Напечатала туминское

      Глаза закрыты маской для сна. Приятная тьма, позволяющая так быстро и безболезненно провалиться в коридор сна — сладостную дрему. В голове уже крутятся блеклые картинки прожитого дня. Порой мозг выдает нечто изумительное и уникальное, например, когда еще увидишь кота в розовой пижаме с айс-кофе в руках? Он мяучит: не тот заказ, Ким Сынмин, я просил горький шоколад! Или начальник, вечно хмурый Ли Минхо, обжигает горячим дыханием ухо и шепчет: в кассе недосдача…       Бр. Второе из разряда ужасов. Сынмин морщится, понимая, что не засыпается. Совсем. Тяжелое одеяло скорее душит, чем тепло обнимает, ногам холодно, а маска совсем не помогает. И все рассуждения в голове гремят кастрюлями из нержавеющей стали и дверями. То одна мысль с разбега ударится в висок, то вторая деликатно чихнет и исчезнет, оставив после себя призрачный вопрос.       Сынмин стащил с лица маску и приподнялся на локтях, глядя, как лунный свет просачивается через тонкую занавеску прямо на пол. Из окна дул прохладный весенний ветер и тянуло цветением азалии — горький аромат с едва уловимой сладостью. Мелодично стрекотал гул сверчков.       В ночной тиши раздался шорох босых ног. Ким потирая нос, спустился с кровати и поплелся на кухню. Хотелось пить, а может, и пожевать. Мертвые часы сияли неоново-зеленым и расчетливо отсекали каждую минуту. Пять утра. Вставать в шесть, чтобы позволить горячей воде скользить сквозь пальцы, чтобы мятный привкус остался до первого глотка горького кофе, чтобы чистым взглядом наткнуться на неприветливого Ли Минхо и его: «опоздал!».       Ли Минхо… Сынмин ткнул на выступающий рычажок электрического чайника и уселся на стул, подложив ладони под подбородок. Ли. Мин-хо. Дедовщина. Старый сотрудник кофейни в стиле ретро, который отчего-то невзлюбил новенького. То ли его клетчатые рубашки ему не нравились, то ли смех, от которого Минхо морщился, точно от зубной боли.       Вода в чайнике зашумела.       И стиль не ретро, а просто старый. Пожелтевшие стены, чуть облезлая краска на столиках и покосившиеся стульчики. Однако народ ходил. Заказывал грубые сендвичи с сочным томатом и острым соусом. Терпел вонючий кофе и жирное молоко. И восхвалял работника года — Ли Минхо, который просто жуть как обожал старушек и их соломенные шляпки, расспрашивал каждого старичка про рыбалку и политику.       А Сынмин молча складывал рулетики из яйца и молился, чтобы его не отправили курьером в дом напротив — к жуткой госпоже До, которая пропахла кошачьим духом.       — Ты идешь к госпоже До, — Минхо преждевременно поджал губы, пока те не растянулись в улыбку. Сынмин застонал. — Она попросила свой любимый яблочный кекс и тебя.       — Меня? — удивился Ким, ставя влажные руки в боки. Клетчатая рубашка быстро намокла, темные пятна растянулись до самых бедер.       — Тебя. Кекс еще остался на витрине, — Минхо кивнул в сторону опустевшего стенда с выпечкой, — клади в пакет с котами и иди.       Еще одна жуть. Сынмин поежился. То ли от холода, то ли от фантомного запаха кошачьей шерсти. Он встал к навесному шкафчику, который гордо обозвал чайным. Последние пакетики черного цейлонского печально спутались меж собой. И Киму пришлось постараться, чтобы в полумраке разъединить их грустный альянс.       Иногда возникает такое чувство, что кто-то сверлит в твоем затылке дыру. Назойливо, старательно выжигая аккуратное отверстие, стремясь к центру мозга. За этот год Сынмин часто испытывал подобное. А когда поворачивался, считал, что заработал не только на обучение в университете искусств, но и паранойю.       Сынмин почувствовал вновь в своей пустой съемной квартире. Только теперь теплый шепот скользнул со спины по шее вверх.       — Ким Сынмин, — от мрачного голоса Ли Минхо мурашки вскочили по рукам. — Почему тебе не спится?       — Менеджер Л-ли.? — его голос дрогнул, а чашка со звоном выпала из рук.       Руки Минхо обвили талию Сынмина, кончик носа коснулся чувствительной части затылка. Сынмин стоял не на ногах, а в сугробе из ваты. Горячие пальцы держали ребра.       — Почему ты такой?       — Какой? — першение в горле неприятно мешало жжению в губах.       — Такой.       Впечатляющий ответ.       — Такой глупый, — Минхо вывел носом плавный изгиб, повинуясь какому-то глупому рисунку из раскраски для взрослых от стресса. Круг, изгиб, пауза. — Такой живой. Такой чертовски красивый.       — А? — Сынмин хотел повернуться, но леденящий поцелуй заставил его вжаться в столешницу. Мрамор скрипнул под отросшими ногтями. — Что ты делаешь?       — Неправильный вопрос, — мягко усмехнулся тот.       — Зачем ты.?       — На работу, Ким Сынмин, — рявкнул Минхо, отпрыгивая от спины младшего. — И сделай мне наконец-то нормальный кофе!       Сынмин вздрогнул. Не будь на его лице непроницаемой маски для сна с хорошими отзывами, солнечный луч разбудил бы его в семь. Однако шокированный взгляд наткнулся на цифру девять, а рядом насмешливо блестела тройка.       — Нет! — хрипло вскрикнул Ким и, барахтаясь в одеяле, пополз в сторону коридора.       Сон. Просто жуткий сон. Но кофе сделать надо, иначе Ли Минхо не простит его очередное опоздание.