Напечатала туминское

      Тёплый Архив встречает мрачной отстранённостью и тишиной. По дощатому полу разлился жёлтый тусклый свет слабых бра, торчащих из каменных, потрескавшихся от времени стен. Сынмин вошел из фойе, откуда слышится лишь потрескивание деревяшек в камине и отчётливое тик-так часов без кукушки. Еë Хван выдернул, как только услышал пронзительную трель деревянной пташки. Эта глупость могла разбудить ближайших к дверям Архива Историй.       Истории – люди сродни книгам. Их обложка – покойные одежды, а в голове прячутся воспоминания прошлой жизни. Истории когда-то были людьми, однако сейчас ими не являются. Сотни покойников хранятся за дверьми Архива, сохраняя целостность тайн на книжных полках.       Сынмин проводит израненной ладонью по шершавым стеллажам, шагая вперёд. Путь до места, где спит Минхо, ему стал известен совсем недавно. Оттого и сердце колотится, точно сумасшедшее.       Ким Сынмин – Охотник за проснувшимися. Изредка Истории могли открыть глаза и, напуганные и озлобленные, бродить по коридорам меж Нашим Миром и Архивом. Задача охотников: вернуть Истории обратно, где Библиотекари запрут проснувшихся в отдельные запретные секции. Во избежание повторения.       Ким сжимает сухие губы и поворачивает направо, где книжные полки редеют, а одноместные диванчики и столики разбавляют лесную чащу стеллажей. Здесь Библиотекари выполняют бумажную работу, скучную, но ответственную. Сынмин не вдается в подробности, честно выискивая сбежавших в коридорах.       Ли Айну, Ли Бон Ду, Ли Чону. Голова кружится.       Ли Минхо.       Сынмин прячет головокружение и резкую слабость в теле за неловким смехом. Зря он сюда пришёл. Минхо погиб месяц назад: рана слишком свежая, чтобы сейчас увидеть умиротворенного старшего. Однако сам факт того, что Минхо здесь, заставлял невольно ковылять в сторону ящика. Медная карточка с именем царапает глаза.       Сынмин слабо дотронулся до букв, нанесённых совсем недавно Хëнджином, и закрыл глаза. Спустя мгновение перед глазами появилась сцена недалёкого прошлого: Хван приколачивает табличку к пустующему месту и кивает куда-то в сторону. Младший Библиотекарь выкатывает каталку с телом Минхо. На Ли кипенно-белая рубашка и чёрные брюки. До смерти он настаивал, чтобы его, старенького дедушку, упаковали в красивый костюм. На полноценный костюм не хватило. Как и пары десятков лет до "правильной" смерти.       Сынмин отрывает пальцы от холодного ящика. Перед глазами застывшая пелена слез, которая тут же плывёт вниз. Горячие слезы стекают по подбородку и впитываются в чёрный воротник худи.       На плечо опускается тёплая ладонь. Ким громко шмыгает носом.       – Зачем я сюда пришёл, а? – задаёт он риторический вопрос и горько смеётся. – Я глупый, хëн?       – Тебе больно, Сынмин-а, – Хëнджин тянет младшего в сторону выхода. Взгляд Кима ещё прикован к табличке, но и та исчезает меж полок. – Рубец появится нескоро. Подожди: время лечит. Я налью тебе чай. Хочешь, посидим в тишине?       – Не хочу тишину. Начинаю думать, – безэмоционально отзывается Сынмин, переплетая пальцы с Библиотекарем. – Я пойду домой. Пока Истории не появятся, посплю.       – Я всегда рядом, – напоминает Хван и с тяжёлой душой смотрит, как сгорбленная спина Охотника исчезает в коридоре.       Сон рвался и гремел в ушах. Сынмин отнял голову от подушки, стискивая в ладонях воспаленные виски. Если не спится – можно побродить по коридорам, где определённо найдётся работа.       Ким крутит в руках небольшой ножик с позолоченной рукояткой и крошечными вмятинами на лезвии. Подарок. Из глубины коридора слышится знакомое покашливание.       – Минхо-хëн? – дрожащим голосом спрашивает Сынмин в пустоту и искренне надеется, что ответа не последует.       – Сынмин-и?       – Нет... – Ким делает осторожный шаг назад. – Я не верю. Это сон. Пожалуйста, просто отвратительный кошмар.       – Сынмин-и, почему я здесь? – Минхо поправляет мятую рубашку и поднимает на Кима полный отчаяния взгляд. – Я хочу к СунДунДо. И здесь холодно, – из его рта вырывается клуб пара. – Хочу домой. Пойдём?       Сынмин ещё долго не может прийти в себя. Минхо напротив. Живой.       Он одергивает себя. Не живой. Он – История. Проснувшийся. Которого необходимо вернуть.       – Пойдём, хëн. Я отведу тебя обратно, – он устало протягивает ладонь, и Минхо послушно хватается за неë. Лишь отголосок настоящего тепла старшего. У того руки всегда были безумно горячими, отчего Сынмин постоянно лез к Ли в карманы и цеплялся за пальцы.       Минхо оглядывается по сторонам, пока Ким старательно сдерживает нервозность: кусает губы, теребит рукоятку ножа в кармане и спешит. Отчаянно спешит к Хëнджину.       Понимание заставляет его затормозить. Старший врезается в спину.       Минхо запечатают в сектор для проснувшихся. Он больше не сможет его навестить. Даже табличку не отыщет!       – Сынмин-и?       – Давай немного постоим здесь, хëн? – просит младший. – Совсем чуть-чуть.       – Хорошо, – соглашается Минхо. Хотя по нему видно: История на грани. Глаза бегают из стороны в сторону, колени подрагивают.       Время густая жижа. Сынмин взвешивает все за и против. Разумно отвести старшего в руки Хвана и навсегда закрыть воспоминания в себе. Разумно, но чертовски больно.       – Я так люблю тебя, хëн, – шепчет Сынмин. – Безумно люблю.       – И я тебя. Мы идём?       – Идëм, – кивает он и шагает в сторону Архива.