Диму по руке, и тут же принял его, не дав даже подумать, и включил на громкую связь. — Привет, Сань. Чего так рано? — Спросил с любопытством Дима, кратко переглянувшись с Дамиром. — У тебя есть час, чтобы спрятаться где-то в городе, потому что я еду к тебе с оружием.