Напечатала туминское

      Париж – город любви и невероятных ароматов. Разливались реками парфюмерные воды, плавился в печи мягкий сыр с прованскими травами. Тонкий аромат чесночного багета разносился по всей улице. Невысокие дубы усеивали парк напротив улицы с булочной, которую Сынмин посещал ежеутренне.       У каждой уважающей себя ведьмочки или ведьмака был утренний ритуал. Проклясть ковыляющую нетрезвую дамочку у Лувра, выпить красного вина с тремя кубиками замороженного яда для профилактики или заставить девственника рыдать.       Сынмин выбрал для себя более приятный способ начать утро. Съесть небольшую булочку со сливочно-чесночной шапочкой и запить это дело свежесваренным кофе без добавления мышьяка.       Ему хватило детства, где госпожа бабушка заставляла маленького Сынмин-и выпивать перед сном львиную дозу мышьяка. Как ведьмаку яд ему словно мертвому припарка, но частенько живот неприятно крутило, а поутру во рту возникал смердящий аромат.       Сынмин оглянулся по сторонам, перебегая тихую улицу. Вдалеке пищала сигнализация, заливались лаем псы и каркали вороны. Ким шагнул на тротуар и, вернув гордую осанку присущую уверенному в себе человеку, пошагал вглубь парка. И чем ближе он подходил к захоронению, тем звонче становилась тишина. Хрустел лишь бумажный пакет, прижатый к груди. Выпечка совсем горячая.       – Хей, я принес твои любимые круассаны, – Сынмин подтянул серые выглаженные брюки и отнюдь не филигранно уселся на черную землю. Ровно перед гладким камнем, что сверкал, словно звездный осколок, павший с небес.       – Миндаль? - раздался скрипящий голос. Но тут же прокашлялся и прогнусавил: – я не люблю миндаль. Я просил мяту.       Сынмин подавил недовольный вздох. Великий французский Шабаш разрешил ему остаться во Франции только с одним условием: приручить фамильяра. Почти месяц Ким таскался за воронами и голубями, пытаясь услышать в них отзвук магии. Тщетно.       Но стоило ему заглянуть в городской парк, покинутый, но чистый, то сразу его затылок прошибло сильнейшими разрядами магии. Ноги Сынмина подкосило, но он был готов ползти на зов. Далеко от улиц и домов Ким отыскал зовущего. Под чертовым камнем было захоронение кота, отошедшего в мир иной с полвека назад. Даже смерть не смогла заткнуть это настырное животное. Ли Минхо, как тот назвался, стоило Сынмину коснуться пальцем камня, и сам практиковал магию.       – Перевертыш, – понял Ким. А Минхо, сидящий на низкой ветви, хитро улыбнулся и кивнул. – Ты же в курсе, что мне не разрешат остаться, если мертвый Перевертыш станет моим фамильяром?       – Эти старые суки просто завидуют, что у них нет мертвого союзника, Сынмин-а, – Минхо слизывал творожную начинку с булочки, которую ему вручил ведьмак в качестве подаяния. – Я и в ад сгоняю, и здесь невидимкой прокрадусь в парфюмерный. Здорово, а?       С сомнением и опаской Сынмин согласился. Почти сразу пожалел: своенравный Минхо издевался над ним как мог. Сотни даров и десятки часов за пустыми разговорами, чтобы Ли разрешил перенести камень-маяк к Сынмину домой.       – Ладно, черт с миндалем, – силуэт Минхо проявлялся из неоткуда. Тонкие сверкающие частицы собирались меж собой за считанные мгновения, являя телесную оболочку Ли. Он был невысок и в черном статном костюме с галстуком. Свои угольно-черные волосы Минхо оставлял в стиле небрежный шик. Ли с изящной брезгливостью подхватил выпечку и за один укус уничтожил. – Бери камень и дуй домой.       – Чего? - удивился Сынмин, опираясь на руку. Сухая и каменистая земля царапала исполосованную ладонь. – Ты..?       – Я. – Перевертыш сложил руки на груди. – Помнишь о главной части заключения договора?       – Заботиться и защищать? – предположил Ким, выгнув бровь.       – Поцелуй, дурень, – Минхо оскалился и потянулся к Сынмину. – Иди сюда, будем подписывать наше сотрудничество.       Сынмин окаменелой статуей наблюдал, как Минхо становится все ближе и ближе. Каждая сверкающая кроха его лица слепила блеском. Ким сглотнул слюну, собравшуюся во рту. Губы Ли мягко прикоснулись к его губам. Сливочный миндальный вкус тут же отразился на языке Сынмина. Мысли беспорядочно крутились в голове. Ладони Минхо прокрались на шею ведьма. Пальцы крутили его волосы, подушечки массировали кожу головы.       – Я поэтому просил мяту, – резко отстранился тот, стирая поцелуй с губ. – Поздравляю, теперь ты от меня не отвяжешься.       Теплое осознание разлилось в груди Сынмина. Теперь одиночество с булочками казалось тоскливым. А ближайшее будущее – любопытным.