Два медведя в одной берлоге

      Отель где-то в Казани. Яшкин, что спал в чужом номере, сонно заворочался в кровати, и, медленно открыв глаза, уставился на Кертиса, что стоял прямо перед ним. Медленно закрыл рот и вытер слюни об тыльную сторону руки. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что он тут вообще забыл. Ах, да, они же вместе пили с ними. Им же вчера и проиграли шестой раз подряд. Как странно, даже голова не болит, хотя он явно опять перебрал с высокоградусным весельем в бутылке с рыбой. Он сладко зевнул, и высунул обе руки из-под теплого одеяла. Только вроде бы это номер Да Косты и Мэйсека. А что этот шкет тут делал — осталось для него загадкой. — Доброе утро. — Улыбнулся парень, стоя перед ним в полосатой пижаме, — Как ночь?       Яшкин медленно перевернулся с бока на спину и уселся на кровати. Еще раз зевнул, и осмотрелся. Это явно номер повышенного стандарта. Только тут какой-то бардак стоял. Все вещи лежали двумя кучами прямо на раскрытых сумках. Он повернул голову в другую сторону. Две кровати всего. А тут уютно. Они на выезде по трое спали, и еще и не со всеми можно поделить маленький отельный номер. Его слегка смущало, что они одни и что он перед ним в одних трусах. Он хотел было посмотреть на свои часы, но не обнаружил их на руке. Кратко осмотрев еще раз номер, заметил и свои вещи, лежащие аккуратной стопкой на подоконнике. Сверху лежали и два паспорта и его часы и два телефона. Даже перевернутые экраном вниз, они явно оба были включены. На одном просто сияли уведомления, а вот экран второго своим светом пробивался через ткань. Если это не его телефон, то Лямкина. А значит жена завтра повесит, и придется им искать нового защитника. Подняв взгляд, он уставился на окно, где был вид на ночное небо. Судя по положению луны, ночь либо была в самом разгаре, либо уже планировала заканчиваться. Знал бы он с какой стороны города стоял отель, было бы больше ясности. — О, а где все? — Завтракать пошли. А я только пришел. — Он протянул ему кружку с кофе, — Хотели отобрать. Не догнали. — Да не удивительно. — Дима с благодарностью кивнул, и, усевшись поудобнее, сложил ноги под себя. — Ты зачем, злодей такой, меня казахом обзываешь?       Кертис улыбнулся, и, достал с кармана свой паспорт. Дима заинтересованно посмотрел на обложку с орлом и солнцем. Владелец открыл его на последней странице и гордо повернул к нему, указав пальцем туда, где писалось место рождения. Дима начал хохотать, увидев его великолепную подпись. Кертис растерялся, и сам посмотрел на паспорт, пытаясь понять, что там такого смешного. Он вроде бы хорошо получился на фотографии, даже на красивого похож, если не сильно приглядываться. — А ты элегантнее придумать ничего не мог? Это что за палочки? Кертис, ты вот реально… школьник. И по морде, и по подписи, и по росту. — Он опустил взгляд, и посмотрел на место рождения. «Медисин-Хат, Альберта, Канада». — И что? Я сам из Омска, что ж теперь, меня россиянином считать? Нет, мелочь, это не аргумент. — Ах ты сука. Пиздишь. — Сам сука. — Яшкин заливался громким хохотом. — Да я серьезно, блять. Вот дай мне мой паспорт. — Кертис хмыкнул, но все же сходил до подоконника. Взяв паспорт из маленьких ручек, он не стал открывать внутренний паспорт, а открыл заграничный. Привык хранить все в одном месте. Тут же повернул его нужной страничкой и указал на свое место рождения. «город Омск, СССР» — И чего? Для меня слово «невестка» все равно с проституткой ассоциируется, а только потом с невестой. — Почему? — Искренне удивился Кертис, и, взяв паспорт, посмотрел внимательно на него. — Красивая подпись у тебя. Как у нашего Широкова прям. — Потому что «невестка» по-чешски это — проститутка. Кстати о проститутках… а Никиту ты куда моего дел? — Он отсыпается в соседнем номере. — Кертис вытянув босые ноги, уперся локтями в кровать, уставившись на окно впереди себя, — Дима, а расскажи мне секрет, пока вот мы одни.       Дима же сделал несколько глотков еще горячего кофе и довольно выдохнул. Буквально почувствовал как по невыспавшемуся организму побежала бодрость, приводящая его в чувство, и заткнувшая голодный желудок. Обняв кружку двумя руками, сделал еще глоток, и поднял взгляд, уставившись на Волка, кивнул, и сказал: — Все что угодно, что не запрещено говорить по контракту. — Парни-то тебя пожалели. — Дима отвел взгляд и молча кивнул, — А вот Лямкин хорошо мне… То, что вчера Радулов говорил, это правда? — Про то, что мы с ним спим? — Он уставился на Кертиса, — Да, правда. Не смотри на то, что у меня жена есть, а у него, вместе с женой еще и два с половиной ребенка. Так получилось. — Тоже должность капитана не поделили? — Усмехнулся Волк, — А драться не пробовали? Наши только так и договорились. Когда Трямкин победил в третьем кулачном бою Широкова, ему пришлось отступить. В качестве утешительного приза ему досталась нашивка альтернативы. — Пробовали. Первый месяц я был таким уродом просто потому что Радулов кидался на меня стабильно на каждой игре. Мы-то с ним по силе одинаковые. Больше двух побед подряд в бою ни у кого не получалось. Потом в какой-то момент мы решили вопрос по-другому. Я решил ему уступить, а потом он уже меня не спрашивал. Так и пошло. Сейчас, вроде как, нас все устраивает. Ты, я надеюсь, Никиту моего не убил вчера, в порыве страсти.       Кертис тут же наклонился к полу и задрал свою пижамку. Яшкин громко засмеялся, увидев яркие следы от рук и засосы, что дополняли картину созвездия синяков и ссадин на тощей спине. Едва выпрямившись, он взвыл и сказал, сведя ноги вместе: — Он даже варианта подумать мне не дал. Кинулся на меня, будто это не вы вчера проиграли, а мы, и он, на радости от победы, решил еще и в постели у меня выиграть. Я мало того, что до конца месяца буду ходить таким… красивым, — Он указал на свое лицо, на котором почти не было живого места от черных синяков, и нескольких ран, — так у меня еще и зад болит теперь. — Ничего, потом пройдет. Только на тренировке сильно не выкладывайся, а то одно неудачное падение и со льда тебя уже только поднимут — сам не встанешь. По себе знаю.       Кертис задумчиво задрал обе штанины, и Дима снова расхохотался. У него даже все колени были стерты. Вот это Никита вчера ему выдал. Никто не даже не знал, что он так умеет, а Волк, видимо, этого не ожидал совсем. Допил кофе, и, отставив кружку, обнял свои ноги, улыбнувшись. Голова прояснилась окончательно. Значит, уже как минимум ближе к утру, раз опьянения в голове не осталось. — Полегче? — Когда Дима кивнул, Кертис задумчиво потрепал еще слегка влажные волосы, и сказал, — Ты всегда столько пьешь? — Так получилось. — Снова ответил Дима, и перевел взгляд на вошедших Стефана и Брукса. Они уже были бодрые и сами были в пижамах. — О, а вот и все в сборе. Спасибо, что утащили меня от этого черта. — Всегда пожалуйста. — Усмехнулся Стефан, и заинтересованно спросил уже у Волка, — Все? Нагляделся на него? Надумал что хочешь? — Конечно. — Тут же сказал Кертис, и, закатав рукава пижамы, жестом позвал Диму к себе, — Иди сюда, секрет расскажу.       Дима молча уставился на Волка, замерев. У него похолодели руки. Сердце начало быстрее биться. Когда Стефан уселся около него, и положил руку на его голое плечо, стало не по себе. Карие глаза Димы остановились на доброй улыбке Мэйсека. Он жестом показал ему молчать, и прошептал: — Иди, послушай что Кертис тебе скажет.       Яшкин осторожно приподнялся с кровати, встав на колени и уперев руки в кровать, наклонил к нему голову. Кертис прошептал ему на ухо: — Если бы не твой защитник, ты бы ушел целый. Но мы не проигрываем. Твой Никита не дал мне подумать. А теперь наша очередь атаковать.       Дима в ужасе распахнул глаза, когда маленькая ручонка зажала ему тут же рот, дернув на себя. Он попытался выбраться с кровати, но ему тут же заломили руки, и связали за спиной. — Блять, — Он завозился, и резко закинул голову, — дайте хоть выпить! — Он сжал челюсти, дернув головой, — Идите нахуй!       Чужие руки не были с ними ласковыми, пока он сопротивлялся. С грубого толчка ногой в спину рухнул на пол. Его схватили за волосы, и он непроизвольно раскрыл от боли рот и тут же пожалел об этом. Взвыв, тяжело дышал, чувствуя, как его заставляют встать на колени. В один момент искренне пожалел, что не отдался Радулову раньше. Было бы не так больно. Использовали его долго и жестко. Оставляли на нем следы от крепких рук. Оставляли яркие засосы. Заставляли работать ртом очень активно. Едва давали времени отдышаться. Он тихо взвизгивал от грубых действий. Попробовал перестать сопротивляться, и это даже помогло. С ним начали обращаться гораздо нежнее, и он начал получать удовольствие. Когда, наконец, его дернули вперед, заставив подняться на ноги, закинул голову, тяжело дыша. Закрыл глаза, почувствовав чужие руки на своей спине. Почувствовал, как чужие зубы впились в него. — Парни, давайте не надо. — Взмолился он, слыша тихие перешептывания, — Я же не вывезу больше. Либо дайте напиться и потом чего хотите делайте. — Нет, милый, ты будешь отхватывать на сухую. — Прошептал Кертис. Кажется, именно его рука проскользила по мышцам груди. Толчок чужих ледяных рук заставил его прижаться к Волку. — Чтобы все было честно. — Это не честно. — Дима положил голову на его плечо, попытавшись развязать руки, но, получив по заднице, лишь шире расставил ноги, — Никита с тобой спал, пока ты был пьяный. А я-то трезвый! Играйте честно. — Все честно. — Усмехнувшись сказал Брукс.       Рука повернула его голову в сторону. Пока Диму отвлекли поцелуем, он расслабился, и тут же пожалел об этом. Ему крепко зажали рот. Дима громко завыл, зажмурившись, и прижался к Кертису, что провел языком по его ключице. Чужие руки прошлись по мышцам на животе. Яшкин задержал дыхание, пытаясь определить чье горячее тело прижимается сзади. Да, пока он был трезвый, делалось это гораздо проще. Это был Да Коста. Именно его ледяные руки расслабляли его, скользя кончиками пальцев по влажной коже. Работал он до самого утра. От всех пропустил, от всех наглотался. Обессиленный, едва стоя на коленях, уперев руки в пол, навис над Бруксом, едва дыша, уставился в его глаза, прикусив губу. — Какого черта опять я отдуваюсь за всю команду? — Шепотом взвыл Дима, и дернулся, склонив голову к крепкой груди, — Блять, да что же опять я… — Кто-то должен. — Улыбнулся ему в ответ Мэйсек, проведя рукой по покрасневшей щеке, вытерев потекшие слезы, — Почему бы и не ты?       Он взвыл, сжав руки в кулаки, и едва слышно издал стон. Сзади снова Стефан. Его ледяные руки чем-то напомнили ему Никиту. У того тоже руки ледяные. — А что, — ухмыльнувшись спросил Кертис, улегшись на пустующую койку рядом, и застегивая на себе пижамку, — уже так отрабатывал?       Дима кивнул, и, медленно выпрямив руки, раскрыл рот, шумно выдохнув. — Я уже, — Он облизнул растрескавшиеся губы, — второй раз в таких позах… Но вот Шипачев с Лямкиным и Радуловым хоть напоили меня, а потом начали ебать! А вы, бляди, на трезвую… — Не сдержавшись, он издал громкий стон. Руки его подвели, и он снова рухнул на Брукса, заходясь стонами полными удовольствия, — Сука, да я вам следующую игру не прощу за эту хуйню! — Ты сначала догони. — Ухмыльнулся Брукс, и, притянув его к себе, начал жадно целовать, запустив руку во влажные волосы. — А то ты больше угрожаешь…       Яшкин резко дернулся, и взвыл, закинув голову. Тут же пожалел об этом, и пришлось заткнуться, потому что рту тоже нашлось занятие. Еще пару часов и солнце полностью поднялось над горизонтом, прогнав остатки тьмы с номера. Яшкина отправили мыться, и ему пришлось долго простоять под горячей водой, пока вся мерзость смоется. Вытеревшись, тут же оделся. Уставился на себя в зеркало. Какой-то он…потерянный. Пригладив влажные волосы, улыбнулся своему отражению. Даже ничего, кроме головы не болело. Зато будет чем хвастаться. Выйдя из ванной в одних штанах, накинул на себя рубашку. Застегивая ее, уставился на рассевшихся напротив. Когда в номер зашел Лямкин, его захотелось придушить. — Опа-на, — Никита усмехнулся, стоя сам уже в костюме, — погнали домой, пока нас с собой на борт не взяли. — Я тебе сейчас переебу. — Растерялся Яшкин, уставившись на своего защитника, сказав ему это по-русски, — Ты хоть знаешь что они со мной сделали из-за тебя?       Перед ними на одной кровати сидели все трое. Кертис с любопытством листал странички паспорта Никиты, растянувшись на кровати в своей полосатой пижамке, а Стефан перешептывался с Бруксом, сжав в руке паспорт Димы. Они сидели с другого края, тоже уже одевшись в пижамы. — А нехуй! Так тебе и надо! Сам виноват, что шлюха такая… — Никита пихнул его в плечо, и застегнул на себе куртку. Похлопал по карманам, поняв, что ни телефона, ни паспорта не было. Подняв голову, замер, уставившись на свой паспорт в руках Кертиса. — Эй, шкет, а ну верни. — Он протянул руку. — Ты же вроде бы чех. — Заинтересованно сказал Да Коста, уставившись в паспорт Яшкина, пока тот, словив свои дорогие часы от Брукса, застегнул их на запястье, — А тут написано другое… Явно не чешский паспорт у меня в руках, хоть я его и не видел никогда.       Кертис вытянул руку, сравнивая фотографию Никиты с ним самим. Искренне удивился дате рождения. Брукс же, кратко высунувшись из-за чужого плеча, рассмеялся. — У меня двойное гражданство. Или что… Только Кертису можно? — Хмыкнул Яшкин, и протянул руку за своим паспортом к Стефану, — Возвращайте. И мне, и ему. Мы свое уже отработали. — Я хочу реванш от него. — Сказал Кертис, указав Никитиным паспортом на него, — Я отдаю тебе его паспорт, а ты нам его оставляешь. Откажешь, мы заберем паспорт в качестве трофея, а вернем только на следующую игру. Так что у тебя есть прекрасная возможность отомстить. Пойдешь на это?       Яшкин взял свой паспорт и уставился на Лямкина. Его о таком уже можно не спрашивать. Дима давно поймал себя на мысли, что стал слишком сильно заботится о том, чтобы отобрать свое, и с радостью шел на месть, если предоставлялась возможность. Да Коста медленно поднялся с кровати, и встав около Волка, наклонился к нему, что-то прошептав на ухо. Тот же искренне улыбнулся, и, уставился на Лямкина, проведя пальчиками по краешкам страниц. — Чего они сказали? — Никита растерялся, и повернул голову на чужаков, — Эй, черти, чего удумали…? — Я согласен. Пускай отхватит по-полной. Шлюха, я, значит. Хорошо. — Яшкин тут же выхватил его паспорт, и, пихнул Лямкина на Да Косту, и, довольно ухмыльнувшись, сказал по-русски, — Никита, ты только меньше сопротивляйся. Они тогда нежнее будут. А жене я твоей расскажу что случилось.       Он довольный спрятал чужой паспорт в своей куртке и пошел вон из номера, закрыв за собой дверь. В коридоре встретился с Трямкиным, что стоял в одной пижаме около окна и ждал лифт. Яшкин же улыбнулся ему, и оперся о стену рядом. — Ты че, только сейчас уходишь? — Ага, даже не хочу говорить чего мне это стоило. — Он устало зевнул, — Ну я представляю, что если бы не самолет, то вы все спали бы до полудня. Вы что, с Сашей последние ушли? — Слабаки уснули в салатах, я досидел до десерта. — капитан чужаков усмехнулся, — Пиздец, ты че, от всех троих отхватил? — Ага, за Никиту, который решил первый напасть. Ничего, сейчас они ему насуют… И я буду долго-долго над ним смеяться. — Они вдвоем зашли в лифт. Дима же приобнял чужого капитана, и сказал, — Я понимаю Радулов, эти-то куда полезли на меня? — Ты знаешь, я тоже в них был уверен, что таким они заниматься не будут. А второго где потерял? — А от него остался только паспорт. — Яшкин искренне улыбнулся, — Пидор, я не буду один за эти три тыщи отдуваться. Он назвал меня шлюхой! Пускай ему тоже достанется по два крепких члена в задницу. Посмотрим, как он потом будет надо мной хихикать на тренировке… — Ты жесток, конечно… Даже слишком. — Жестокие твои черти, Никита, которые ебут на трезвую голову. Такими вещами на пьяную занимаются и трезвеют в процессе. — Яшкин застегнул куртку, и улыбнулся чужому капитану, — Выебали как на льду, так и в койке. Вот вы черти… — Тогда я горжусь ими. — Он усмехнулся и, пожав руку Диме, сказал, — Я полагаю, нам готовится к поражению через две недели? — Конечно. И решить, сколько эти трое за ночь возьмут. — Пожав руку в ответ, облизнул кровь с губ, и сказал, — Радулов больше никаких секретов не выдал?       Они встали на первом этаже прямо около лифтов. Не смотря на то, что было уже семь утра — было очень тихо. — Выдал. — Никита засунул руки в карманы пижамных штанов, — Я думаю, он тебе точно понравится. И он не просто так секретом стал. — Ого. И что же за секрет? — Все услышанное между двумя капитанами враждующих команд остается между ними.       Трямкин развел руками, и пожелав ему хорошего дня, пошел завтракать. Яшкин же, тяжело вздохнув, спрятал нос в высокий воротник куртки, и побрел домой. Сегодняшний день точно был у них выходным. Услышав, как зазвонил чужой телефон в кармане, взял трубку. — Ах ты уебок! Взял наконец! — Раздался крик по телефону. Яшкин искренне улыбнулся. — Лиза, спокойно, это Дима Яшкин. — Тут же ответил он, прижав плечом телефон, спрятав замерзающие руки в карманы, — Ты только сядь, тебе нельзя волноваться… — О боже… — Голос по другую сторону явно растерялся, — …Дима, что с ним? Он жив? Дима, у меня же две дочки… — Спокойно, ты куда уже пошла гроб заказывать. Мы не поместимся, а пока дождемся негабарита, так разложимся быстрее. — Яшкин усмехнулся, — Все нормально. Нас избил Екатеринбург. — Да это я видела. — Голос Лизы Лямкиной был очень красивый. Он пару раз слышал от Нади как они переговаривались в своем девичьем кругу, и даже знал, как она примерно выглядит. — А с ним-то, что? Я видела, как этот…мелкий его изуродовал во время игры. А что, вам еще и следом досталось? — Вот Радулов нас с ним продал за сто рублей, и они нас вдвоем отпинали. Все нормально, не бойся. Просто… — Просто что? — Осторожно спросила Лиза, и издала тихое «Т-с-с», когда кто-то на фоне начал плакать. — Просто не трогай его. У него все больное будет. Отправь его в ванную, а потом просто уложи спать. Не спрашивай что было. — Он рядом? — Нет, просто он забыл как обычно у меня и телефон и паспорт. Он скоро будет дома. Пешком пошел. Без денег, без карточек. Я вот тоже иду… Через пару часов жди. Только не добавляй ему следом, пожалуйста. — Хорошо. Спасибо, Дима, что предупредил. Я потом Радулову вломлю…       Дима же усмехнулся, и, завершив вызов, спрятал телефон обратно в карман. Спустя двадцать минут добрался домой. Закрыв за собой дверь, устало прижался плечом к стене. — Кто в теремочке живет? — Негромко протянул Дима, стягивая с себя ботинки.       Раздалось быстрое шлепанье ног. Артур торопливо подбежал к нему и тут же крепко обнял. Яшкин взвыл, замерев. — Боже мой, что случилось?! — Парень искренне за него побоявшись уставился на лучшего друга, — Что болит? — Радулов дома? — Спит. — Ахтямов тут же кивнул, и аккуратно стянул с него куртку. Достал из карманов оба телефона и оба паспорта, удивился им. — Дима, что эти злодеи с тобой сделали? — Выебали… — Он устало вздохнул, — Ладно, когда меня ебали Лямкин с Шипачевым я был пьяный. А тут, они принципиально дождались когда, сука, я протрезвею, и выебали меня во все дыры! И ты не поверишь за что! — За что? — Артур раскрыл рот, помогая ему раздеться. Диме только оставалось руки развести, пока Ахтямов стянул с него и пиджак, медленно стянул с него мокрую насквозь рубашку. — О боже мой… — он осторожно провел рукой по голой груди, на которой виднелись следы от зубов и засосы, — Я буквально вижу что с тобой делали… — За то что, сука, я Лямкину дал совет первым на Волка заскочить. Выебали бы Лямкина, не выебали бы меня. — Он вдруг усмехнулся, — Но я все равно продал Лямкина в ответ на его паспорт, иначе эти уебки увезли бы с собой его паспорт и была бы беда. Так что я отомстил ему за его хихиканье надо мной. Пускай почувствует какого это — быть лучшей Радуловской шлюхой. — Ты что-то слишком радостный для того, кого ебали пол ночи сразу трое… Больше уставший, чем умирающий от боли во всех местах. — Артур улыбнулся, и вручил ему чистенькую пижаму, — Ты что-то не договариваешь. — Ну мне понравилось. — Дима с трудом перестал подпирать стену и переоделся прямо на входе в пижаму, отдав Артуру еще и штаны, — Они все равно ласковее чем один Саша. Особенно когда перестаешь им сопротивляться. Ох, тогда просто… — Избавь меня от подробностей. — Артур от него отмахнулся и, обняв его вещи, отнес их в постирочную. — Мерзость какая. Иди спать. — Да я выспался. — Он пошел до дивана и растянулся на нем. — я с Никитиной женой поговорил. Набрехал ей, что нас избили. Так она не полезет его разглядывать. — Ну, тут ты даже не наврал. — Артур уселся рядом, и укрылся пледом. Поделился кусочком и с ним, укрыв его плечи. — Никиту вчера знатно избили. — Именно на это я и рассчитываю. Что она не станет его разглядывать, а значит он еще следом за измену по почкам не получит. Он нам еще пригодится. Нам же скоро от Авангарда отхватывать. — Он закинул голову, растянувшись на диване, и прикусил губу, шумно выдохнув, — Ой, поторопился я, что ничего не болит. Наебал сам себя, кажется. Знаешь, что мне любопытно? — Как у всех тех, у кого есть жены и девушки появляется желание тебя, такого красивого, ебать до самого утра? — Улыбнулся Артур, смотря на лучшего друга. — Не, ну тут мне давно все понятно. Трямкин сказал, что Радулов выдал ему какой-то секрет. Учитывая то, каким болтливым становится наш капитан когда напьется, я уже на грани того, чтобы умереть от любопытства, в попытках узнать что же они пол вечера обсуждали вчера. — Мне не интересно. — Артур включил сериал дальше, и улегся на ноги Диме, — Все, заткнись, любопытный.       Спустя пару часов со спальни пришел и Радулов. Он скрестил руки на груди, уставившись на Яшкина, что уткнулся взглядом в экран, лежа в одной пижаме и мирно поглаживая по голове задремавшего Артура. — Натрахался, проститутка? — Ага. Я-то за свои три тысячи по три раза отхватил конкретно, а вот Лямкину досталось не только от Кертиса. Ты знаешь, если Лиза у него не любопытная, и не полезет его разглядывать, то тогда мы обойдемся без того, чтобы скидываться Никите на адвоката по разводам. Ты чем думал, продавая нас двоих неизвестно кому? Тебе кажется это смешным? — Да, так и кажется. — Радулов прижался спиной к стене около телевизора, — Лиза у него не любопытная, и явно видела то, что вчера происходило на льду. Вопросов у нее к нему не будет… — Следы от чужих зубов и засосы, знаешь ли, не оправдать мордобоем на льду. — Зато тебе такие вопросы никто не задает. — Саша пригладил торчащие в разные стороны волосы, смотря на Диму, — Ты хочешь мне сейчас скандал закатить? Будем отношения выяснять? Тарелки принести, чтобы эффектнее скандал получился? — Нет, я просто скажу тебе, что ты, как капитан, ведешь себя максимально отвратительно. — А, — Радулов тут же кивнул, — мы опять будем ругаться из-за капитанской нашивки. Ну и в чем я, по твоему мнению, в очередной раз не прав? Ты собрался меня учить как мне быть капитаном и что говорить? — А какой смысл слова тратить? Ты необучаемая обезьяна. — Яшкин перевел взгляд с него обратно на экран, — Просто я бы себе, когда был капитаном, никогда бы не позволил такой хуйни, которую ты вытворяешь. — Он мягко проводил пальцами по темным волосам Артура, что тихонечко дремал у него на ногах, — Твои игроки в твоей команде — твоя главная сила. А ты делаешь из них посмешище, а потом еще и продаешь как проституток. Просто чтобы самому было весело. Просто не удивляйся, когда с тобой кто-то больше не захочет говорить, а потом все еще и будут тебя обсуждать у тебя же за спиной. Ты только ссоришь нас между собой, а не помогаешь тому, что мы сплотились. — Если ты не заметил, мне плевать что обо мне говорят. Иначе я бы, после очередного тыканья в меня пальцем, просто бы повесился от гнета общественного мнения еще бы где-то лет в девятнадцать. То у меня зубов нет, то я слишком злой на площадке, то матерюсь громко, то своих избиваю, то чужих, то я мордой не вышел, то паспорт у меня не тот. Да поебать мне че вы обо мне все думаете. Меня за дело уважают, а то, как я себя веду, не твоего песьего уха дело. — Мерзость. — Устало вздохнул Дима, — Пошел вон. Видеть твою рожу не могу. — Ой, женушка Дима закатывает мне скандал и выгоняет меня из своей квартиры с вещами на выход. — Радулов лишь усмехнулся, — Позор, Дима, пока у нас в команде только один и он играет под двадцать третьим номером. Когда ты уже смиришься с тем, какой я? Когда ты привыкнешь к тому, как я веду себя, что говорю и что делаю? — Видимо никогда. Я видел всяких капитанов. — Он остановил свой усталый взгляд на нем, — Но таких мразей за мой стаж работы у меня еще не было. — Капитанскую джерси уступить? Покажешь мастер-класс?       Яшкин уставился на него, всем видом показывая, что не настроен сейчас шутить. Переведя взгляд, продолжил смотреть сериал. Радулов же хмыкнул, и, схватив Артура за руку, скинул его с теплых ног на пол. Ахтямов едва успел поднять голову, как капитан, раскрыв дверь, выпихнул мальчишку к себе в спальню, и, швырнув ему следом плед, захлопнул дверь. Яшкин же молча отложил пульт, поставив на паузу. Поднялся с дивана, и кивнул, разведя руками. — Ты не ахуел ли?! Давай, блять, уеби мне еще ты. Давай! Капитан хуев, только драться и умеешь! — Сорвался на крик Дима.       Радулов не стал долго думать, и правда кулаком отправил Диму обратно на диван. Яшкин замер, и зажал рукой лицо, почувствовав как потекла кровь с носа. Лишь бы он его не сломал. — Еще крики в мой адрес будут? — С улыбкой спросил Саша, вытерев кровь с разодранных костяшек об свою черную футболку. — Яшкин, последний раз предупреждаю, что пока я капитан в этой команде, вы все будете делать то, что я сказал. — Крепостное право отменили. — Спокойным голосом сказал Дима, и склонился к полу, капая кровью на светлые полы, — Мы к тебе не в рабство пришли. А если нас и купили, как собственность, как это владельцы всей этой хуйни, и ты, такая же продажная шлюха, как и мы все. От того, что тебе за твое красивое личико на всех фотографиях по сто рублей доплачивают, за то что ты капитан, не дает тебе права остальных унижать. — Он поднял взгляд уставившись на Радулова. — Что ты сказал Трямкину за секрет? — Тебе-то что? — Что за секрет может быть у двух капитанов враждующих команд, что остается только между ними? — Он пожал плечами, — У меня таких секретов от собственной команды не было. — Значит ты только подтверждаешь общее мнение, что ты хуйня, как капитан. — Саша хмыкнул, — Иди обратно в свое СКА, капитан. Там у твоих уебанов уже десятая победа подряд. Иди, сияй своей красивой мордой, и носи тот цвет, который тебя красит.       Яшкин с трудом поднялся с дивана, и, сжав руки в кулаки, сплюнул со рта потекшую кровь. Радулов едва заметно улыбался, смотря на него в ответ. Видел, как он тяжело дышал, словно не зная что делать. — Все кончено, Дима. Ты сам понимаешь, что даже тот факт, что мы ушли на овертайм нам не помог. Зачем ты вообще начал торговаться? Для чего? Ты же видел, насколько силы не равны? Уж если мы не смогли переиграть пятое место в Восточке, то нам с Авангардом ловить нехуй. — Если бы ты не влез, то они бы спокойно уступили нам. — Дима покачал головой, — Нет, ты тут начал исполнять. Уйдем на овертайм… А дальше нельзя было уступить? Да плевать, чего бы это стоило, зато вчера мы бы ушли с победой! — Я привык драться честно, Яшкин, и никогда никому не даю даже права задать мне такой вопрос. Ты не думал, почему, пока ты был капитаном СКА, у тебя в твоей пустой голове не появилось желания подойти перед матчем ко мне и предложить мне проиграть? Хватило же ума. А потом, как ты джерси поменял, так последний ум куда-то испарился. Зачем ты им изначально это предложил? Еще и сейчас заявляешь мне, что я хуевый капитан, раз не стал уступать. Думаешь, надо было предложить им сейчас проиграть, чтобы просто прервать серию поражений и все бы поменялось? А то, что ты не в состоянии подумать наперед, и прикинуть, что следующая игра будет уже через две недели, и мы можем опять влезть в ту же самую череду поражений, только потом уже бы хватило сил выиграть, потому что, не знаю, тренера нашли бы идеальную комбинацию или они пришли бы выебанные после долгого выезда, а пришлось бы уступать, потому что ты, сука, уебок пятиконечный, начал торговаться как бабка на рынке… Ты тут уже подумать не в состоянии. Не смей лезть на мое место. Ты сейчас даже не альтернативный капитан и не имеешь права торговать командой. Не смей даже думать о том, чтобы предложить кому-то поражение. Ак Барс никогда и никому не проигрывает за деньги, за ресторан или за победу через два дня. Только. Честный. Труд. А что касаемо меня и моих действий, упрощу тебе жизнь, достойную твоего уровня развития, где ты стоишь на одной ступеньке эволюции с пупырчатой пленкой, и скажу прямо — не трать силы на меня. Я буду таким, какой я есть. Мне плевать, что ты будешь думать обо мне. Я знаю что делаю. Знаю для чего. — Зачем надо было так поступать? — Шепотом спросил Яшкин, — Зачем ты отдал нас с Никитой им? — Потому что я могу так поступить. — Он вдруг рассмеялся, — А нахуй ты нырнул под них? Нахуя вы так напивались? Что, был пьян настолько, что ноги не удержали, а мозги не додумались, что можно было встать и уйти? Я тебя к ним в койку не пихал. Ты за Никиту не говори — у них с Волком отдельная любовь. У них еще вчера на игре было видно, что этим бы все и закончилось. А ты сам за себя отвечать в состоянии? Я же тебе сказал — если хочешь, иди, но мне претензий не выставляй. Ты сам ушел. Сказал, что тебе с ними нравится больше. Я что, спорить с тобой буду? Ты сам ушел — я тебя к ним не приковал. — Ты же знаешь, что я неадекватный, когда столько выпью! — Вскрикнул Дима, — Ты зачем опозорил меня? — Ты сам это сделал. Успокойся. Трямкин мне вчера много чего смешного про тебя рассказал. Признайся мне, ты ведь еще до меня жене с мальчишками изменял. — Он начал заливаться смехом, увидев, как Яшкин растерялся, уставившись на него, словно не ожидая такого выпада. — Ну? Что? И кто из нас опозорился? — Тогда была случайность. — Растерянно ответил Дима, — Я не хотел с ним спать. Он просто заставил меня. — Кто? — Радулов улыбнулся, — Ротенберг? Или я не просто так услышал несколько знакомых фамилий?! — Сука, заткнись. — Прошептал Яшкин, — Хватит. Не смей меня унижать! — Он резко вскрикнул, — Ты не имеешь права никакого права унижать меня! — Пока ты со мной в команде, пока я твой капитан, я буду принимать за тебя все решения. Так тебе будет лучше. Зато ты сейчас достаточно злой и ненавидишь этих ребят в красных шортах, чтобы в следующий раз, когда ты окажешься с ними один на один на льду, у тебя хватило ненависти внутри, чтобы ты был в состоянии веселее перебирать ногами по льду, и наконец начать попадать по воротам! — Радулов повысил голос, — Все в курсе что ты такое. Континенталка с тобой не первый сезон работает. Так что будь любезен, либо перестань столько пить, либо перестань спихивать на меня всю вину. Я тебя пытаюсь переучить. — Он схватил его за воротник, дернув на себя, и уставился в покрасневшие глаза, — Я пытаюсь тебе примером показать, к чему твои выходки приводят. И это ты еще смеешь меня необучаемой обезьяной обзывать?! Ты раз напился, оказался со мной в койке, ты второй раз напился, а потом отхватил уже сразу от троих. Тут я решил пойти ва-банк. Дал тебе напиваться. Шутил над тобой. Ты же был в состоянии сказать нет. Был в состоянии развернутся и уйти. — Дима прошипел, вцепившись в его руку, и, не удержавшись, рухнул перед ним на колени, — Я тебя к ним не толкал. Ты пока только за себя в ответе. Какая тебе капитанская нашивка если ты даже сам за себя заступиться не в состоянии? — Отпусти. — Прошептал Дима, — Отпусти меня… — Ты правда считаешь, что это я виноват в том, что с тобой происходит? Или может начнешь своими мозгами думать?       Яшкин замолчал, тяжело дыша. Закрыл глаза повиснув на воротнике собственной пижамы, вцепившись в чужую крепкую руку. В квартире стояла полная тишина. Он задрожал. Обидно. Страшно. Мерзко. В мыслях появилось осознание, что его слова были правдивы. Но он упорно ворочался, отказавшись принимать эту мысль. — Ты виноват в том, что со мной происходит. — Прошептал он, — Я привык доверять капитану, который обязан защищать меня. Обязан заступаться за меня. Почему ты к другим не цепляешься? Почему ты за всех заступаешься и словами все разъясняешь, а мне достается вот это? Почему ты толкаешь меня вперед, хотя знаешь, что я не в состоянии… — Он задержал дыхание, раскрыв рот и шумно выдохнул, попытавшись успокоится. — Даже они сжалились надо мной. Когда Никита с Кертисом ушли, мы просто легли вместе спать. Даже они сказали, что им стало меня жалко, видя, какое животное у меня рядом. — Он шмыгнул носом, и закашлялся, выплюнув кровь на пол, — Когда я очнулся, узнал, что мои советы только сделали хуже мне. Я попытался отбиться. У меня не получилось. Отпусти меня. — Какой вывод ты из этого сделаешь? Опять никакой?       Дима открыл глаза и уставился снизу вверх на Сашу, что склонился к нему, ожидая ответа. Не выдержав его тяжелого взгляда, он уставился на висящую капитанскую джерси. Радулов грубо пихнул его на пол, и замахнулся. Яшкин сжался в комок, побоявшись, что в очередной раз прилетит. Но ничего такого не произошло. — У тебя мало времени делать выводы, проститутка. Научись заступаться за себя. Научись держать себя в руках, а не плакать, почувствовав в очередной раз неуверенность в себе. Иначе я буду раз за разом с тобой так поступать, пока ты не научишься, что так делать нельзя. Ты обязан был поступить по-другому. Просто взять и ослушаться меня. Проявить инициативу. Раз я тебе не авторитет, что ты слушаешься меня? Почему ты не пошел против моего мнения? Или ты ждешь, когда я тебя остановлю? А если бы не я был твоим капитаном, а тот же Шипачев или Лукоянов, а ты оказался с ними один, неужели тебе бы хватило самообладания поступить по-другому? Неужели ты был бы в состоянии не пить изначально так много? Ты же прекрасно знал, чем это могло закончится. И я видел это еще на льду, что ты просто из принципа «позлить меня» флиртовал с иностранцами. Решил пойти по дорожке протоптанной Да Костой? Через два года будем смотреть на тебя уже в красной форме с буквой «А»? — А что я должен был сделать? — Потерянно прошептал Дима, обняв ноги и остановив взгляд на красной звезде своей формы, — Просто встать и уйти? — Да. Просто встать и уйти. Ты мог так сделать еще в ресторане. Но тебе же было уже не до этого. Не я спросил, поедешь ли ты сегодня с ними. Ты сам задал этот вопрос. У тебя в голове не сработало тормоза. Ты сам этого захотел. Не я плохой, что продаю тебя. Ты сам отдаешься. Причем, тебе же мозгов хватило отдернуть Лямкина от Волка. За него ты заступился. За него тебе хватило сил перебить мое мнение и усадить его. А сам чего пошел? Было уже не до этого? Денег мало в контракте заплатили? — Он хмыкнул, и, засунув руки в карманы, кинул в него деньгами, что он заработал за вчера, — Думай сиди. Быстрее надо выводы делать, у тебя не то место, которое позволяет не реагировать на ошибки. Иначе через два дня после ресторана отправишься к Буше и Ткачеву на уже четвертый урок по одной и той же теме.       Радулов молча оделся и ушел, закрыв дверь. Дима же собрал деньги в кучу, и уставился на них, шмыгнув носом. Первый раз ему было настолько погано от того осознания, что Радулов был прав. Растянулся на полу, и уставился в потолок, погрузившись в раздумья. Что в тот вечер он сделал не так? Неужели просто тот факт, что он пьяный не умеет держать себя в руках, его так портит? И откуда все знают про его секреты? Он завыл, понимая, насколько же отвратительно смотрелся вчера на игре. Ему же было принципиально поставить Радулова на место. Он и правда больше боится за Лямкина, которому досталось ни за что. До него начало доходить осознание, насколько же поганым человеком он был. Вспомнил, что и правда сам ушел. Перевернувшись на бок, закрыл голову рукой, тяжело дыша. Нельзя было так поступать. Для чего он вчера это вытворял? Зачем? Пытался Радулова обмануть, а в итоге оступился сам. Дал собой воспользоваться.       Возможно проблема была в том, что он знал, что Радулов за него заступится. Он — капитан. И он обязан его защищать, как на льду, так и вне его. Не давать его в обиду. Быть может и правда стоило просто встать и уйти. Но нет, он же доверял ему и просто наслаждался вечером, зная, что крепкая рука усадит его на место и не даст натворить глупостей. Но рука просто отпустила его. Не толкнула на совершение глупостей, но и не остановила. Он попал в ситуацию, в которой давно не был — ему пришлось решать все самому. От того, сколько он выпил, ему не показалось странным уехать с чужаками в отель. На что он надеялся? Просто спрятаться от Радулова?       Раздалось уже знакомое быстрое шлепанье ног по полу. Ледяные руки коснулись его рук. — Димка, ты как? — Я в порядке, Артур. — Прошептал Яшкин, закрыв глаза. — Просто Саша…       Он перевернулся на спину, и тут же вздрогнул, когда Артур прильнул к нему, крепко прижавшись своим холодным телом, словно пытаясь согреться, сунул ледяные ручки под пижаму, согревая их об бока. — Как же я мечтаю, чтобы Саша перестал быть нашим капитаном. Какую же мразь пустили тренера вперед. Нельзя так с нами поступать. — Мне кажется он прав. — Прошептал Дима. — А мне кажется нет. Никто из нас не идеальный. У всех где-то есть слабое место. И пользоваться этим — самое мерзкое, что можно сделать. Я прекрасно знаю, что ты не один так плохо ведешь себя, когда напьешься. Он был обязан тебя остановить. Как это делал Вадим. Вадим никогда не даст никому из нас тебе налить больше, чем ты сможешь выпить. А Лямкина он обязан был не давать в обиду, и не отдавать Волку. Он же никого из вас не остановил, хотя знал, чем это все закончится. — Артур склонился над Димой, прижимая его к полу, — У всех на виду, конечно, он заступится, как тогда, после того как Никита с Кертисом подрались, они с Трямкиным не дали их вышвырнуть пинком под зад с матча, и уговорили судей пойти на должностное преступление и дать всем только по пять минут, хотя то, что творилось, стоило дисциплинарки. Ты ведь, когда был капитаном, заступался за своих. Почему он вдруг решил, что у него другие обязанности? — Потому что у меня была другая команда. Да, я тоже знал, кто способен и изменить, и подраться пьяный, знал кто ненавидит алкоголь, знал кто кого в команде убить готов. Но я старался сделать все, чтобы они были дружные и успевал вовремя остановить тех, кто мог перейти черту. Просто делал все, что даже если они останутся один на один с проблемой, у них не получилось бы набедокурить. — Он вздохнул, — Ты слышал что он сказал? — Я думаю, что даже соседи слышали что вы говорили. — Артур кивнул, — А…Это правда? То что Радулов у тебя не первый? — Правда. Только проблема в том, что об этом стало известно слишком многим. Это и приводит к такого рода проблемам потом. Только, знаешь ли, я тогда пьяный отдавался кому-то одному по собственной воле, а не меня пытались три часа продать, словно оленя на воскресной ярмарке. Проблема в другом, и вообще у меня не этим голова занята. Мне кажется Радулов сделал глупость, не став их уговаривать уйти с поражением. — А мне кажется, что такое и правда предлагать нельзя. — Мы ведь играем уже какую игру так, словно лежим на самом дне турнирной таблицы. Не можем собрать себя в кучу. Даже бьем по воротам, даже попадаем. Но ведь этого не достаточно. Шестое поражение подряд морально тянет на дно. Я предложил торговаться не потому, что очень дорожу нашим седьмым местом в турнирной таблице и не хочу, чтобы нас выпихнули с зоны плей-офф. Предложил, потому что одержи мы победу — у нас хотя бы в раздевалке атмосфера улучшилась, и парни перестали бы ругаться, цепляя друг друга за косяки, игнорируя полностью тот факт, что они делают очень много хорошего друг для друга. Нам бы морально стало легче. — Может быть и стало. — Артур сложил руки на его плечах, смотря в глаза, разлегшись на нем сверху, и мотая ногами туда-сюда, — А ты уверен, что если бы все узнали, что матч был выигран не чисто, это прибавило бы уверенности? — О таком никто никогда не узнает. И договариваются либо два капитана между собой в тишине внутренних коридоров, а потом идут до вратарей, от которых все зависит, либо уговаривают судей смотреть на удаления сквозь пальцы. Я оба варианта видел, и знаю, как это работает. — А еще Радулову сказал, что у тебя, как у капитана, не было секретов от команды. — Он аккуратно ткнул пальчиком в кончик носа, и улыбнулся, — Врунишка в полосатых штанишках. А ты не заметил, как Саша говорил о тебе? — Как о шлюхе? — Дима искренне улыбнулся, — Он всегда обо мне так говорит — я на это не реагирую. — Нет, я не про это… У него разговор был такой… Он даже говорил такие слова, словно хотел бы, чтобы ты догадался что тебя ждет. — О чем ты? — Дима приподнял голову, уставившись на лучшего друга. — А…ты не заметил. Я тогда не буду говорить. Может мне просто показалось.