удачи, детка!

1.

— Что на повестке? — А? — тупо моргает Сону, поворачивая голову в сторону Пака. — По астрологическим прогнозам, — поясняет он и пинает камушек под ногами. Они идут к пруду, что находится недалеко от жилого комплекса Сону. Вдвоём, под тучным свинцовым небом, сопровождаемые шумом отдалённых автомобилей и лёгким, треплющим волосы ветерком. Сонхун приехал без чёртового Нишимуры, сказав, что тот будет к фильму и лягушки становятся только их моментом. Сону может порадоваться, но ему не хватает усилий поверить в то, что это может быть действительным желанием Сонхуна — провести время именно с ним и наедине. Ну, ещё с лягушками, конечно же. — Заканчивается ретроградный Сатурн, но скоро придёт ретроградный Меркурий. — И что это значит? — Нужно работать над прошлыми ошибками, рефлексировать и что-то менять в себе. Но это скорее просто рекомендация, если ты этого не сделаешь, хуже точно не станет. — Нужно к себе скорее прислушиваться, да? — хмыкает Пак, поворачивая к Сону голову, сканируя его внимательным взглядом. — Именно. Хотя, мне кажется, так надо делать всегда. Они спускаются по каменной тропе вниз к пруду, но вода тёмная и почти ничего не видно, кроме отражающихся в ней веток деревьев и их лиц. Выглядит, как в готической сказке Тима Бёртона, войдёшь и окажешься в мире скелетов, таинственных замков и жуткого кладбищенского холода. Есть в этом своя атмосфера и Сону приседает на корточки, вглядываясь в спокойную гладь. — Шевелится, — шепчет Сону, тыкая пальцем к краю воды, где на небольшой глубине буравится глиняный грунт. — Она норку себе делает, чтобы уйти в спячку, как только температура опускается ниже шести градусов. Сонхун опускается рядом, щурится и наклоняется ближе, чтобы развидеть в помутневшей части пруда лягушку. Она забавно тыкается носом в дно и шевелит своими лапками, периодически останавливаясь, чтобы лениво и сонно моргнуть. — Нравится наблюдать за лягушками? — Они милые. — Ты тоже, — роняет Сонхун бездумно и Сону прошивает разрядом тока, от внезапного выпада он кренится на своих неустойчивых ногах куда-то назад, вовремя подставляя ладони. Плевать, что они станут грязными, лишь бы свежевыстиранные штанишки не засрать. — Что? — непонимающе спрашивает Сону, хлопая своими ресницами, и Пак помогает ему принять прежнее положение. Ему же не могло послышаться? Для слуховых галлюцинаций он вроде ещё недостаточно поехал крышей. — Что? — повторяет он и Ким цыкает, отряхивая ладони друг от друга. Послышалось. Крыша реально-то уже течёт, походу. Сонхун только усмехается и это почти раздражает, если бы не хотелось стереть его ухмылку с лица своими губами, но этому не бывать даже если бы вопрос стоял между жизнью и смертью. Он отводит взгляд, упираясь в ту самую лягушку, которая пытается зарыться в глине и пыли, между вяло колышущимися редкими водорослями. Сонхун делает то же самое, прищуривается, чтобы различить детали, рассмотреть всё в мельчайших подробностях, запечатлеть момент неподдельного творения природы. Он делает пару снимков на телефон, а затем двигается ещё ближе, чуть ли не касаясь носками своих кроссовок воды. — Как дела с Джейком? — спрашивает Сону, стараясь звучать обыденно и просто, словно разговор о какой-то погоде над его головой. Язык его — враг. Он мог бы продолжать жить в блаженном неведении, чем собственноручно себя расстраивать. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Но сон у Сону и без этого не особо крепкий, так что хуже точно уже не будет. Пак поворачивается к нему и сводит брови у переносицы, но расслабляется мгновенно и уголки губы едва тянутся вверх. Совершенно не похоже на улыбку, даже её подобие отсутствует. — Он тебе ничего не говорил? — Да не особо, — жмёт Сону плечами, начиная задумываться о том, что он действительно упустил этот момент из виду, пока заботился другими вещами. Джейк не жаловался на Сонхуна, а сам Сонхун не сокрушался от неразделённой симпатии. Подозрительно и странно. — Всё нормально, — просто говорит Сонхун, добавляя виду Сону ещё больше смятения. Он понимающе хмыкает и отворачивается, пытаясь сосредоточиться на лягушке, а не на том, что, блять, значит это его «всё нормально». Нихера не нормально! И что это был за взгляд такой? Пиздец. Но он тут же замечает, что приближается ещё одна лягушка, гораздо меньше, чем первая, но такая же ленивая и сонная. — Смотри! — громко кричит Сону, тыкая пальцем в воду. — Что там? — спохватывается Сонхун и наклоняется ближе, пока малышка пытается протолкнуться в чужую норку. — Там! — продолжает Сону тыкать пальцем, руками и ногами. — Не вижу, — возмущённо шипит Пак и морщится, стараясь сфокусировать зрение. А потом он опасно кренится и всё происходит как-то слишком быстро. Никто опомниться не успел, как его колени оказываются в воде, островок лягушек затуманен водной пылью, руки Сонхуна тоже в воде и рукава куртки вместе с толстовкой наполняются влагой, а воротник ловит все брызги. Сону драматично ахает и прикрывает рот рукой, широко распахнув глаза. Он замирает и боится двинуться, пока Сонхун стоически принимает произошедшее, чувствуя пальцами мягкий ил и прохладу воды. Он шлёпает по дну ладонями несколько раз, как-то задумчиво поджимая губы. Реакция у Пака могла быть какой угодно, слёзы, крик, отчаяние, смерть. Но он только звонко и с придыханием начинает смеяться, опустив голову вниз, в то время как Сону непонимающе смотрит на эту картину, очередной блядский шедевр Лувра. Когда Сонхун поворачивается к нему, у него искрится лицо и эти искры летят прямо в грудную клетку Кима. Кажется, даже солнце выходит из-за туч и подмигивает следом, а там уже и радуга по которой бегут единороги, бабочки летают, птички поют. Он хватается за собственную грудь, пытаясь сжать до минимального размера то, что гулко стучит и отдаётся вместе со смехом в ушках. Ему вообще не смешно. Он очарован настолько, что ком в горле стоит. Но Сонхуну пиздецки весело. У него появляется на щеке ямочка, звёздочки в уголках глаз, мир замедляет движение, его радость разносится по всем углам жилого комплекса, а вокруг ни души, тихо как в склепе. И как вообще этот участок города может называться жилым, когда давно не дышит, потому что вся жизнь застряла в одном Пак Сонхуне. Только звуки его дурацкого смеха заставляют колебаться каждый камень. Сону неосознанно расплывается в ответной улыбке и когда мир обретает прежний шум, он помогает Сонхуну подняться. — Я дам тебе чистую одежду, а эту закину в стиралку. — Лучшее, что со мной случалось, помимо океанариума, — с чувством выдыхает Сонхун, продолжая глупо хихикать. Это удивляет. Кто в здравом уме будет говорить, что намочить свои штаны в пруду — лучшее? Очевидно, у Сонхуна не все дома, он отбитый на голову и вообще от него лучше держаться подальше, мало ли что у него там в мозгах ещё странного. Но эта ебанца привлекательная настолько, что разорваться от восторга можно. Да, ещё одна причина, почему Сонхун ему может нравиться. И Сону уже сбился со счёта, дошёл он до тринадцатой или число давно перевалило эту цифру. Ему плевать, он погряз с головой в монстрах, страхе, в желудке акулы и задыхается. А так хочется сделать ещё глоток воздуха, совсем немного. — Ты ненормальный, — тепло усмехается Ким, смело ероша волосы Сонхуна на затылке. Но спустя несколько секунд одёргивает руку, прячет её в карман куртки и сжимает в кулак. Тоже ненормальная, решила, что там ей самое место и потянулась, как под гипнозом. Берега попутала, которые всё равно имеют общую точку соединения. Сону отворачивается и уверено держит путь обратно домой, напрягаясь всем телом, пока поднимается по тропе наверх. Если он засмотрится на Сонхуна ещё дольше секунды, то можно вызывать службу поддержки населения со словами: алло, служба поддержки? Поддержите меня, а то я еле держусь, чтобы не напасть на невинного человека и не засосать. Пак же подпихивает его своим плечом, будто всё так, как оно должно быть. Словно сейчас совершенно не замечает прохлады, а его штаны не липнут мерзко к ногам. Сону спотыкается, колени подгибаются, но вопреки этому продолжает держаться за последнюю соломинку здравого смысла, которая в целом не даёт ему свалиться даже буквально. Он отпихивает Сонхуна в ответ, набирая скорость, чтобы оказаться на ровной поверхности земли раньше. — Сону-у-у-у! — тянет позади Сонхун с какой-то пакостной ноткой в голосе и Сону страшно оборачиваться. Ким несётся по этой тропе так, будто за ним гонятся адские псы, акулий торнадо и коллекторы с мачете наперевес. Он просто так им не сдастся и не позволит своему телу испустить последний вздох. Сону сильнее каких-то там Пак Сонхунов с искрящимся неподдельным оптимизмом в глазах. Да как можно вообще таким быть, если самому разрыдаться хочется? Крохотная мысль о том, что надо двигаться дальше, закрадывается в голову. Двигаться дальше по тропе, дороге и по жизни. Он думает, что, наверное, надо взглянуть на кого-нибудь другого, кто ответит взаимностью. Влюбляться в тех, кому на тебя похуй — бессмысленно. Миф о том, что каждый объект симпатии ответит взаимностью останется только лишь мифом и глупо было полагать, что в жизни тоже может быть как в книгах или кино. На секунду становится страшно, поскольку, если быть предельно честным с самим собой, влюбляться в кого-то другого совсем не упало. Но Сонхун не даёт дальше углубляться в мысли и забыть о нем. Он натягивает мокрые рукава куртки до кончиков пальцев, окликает Сону снова, чтобы тот повернулся к нему лицом и бесстыже касается влагой его розовых, постоянно смущённых щёк. Ким визжит, кричит, что тот припизднутый и смеётся. Этот смех тормошит ворон, мирно сидящих на оголённых ветках деревьев, заставляет содрогнуться земную кору, вызывая землетрясения в бедной Индонезии. Заставляет трястись всё тело Ким Сону, когда они оказываются на ровной поверхности асфальта. — Знаешь, в детстве я выпал из коляски, ударился головой и повредил часть мозга, отвечающую за адекватность, — с довольным видом оправдывается Пак по поводу своей припизднутости. — Поэтому я слишком доверчивый, каждая херня кажется смешной и могу воспринимать информацию только через стендапы и мемы. — Так вот почему ты не усомнился в Иисусе, — передразнивает Сону. — Он был очень классным в «Южном парке», — усмехается он. Сону пользуется случаем и вырывается от мокроты, которая начинает въедаться в волосы. Он бежит к подъезду, щёки леденеют и в голове возникает чистый лист, даже подумать некогда, а осознать — тем более. Сонхун оказывается быстрее, как чёртова Молния МакКвин, настигает сзади и набрасывается со спины, вновь касаясь лица, волос и всем своим телом его. Поблизости никого и никто не спасёт умирающего. Сонхун бесстыже прижимает его к себе и хохочет прямо в ухо, касается своей щекой и держит настолько крепко, что ноги предательски подкашиваются и никакая соломинка больше не удержит. Он как в очередном своём сне, слишком непохожем на правду и в котором хочется остаться. Участь Сону проста, он будет разлагаться на пороге собственного дома, медленно теряя черты своей прежней жизни. Он укроется бетоном, как одеялом. Через несколько сотен лет, когда землю захватят рыбы-киборги и танки-черепахи, обязательно отыщут его останки, чтобы изучить далёкую и тупую форму жизни. Они будут долго ломать свои искусственные головы, рассматривая его останки в попытке понять, что с ним не так и почему у него на черепушке выбито «потрачено». Люди ведь не могут чувствовать всё настолько ярко, верно? Это просто невозможно. Но, видимо, когда тебе кто-то очень сильно нравится и этот кто-то уделяет желанное внимание, всё становится вычурно выдуманным, ненастоящим, будто вырванным моментом из сказочного романа. И ощутив всё на самом себе, понимаешь, что даже эта абсурдность имеет место быть. Остаётся только принять действительность, плыть в этих чувствах, довольствуясь тем, что есть сейчас и впадать в уныние, когда всё заканчивается. Когда это просто дружеские жесты и ничего более. Сонхуну невдомёк, насколько больно и хорошо одновременно от его прикосновений, как хочется растянуть каждый из моментов на следующие дни, месяцы, года, и как паршиво засыпать с мыслями о том, чего не будет. Они с трудом поднимаются в лифте, потому что Сонхун не отлипает, сказав, что он пострадавший и ему нужна помощь, а Сону вовсе не против, какие бы намерения у того не были. Ощущать чужое дыхание на своей щеке гораздо приятнее, чем когда в затылок дышит пустота. Неуклюже ввалившись в квартиру под глупые смешки, которые у Сону уже больше нервные и истерические, Сяо убегает под диван, а они спотыкаются об обувь, стоящую в крохотной прихожей. В такой суматохе в фильмах обычно случаются моменты, где главные герои начинают сосаться и обжиматься, но Сону только с трудом отрывает от себя Сонхуна, скидывает кроссовки и куртку, быстро смываясь, как вода в унитазе, к шкафам с одеждой. Сонхун забыв о том, что он мокрый, падает на колени, как великий спаситель, мученик, моральные принципы и яблоко Ньютона. Он старается призвать Сяо обратно, но выходит как-то жалко и кошка на этот дешёвый трюк не купится. Пока он там пытается разжалобить ребёнка, Сону пытается восстановиться от такого эмоционального потрясения. Он прижимает к своей груди ладонь и звук бьющегося сердца расходится по всему его телу, отдаётся в ушах и хочет сбежать через глотку. Уткнувшись лбом в дверцу шкафа, Сону делает глубокий вдох, шумно выдыхает, считает до трёх и располагая ладони на плечах, похлопывает себя ими. Нужно прийти в себя и успокоиться. По факту, ничего особенного не произошло, ну посмеялись и пожамкались, а он готов уже улететь за пределы стратосферы и взорваться сверхновой в космическом пространстве. Когда голова перестаёт гудеть, а внутренности сходить с ума, Сону, наконец, достаёт чистые вещи. Он складывает их аккуратно стопочкой и глядя на Сонхуна с несдерживаемой улыбкой, которому удалось вызволить Сяо из укрытия, оставляет их в ванной на стиральной машинке. Сонхун же в свою очередь улыбается ему в ответ, но даже загадочность Мона Лизы не сравнится с той таинственной тишиной, что покоится в глазах и уголках губ самого Пака. Это место действительно начинает запоминать всё, что с ним может быть связано и просыпаясь ночью от кошмаров, Сону будет видеть только его образы.

2.

Они долго спорят о том, какой смотреть фильм и решают вытянуть жребий из мешочка: кому достанется красная бумажка, тот и выбирает. Сяо тоже участвует, лапкой которой управляет Сонхун. Милота, не иначе. И да, Сону снова лужа, розовая и сверкающая, как закат, знаменующий о том, что осадков не будет. Выбор достаётся Джейку, который скандирует о «Поезде в Пусан». Никто не согласен, Чонвон орёт громче всех, просто потому что фильм и так до ужаса заезженный, хоть и стал своего рода бессмертной зомби-классикой. Они тянут жребий снова, пообещав друг другу, кто бы что не предложил, все обязаны согласиться и принять это спокойно. Облом. Нишимура с важным видом вещает, что им всем необходимо посмотреть «Пилу» и с ним соглашается лишь Чонвон, любитель убийств и кровавой каши на завтрак. Теперь уже орёт Сону и Сонхун мягко прикрывает ушки Сяо, чтобы та не запомнила весь матерный словарный запас своего отца. — Блондинка в законе! — Да! — Нет! — Сумерки! — вопит Сону. — Да! — поддерживает Сонхун также громко. — Блять, нет! — воет Чонвон. — Это кожа убийцы Бэлла! — с чувством произносит Сону, кружась на носках по паркету. — Скажи это громко! — горланит Джейк, складывая ладони у рта рупором. — Ты кровосися! — визжит Сонхун с широченной улыбкой на лице. — Не у вас жребий! Заткнулись! — рычит Нишимура, топая ногами. План херня, но бог любит троицу? Следующий снова Джейк и у них на самом деле нет выбора, они заебались и соглашаются на «Скотт Пилигрим против всех», по крайней мере эта картина крутая и Эдгар Райт очень постарался. И к счастью не все собравшиеся его смотрели, а те, кто смотрел, давно не пересматривал. Освежим память, так сказать. — В чём суть? — интересуется Нишимура, открывая банку пива, которая тсыкает на него, но он приближает к ней губы и шепчет: — прости, пивасик, но сегодня мы не одни. Сонхун хихикает, Чонвон хмыкает, Сону молча настраивает им фильм, а Джейк отвечает, запихнув кусок пиццы себе в рот: — Иштория о том, как павень долфен шразиться со фсеми бывфыми своей крафыхи. — Не болтай с набитым ртом, блять! — ругается на него Чонвон, отряхивая штаны от прилетевших пережёванных крошек. — Ижвини. — А зачем? — снова спрашивает Рики. — Потому что Рамона убегает от своих проблем. Бывшие, это своеобразная метафора, ей тяжело их забыть, — терпеливо поясняет Чонвон. — Скотт должен всех победить, чтобы они приняли своё прошлое вместе и двигались дальше. Рики с трудным лицом кивает и упирается взглядом в экран, где начинаются вступительные титры. Наконец, они рассаживаются на мягком ковре и Сону оказывается между Джейком и Сонхуном, который похлопывал ладонью рядом, забив ему место, а сам сидит с краю, всё ещё не выпуская Сяо из своих тёплых рук. Совсем на крохотную секундочку ему хочется оказаться на её месте. Он ей завидует, но совсем не по страшному. — Рамона, кстати, не одна страдает из-за бывших, — подаёт голос Сону, медленно потягивая пиво. — Скотт тоже страдает и поэтому не ходит к парикмахеру. — Логично, — соглашается Сонхун тихо. — Я вот тоже стричься не очень хочу. — Из-за бывших? — поворачивается к нему Ким, удивлённо подняв брови. — Не, просто нравится быть лохматым. Следует понимающий кивок. Сону действительно понимает, потому что ему тоже нравится эта небрежная лохматость на голове Сонхуна. Он, блять, понимает и потому сильнее сжимает банку пива в руках, потому что пальцы помнят ощущения от прикосновения к чужим волосам. Сону старается отвлечь себя фильмом, старается вникнуть так, словно видит, как Майкл Сера хреначит Криса Эванса в первый раз или слушает Black Sheep в исполнении Бри Ларсон, как абсолютно новый звук. Эта дорожка протоптана, в отличие от той, на которой находится Сонхун с его кошкой. Но тяжело признавать, что будучи здесь в кругу знакомых лиц, можно сказать, друзей, он эмоционально разбит, физически истощён и психологически неисправен. Ким честно пытался отойти, создать дистанцию, но в этой игре не принимают участие в одиночку. И простое напоминание: никто его, блин, не спрашивал. Ну, и люди решают свои вопросы с другими людьми через рот, словами, но Сону таким особо не баловался, может, от силы пару раз и к тому же, не очень успешно. Взгляд то и дело косится в сторону Сонхуна, который и не пьёт почти, а только смотрит в экран, восторженно издавая звуки на самых эпичных моментах вместе с остальными. На нём футболка Сону с Тодороки Шото и немного короткие штаны в клетку, выглядит по-домашнему уютно и в голове играет меланхоличный трек Билли Айлиш, который добавляет лишь мурашек по телу и глупых фантазий. То и дело он сдувает чёлку со своих глаз, бесполезно заправляет волосы за уши, которые возвращаются на прежнее место. Сону молча берёт на себя какую-то ответственность и осторожно встаёт, чтобы дойти до тумбочки возле кровати, достать небольшую расчёску и тонкую резинку с заколками. Он садится обратно и Сонхун переводит на него взгляд. — Можно? — показывает Сону ему то, что у него в руках и улыбается, когда тот кивает и, склонив голову немного вбок, тянет лёгкую ухмылку влево. Поскольку изучения языка Пак Сонхуна идёт полным ходом, Сону знает, что эта идея ему по душе. Он становится на коленках позади него и проходится расчёской по тёмным рассыпчатым волосам, приглаживает их рукой и аккуратно собирает чёлку в пучок. Наверное, его рукам всё же самое место в волосах Пак Сонхуна. — Скажи, если больно, — шепчет ему Сону. Сонхун задирает голову, чтобы посмотреть на склонившегося над ним Сону. Что там сейчас в его глазах или в собственном сердце должно быть в этот момент, когда он смотрит вот так? Взрыв мириад звёзд? Вырвавшиеся наружу восьмиклассницы? Момент, когда Вселенная замолкает? Взрываются салюты и петарды? С Новым годом, блять! А Сону словно вообще в этом мире отсутствует, как если бы его душу и тело располовинили, затем выбросили в утиль, переработали и поставили на витрину свежую упаковку бумаги, берите и рисуйте что хотите. На самом деле он не особо что-то и видит, кроме блеска от нижнего света и бликов работающего телевизора. Не различить, насколько взгляд сейчас тёмный, тёплый и расплывающийся. Он просто смотрит так открыто и уверенно, словно увидел всё, что можно. Зато внутри Сону всё и сразу выше перечисленное новогоднее. Он с трудом сохраняет спокойное выражение лица, но чувствует, как по щекам размазывается томатный сок и моргает он часто-часто, стараясь избавиться от иллюзорности. — Всё в порядке, — отвечает Сонхун с промедлением и также тихо, низко, с хрипотцой. Его голос да себе бы в уши каждым треком в плейлисте. Стараясь не поставить себя в неловкое положение, Сону другой рукой несильно заставляет его голову вернуться обратно. Ещё секунда и он ёбнется. Приходится скорее завязать хвостик на макушке, сделать из него этакую пальмочку и закрепить заколкой с хелоу кити, чтобы назойливые прядки не выпадали. — Миленько, — хмыкает Чонвон и стреляет в Сону глазами с каким-то подтекстом, но зацикливаться совсем не хочется. — Сонхун похож на кошку Сону, — усмехается чёртов Нишимура. Сону фыркает, убирает расческу на столик и плюхается обратно на своё место, прижимая к себе колени. Он хмурится и смотрит на то, как Скотт добирается до главного босса своей истории, затем оказывается в дурацкой пустыне, чтобы получить наставление на путь истинный. Сону тоже бы не помешало вправить мозги, перестать, блять, страдать хуйнёй. И тупо не получается, как решить одну из задач тысячелетия, вроде сраной гипотезы Римана. Фильм заканчивается и комната заполняется болтовнёй. У Рики много вопросов после увиденного и все подключаются к обсуждению, даже Сонхун, который понял всё с первого раза. Что ж, добро пожаловать в гиковскую тусовку. Дальше в ход пойдут настолки и «Теория большого взрыва» на фоне, ага. Они немного разминаются, потягиваются, Джейк достаёт из холодильника ещё пива, Сонхун кормит Сяо, Рики растягивается на диване, а Чонвон и Сону курят сладкую гадость, стоя возле окна. — Что это было? — шепчет Чонвон, выразительно вздёрнув брови, глядя в самый упор, как если бы допрашивал особо опасного преступника из «V.I.P.» с угрозой для жизни. Но он слишком бесстрашный и не боится смерти в отличие от Кима. — Ты о чём? — не понимает Сону и с максимально серьёзным лицом делает затяжку. — Это был момент, когда Скотт прибежал к Гидеону, а группа навалила волюме для эпичности, — поясняет Ян, закатывая глаза. Ну, конечно. Именно вот об этом, Сону, ты чего глупенький такой? — Просто помог Сонхуну справиться с его чёлкой, — жмёт он плечами. Обычное дело, само собой разумеющееся. — А что такого? — Да ничего, — хмыкает Чонвон задумчиво и отворачивается лицом к окну. — Кажется, изначальный план работает. — Серьёзно? — удивляется Сону и быстро оглядывается назад, чтобы взглядом поймать Сонхуна, смеющегося рядом с Нишимурой на диване. А он уже было подумал зарегаться в тиндере. — Не знаю, говорю же, мне так кажется. — Когда кажется, креститься надо, — вклинивается Джейк с банкой пива. Ему, наверное, уже хватит, но глаза сияют золотом пузырьков его напитка, а губы растянуты в безмятежной улыбке. — Оставь свои религиозные замашки всяк сюда входящий, — бурчит Чонвон и подталкивает его обратно к месту общего сбора. Следующим на вечер они выбирают «Субстанцию», даже жребий тянуть не пришлось, все просто согласились с предложением Сонхуна. Но не прошло и получаса, как Чонвон и Рики начинают о чём-то активно шептаться. Сначала это выглядит, как жаркое обсуждение сюжета, а затем шёпот становится более ожесточённый и громкий, с шипением и ругательствами. Нишимура поглаживает Сяо, оказавшуюся на его коленях, слишком напористо. А у Чонвона чуть ли не пар валит из ушей от злости, готовьте каски и бронежилеты. — Ты долбаёб! Как же до тебя всё туго доходит! — На себя посмотри! — Наступает ночь, просыпается долбаёб! — Чего это они? — придвигается Джейк к Сону от греха подальше. — Может, пытаются решить, какой самый мерзкий фильм нашего столетия? — предлагает Сону, совершенно потеряв интерес к тому, что сейчас происходит на экране и как Деми Мур добирается до посылки с той самой субстанцией. Ян яростно вскакивает на ноги и движется на островок кухни, параллельно задымляя пространство своей дудкой. Нишимура вскакивает следом и замедляется только для того, чтобы бережно передать Сяо в руки Джейка, который прижимает к себе малышку, словно она самое ценное, что ему когда-либо доверяли. — Всё хорошо, они скоро помирятся, — сюсюкает он, поглаживая кошку и целуя ее в пушистый лобик. Сонхун почему-то тихо ржёт в кулак и напоминает всезнающего Нейто Моному из «Моей геройской академии», на которого у Сону когда-то был небольшой краш помимо Тодороки на футболке. Не осуждаем, не-а. Он прищуривается и не понимает, что Сонхун видит такого, чего не может увидеть с Джейком. Поэтому отворачивается от подозрительного припизднутого Пака и в накалившейся атмосфере между ругательствами что-то точно щёлкает. Возможно, кто-то беспечно выдёргивает чеку, что слишком долго и самоотверженно держалась. Происходит взрыв. Чонвон и Нишимура притягивают друг друга к себе и сталкивается губами. Рики склоняется над ним, а Ян тянется к нему, как к источнику заряда, чтобы сгореть заживо без сожалений. — Что они делают? — осоловело моргает Сону и трёт свои глаза, в попытке стереть наваждение. — Искусственное дыхание, — смеётся Сонхун. Не сдержавшись, Сону по инерции поворачивается и вмазывает ему кулаком в плечо и тот ахает, охает и хватается за место удара. Он драматично падает на спину и высовывает язык. Хороший вид трупа, ничего не сказать. Сону пихает его коленом в бедро, отворачивается от тела и хмуро наблюдает за развитием событий. — Не хватает пива и чипсов, — и пока на кухне совершают обмен слюной, Джейк быстро занимает руки новой банкой пива и вместо чипсов хрустит оставшейся корочкой от пиццы. Сяо пользуется моментом и перебегает от него к Сону. Вот это шок контент, свидетелем которого они становятся. Джейк усмехается довольно, Сону просто скептически наблюдает за тем, как быстро решился их спор. Если есть проблема, то надо просто пососаться? Гениально! У вас опухоль мозга… Ничего страшного, давайте сосаться, док! Ух, ты, а у вас ремиссия! Дисклеймер: мы не несём ответственность за любой результат, в том числе, если этот метод не сработал в вашем случае. Спустя несколько минут, они покрасневшие и с бешеной отдышкой, останавливаются. Смотрят друг на друга, словно увиделись впервые и чему-то улыбаются своему, как будто новый закон Вселенной открыли. Придурки совсем. Чонвон и Нишимура синхронно поворачивают свои головы в сторону друзей, которые всё это время бесстыже пялились на них. Ну, а что? Имеют право быть зрителями бесплатного шоу. — Мы пойдём, — уведомляет их Чонвон слишком спокойно. Они двигаются сначала медленно, откашливаются, а затем со скоростью Флэша собирают свои манатки и съёбываются в давно опустившийся на город закат. — Охуеть, — выдыхает Джейк и поворачивается к экрану, бездумно пялясь на яркие сменяющиеся между собой кадры крупного плана Сью и главного продюсера программы. — Согласен, — бормочет Сону, вынимая открытую баночку пива из хлипких рук Шима, чтобы утолить непонятную ему жажду. Хотя, признаться, всё там понятно и сие выступление лишь подогрело в нём желание пить. — Забавно, — усмехается Сонхун ожившим трупом и роняет голову на костлявое плечо Кима, а золотистый ретривер просто повторяет. Сону совсем не замечает двустороннего веса, всё ещё находясь в тихом ахуе. Мозг его разбивается на тысячу разных сюжетов, развязок и завязок, стараясь выбрать самый простой и менее болезненный. Он перекладывает случившееся на себя, но никакой из образов не гарантирует того исхода, который он бы хотел в случае их истории. Спустя ещё полчаса они перемещаются на диван, Джейк чуть ли не храпит на плече Сону, а Сонхун изредка хихикает на особо мерзких моментах в фильме, развалившись на подушках в другом углу. Долбанутый, реально. Но Сону тоже подхихикивает ему, поэтому чья бы корова мычала, верно? В конце вообще мерзотная хрень и Сону жмурится, изредка приоткрывая глаза, чтобы проверить, всё ли там закончилось, а нифига. И Сонхун, быстрый, ловкий и благородный самурай, просто прикрывает его глаза собственной ладонью. Стоически держит её на весу до тех пор, пока всё месиво не заканчивается, тем самым дав Сону свободно выдохнуть. — Отвратительно, — бормочет Сону, поёжившись, когда пошли финальные титры. — Мне тоже не нравится, — хмыкает Сонхун и в его голосе слышно улыбку, которая разбредается по каждому шву, прилежно рискуя распустить каждую нитку. Надо научиться вязать морские узлы или что-то покрепче. Веселье давно закончилось. Джейк что-то бормочет во сне, пока Сону осторожно укладывает его голову на подушку и прикрывает пледом. Сонхун помогает ему убрать все коробки и пустые банки в мусорные пакеты и вызывается выбросить всё на выходе. — Уверен, что доедешь? — беспокоится Сону, облокачиваясь об стенку прихожей совсем рядом, когда тот надевает свою куртку с невысохшими до конца рукавами. — Всё окей, я не слишком много выпил, — улыбается он и мажет по лицу Сону чем-то мягким и топким. — Я верну твою одежду позже и заберу свою. — Будь осторожен, — только и говорит Ким, засматриваясь в манящие глаза напротив. Он чувствует опустившуюся ладонь на своих волосах. Они не ерошат его отсутствующую укладку, а легко проходятся по затылку, что очень странно и совсем непривычно. Сердце ухает в пропасть. Честно, с огромным трудом и всей силой, что у него есть, он тихо сглатывает и силящийся стоять ровно. Пак Сонхун не перестаёт удивлять и расшатывать его, как качающийся математический маятник. — Увидимся, — машет он напоследок и лишает Сону прикосновений, закрывая дверь между ними.

3.

Наблюдая за дурацкой, несходящей лыбы с лица друга, кажется, вся планета в курсе, что у него цветочно-букетный период. На парах, в столовке, в библиотеке, метро, на диване Сону — Чонвон только и делает, что переписывается с чёртовым Нишимурой и угарает с какой-то фигни себе под нос. — Чё там? — интересовался Джейк каждый раз. — Да ничё, — только и отвечал Ян. «Ничё» значило много чего связанного с его нынешним парнем. Известно лишь то, что Чонвон давно таким довольным не был и намечается настоящее свидание. Поздравляем! Но если первые пару дней поведение друга не раздражало, то теперь Сону готов выбросить его телефон в окно. — Мы его теряем, — досадно скулит он. — Дай ему насладиться, он к этому долго шёл, — успокаивает его Джейк и впервые с лёгкостью похлопывает по плечу. Ладно, он прав. Сону не антагонист в этой истории и чужое счастье рушить, значит испортить себе карму. Он искренне рад за друга, на самом деле, но немного страшно, что это может повлечь какие-то изменения. Глупости, конечно, но таких ситуаций раньше не было, чтобы правильно и грамотно реагировать. К этому хотя бы нужно привыкнуть. — Когда там у тебя свидание? — сдаётся Сону и искренне интересуется, забивая на задание по интерпретации текста. — Сегодня, — улыбается Чонвон, даже не поднимая взгляд от экрана своего телефона. — Поэтому в клубе разбитых сердец меня не будет, но вы можете спокойно собраться без меня. — Ты прав, мы его теряем, — шепчет Джейк на ухо Сону. Никто не комментирует то, что сказал Чонвон, молча продолжая работать со своими заданиями, втайне размышляя о том, что перемены неотъемлемая часть жизни, которые либо поддаются контролю, либо нет. Сону уже представляет, как проведёт вечер в компании Сяо, сериалов и пары банок пива. Чилловая пятница без всплесков тревоги и стресса. Он почти воплощает это в жизнь, кормит своих питомцев, поливает растения, включает новости на фон, но почему-то гудение в голове не замолкает. Всё, что происходит, действительно подозрительно. Он вспоминает слова Сонхуна, сказанные на выходных. Неужели, между Сонхуном и Джейком всё… нормально? Нормально, как бывает между людьми, которые принимают друг друга, перестают отталкивать и убегать. Но разве Джейк не сказал бы ему, что внезапно что-то почувствовал? Не рассказал бы, что он устал и сказал Сонхуну отвалить? Неизвестность пугает. Сонхун сказал, что у них всё нормально. Нормально. Нормально ли то, что Сону настолько часто прокручивает в голове это слово, что начинает тупо терять его изначальный смысл? Дурацкое слово, ничего не скажешь. Наиглупейшее. Но, а что дальше то? Жить и не тужить. Телефон активно вибрирует в кармане спортивок и Сону открывает диалог с одним из того, у кого всё типа нормально. джеюн погнали в бар мне скучно я ниче не хочу делать ток в бар хочу что скажешь? тоже устроим свиданку но с пивом

соник

выдвигаюсь

И так даже лучше, чем находиться наедине с собой и тревожными, необоснованными мыслями, в которые неосознанно начинаешь верить. Сону даже не переодевается, как был в поношенных спортивках, так и будет пить. Накидывает куртку поверх растянутого лонгслива и хватает пакет с вещами Сонхуна, который тот всё никак не может забрать. У него там, наверное, дел целая куча, что даже не писал больше после их попойки, только махал в коридорах универа и улыбался довольно натянуто. Вот чёрт, теперь ещё и об этом думать?! Сону со злостью захлопывает дверь за собой и, надувшись, идёт к станции метро. Джейк стоит и ждёт его у входа в бар, меланхолично шаркая кроссовком по сухой земле. Когда он поднимает голову, то улыбается и Сону криво её отзеркаливает в ответ, просто потому что он сам сплошной ходячий оголённый нерв. Как только они входят внутрь, Джейк бежит занимать их столик, на котором по какой-то причине стоит табличка «Забронировано». В этом баре так бывает? В любом случае, наверняка это благодаря Сонхуну. Сону подходит к барной стойке и выжидающе следит за тем, как Сонхун колотит какой-то ярко-красный коктейль, а когда заканчивает и отдаёт, игнорирует остальных. Он становится напротив и опирается на стойку со своей стороны двумя руками, слегка наклоняясь телом вперёд. Сонхун лениво улыбается и смотрит в упор. Так неправильно, нечестно по отношению к тем, кто подошёл раньше, но похуй, совесть Сону сегодня хочет выспаться, не будите её. Ким прочищает горло, косится на людей рядом и заговаривает первым: — Я принёс твои вещи. — Я мог забрать их сам, — пожимает Сонхун плечами. Он старается звучать, как обычно, но почему-то от Сону больше не скрывается ни его тон, ни его медленно опускающиеся уголки губ и складка между бровей. — Тем более, твоя одежда ещё у меня. Напоминает парочку, которая разбежалась и не может отдать друг другу шмотки, зубную пасту и кошку. Этот вайб совсем не классный. — Не важно, — Сону ставит пакет на стойку. — Нам бутылку соджу и две бутылки пива, пожалуйста. Сонхун перехватывает его запястье, когда он отпускает ручки пакета, и едва сжимает. — Всё в порядке? — В полном, — заверяет Сону. И он выглядит не особо убеждённым, так что Сону приходится расслабиться, улыбнуться и склонить голову в бок, включая милого дурачка. — Всё нормально, Сонхун-и. — Ладно, — отпускает его руку Пак и Сону ныряет в карман за картой, расплачивается и забирает бутылки. Место прикосновения жжётся, как если бы его клеймили раскалённым железом, а он терпел и не проронил ни одного крика. Сону усаживается на место, стягивает с себя куртку и, потирая запястье, старается избавиться от этого ощущения. Он сосредотачивается на том, как Джейк открывает бутылки, смешивает в стаканах соджу с пивом, пока одна из официанток ставит на стол тарелку закусок. — За счёт заведения, — поясняет она с улыбкой и уходит прежде, чем Сону успевает открыть рот. — Круто! — радуется Джейк и тут же закидывает себе в рот сушёный кальмар. Сону кивает в ответ и запивает своё негодование. Вокруг шумно, весело и удушающе жарко. Терпения в Сону становится всё меньше с каждым днём и сегодня, кажется, он совсем на пределе. Нервозности — хоть отбавляй. Он сыт по горло многочисленными прикосновениями на которые Сонхун нисколечко не ограничивается, и сексуальным напряжением, что вспыхивает полицейской мигалкой в темноте улиц и хуярит по черепной коробке своей сиреной. Но спасение утопающего — дело рук самого утопающего, который самостоятельно и окунулся в этот омут с головой. — Может, мне стоит обратить внимание на того, кому я буду интересен? — вяло озвучивает давненько засевшую мысль в голове Сону. Вопрос звучит скорее для самого себя, чем для Джейка, который решил найти для него смешной мем в тиктоке. — Почему тебя это так волнует? — поднимает он на него свой внимательный взгляд. — Потому что моя гиперфиксация на человеке переходит все границы, — горько усмехается Сону, залпом осушая стакан. Джейк повторяет за ним и наливает им по новой. — Это ненормально. — А кто знает, как нормально? — Точно не я. Они улыбаются друг другу и выпивают всё до капли. Один стакан за другим. Одна боль на одного. — На самом деле, твоя идея влюбить в себя Сонхуна изначально была бредовой, — признаётся Джейк и смеётся, наконец отыскав тупой мем с переозвучкой нескольких кадров «Магической битвы». Он подсовывает телефон Сону и тот тоже не может сдержать смешка, пусть вымученного и блеклого. Затем он оставляет его одного на пару минут, чтобы взять ещё соджу с пивом. Джейк прав, всё было бредовым с самого начала. И за эти минуты его отсутствия Сону успевает нехило так загнаться, потому что он тупой идиот, решивший, будто всё может быть довольно просто, если этого захотеть. Ведь так не всегда работает, даже желая чего-то слишком сильно и прилагая к этому усилия, результат может не оправдать ожиданий. Нужно быть реалистом, верно? Принимать всю жесть с каменным лицом, улыбаться, даже если больно, плакать, если нет сил, кричать, если больше не хочется ничего слышать. Но эта реальность слишком суровая и было бы грустно жить без надежды и приятных фантазий. Это единственное, что может хоть как-то отвлекать от того, насколько эта движуха вокруг может прожевать, впитать все соки и выплюнуть. — Так вот, — продолжает вернувшийся Шим, наполняя стаканы. — Твой план не был лишён смысла, но ты лучше меня понимаешь, что насильно мил не будешь. Не у всех людей может выстрелить в ту же секунду, как они кого-то встречают и нужно время, чтобы понять свои чувства, которые росли с каждым днём. Поэтому, — хмыкает друг, поднимая стакан в воздух, заставляя Сону с ним чокнуться и по всей видимости ещё и мозгом, — ты своего добился. — Что? О чём ты? — искренне не понимает он и морщится. Джейк со своей пьяной проницательностью, душой Будды и бесконечной любовью ко всему живому и мёртвому, отвечает: — Ты интересен Сонхуну, поэтому успокойся. Сону давится воздухом, хлопает удивлённо ресницами и пытаясь сказать что-то вразумительное, бурлит в свой стакан, заливая алкоголь вниз по пищеводу. Нужен калик? Сону сделает вам из стакана буль-буль! Он прокашливается, горло раздражается и слёзы собираются в уголках глаз. Джейк почти встаёт с места, чтобы постучать его по спине, но он вовремя машет руками и возвращает своё дыхание в норму. Спасибо себе, что успел и не позволил сломать хребет. — С какой стати? — пищит Сону жалобно, не дожидаясь, пока Шим снова сделает ёрш и берёт всё в свои дрожащие руки. Друг хихикает злобным гением, скрытым Фуфелшмерцем, поганкой в лесу и видом болвана. — Окей, давай подведём итоги, — он раскрывает свою ладонь и держится за свой большой палец. — Кому из нас Сонхун чаще всего писал? — Мне, — без промедления отвечает Сону и Джейк загибает палец. — Но это ничего не значит! Он делал это с целью быть ближе к тебе! — О, правда? Именно поэтому он спрашивал о том, как у тебя дела, говорил с тобой о всякой повседневной фигне и даже беспокоился, когда предлагал подвезти тебя домой после пьянки у Чонвона? — Джейк снисходительно качает головой, словно подтверждая очевидное, что Сону слишком уверенно отрицает. — Просто я классный и всё такое, — Ким широко разводит руками, будто пытаясь охватить все свои особенности одним жестом. Друг шумно сглатывает и закатывает глаза, пока Ким внимательно смотрит на него и пытается выдержать на себе вес только первых доводов в списке. Сколько их ещё там? Сколько раз надо не согласиться? — Блять, ладно, идём дальше, — обречённо вздыхает Джейк и берётся за указательный палец, который сразу же загибает. — Он сходил с тобой за Сяо. — У него не было выбора. — Принёс свои конспекты и приготовил еду о которой ты трещал несколько дней подряд, — называет Джейк следующий пункт. — Ему было скучно. — Согласился сходить в океанариум. — Притащив с собой Хисына, ага, — фыркает Сону и дуется, складывая на груди руки. — Единственный соглашался с любым фильмом, который ты предлагал. — Потому что я хозяин квартиры, а вы неблагодарные ублюдки! — Остался, помог убраться и вынес весь мусор, — терпеливо продолжает Джейк. — А ещё смотрел с тобой на лягушек. — Ему просто делать нечего было, вот и согласился, — всё ещё отрицает Сону перечисленное. — Тебе этого недостаточно? — спрашивает он и загибает последние три пальца. — Он разрешил тебе сделать ему хвостик, блять, а в коридорах уника он замечает только тебя, машет тебе, касается тебя и улыбается тебе. Не мне даже, Сону. — В смысле? — делает Сону максимально беспечное лицо, стараясь переварить вместе с алкоголем то, что услышал. — Его подкаты прекратились достаточно быстро. — Да не, бред какой-то, — отмахивается Ким и вдруг громко ставит свой стакан на стол. — Стой, прекратились? — Ага, — пожимает Джейк плечами. — Почему? — не понимает Сону и старается разворошить все воспоминания, чтобы поймать упущенные моменты. — Просто я сказал ему, что это бессмысленно. А он согласился и сказал, что кое-что понял. Что именно, он мне не сказал. — И? Что с того? — Когда ты нравишься кому-то, с тобой хотят проводить время и общаться только с тобой. Не стараясь узнать о тебе от кого-то другого, а напрямую общаясь исключительно с тобой, чтобы по крайней мере расположить к себе, — разжёвывает Джейк, как маленькому. Он устало трёт глаза и качает головой. Может быть, ему и нравится, когда Сону несёт что-то безрассудное и бестолковое, но абсолютно не нравится, когда до него доходит, как до жирафа. — Улавливаешь? До Сонхуна, видимо, быстрее всё дошло. Сону строит лицо полное безнадёжности и готовится совершить капитуляцию. Он залпом выпивает содержимое стакана, не проронив ни капли и смачно отрыгивает. Джейк теряет всю серьёзность и хлопает в ладоши, а затем проделывает то же самое, ведь оставлять друга одного в такой битве неприемлемо. Но вместо отрыжки подавляет в себе рвотный позыв, жутко краснея. — Реально бред какой-то, — шепчет себе под нос Сону и косится с подозрением на улыбающегося какой-то левой девице Сонхуна, а затем и правой. Он выстреливает в него глазами, щурится с такой силой, что сейчас глаза закроются, но усердно пытается залезть к нему в голову через пробитое решето от пуль. Но ясности никакой не наступает. Сону прикладывает пальцы к вискам и старается пробудить телепатические способности, ему в срочном порядке необходимо узнать, что творится у того придурка в голове. — Он что-то задумал? Я знал, что он ебанутый! — Не меньше, чем ты, — смеётся Джейк, хлопая себя по щекам, чтобы отрезветь и случайно не блевануть на стол. Они как «Городские выпивохи», потерявшие одну свою подружку, выжирают слишком много пива с соджу. Тело становится шатким, щёки красными, мысли спутанными, а язык развязным до такой степени, что уже и непонятно, спорят они с Джейком о крутости Мавуики или же хейтят эти новомодные механики персонажа, которые слишком современные для древности новой локации. — Мавуика —мой уролог, — кряхтит Джейк, расплываясь лицом в тарелке с остатками кальмара и орешков. — А мой — Сонхун, — хихикает Сону и булькает отрыжкой в стакан. — Мы ужасные, — скулит друг. Мозг Сону такой же шаткий, как и тело, но одна единственная мысль, что закралась к нему слишком внезапно, отрезвляет и он вскакивает со своего места, чуть не перевернув стол. — Мне надо бежать! У меня ребёнок один дома! — кричит он Джейку слишком громко, от чего тот вскакивает следом с прилипшим арахисом на щеке и тут же пытается натянуть на себя куртку, но никак не может попасть в рукава. Несколько пьяных пар глаз бросают на него взгляды полного осуждения, непонимания и прыскающего смеха, как будто клоуна увидели в первый раз в своей жизни. — Чего уставились? — рычит Сону, справившись со своей курткой. — Я не отец одиночка! Непослушными пальцами он пытается вызвать себе такси, потому что не верит в собственные силы и не сможет спокойно добраться на метро и дойти до дома без вероятности наебнуться в какую-нибудь канаву и не провести там ночь. В отличие от Джейка, которому идти совсем недалеко, но Сону хороший друг и переведёт его, как бабулю, через дорогу. Когда они собранные и статные, как им кажется, не ловят каждый угол столов своими бёдрами, двигаясь к выходу, Сону останавливается. Джейк пробирается вперёд к выходу, желая вдохнуть свежего воздуха и Ким хлопает его по спине, желая скорейшего выздоровления. А сам ловит взглядом лицо Пак Сонхуна, плывущего в буйстве красок, кружащегося в бутылках на фоне, с выраженным беспокойством в хмурых бровях. Сону пафосно фыркает и пара капель слюны вылетает из его рта. — Это будет потеря потерь. — Сону? Тебе помочь? — поспешно предлагает Сонхун, окутывая своей непонятной заботой, которую то ли хочется принять без остатка, то ли растоптать, чтобы перестал уже играться с его чувствами. Он выходит из-за барной стойки, касается его предплечья, поддерживает на неустойчивых, ватных ногах и смотрит на него. Пронзительно чётко и безобразно в самую душу. — Блять, себе помоги, — бурчит Сону, стараясь отделаться от приклеившейся к нему руке. — Что? — Что? Ким начинает внезапно смеяться и резко тянет Сонхуна на себя за воротник худи, крепко вцепляясь в ткань пальцами. Он настырно опускает его лицо ниже, оказываясь с ним на одном уровне, нос к носу, одно дыхание, одна вязкая тишина на двоих. Воздух их пропитан алкоголем, запахом Сонхуна и Сону сглатывает собравшуюся во рту слюну, как если бы смотрел на самый аппетитный торт в кондитерской и не мог себе позволить его купить. Слишком дорогой, слишком сладкий и большой. — Сону? — аккуратно шепчет Сонхун, придерживая того уже за талию под курткой. — Отвезти тебя домой? — Когда у тебя дршка? — вместо ответа спрашивает Ким. — Восьмого декабря, — тут же отвечает он и Сону не может себя заставить смотреть куда-то кроме его губ. — Совсем скоро, — с усмешкой кивает и мозг тут же сотрясается, заставляя вокруг всё кружиться, но Сонхун остаётся неизменной переменной. — У нас охуенная совместимость, ты в курсе? Не дожидаясь какого-либо отклика, знака или жеста, он просто припадает к нему всем телом, крепко обнимая в пьяном угаре. Он не знает, как долго это длится, время перестало иметь значение, потому что они стоят и ничего не меняется, а значит, оно не движется. Но Сону даёт ему ход заново, когда отстраняется и тянется к щеке, смачно целуя Сонхуна на прощание. Непонятно, какие эмоции сейчас на его лице, но он подумает об этом завтра. — Ну, бывай, — Сону хлопает ладонью по второй его щеке и отталкивает от себя со всей своей силой, чтобы выбраться в распростёртые объятия ночного воздуха и не сдохнуть от полыхающего жаром тела. — Сону! — кричит Сонхун ему вдогонку. Он останавливается, слышит, как хлопает дверь и раздражённо оборачивается, сталкиваясь носом с крепким телом. — Чего тебе? Достал! — хнычет он, сначала ударяя кулаком в грудь, а затем снова хватаясь за его воротник, притягивает к себе, чтобы перестал уже плыть в его глазах. — Тебя отвезти? — уточняет Сонхун вновь, придерживая его за плечи. Сону резко тянет его на себя, чуть ли не падая, но продолжают держать крепко, чтобы мир не перевернулся. — Я вызвал себе такси, — вкрадчиво проговаривает он каждое слово, прежде чем примагнитить то самое постоянное ещё ближе, заставляя Пака опуститься, несильно сгибаясь в спине. Чужие губы пахнут арбузными леденцами, Сону громко сглатывает, буравя взглядом то, чего безумно хочется коснуться. И он облизывается, не сопротивляется желанию, впечатываясь губами в единственную сладость кондитерской этого вечера. Даже если забудет о вкусе на следующий день.