Защита Древних I

      Встреча с озкха       — Это славно, просто чудесно!        — Королю давно было пора устроить нечто подобное.        — А где, кстати, он сам?        — Ой, ну это же король! У него много дел.        — Опаздывает.        — Не опаздывает, а задерживается.        — Ну да, это же король.        Роскошный и просторный зал, освещённый размашистыми люстрами и десятками канделябров, понемногу наполнялся гостями. На приём в королевский салон были приглашены многие знатные горожане Сентинеля: промышленники, обладатели титулов, министры, политики, военные, известные тауматурги. Дамы в длинных платьях с корсетами и кавалеры в элегантных костюмах общались друг с другом на свежие темы.        — Очень жаль, что граф Владимир из Валахии не смог приехать. Его бы тоже сюда пригласили.        — Он же вампир! Ещё чего подобного не хватало.        — Чушь, кто верит в такие глупые слухи?        — А мне интересно, почему Его Величество пригласил таких разнообразных гостей? Он же позвал всех подряд.        — Я бы хотел увидеть кого-нибудь из Садронов.        — Не знаете, как обстоят дела в Вайтстоуне? Я на днях отправляюсь туда в командировку.        — Не повезло тебе. Я слышала, они там людей вешают.        — Ужас.        — Я думаю, это просто сплетни. Мой друг из Вайтстоуна, он служит у ихнего короля.        — Ихний король всего-навсего самозванец.        — Господа, давайте не будем портить вечер. Давайте я расскажу, как прошла моя недавняя поездка в Монфор.        — Ого, Вы были в Монфоре?        — Да. К сожалению, поездка была деловой, поэтому у меня не осталось времени познакомиться с городом поближе.        К десяти часам подошла ещё одна гостья — это была некая мадам в чёрном платье с высоким вырезом и туфлях с высоким каблуком. У неё были дорогие украшения, которые, однако, лишь дополняли её эпатажный вид.        — Ого, это Акаша.        — Ты знаешь её?        — Мы как-то пересекались на нескольких банкетах.        — Повезло-повезло…        — Я тоже её помню. Мы с ней общались.        У девушки, к которой были прикованы все взгляды, были длинные и пышные чёрные волосы, бледноватая кожа, крепкие плечи, объёмный бюст, стройная талия и весьма привлекательная форма бёдер.        — Groth! — Акаша приветствовала окружение звонким, острым голосом и ленивым кивком — все махали ей руками, стараясь привлечь её внимание.        Официанты стали развозить на подносах напитки и закуски. Гости разговаривали о праздном: министры, политики и военные, что находились здесь, не желали портить такой замечательный вечер разными неприятными вещами, с которыми итак имели дело практически каждый день. Разговаривали о лошадях, костюмах, охоте, последних пьесах, подвесках для дилижансов и… о шляпах. В Сентинеле только и разговоры, что о шляпах… Дамы — о неудобной монфорской одежде и своих любимых мюзиклах. Ну и о всяких разных сплетнях — причём, справедливо будет отметить, джентльмены об этом говорили не менее охотно.        Так, обсуждали, почему граф Владимир так молодо выглядит, если только он взаправду не вампир. Лорд Аполлион, приехавший из Аверно, ни на минуты не снимал своего шлема — что он под ним прячет? Гномы в Клугфолке наверняка изобретают летающие дилижансы и магические шляпы, которые любому становятся как раз. Эльфы в Вайтстоуне пытаются сделать мифрил из тирсита и медовухи.        Особняком стояли тауматурги и прочие волшебники. Непосвящённому гостю, если он краем уха услышит их разговоры, покажется, что они болтают о сущей чепухе. Колдотворцы Сентинеля обсуждали формулы, таумохимические опыты, хвастались чарами на своих шляпах и мантиях, новыми склянками и мензурками для тех же таумохимических опытов, спорили насчёт разных способов сокращений для тех или иных заклинаний. С помощью Телекинеза они носили себе канапе и бутерброды с икрой, и, я уверен, в бокалах у них вместо шампанского зелье ясности.        — Внимание! Почётный гость прибыл! Карл де Монфор-Л’Амори, и его наследница вместе с ним!        Карета остановилась, и Инвокер, выйдя первым, подал руку внучке. Опираясь на неё, Ланая аккуратно, чтобы не подвернуть ногу, сошла на асфальт.        — Не зарекаюсь, но это должно тебе понравиться, — кивком освобождая кучера, сказал Каель.        — Не знаю. Морти не любит такие места, а я на них ни разу не была, — волнительно ответила Ланая, которой было немного непривычно в туфлях с высоким каблуком. — Кстати, мне нравится этот костюм.        Сегодня она была в белом костюме, пошитым специально на заказ. Он как будто совмещал монфорскую и сентинельскую моду: брюки были узкие, повторяли форму бедра и голени, немного расширяясь у лодыжек. Сорочка тоже была белой, под цвет брюк, сюртук серый, его крой тоже повторял форму талии Ланаи (она у неё была практически осиная), а подол доходил длиной аж до середины голени: он разделялся надвое одним разрезом, и оба края сужались по всей своей длине, походя формой на ласточкин хвост. Белая ткань брюк и рубашки в самый раз подходила под бледную кожу Потаённой и контрастировала с её чёрными волосами. (Которые, скажу по секрету, на самом деле были не чёрными, а тёмно-синими, с синими кончиками в чёлке, однако это можно заметить только при ярком освещении.)        — Без сомнений, нравится, — Инвокер взял её за руку и повел к парадному входу. — У тебя моя кровь, а у меня особый вкус в одежде.        Их встретили как самых почётных и влиятельных людей на этом вечере: с восторженным гулом, поклонами и аплодисментами. Все знали Каеля, самого богатого эльфа в Сентинеле. Больше, чем у него, денег только в монфорской казне.        — Рады видеть вас, Господин Карл!        — Так отрадно, что Вы нашли время посетить это скромное мероприятие.        — Вы как раз вовремя: с минуты на минуту начнётся бал!        — Я давно не танцевала… — подняв взгляд на Каеля, прошептала Ланая. — Но, теоретически, знаю вальс и фокстрот.        Архимаг кивнул в ответ и отпустил её руку. Он пожелал ей располагаться и хорошо себя чувствовать, а сам отстранился, отыскал взглядом человека и взволнованно, как ей показалось, отвёл его в сторону. Ланая узнала в этом человеке Рубика: он был одет в обычный костюм с сюртуком, и без своей фирменной, волочащейся по земле зелёной мантии он выглядел даже… в некотором роде… как нормальный человек.        Потаённая взяла у официанта бокал шампанского и тоже попробовала узнать кого-то. Все лица, бурно обсуждающие и смеющиеся, были ей не знакомы. Кроме одного… Поставив бокал обратно, Ланая зашагала вперёд.        — Эм, мистер… Гавейн, если я не ошибаюсь?        — А? Среди всех остальных был дроу с красными глазами (странно, почему на них никто не обращал внимание). Увидев Потаённую, он сначала сделал вид, что не узнал её, но, когда она подошла совсем близко, состроил неловкую улыбку и закинул руку за затылок.        — А, это Вы? Э-э-э?..        — Ланая.        — Я Вас помню. Дайте угадаю… Салон?..        — Таверна.        — Ну да, таверна, э… Сломанная стрела в Эббот Иллваленоре?        — Что? Нет! Тарак и Галларон в Лайт-Маркете.        — А, а-а-а, ну точно! — эльф хлопнул себя по лбу. — Конечно, как я мог забыть? Вечер, мы с тобой встретились в Тараке и Галлароне.        — Да, правильно.        — Всё… прошло хорошо? Ты… Вы… Всё было нормально?        — О чём Вы?        — Видите ли, в тот вечер я, скорее всего, перебрал с выпивкой… чуть-чуть. Я очень надеюсь, что я не разочаровал Вас той ночью…        — Что? Нет! — возмущённо воскликнула Потаённая. — Это была деловая встреча!        — А, Вы же от Культа, точно. Извините, перепутал.        — Полагаю, у Вас было много неделовых приключений, сэр, — усмехнулась девушка. — Раз уж Вы путаетесь в партнёрах.        — А, — отмахнулся Гавейн. — Память подводит. Знали бы Вы, какая у меня работа…        — Какая?        — Ага, так я и сказал. Секретная.        — Ну сэр, я никому не расскажу, клянусь честью.        — Правда?        — Правда.        — Ладно. Я чищу дерьмо в сортирах.        — Э-э-э?..        — Что «э-э-э»? Черпаком достаю дерьмо из деревенских толчков и в ведро ложу. Чтоб не забивались, — сказал эльф с нескрываемым сарказмом.        — Э… Я… Ну…        — Посвятить Вас в подробности, миледи?        — Н-не надо. Вы грубиян, мсье. Могли бы просто отказать.        — Вы бы не отстали.        — Тогда придумать что-нибудь.        — А я по-вашему чем занимаюсь?        — Бьюсь об заклад, у Вас нет второй половинки…        — А что, хотели бы ей стать?        — Не особо…        — Ну и не надо. И вообще-то есть. Её зовут Ланцелот.        — Разве это не мужское имя?        — Ага.        — Кажется, я поняла, кем Вы работаете, — вдруг состроив саркастичную ухмылку, Ланая скрестила руки на груди.        — Да-а-а? И кем же?        — Вы проходите службу. Поручиком.        — Удивительно… А почему именно поручиком?        — Да так, — усмехнулась она. — Кстати, этот Ланцелот — случаем не Ваш мерин? Ха-ха-ха!        — У Вас идиотский юмор, миледи.        — Что такое? Вам не нравится, мсье?        — Какой, к чёрту, поручик? И при чём тут лошади?        — Ну что Вам, мсье, разве это не Вы всё начали?        — Тьфу! Сатаник Вас побери, миледи.        Ланая бродила туда-сюда по всему салону. Он был большой, но пустой: если бы не столы с фуршетами и многочисленные гости, она бы потерялась в нём, как в степном поле. И, шатаясь из стороны в сторону и пробуя разные закуски, она наткнулась на одну леди в чёрном платье. Эта леди с бледной кожей была сама по себе достаточно высокой, а на высоких каблуках она и вовсе походила на великаншу.        — Х-м… А это что за малышка? — увидев Ланаю, эта гостья без доли смущения подошла к ней и тронула за пучок волос, свисающих с чёлки. — Ты пришла вместе с Карлом, не так ли?        — К-хм, Вы правы, мисс, — ответила она, кашлянув в кулак, тем самым выражая, что такие жесты ей не очень нравятся.        — Ой, оно капризничает, — с томной надменностью усмехнулась гостья. — Ха-ха! Как занятно! Хочешь быть моим питомцем?        — Т-ц! — стиснув зубы, раздражённо прыснула волшебница. — От такой, как Вы, я другого и не ожидала.        — Неужели я настолько предсказуемая?        — Осторожнее с каблуками, мадемуазель. Наденете слишком высокие — будете стукаться макушкой о каждый косяк.        — У тебя есть чувство сарказма. Мне нравится. Моё имя Акаша.        — Если Вы надеетесь узнать моё имя, я вынуждена Вас разочаровать.        — Почему? Мне очень интересно.        — Назовите хоть одну причину не послать Вас к чёрту.        — Какая ты забавная. Уже предвкушаю, как нам будет весело вместе, — усмехнулась Акаша и, взяв Ланаю за плечо, протащила поближе к остальным гостям. Она протащила её через весь зал и забралась вместе с ней на сцену, построенную для оркестра, обратившись ко всем:        — Эй, дамы и господа! — воскликнула дьяволица своим звонким голосом. — Как вам вечер?        — Здорово!        — Отменный!        — Вино что надо! — послышались ответные возгласы.        — Hedoq! — ответила Акаша, одной рукой придерживая Потаённую за плечо, а другой радостно разводя в сторону. — Великолепно! А смотрите, кто это тут у меня?!        — Это госпожа де Монфор-Л’Амори!        — Вместе с господином Карлом приехала!        — Протеже мистера Карла!        — А вы, дамы, отлично смотритесь вместе!        Стоит ли говорить, что от такого Ланае тут же стало не по себе.        — Э-э-э, спасибо!.. — она помахала всем рукой и поспешила отвернуться куда-нибудь.        — Ну ладно, леди и джентльмены, — продолжила Акаша. — Нам пора, мы же теперь приятели, как-никак.        Освободившись от всеобщего внимания, они двое вновь отошли в сторону и затерялись в толпе.        — Ну, подруга? — сказала озкха, встряхнув волшебницу за плечо. — Рада за них?        — За кого?        — Как за кого? За ту маленькую серую мышку и за ту неотразимую роковую даму! А вдруг это дружба на всю жизнь?        — Идите к чёрту! — выругалась Потаённая, со всей грубостью освободившись от этих противных объятий. — Господин де Монфор-Л’Амори вышвырнет Вас за шкирку, когда встретит.        — Правда? Я же ничего не сделала…        — Если, конечно… — тут Ланая сделала то, что больше всего хотела сделать с этой отвратительной дьяволицей — прислонила к её горлу остриё псионического клинка. — Если я Вас не прикончу первой.        — Ого, остынь, малышка, — сардонично усмехнулась Акаша и касанием двух пальцев отвела клинок в сторону, лишь едва порезавшись. — Мне нравятся строптивые, а вот наглых я не терплю. Ну разве что только наказывать.        Акаша взяла Ланаю за подбородок и потёрла его большим пальцем с длинным и острым ногтем, как бы выражая своё презрение.        Ланае сразу не понравилась эта женщина, а её мерзкий писклявый голос — подавно. Сильным и пренебрежительным хлопком она отмахнулась от её наглого касания и исподлобья посмотрела на зазнавшееся лицо и затем на лоб, на котором только сейчас, вблизи, смогла заметить изогнутые назад рога среди густых тёмно-синих волос, с недовольством и по-беличьи.        — Видимо, произошла ошибка, миледи, — гримаса негодования Потаённой переменилась в ухмылку. — Вижу, Вы из дахз-озкха, тогда ваша участь — это прислуживать.        — Ах ты… Ahm'ashm kish! (Отрепье)        — Vo'sof, fol ozkha!.. (Не зазнавайся, жалкий демон) — вмешался в разговор Каель. Он сам превосходил Акашу в росте, и теперь уже волшебник небрежно взял суккуба за подбородок и повернул её голову на себя. — Izhai cha wrosch (Ты не в своей тарелке).        — Fol kish! (Чёртов старик) — Акаша одёрнула голову, показательно протёрла место касания рукой, якобы сметая грязь, и, отвернувшись, удалилась. Этот неприятный случай частично загладило начало танцев. Ланая прошептала Заклятие стремительности Гастера, и высокие каблуки уже не были для неё помехой: она танцевала с Каелем фокстрот, а потом — квикстеп и вальс. Затем Инвокер взял её в кампанию магистров и профессоров Коллегии, обсуждающих всякое разное: кто — сорта сыра, кто — прогнившие переплёты в особенно старых фолиантах, кто — неудобные монфорские плащи, кто — шляпы и шляпные магазины, в которых он обычно покупает себе шляпу. Потаённая же, будучи самой юной в беседе, больше слушала, ориентируясь на Каеля и мистера Рубика. Те двое, кстати, под конец затеяли спор о какой-то ерунде (по-моему, темой была некая политическая бессмыслица то ли про Монфор, то ли про гномов — а может, и вообще про эльфов в Вайтстоуне). В конце Инвокер сказал: «Это не потому, что я желаю что-либо доказать, а лишь потому что ты, Рубик, — идиот».        В общем, выходя вместе с Каелем из салона глубокой ночью, Ланая была в очень хорошем расположении духа.        — Эти джентльмены из Коллегии оказались очень занятными, — делилась она своими впечатлениями. — Особенно тот, с бородой.        — Ланая, у них у всех там бороды, — усмехнулся Каель. — Не знаю, почему, но люди любят бороды.        — Может, и мне отрастить? Ха-ха-ха! Кстати, Вы расскажете мне о Сферах?        — Не сейчас. Мне нужно поведать тебе, для чего на самом деле мы сюда прибыли.        Они сели в карету, кучер крикнул: «Но! Пошли!» — и лошади в упряжке заскакали вперёд.        — Тебе не показалось странным, что на светском вечере присутствует суккуб? — начал рассуждать волшебник.       — Конечно, показалось! — сразу же, без раздумий, ответила Потаённая. — Я как раз хотела спросить, как она вообще сюда попала.       — Тогда я тебя ещё больше озадачу: этот суккуб — по совместительству имперская фрейлина.        — Имперская? Она что, шпион какой-то?        — Если это и так, то вскоре Остарион узнает, какой отличный улов был у директора Коллегии на прошлых выходных. Или что генерал центральной армии любит ифхалонский чай.        — Думаю, это будет крахом сентинельской разведки, сэр.       — Чего уж мелочиться, это будет крах всего мироздания. Может, они там в Озкавоше задумали вторгнуться в Сентинель, а? Ха-ха…       — Не думаю, сэр. Рогатые выродки хорошо помнят Стоунхол.        Когда карета немного отъехала, Каель щёлкнул пальцами, и он вместе со своей внучкой и с каретой с лошадями и кучером — все они оказались на мощёной дороге перед воротами Хайспайра.

Радостью

Двух дней отроду

Буду звать тебя!

       На пути к крепости Буйного Огня очень много ворон       Следующий день начался точно таким же образом, как и все предыдущие. Хайспайр это словно стена, неприступная твердыня для всего грустного и тревожного. Засыпая в его стенах, ты как будто явственно ощущаешь, что твои страхи и печали остались за воротами. Ланая уже несколько дней подряд засыпала и просыпалась в стенах поместья, и за эти несколько дней она обрела немного безмятежности. Будто уснула в облечении ослепительного света, в котором не видны ни тревога, ни печаль от одиночества. Была ли это лишь иллюзия?..       В один из таких дней Каель встретил Ланаю в столовой. За окном был ослепительно солнечный день.       — А вот и ты, милая, — слегка улыбнулся он. — Ты хорошо выспалась?       — Доброе, э, день, сэр, — сказала она и поправила волосы на чёлке. — Нормально выспалась.       — Замечательно, — ответил он. — У меня как раз есть для тебя задание.        — Помочь в саду или на кухне?        — Ну, почти.        — Что, отправите к мистеру фон Аркейнвальду? В его кладовых невыносимо.        — Нет, тебе нужно отправиться в небольшое путешествие.        — Да? А куда?       — Не знаю. Вернее, тебе нужно обойти всё северное подножье Кальвинских гор. Отсюда и…       — А. Ну ладно. А что искать?        — Некую школу. На Авалоне такие назывались додзё.        — Школу Буйного Огня, полагаю?        — Как ты узнала?        — Не задавайте глупых вопросов, — она сложила руки на груди. — Много ещё авалонских школ в Сентинеле?        — Ладно. Найди там человека по имени Зин, отдай моё послание. Затем трансгрессируй обратно. Можешь заодно узнать, известно ли ему о Божественном мече.        — Что за «Божественный меч»?        — По легендам, это некий меч, или рапира, если быть точнее.        — А что в ней такого?        — Я пока что сам не знаю. Мне он…        — Сэр, — Ланая посмотрела на него с упрёком.        — Хорошо-хорошо, — развёл руками Каель. — Это легендарный меч Харлека, с которым он, кх-м… убил Шимарэ.        — Что значит это Ваше «кх-м»?        — Горло пересохло. Принесёшь мне выпить?        — Так зачем Вам меч легендарного тауматурга?        — Я бы не отказался от красного вина из Монфор-Ботфорта.        — Не увиливайте от ответа. Вы что, коллекционируете всякие реликвии?        — Отнюдь. Это нужно для моих дел, в которые я посвящу тебя немного позже.        — А когда Сферы?        — Всему своё время, милая, — вздохнул Каель. — А пока что отправляйся в Валахию. Крепость Буйного Огня стоит где-то на северном нагорье.        — А правда, что в Валахии живут вампиры?        — Эх, правда. Возьми у мистера Аркейнвальда репеллент для них.        — Очень смешно.        — И пока не забыл. В твоей комнате тебя ждёт маленький презент.        — Что за презент?        — Увидишь.        То, что ждало её в комнате, оказалось Яшей — мечом, который Потаённая хранила в храме. Увидев его и подержав в руках, сначала она обрадовалась, что он снова с ней, но потом радость сменилась серым и тоскливым чувством. Держа в руках нихонто с зелёной гравировкой, Ланая подошла к окну и с печалью посмотрела вниз, на сад.        «Он дал мне её, чтобы она защищала меня, пока мы в разлуке, — вспоминала волшебница. — Но не сказал, как долго…»        Вздохнув, она положила меч на стол и стала собирать вещи. Она почему-то совсем не думала о том, какое у неё мнение об этом поручении Каеля. Будто бы у неё и не было никакого мнения. Всё вокруг будто померкло для Ланаи: она достала из памяти те самые воспоминания, которые нельзя было доставать. Воспоминания о янтарном лезвии, фиолетовой розе, белой маске… Воспоминания о его словах: «Я тот, кто её защищает». О том нелепом случае, который так его развеселил. Он столько всего тогда ей рассказал… Прошло три года с тех пор. Она помнит всё, будто бы это было вчера. Она не заметила, как слеза пробежала по щеке.        Морти куда-то пропала — наверное, снова в Сентинеле. Собрав немного вещей, Ланая вышла во двор, а оттуда — за ворота. Где-то в саду раздавались звуки пианино, никак мистер Рубик играл. Она не стала ему мешать. Выйдя за ворота, чародейка прошла по тропе через рощицу, что росла вокруг поместья, на восток и уже к обеду добралась до Западного тракта. Она не стала брать лошадь, потому что знала местность на юге Валахии, что хороших дорог там не очень много. К тому же лошадь только помешает трансгрессировать.        Ланая немного поднялась по дороге, на что ушёл оставшийся день. К ночи она вышла к северному краю Кальвинских гор, там её встретил пейзаж оставленных полей сражений. Совсем недалеко от подножья стояли старые траншеи, когда-то бывшие фронтом. Несколько лет назад тут сражались сентинельцы и имперцы, теперь же лунный свет падал на совершенно пустые окопы. Что-то странное было в этом пейзаже. Всё оружие, само собой, давно растащили мародёры, но куда делись останки умерших солдат? Ни одного скелета не видно.       Внезапно стая ворон взмыла в ночном небе над рощей. Потаённая вздрогнула от их громкого карканья. Вороньи силуэты заполонили всё небо, подобно осенним тучам, их громкие крики разнеслись повсюду. И среди этих криков был едва различим звук… едва различимый скрип деревянного колеса телеги.        — Кого занесло в это недоброе место в такой поздний час? — вопросила Потаённая прямо во тьму, и ответ не заставил долго ждать:        — Ой, я что, напугал тебя?        Сонм ворон разлетелся прочь, и в свете луны предстал силуэт некоего человека, толкающего тележку. Этот человек, если его можно так назвать, представлял из себя поистине отвратительное зрелище. Он был большим и высоким, очень толстым. У него большое тело с по-настоящему огромным, заплывшим жиром животом, который частично скрывался за мясницким фартуком. У этого безобразного человека были короткие ноги с большими стопами, на которых он чуть ли не переваливался с одной на другую, толстые и мускулистые руки, и просто ужасное лицо. Огромные жёлтые зубы торчали наружу, глаза были мутные, а нос широкий и сплюснутый, как картошка.        — Сэр, не обижайтесь, — сказала Ланая, сглотнув слюну и изрядно взволновавшись. — Но Вы редкостно уродливы.        — Ха-ха! — усмехнулся жуткий незнакомец. — Да ты и сама далеко не конфетка.        — Вижу, Вам не привыкать к моим словам.        — Дорогуша, я урод, а не дурак.        — Понятно. И-и-и… И как Вас зовут, сэр?        — Я Мясник.        — З-здорово. Очень приятно. Ну а я тогда Тамплиер.        — Тамплиер? Странное у тебя имечко.        Оставив телегу, Мясник взвалился на придорожный камень.        — Э-эх, — вздохнул он. — Славная ночка. Слопать бы чего-нибудь.        — Даже не думайте обо мне, сэр, — с иронией и хмурым видом ответила Потаённая, встав чуть поодаль. — Я костлявая.        — А я целиком проглочу, даже не замечу, ха-ха!       — Ха, забавно.        — Ну, рассказывай, ты же не помогать мне пришла.        — Помогать? А чем таким Вы занимаетесь, что Вам нужна помощь?        — Чем? Э-э-э… — задумчиво протянул уродец. — Наверное, уборкой. Я чистильщик.        — Чистильщик?        — Я чищу поля от трупов.        — Поля от трупов?.. — задумчиво вторила Ланая. — Занятно.        — Да, а ты как хотела? Вот вы, люди, приходите, убиваете друг друга. А потом уходите, будто так и надо. А трупы — они-то ходить не умеют. Ну, умели бы, если бы не орден — спасибо ему от меня огромное. Ну и лежат тут, как будто ждут кого-то. А через пару дней такое амбре становится… ну, ты понимаешь.        — Что ж, мистер Мясник. Я…        — Можешь не говорить, я итак знаю, — вздохнул он разочарованно.        — … польщена…        — Что? В смысле?        — Польщена, — повторила она. — Что есть хоть кто-то, кто заботится о мёртвых.        — Ну, ну да… чего добру-то пропадать.       — Я даже не знаю, что хуже. Умереть… или знать, что твоё тело будет разлагаться, забытое и оставленное всеми, пока его вороны не склюют.        — Вороны — славные девочки. Помогают мне чистить.        — Что ж, сэр, мне пора, — вздохнув, сказала Потаённая. — Вы сейчас, наверно, пойдёте на юг.       — Ага. А ты?        — Мне нужно на восток. Я ищу одно место.        — Что за место?        — Цитадель Буйного Огня.        — Слыхал я о такой. Она где-то там, на востоке, — Мясник махнул рукой в сторону гор. — Тебе наверняка придётся обойти весь север гор.        — Вы не знаете, где именно?        — Не-а. Я только слышал о ней, — пожал плечами Мясник. — Ну ладно, бывай.        «Это… существо… — в раздумьях о нём Ланая проводила его взглядом. — Кто сделал тебя, Мясник? Наверняка кто-то с благородными помыслами. Ну, зато теперь ясно, куда делись все скелеты».        В пути волшебница смотрела на горные пики, объятые лунным светом. Кальвинский хребет уходил далеко на восток, а это целые сотни миль. Будет обидно, если крепость окажется где-нибудь на самом краю хребта.        Оставив Западный тракт позади, Ланая трансгрессировала на несколько миль вперёд. Таким образом она перескочила границу с Валахией, чтобы не попасться пограничным егерям. К утру она поднялась повыше, в холмы, и там продолжила двигаться на восток. На юге Валахии много дроу, как и во всём северном средиземье. Не очень-то хочется попасть в одно из их аббатств: по слухам, эти эльфы не любят церемониться с незваными гостями, пустят стрелу — и дело с концом. Для Потаённой с её предвиденьем пущенная из тени стрела, конечно, не составит проблем, но валашские леса не только эльфами славятся. Дикие племена сатиров, урс, кентавров тут тоже водятся, это всё из-за войны: ещё давно орден прочесал тут всё, и его эмиссары выдворили всю разумную живность. Но из-за войны орден больше не может отправлять сюда своих эмиссаров, так что леса Богемии и Валахии снова постепенно наполнились разной живностью. И это не говоря уж о волшебниках, которые занимаются здесь тёмной магией.        Думаю, стоит пояснить для вас, что такое тёмная магия. Существует единый орган — Континентальная Таумическая Коллегия, у него есть два отделения — Сентинельская Коллегия, головное отделение, и Монфорская Коллегия, дочернее. На деле это совершенно разные организации, но изначально они были единой. Были и другие отделения: в Гастерграде, столице северных провинций, в Аббот Иллваленоре, столице Вайтстоуна, на Авалоне, даже в Веуморе сентинельские колдуны хотели сделать свою академию. Когда Леорик объявил войну с Сентинелем, он распустил северное отделение Коллегии. Самоназванный король Ланцелот сделал то же самое в Вайтстоуне. Ну а что случилось с Авалоном — вы и сами знаете.        Так или иначе, Коллегия до сих пор остаётся самой масштабной и влиятельной магической организацией. В первую очередь, она занимается изучением таумической магии и систематизацией любых магических знаний как таковых. А теперь непосредственно о тёмной магии. По сути, это любая не-таумическая магия, которую можно вообразить. В нашем прошлом экскурсе вы узнали, что таумическая магия — это магия, основанная на Аспектах. По идее, любая магия основана на Аспектах, но именно таумическая предполагает их упорядоченное использование и, главное, их тщательное изучение. Все формулы таумических заклинаний стандартизированы, их эффекты полностью изучены, а последствия — максимально ожидаемы. Ошибившись в таумической формуле, ты не взорвёшь себя вместе с целым домом, не призовёшь удар молнии или не оживишь случайно какого-нибудь драуга.        В то же время известны многие другие способы волшебства: разнообразные ритуалы, призывы, зачарования, которые не имеют общего с классическими формулами. Таумическая формула — это лишь один из нескольких способов (основной и самый безопасный) призвать некий магический эффект. Всё остальное как раз и называется тёмной магией. Это апокрифические и отвратительные учения, слишком слабо изученные для того, чтобы безопасно ими пользоваться.        Исходя из вышесказанного, вы можете сделать для себя вывод, что одно и то же заклинание можно произвести как таумическим, так и нетаумическим способом. Говоря иначе, магия — это не только упорядоченное проявление Аспектов, но ещё и способ, каким эти Аспекты проявляются в нашей реальности. То есть имеют место такие феномены, когда Аспекты проявляются в своей магической форме не только от когнитивного воздействия на них напрямую, но и от определённых действий и манипуляций над мирозданием.       Из-за опасности для мира Орден Тайлера издавна ведёт охоту на тёмную магию, истребляя и искореняя её везде, докуда сможет дотянуться.       А теперь вернёмся к нашей волшебнице. Она встретила рассвет, сидя на камне с жестяной кружкой с чаем в руках. Она наколдовала воду, вскипятила с помощью призванного огня и заварила себе немного чая с юга Сентинеля. Утро было по-прохладному свежим, немного облачным; в низинах холмов, в перелесках, раздавались голоса утренних птиц, карканье ворон. Погревшись о горячий чай и выпив его, когда он немного остыл, Ланая продолжила идти на восток.        Справа простирались Кальвинские горы, слева — живописные леса южной Валахии, а впереди холмы были похожи на застывшие изумрудные волны. Прохладный ветер вздымал и колыхал тёмные волосы странницы, холодный утренний воздух покалывал её нарумянившиеся щёки. Вокруг не было ни души, и всё же она не испытывала одиночества. Ланая думала о том, что с ней произошло за последние дни, и о том, что ждёт её впереди. Она думала о своей сестре: останется ли Морти с ней в этот раз, или же она вновь покинет её в погоне за своими целями и идеалами? Ланая не вправе требовать от неё всё время быть с ней, да и всё равно, разве Морти удержишь на одном месте? Она — как этот ветер. Или как облака на небе. Ланая часто страдала от чувства одиночества, но Морти, стало быть, ещё более одинокая. Такая же одинокая, как ветер и облака. Это цена свободы: если в мире есть самый свободный человек, свободный как льющий в ненастный день дождь, как лучи солнца или как безлунная ночь… должно быть, он в своей жизни совершенно, полностью и безнадёжно одинок.        Ланая думала о Каеле. Смотря на величавые горы, как они заслоняют собой половину мира, она думала об архимаге и о том, каковы его истинные цели. Странно было то, что Потаённая не была искренней даже сама с собой, из-за чего любые её мысли об Инвокере были окутаны туманом сомнения. Ланая не могла решиться ни доверять ему, ни отвергнуть его. Она завидовала его силе. Каель подобен этим горам, подобен солнцу или космическому квазару. Он один в своём роде, он неповторим и безупречен. Он мог бы пойти против всего мира, если бы захотел. И никто не может ему указывать. Такая сила — это очень тяжёлая ноша. Наверное, тяжелее, чем нести на плечах булыжник величиной с луну. И когда Каель поймёт, что Ланая — это всего-навсего слабая и беспомощная девчонка, от которой ему не будет никакого проку, он оставит её. Так же, как и Юрнеро…        Юрнеро…        С головой уйдя в свои мысли, Ланая даже не заметила, как насквозь промокла от дождя. Её сапоги по щиколотку увязали в земле, пропитанной водой. Лишь закрывшись от весеннего ветра воротником своего серого плаща, она шла дальше, перебирая свои самые волнительные воспоминания. Чуть не запнувшись — ой, нет, всё-таки запнувшись — о камень, Потаённая пришла в себя. Ей повезло, что она грохнулась в траву, но брюки и подол плаща всё равно немного запачкала.        Вечер, в корчме в деревне Пьятра-Олт на юго-западе Валахии неожиданно появилась волшебница, одетая в серый плащ цвета неба в грозу, чёрные штаны и перепачканные от лодыжек до самых верхних краёв сапоги. Она расспрашивала о некой цитадели Буйного Огня, а затем купила комнату до завтрашнего утра и уснула там под редкие крики ночных ворон.        В таверне Потаённая не узнала ничего конкретного, но ей посоветовали поехать в Таргу-Карбунешти, что в паре лиг к северо-востоку. Аппариповать в сам город она не могла, так как не бывала там, но у чародейки было одно место на юге Валахии, небольшой одинокий холмик в лесах. Оттуда до того города всего несколько миль, поэтому, трансгрессировав туда напрямик, Ланая спустилась на тракт и пошла на восток. Дорога пролегала через густые и тёмные леса, над которыми летали целые сонмы ворон.        В Таргу-Карбунешти она прибыла после обеда, но надолго там не задержалась. Расспросив в местной таверне о цитадели Буйного Огня, она отобедала в той же таверне яичницей и жареной картошкой, затем нашла в городе извозчика, который подбросил её до Олт-Дрэгэнешти. Приехала она туда уже за полночь, и к тому же после сумерек пошёл дождь. Ну, хоть ворон в дождь нету, а то в Валахии они, как комары. Потаённая ещё долго, почти два часа, искала тут таверну, но поиски себя оправдали: в местной корчме горел огонь и было очень уютно, и хозяин попался приветливый. На вопросы о цитадели он рассказал, что в городе иногда появляются разные сплетни об авалонской крепости далеко в горах, но не более того. Также он посоветовал пойти утром на площадь, там можно найти кого-нибудь, кто согласится подбросить на восток.        Так Ланая и сделала. Утром было много облаков, но дождя они не предвещали. Волшебница пришла в центр города: площадь была довольно красивой, там даже были каменные дома — ратуша, отделение сентинельского банка, филиалы цехов из Сентинеля и империи. На крышах сидели дюжины ворон. Побродив немного среди рыночных лавок и пообщавшись с купцами, Потаённая встретила одного извозчика, который как раз собирался в Олтеницу. Он сказал чародейке, пусть ждёт его на восточной окраине. В итоге из города они выехали после полудня. Извозчик оказался очень разговорчивым: не прошло и получаса в пути, как он стал рассказывать о себе. Сам он из деревни Штейн в Брутении, это в Веуморе. Управляет ей тамошний помещик Генрих, отличный мужик, бывший военный. А в Валахию он приехал, чтобы закупиться промысловыми товарами: как раз недавно закончился охотничий сезон, есть неплохой шанс накупить хороших шкур и продать их где-нибудь в империи. Сейчас это ходовой товар. Ланая также спросила, не слышал ли купец чего-либо о цитадели Буйного Огня. Он сказал, что давно тут ездит, но слышал только сплетни. Якобы есть в Скулящих горах рядом с Главным трактом некая каменная крепость, в которой живёт какой-то авалонский самурай и обучает всех мастерству клинка. А другие вообще говорят, что в этой крепости живут озкха.       Где ты был, когда нас предали?        В Олтеницу они приехали ровно через день, в полдень. И там усердные поиски Потаённой дали свои плоды: в таверне ей рассказали, что крепость Буйного Огня стоит в горах к югу от Дар-Мэрунта. Но в самой крепости сейчас неспокойно: там царит дух интриг и предательства. Найдя, наконец, что она искала, Ланая решила трансгрессировать в Дар-Мэрунт напрямую, невзирая на то, что она не была там прежде. С другой стороны, расстояние было небольшим, всего одна неполная лига. Волшебнице повезло, что такая трансгрессия прошла более-менее хорошо: она просто очутилась на крыше какого-то дома, распугав всех тамошних ворон, а её голова нещадно кружилась.       В местной таверне Ланае встретился некто: это был авалонский буси в плаще, хакаме и белой маске, похожей на ту, что носил Последний с Авалона.       — Юрнеро? — проронила она ему вслед.       Услышав это имя, буси напрягся и обернулся.        — Что ты сказала? — спросил он злобным тоном. Его голос был довольно молодым: возможно, он приходится Потаённой ровесником или был старше всего на пару лет.       — Я… Простите, сэр, я обозналась.       — Нет, ты никуда не пойдёшь, — сказал буси и ухватился за эфес своего нихонто. — Откуда ты знаешь его имя?        — Я?..        — Отвечай! — велел он криком и, вынув меч из ножен, прислонил его лезвие к горлу волшебницы.        — Тц-тц-тц… — покачала она головой. — Такое поведение не подобает благородному самураю, мсье.        — И-извини, — вздохнул он и убрал нихонто обратно в саю. — Ты права, мне не стоило срываться на тебя. И всё же откуда ты знаешь Ито Юрине?        — Я знала его под именем Юрнеро, или Юринеро, как он сам некогда представлялся.        — Раз ты знаешь Юрине, ты наверняка идёшь в Райто Ёсай.        — Крепость Огней? Да…        — В Сентинеле её знают как крепость Буйного Огня, сокрытая среди Скулящих гор. Это додзё великого сэнсея Зина Ямамото, который учил нас Сюго Хоно но Кизуна.       — Сюго-что? Что это значит?        — А, я забываю, что вы, сентинельцы, не говорите на нихонго, — незнакомец говорил с плохо скрываемым пренебрежением и злобой. — Сюго Хоно но Кизуна — значит Оковы Хранителя Пламени. Это мантры для тренировки тела и разума.        — И Юрнеро был учеником Вашего сэнсея?       — Юрине, тикусёмо!.. — по тому, как гневно воскликнул незнакомец, можно предположить, что он выругался. — По его вине погиб сэнсей.        — Стойте, Вы говорите, что Ваш учитель… мёртв? — Потаённая волнительно подняла брови. — Что такого сделал Юрнеро?        — Спроси, что он не сделал, — с ненавистью ответил буси. — Он не пришёл, когда нас предали заговорщики.        — З-заговорщики?       — Да, заговорщики! Ты что, глухая?!        — Стойте, я не… — сбитая с толку, Ланая развела руками. — Ч-что случилось в крепости Райто?       — Нас предали. Предатели убили моего сэнсея. Если бы этот бакаяро только был вместе с нами, он точно смог бы защитить сэнсея…        — Но сэр, Вы не можете винить Юрнеро лишь за то, что его не было. Он этого не заслуживает.        — Да? А ты так и не сказала, кто ты ему.        — Я? Ну, я его… друг…        — Ага, как же, друг, — усмехнулся буси. — У Юрине было только три друга: я и двое, которых я знаю.        — Ну, мы виделись с ним последний раз три года назад. Но он…        — Хватит, дамарэ! Друг, говоришь? Да я уверен, что он просто трахал тебя!        — Что?! Грубиян! — возмутившись такими словами, она замахнулась, чтобы отвесить пощёчину.        Но воин перехватил её руку за запястье и, скрутив за спиной, прижал её к стене. Наша волшебница, возмутившись такой откровенной наглостью, уже хотела освободиться с помощью Мерцания и навалять этому зазнавшемуся авалошке, как их обоих отвлёк голос трактирщика.        — Шин, — вздохнул он, целясь в самурая из кремниевого пистолета. — Не заставляй меня применять это.        — Уверен, что попадёшь? — ответил тот.        — Я был солдатом, тебе лучше не испытывать мой прицел.        — Т-ц! — недовольно цокнув, воин отпустил волшебницу и положил руку на эфес своего меча.        То же сделала и Потаённая.        — Это он дал тебе его?        — Кого?        — Яшу.        — Не твоё дело.        — Тьфу. Сентинельцы.        Когда заносчивый буси оставил это место, Ланая взяла у бармена выпить. Он налил ей немного виски.        — Как мне попасть в Райто Ёсай?       — От улицы Кальвина пройдите на южную окраину. Затем идите вдоль гор на запад, пока не увидите пруд. Большой такой пруд, не пропустите. На утёсе стоит плакучая ива, а за утёсом идёт дорога прямо в Скулящие нагорья. Идите по этой тропе не сворачивая, и Вы найдёте крепость.        — Не сворачивая? Ладно, спасибо, — она кивнула и положила на стойку несколько сентинельских монет. — Возьмёте такие?        — Пойдёт. И да, миледи.        — А? — обернулась она, идя на выход.        — Настоящие самураи не такие, как в сказках. Они жестокие. Они могут убить Вас просто так, от скуки.        — Это частично ложь, сэр. Я имела дело с одним из таких.        — С кем? С Последним из Авалона?        — Да. Он хороший и честный, что бы ни говорили про него на юге.        — Я слышал, что его видели в Аверно. Он командовал имперскими наёмниками, которые пытались захватить город.        — При чём тут вообще Аверно? Вы хотите очернить его честь?        — Я лишь желаю предостеречь Вас, глупая миледи.        — Благодарю, но не стоит. При всём почтении, сэр.        Помню день, как мы встретились        В городе стоял ясный весенний день. Солнце светило так ярко, что его лучи казались осязаемыми, но не настолько жарко, чтобы тёплая погода была изнурительной. Погода сегодня была блаженной. Со стороны гор дул прохладный ветер бора. Горожане в платьях и костюмах шли по своим делам, повозки со скрипящими колёсами ехали туда-сюда, дети играли и резвились. Где-то вдалеке раздавалось ржание лошади. В небе было много ворон.       Ива стояла у самой дороги, поникшая и вечно плачущая. По небу лениво плыли облака, солнце ласково грело, и в тени от кроны стояла очень приятная прохлада. Потаённая села рядом с ивой, свесив ноги с края утёса, и посмотрела вниз, на узор корней, застывших в синей воде. Она толком не отдыхала уже несколько дней: ей с нетерпением хотелось найти крепость Огней, поэтому она забыла про всё остальное. Ну а теперь оставалось только подняться в горы, а прежде — набраться сил. Ланая облокотилась о ствол правым плечом. Слухи о Райто Ёсай и недавно встреченный авалонец сами собой наводили её на мысли о… Сами знаете, о ком.       Волшебница уснула на траве, под тенистыми кронами ивы, стоило только прикрыть глаза.        Я помню этот день так же отчётливо, как таблицу элементов, первые десять цифр числа Пи или таумическую формулу «Преломления», несмотря на то, что это было три года назад. Мне тогда было восемнадцать, а ему, соответственно — двадцать один. Я помню его глаза, волосы, каждую морщинку на лбу… Я помню, с каким изяществом он обнажал тати и убирал его обратно в саю. Его походку, его стан, его стройные длани.       Его дыхание и…        Кх-м, remissio, приношу извинения. Думаю, мне следует начать с самого начала. Это было на юге, близ Аквилы. Я приехала в данное место по поручению Магистров, и, сойдя с поезда, мной сразу же овладели воспоминания из детства. Я добралась от разъезда до города на попутном транспорте в виде повозки извозчика, коих всегда было в изобилии во всём округе Аквилы. Поинтересовавшись о последних новостях и событиях в Аквиле, я узнала от извозчика, что вскоре город ожидает аудиенцию некоего сентинельского дипломата. Скажу наперёд: это связано с инцидентом в Арагоне. Как вам уже известно, дроуский король в Вайтстоуне заявил о праве на трон, и более того, он самым активным образом это право отстаивал. Его шпионы вскрыли информацию о неких старых документах, подтверждающих насильственный захват Сентинелем вайтстоунских эльфов. Официально они уже должны быть уничтожены, но фактически они до сих пор хранились в сентинельском архиве в Арагоне. Почему в Арагоне? Осмелюсь предположить, что в Иберии легче прятать подобного рода документацию. Почему никто их не уничтожил? Осмелюсь предположить, что данные сведения имеют ценность для недоброжелателей Сентинеля, которым удалось приложить руки так, чтобы сохранить их. Так или иначе, узнав о том, что документы, дискредитирующие Правительство Сентинеля, находятся в Арагоне, самозванец-король Ланцелот отправил туда своих приспешников, туда же отправились и агенты сентинельской гвардии. По всей провинции прокатились открытые вооружённые столкновения, которые сентинельские власти потом сослали на разбойничьи противостояния. По итогу документами завладела гвардия и отправила их в Аквилу, чтобы оттуда переправить в Сентинель на поезде.        Я оказалась в Аквиле как раз в тот промежуток времени, когда туда проникли приспешники короля-самозванца. Они уже не могли позволить себе открыто нападать на гвардейские конвои, потому что Кладд — это более стабильная и крепкая провинция, чем Иберия, и у Сентинеля тут больше гарнизонов гвардии и армии. Поэтому эльфы действовали очень аккуратно. О том, что они есть в городе, даже никто не мог знать наверняка.        Впрочем, эта история послужила лишь фоном. Я приехала в Аквилу в полночь, ночь была безлунной и крайне тёмной. Если бы не тот факт, что мы с Морти часто бывали тут в детстве, то я бы точно заблудилась в кромешном мраке. Я остановилась в старой таверне, в которой, согласно моим воспоминаниям, постоянно протекала крыша, и в том, что её хозяин к этому моменту её починил, у меня очень большие сомнения. Поэтому мне повезло, что ночью не шёл дождь. Я уснула в номере, уставшая после дороги, а на следующее утро ушла в город.        Весь следующий день тоже был облачным. Я никогда прежде не была в Аквиле летом, поэтому в крайней степени не привыкла видеть его таким пасмурным. Его аллеи и белокаменные дома выглядели намного красивее в лучах солнца, чем под серым небом. В подобной унылой обстановке я бродила по остальным тавернам и барам. Аквила — город большой, его можно сравнить с Сентинелем. Но и я тоже знаю, где искать: я была в пабе Перст Базилиуса, таверне Левиафан, в магазинчике Слизеринская чешуя, через эти и кое-какие другие места часто проходят наёмники. А в Сентинеле, если хочешь что-то узнать, спрашивай именно у них.       Я собирала информацию по крупицам. В конце концов, у меня и у самой не было крайнего желания говорить о своих целях и намерениях. Вечером, под конец моих поисков, мне уже стало известно, что в Аквилу недавно приехали люди из ордена Всезнания, которые искали некие копии. Когда Магистры послали меня на юг за тем, чем послали, я была в некотором удивлении: манускрипты Скади не могли оказаться на юге, поэтому есть вероятность, что некая ошибка или просчёт возымели место. Но после того как я узнала, что орден Всезнания тоже ищет предположительно те же рукописи, то у меня появились первые зацепки.       На следующий день я посетила городской архив. Я плохо спала, ввиду того что не могла перестать размышлять. Легенды о Скади чаше остальных можно встретить у орков и огров, живущих в провинциях севера. В Веуморе эти мифы не появляются, что можно связать либо с тем, что они старше даже, чем образование Веумора, либо с тем, что веуморцы просто терпеть не могут магию и всё, что с ней связано. В одних источниках говорится, что это око самой богини виверн, в других — что это имя женского аспекта Горикса, однако достоверной информацией не располагает даже Храм. Я и сама не знаю, что такое Око и кто такой — или кто такая — этот Скади. Лёжа в кровати, я размышляла, что в своё время виверн изучали многие учёные и тауматурги. Моей целью было найти записи о прибытии в город кого-то, кто имел отношения к исследованиям виверн.       Найти что-то подобное было труднее, чем я рассчитывала. Я предполагала, что мне стоит просто использовать телепатию, однако, находясь в архивах, моё заклинание поиска ни черта не сработало. Подобные чары хороши, если нужно найти отрывок из книги, тут всё очень просто: ты применяешь на неё одностороннюю телепатическую связь, произносишь заклинание поиска, в котором вставляешь в структурное функциональное звено нужный тебе отрывок, а затем произносишь дополнительное заклинание, отсылающее твоё поисковое заклинание к установленной прежде телепатической связи. Тем самым заклинание найдёт среди телепатического массива объекта (в нашем случае — книги) ту информацию, на которую ты его заблаговременно настроил. Затем тебе всего лишь нужно произвести заклинание для трансляции результата непосредственно в твои мысли — если ты не включил это в своё основное заклинание (без этого у основного заклинания не будет практического эффекта как такового). После этого ты будешь знать, где именно находится нужный тебе отрывок. Многим подобные таумические утилиты покажутся трудными, но это очень удобные заклинания для работы с информацией.        (Так-так-так, полегче. Я обязан здесь вмешаться, пусть и немного грубым образом. У вас, должно быть, после всего этого котелок закипел. Не бойтесь, у меня тоже. Но, как бы то ни было, будьте терпеливыми. Ланая же ещё только учится рассказывать истории, вот её и занесло куда не надо. Я бы разжевал вам всё, о чём она тут распиналась, если бы сам хоть что-нибудь тут понимал но у нас тут ведь романтическая история о встрече двух одиноких сердец. Э-э-э…)       Но от работы с архивными данными, при которой приходилось произносить много сопутствующих заклинаний, я очень быстро устала. Я заметила на себе признаки таумического истощения: мигрень, звон в ушах, слезящиеся глаза. Поэтому я была вынуждена руководствоваться иными методами.       Вечером я отправилась в таверну на западной окраине. Она находилась недалеко за городом, в пригородней деревне Чайке. Там было очень оживлённо — видимо, в это время проходил какой-то местный фестиваль или, что более вероятно, там просто случайно собралось большое количество маргинальных персон. Так или иначе, я подождала очередь, после чего стала разговаривать с трактирщиком на предмет неких манускриптов, которые я, якобы являясь наёмным представителем ордена Тайлера, разыскиваю. И тут…       Кхм,       Позволите мне сделать отступление.       При слове «любовь» у вас, вероятно, возникает ассоциация с выражением «любовь с первого взгляда». В художественно-эпической фикции данное явление описывается как состояние потрясения, оцепенения и эмоционального напряжения, при котором это самое ощущение влюблённости наступает резко, вызывая интенсивные эмоциональные переживания. Время, за которое незнакомая персона приобретает статус объекта вашего воздыхания, может счисляться считанными миллисекундами.        Так вот, ничего подобного со мной не случилось, что, по моей персональной гипотезе, послужило следствием моего рационального мышления.        Ну да, я была той ещё дурой.        В общем, это было так. Когда я расспрашивала трактирщика, меня кто-то взял за плечо и бесцеремонно отодвинул. Этот мужчина сказал: «Прочь, мне нужно поговорить», — или что-то в этом роде. И у нас завязалась перепалка.       — Эй, — ответила я. — Это невежливо! Вы же лезете не в свою очередь!..       Хотя он даже не дал мне закончить.        — Заткнись и исчезни, дочь крестьянки, а то вышвырну отсюда, — сказал он. Точь-в-точь.       Я тут же призвала псионический клинок и прислонила остриё к его горлу, даже не заметив, что остриё его меча уже было у моей шеи. Он как будто фокусник, в его руке ничего не было, но я даже моргнуть полностью не успела, а он уже держит обнажённую катану.        — Ты хоть поняла, что я пощадил тебя, дурочка? — спросил тогда он и усмехнулся.       — Я бы не была так уверена, мсье, — усмехнулась я. — Вы до безобразия смешны, мсье.        — Да? Ну молись.        Я не видела его лица — оно было сокрыто под маской — но готова была биться об заклад, что даже его лоснящиеся волосы дрожали от злобы. Мы с ним оба одновременно отскочили друг от друга, ударив клинками наотмашь. Мы оба целили друг другу в горло, но его катана была длиннее моего клинка, поэтому мой клинок не достал до его шеи всего дюйма. А его нихонто попало точно в цель.       Юрнеро был абсолютно прав, когда говорил, что пощадил меня. Если бы он хотел, он и правда тогда вспорол бы мне горло. Но когда остриё его нихонто коснулось моей шеи, у меня уже было готово заклятье Духа Летаргии. Мне лишь стоило мысленно произнести Precantatio, и бесплотная форма спасла меня от участи корчиться на полу и глотать свою кровь. Я тогда ещё была такой молодой и зелёной, поэтому думала, что, находясь в бестелесной форме, от противника-мечника нечего ждать угрозы. Я ошибалась.        Юрнеро протянул ко мне руку и выкрикнул: «Сакунэтсу но Кусари». Его длань полыхнула огнём, и навстречу мне полетели горящие бола. Я не успела среагировать, да и в целом я ожидала, что заклинание просто пролетит через меня. Я не знаю, что это были за чары (даже сейчас не знаю), но пылающие бола опутали меня даже в бестелесной форме. Благодаря заклятию Духа Летаргии я не получала ожогов от огня, но, когда обе наши магии развеялись, Юрнеро уже был возле меня. Он держал нихонто у моего лица, и, сказать по правде, я немного взволновалась.        — Прости, что назвал тебя простолюдинкой, — сказал он. — Я не знал, что ты волшебница.        — Ха, правда? Ну тогда уж это Вы, сэр, простолюдин, раз не знаете, что в Сентинеле многие владеют магией.        — Не в твоём положении меня так называть.        — Remissio.        — Ладно. Но знаешь, почему я тебя не убил?        — Просветите же.        — Нет, я и спрашиваю. Потому что сам не знаю.        — Э-э-э… что Вы имеете в виду?        — Не могу даже прислонить лезвие своего нихонто к твоему телу.       — Чего лезвие?       — Нихонто. Вы, материковые, называете наши мечи катанами.       — А, так катана — это нихонто?        — Наверное.        — Наверное? Вы и сами не знаете?        — У нас все их так называли.        — А как у вас называли ламбрекены?        — В авалонском интерьере нету ламбрекенов.        — Выпьем?       — Да. Прости, что поднял на тебя свой клинок, — вздохнул он и убрал катану в ножны — знаете, так по-самурайски, сначала покрутил её в руке, а потом медленно и пафосно вогнал в ножны, лязгнув гардой.        Я была крайним образом удивлена его словам. Он как-то резко стал любезным и даже, сказать наверное, вежливым. Это было странно, потому что вместо приветствия он грозился меня прикончить.       Он взял мне бокал вина, и мы стояли у стойки. Трактирщик с опаской косился то на меня, то на Юрнеро. Он был удивлён не менее меня.        — Не думайте, мсье, что одного бокала вина хватит, чтобы простить Вашу бестактность, — сказала я с маленькой каплей иронии, чтобы он засомневался в серьёзности моих слов. Я надеялась, что он призадумается и придёт в ступор.        Но Юрнеро просто промолчал.       — Э… сэр? Я с Вами разговариваю.       — Как те… Как Вас… Как Вас зовут, миледи.       — Вас — в смысле меня? — удивлённо съязвила я. — У Вас, сэр, не наблюдалось биполярного расстройства?        — При таком исходе я приношу свои извинения, что ввергнул Вас в смятение, миледи, — сказал он очень спокойным голосом. Спокойным, тихим и… волнительным. — Remissio, как бы Вы сказали.        — Mirabile. Я удивлена, что Вы знаете язык магии.       — Совсем немного, лишь несколько слов.       — Но Вы же не надеетесь тем самым загладить свою вину?       — Вы правы, мадемуазель. Очень грубо с моей стороны после всех моих действий рассчитывать на Вашу снисходительность, — вздохнул он. — Мне… Мне стоит оставить Вас. Я… сожалею…       — Э-э-э, да… Наверное…       — Вы не захотите меня видеть, и я не вправе Вас в этом упрекать. При Вашем позволении, я желаю Вам всего наилучшего.        С этими словами он ушёл… просто отошёл от стойки и вышел за дверь. Сказать, что я была удивлена… Какой-то заносчивый деревенщина тыкал мне мечом в лицо, а потом он, как какой-то заправский джентльмен, стелет такие сладкие речи. Я не могла понять, что заставило его так кардинально поменять поведение.        Весь оставшийся день мной овладевали мысли об этом человеке. Я думала о нём, засыпая в таверне. Просыпаясь, я судорожно вспоминала свой сон в попытках запомнить образ и слова этого человека, который пришёл ко мне в грёзах. Я не заметила, как стала одержима им. Мужчина с безупречными манерами — такими же безупречными, как и его меч. Я думала о том, какой он мерзавец и негодяй, и чуть ли не грезила снова услышать от него такие же сладостные извинения. Я мысленно отрепетировала каждый упрёк, который я скажу при нашей следующей встрече, и продумала каждую его реакцию и свою ответную реакцию на его реакцию.       Весь следующий день я провела с чувством, будто я для себя совершенно другой человек, будто меня подменили и я совершенно в себе не разбираюсь. Мысли совершенно разного рода искушали мой и без того лишённый спокойствия мозг.       Юрнеро я встретила вновь через день. Я гуляла за городом, погрузившись в свои мысли. Эта встреча имела, наверное, наименьшую вероятность из всех возможных встреч. Юрнеро медитировал, сидя у ручья, и держал катану в ножнах на своих коленях.        Исчезнувший мастер меча        Ланая проснулась после заката и уже не могла более спать. Стояла ясная лунная ночь, под открытым небом было светло, как днём в грозу. Утёс, луг и горы сияли лунным светом. В тенях от булыжников и деревьев Потаённой виделось очертание воина с длинными волосами. Она не до конца ещё отошла от сна.        Тропа была узкой, едва различимой. Она терялась в сорной траве и уводила вверх в горы. Вскоре она и вовсе увела в холмы, где часто обрывалась среди голых серых роков. Иногда путь упирался в утёсы и буераки, исчезал на несколько десятков шагов и даже пролегал по камням, где с одной стороны были глубокие овраги, а с другой — низины, заросшие липами и терновниками. Что туда, что туда — падать пришлось бы больно. Стоит камню выскочить из-под подошвы, и ты неделю не сможешь лазить по скалам. На таких местах Ланая не рисковала и просто прокладывала себе путь из псионических платформ. Её сапоги с каблуками уж никак не подходили для лазанья по камням.        Она убила почти час, чтобы добраться до конца тропы. Теперь же перед волшебницей предстала каменная крепость с высокими стенами. Она вместе с башнями и казематами утопала в ослепительном лунном свете. Потаённая вздохнула и шагнула за разбитые ворота. Ей впервые доводилось посещать авалонскую постройку, поэтому она испытывала любопытство вкупе с волнением. Попав во двор, она увидела, что весь сад за стенами пребывал в раздоре. Клумбы растоптаны, кладки разбиты, статуи повалены. Тишина стояла на дворе, только дымился пепел от костра. Самым странным было то, что среди всего в этом обширном саду уцелело только вишнёвое дерево. Ланае повезло: подойдя поближе, она смогла застать, как последний лепесток сорвался с ветви и упал на землю. Земля под кронами была устлана, подобно мягкому зимнему снегу, обилием вишнёвых лепестков. Они были чисты и прекрасны.        — «Словно зимний снег        Лежат лепестки вишни…»        Ланая ещё какое-то время стояла в недвижении, думая над завершающей частью.        — Le chaos est la.        Не ступая по белоснежному ковру из опавших лепестков и пройдя мимо пепелища от костра, Потаённая вошла в додзё через сломанные фусумы. Она тут же попала в прихожую, в которой было очень темно там, где свет не падал из окон. Жаровни для факелов были разбиты, и кое-где угли прожгли дощатый пол. Стены были деформированы, кое-где даже разбиты в щепки. Щепки, крошки, обломки мебели, осколки керамических жаровней лежали на полу. Повсюду было огромное количество пыли: её было так много, что следы от чьей-то обуви были едва, но заметны даже в кромешной темноте.        — Ямамото-сан? Здесь есть кто-нибудь? — проронила Ланая во тьму. — Э-э-э… Дарэ-ка коко… ни имасу ка?        Не услышав ни единого отзвука в ответ, гостья сняла сапоги и поставила их на обломки полок для обуви. В белоснежных носках она прошла через пыльную прихожую и, миновав сломанные сёдзи, попала в холл. Холл был достаточно широким, в нём было больше окон, и за счёт этого в нём было не так темно. Но пыли там было не меньше. Он, как и прихожая, пребывал в хаосе. Несколько сёдзи по обе стороны в двух длинных стенах вели в разные комнаты. Большинство из сёдзи были сломаны, а некоторые проходы даже завалены.        Пройдя половину холла, Ланая могла видеть главный зал. Он тоже находился во тьме и хаосе. Первое, что бросается в глаза среди всего остального — это большой и протяжённый разрушенный камин. Такие камины обычно не строили в авалонских домах. Прямо подле разрушенного камина сидела фигура: она сидела лицом к обрушенному камину и спиной к холлу, во тьме были видны лишь её очертания, кроме, разве что, абсолютно гладкой выбритой головы, на затылок которой падал лунный свет.        Остановившись в полутора дюжинах от фигуры, гостья склонилась на одно колено, чтобы легонько постучать по полу.       — Кто там? Это ты, Инсюн? — тихим и ленивым голосом ответил сидящий человек. — Не надо сюда приходить.       — Сэр, это… К-хм, господин Ямамото-сан?        — А, так это… Сидящий человек встал и обернулся. Это был мужчина в сорока или пятидесяти годах. У него были тёмные усы и борода — совсем как у авалонского мастера. И грязно-красное кимоно. У него было смуглое лицо с низким подбородком и широким носом.        — Так это…        — Это Вы — почтенный Ямамото-сан, господин? — с подавленной пытливостью спросила гостья и исполнила реверанс. — Для меня честь…        — Нет, никаких реверансов, — с ленивой строгостью вздохнул Мастер. — Исполни мне рэй.        — П-п… простите, сэр. Scilicet. Она сняла с пояса саи с Яшей и, склонившись на колено, положила их перед собой. Затем она исполнила классический авалонский поклон с руками по швам.        — Мигото ни. Luculenter, как сказали бы ваши, — с одобрением кивнул авалонец.       — Вы знаете язык магии, господин?        — Leviter. Мне трудно управляться с его грамматикой.       — Не одному Вам.       — Итак, чем я обязан такому визиту?        Пару мгновений Потаённая завороженно стояла в безмолвии. Вопрос уже почти что лежал на её языке.       — Это додзё…       — Райто Ёсай, Крепость Огней, миледи. К Вашим услугам.        — Здесь… когда-нибудь, ну…        — Здесь мы изучаем мантры и практикуем боевые искусства.        — Нет, я не это имела в виду. Я…        — Ладно, ладно, я отвечу. Да, Юрнеро был здесь.        — А откуда… Вы знаете?       — Он рассказывал про Вас очень много, дорогая.        — Про меня?..        — Он даже нарисовал Вас, когда однажды пришёл в крепость.        — Юрнеро…        — Ха-ха… — усмехнулся Мастер. — Да, он даже стал похож на человека. Благодаря Вашим стараниям, я полагаю.        — Да я ничего и не…        — Какая скромная милая леди. Присядьте рядом, я принесу чай.        — Чай?        — Райто Ёсай переживает не лучшее время. Но это далеко не означает, что нам престало забывать о гостеприимстве, — улыбнулся Зин, глянув через плечо. — Особенно, если гостья столь очаровательна.        Когда Зин вернулся с подносом с чайником и порцией закусок, он был приятно удивлён тому, что его любимый разбитый камин вновь стоял целёхонький, и в нём уютно потрескивали языки пламени.        — О, Вам удалось починить мою любимую хибати!       — Это не очень похоже на хибати, сэр.        — Я его так называю.        — А у Вас тут… Откуда Вы взяли суси?        — О, это мои наиболее ценные пожитки. Тут у меня лосось из верховий Вены Кальвина. Рис я покупал в Сентинеле, а тофу сам готовил.        — Впечатляет.        — Попробуете?       — Если позволите.       Они сели у огня в позу лотоса и взяли себе по чашке чая. Потаённая положила свой меч слева от себя.       — Позвольте поинтересоваться, — спросила Ланая. — Какие искусства вы здесь изучаете?        — В основном, боевые, — уклончиво ответил Зин.        — Но Ваш ученик сказал, что вы практикуете некие мантры. Вы монахи?       — А, Вы об этом. Вы же не из Ордена Тайлера?       — Ну… Не-е-ет…        — Правда?        — Своим вопросом Вы только разворотили угли моего любопытства.        — Хе-хе…        — Что значит, хе-хе?        — Красивый огонь, да? — внезапно Мастер перевёл тему (как будто он пытается быть типичным сенсеем из авалонских историй).        — Сэр, не увиливайте от темы.        — Когда новички приходят в кэйкодзё, некоторые спрашивают: «Когда я получу более старший пояс?» Таким я обычно отвечаю: никогда, пока ты задаёшься этим вопросом.        — Сэр, это классические учения о смирении, — нетерпеливо проговорила, почти что протараторила, Потаённая. — В Ашкаворе, Чунггуо, на Авалоне — везде одно и то же. Смысл в усердии и смирении как ключе к успеху. Я прекрасно знаю южную философию.       — Похвально. Только твои тезисы трещат по швам.        — Вы желаете вступить со мной в диспут?        — Эх-х-х… — вздохнув, Мастер поднялся и принялся вместе с чашкой расхаживать по залу. — Как Вам цветущая в саду вишня?        — Прекрасна, мсье. Но она уже отцвела.        — Уже отцвела? Какая жалость… а я не успел как следует ей насладиться.        — А при чём тут вишня?        — Давайте представим, что вместо вишни у нас во дворе растёт персиковое дерево.        — Ну… Давайте…        — И теперь, будто на месте вишни у нас персиковое дерево, не могли бы Вы, миледи, оказать мне услугу и принести нам на ужин несколько персиков?        — К чему Вы это?       — Я не желаю отвечать. Я желаю персиков.        — Э-э-э… Как Вам угодно…        Уйдя, Потаённая вернулась через пять минут, держа руки так, будто в них она несла охапку фруктов.        — Ваши персики, сэнсей.        — Замечательно. Положи их рядом.        — Ладно… — опустив руки, Ланая села обратно к огню. — И… какой урок мне следует уяснить? О бренности бытия? О сущности персиков?       — Дело далеко не в персиках.        — А в чём же?       — Когда я попросил Вас сходить для меня за персиками, как Вы поступили?        — Встала и пошла. Я хотела ещё трансгрессировать, но мне было лень.        — Лень… хорошее слово, — задумчиво протянул Зин, потирая левой рукой бороду. — Многие ошибочно принимают за лень обычную размеренность и неторопливость.        — Разве лень — это не порок?        — Сейчас не об этом. Как Вы и сказали: Вы встали и пошли. Почему бы Вам было не ринуться сломя голову, чтобы…        — А, я поняла. Вы пытались донести до меня, что спешке нет места в обычных, повседневных делах. Исходя из этого тезиса, можно сделать данный вывод: какой смысл спешить в том, что итак настанет своим чередом? Вы это имели в виду?        — Я имел в виду, что, пока Вы просто так ходили туда-сюда, я съел Ваши закуски. — с ироничной улыбкой ответил Зин.        — А… Ха!.. Но это же Вы мне сказали.        — Ладно, шучу. Из Вас бы получился хороший ученик. Вы всё на лету схватываете.        — Ну так… — протянула волшебница. — Такая проницательность заслуживает награ-а-ады…        — Согласен. Вы можете получить жёлтый пояс.        — С-спасибо…        — Не желаете ещё чая?        — Ну сэр!        — Ха-ха!.. Хорошо-хорошо. Я расскажу, — поставив чашку на пол и подойдя к камину, Зин протянул к нему руку. — Смотрите. Сакунэтсу но кусари. Его ладонь объял огонь, пламя полыхнуло вперёд, превратившись в огненные бола, которые, пролетев почти метр, исчезли в огне камина.        — Так вот почему Вы спросили об ордене…       — Мы называем это обычными мантрами, чтобы не было недоразумений.        — А не могли бы Вы… — протянула Ланая с любопытством, которое она так нелепо скрывала. — Ну, там… Рассказать…        — Мог бы.        — Так расскажите!        — Прежде Вам бы стоило уже, наконец, сказать мне цель своего визита.        — Не увиливайте, ну же! Это ваше «Сакунэтсу но Кусари» — пламенные цепи? Как оно работает? Это аспектная…        — Кхм! Миледи…        — R-remissio…        — Что привело Вас в эту разрушенную обитель?        — Что ж… на самом деле, я просто посланец. Я принесла послание от одного, эм, эльфа.        — Эльфа? Какого?        — Некоего монфорца, которого зовут Каель де Монфор-Л’Амори.        — Мне ничего не говорит это имя.        — Многие знают его под прозвищем Инвокер.        — Инвокер? Он… он существует?        — Я тоже была этому удивлена. И тем не менее…       — И что Его Светлость желает от меня?        — Его Светлость господин де Монфор-Л’Амори…        — Постой-постой, как, говоришь, его имя?        — Его имя Каель. Господин Каель де Монфор-Л’Амори.        — Его Светлость господин Каель де Монфор — Аморийский?        — Нет, Каель де… Вы подшучиваете надо мной, Ямамото-сан?        — Прости. Ну и чего же он хочет?       — Он приглашает Вас в Хайспайр-эстейт. В свой дом.       — Меня? Сам Инвокер? Ради чего такая честь?       — Его Светлость не посвящает меня в детали своих дел.        — Х-м… А он точно не самозванец?        — Он передал Вам это письмо, — Ланая достала конверт из кармана пазухи своего плаща. — Прочтите его прежде.        — О, интересно… — ответил Зин, приняв письмо. — Посмотрю на досуге. А Вы, миледи, можете остаться здесь, если желаете. Мы очистим для Вас гостевую комнату. Если её не завалило полностью…        — Не стоит, сэр. Я могу трансгрессировать обратно прямо отсюда.        — Как? Вы разве не желаете искать Юрине?        — Ю-Юрнеро?.. — взволнованно спросила Ланая, и её голос внезапно дрогнул. — А… а…        — Он был здесь неделю назад. Ушёл незадолго до того, как всё это началось.        — Он был здесь всего… неделю назад?        — Вероятно, узнав о произошедшем, он пожелает вернуться.       — Тогда я пойду искать его, — внезапно решила Потаённая и, забрав ножны с Яшей, направилась к выходу.        — Постойте! — сказал ей вслед Мастер. — Подождите утра.       — Я не устала. Я спала с обеда до вечера.        — Э-э-э…        — Если он вернётся, мы придём к Вам.       — Будьте осторожны, мисс! Стойте.       — А?       — Юрине в последнее время вёл себя странно… — начал Зин, вставая.       — Странно? — Ланая повернулась к нему всем телом. — С ним всё было хорошо?        — Об этом я и говорю.        — Он был болен?        — Не знаю. Он словно сам не свой. Словно, ну знаете… марионетка, которой управляют сразу двое.        — Мой Юрнеро?        — Вам стоит быть осторожнее. Возвращайтесь в Райто Ёсай, если что-то случится.        — Х-хорошо… Ладно.        — И… возвращайтесь по дороге.        — Дорога? Путь, по которому я шла, трудно назвать дорогой.        — Вы шли по тропе паломников. У нас есть хорошая мощёная дорога в город. Со ступеньками.        — Со ступеньками?!        — Ага.        — Тогда почему тот тип мне о ней не сказал?        — Вы встречали кого-то из моих учеников?        — Да. Такой, в маске…        — Все мои ученики носят маски. Как его звали?        — Э-э-э… Трактирщик называл его… Шин, вроде.        — А-а-а, Шин. Из всех сэмпаев он самый неприветливый. Я часто упрекал его в этом. Настоящий буси всегда должен быть вежливым.        — Он… к-хм, он бака…        — Бака? Ах-ха-ха! — рассмеялся Мастер.        — Ничего смешного, — Ланая надула губы. — Он плохо говорил про Юрнеро.        — Не волнуйся об этом, Шин его друг детства, он просто вечно хочет его во всём опередить. Не мудрено, ведь Юрине был лучшим из лучших.        — Ну да. Этот олух просто завидовал Юрнеро.        — Шину стоило бы брать пример с Ханзо. Все считали Шина номером два после Юрине, отчего он иногда слишком многое о себе думает.        — Э-э-э… А кто он такой, этот Шин?        — О, ну так давай расскажу. Садитесь у огня, миледи.        — Нет, потом расскажите, — развела рукой Ланая и развернулась. — Я иду искать Юрнеро.        — Эх, ну, ладно. Юрине уходил на запад, так что на западе его и ищите. — пожал плечами Зин. — Но на улице ветер. Не простудитесь!..        Ты, Роза, больна…        Ланая покинула крепость Огней, когда на небе высоко висела луна. Толстые и неуклюжие облака плыли по небу, изредка загораживая её собой. В такие моменты тьма окутывала кусочек земли своей вуалью. Потаённая спустилась по дороге вниз, к городу, и пошла на запад. Облака сгущались.        Между холмами и опушкой леса была небольшая, не более трети мили в ширину, полоса луга. Первые тучи сгущались на небе, предвещая недобрый дождь, и холодный ветер дул Потаённой в лицо. Луна к тому времени была сокрыта в тучах, небо было чёрным, как бездна или как глаза чистокровного дроу.        Тучи скрыли свет.        Было так темно, что Ланая даже не сразу увидела человека, который ей встретился. Он стоял к ней спиной: он был одет в широкие авалонские штаны никкапокка и меховую накидку на плечах. Его чёрные волосы трепал сильный ветер. И в руках у него были… саи с нихонто.        — Юрнеро? Юрнеро! — окликнула она его. — Эй Юрнеро! Обернись, это я!        Есть ли некая закономерность между недавним сном Ланаи, её визитом в Райто Ёсай и этой встрече? Нет. Или есть. Уж я точно не знаю.        Однако молодой самурай не обращал или не желал обращать на Потаённую внимание, как не желал он отвечать на её возгласы. Только когда Ланая приблизилась, он переглянулся через плечо. Его маска была другой: она рассечена сверху вниз, и из этого сечения исходило бирюзовое сияние. Это сияние светило так тускло, что его было не различить, когда воин был повёрнут спиной.        Джаггернаут повернулся к Потаённой всем телом, и она без слов попыталась обнять его, но он не позволил.        — Юрнеро? Мы же встретились, вот и…        — Юрнеро в прошлом, — заговорил он совсем иным, нежели у настоящего Юрнеро, гулким и низким голосом. Таким, который был совсем не похож на голос Юрнеро из воспоминаний. — Теперь мы — Джаггернаут. Забудь это имя.        — Ч-что?.. — с замешательством Ланая раскрыла рот и подняла брови. — Что это значит? Как ты… как тебя занесло сюда?        — Нам некогда до тебя. Нам предстоит Сёдайна Сигото. И нет времени с тобой разговаривать.        Ронин повернулся к лесу и бесцеремонно зашагал прочь.        — Но ты же обещал! — возразила ему Потаённая. — Спустя целых три года ты не можешь просто так взять и…        Реакции не последовало, и Ланая бегом догнала Джаггернаута и удержала его за плечо.        — Объясни мне всё! — девушка держала его плечо настойчиво и не собиралась отпускать. Но мужчина всё так же безмолвно ухватился за эфес своего меча в знак предупреждения.       Она не могла верить в то, что этим жестом он ей угрожал.        — Ты… Что ты делаешь? — растерянно вопросила она шёпотом. — Ты… Ха-ха… Это розыгрыш? Просто шутка, да?        Ланая до сих пор, не смотря на очень длительное расставание, помнила каждое слово, сказанное Юрнеро. Она слишком сильно верила его словам, чтобы бояться вреда от него. Поэтому её реакция подвела её в этот раз.        А потом… Всё случилось мгновенно и неожиданно. Джаггернаут обнажил клинок, повернулся талией и отмахнулся мечом. Потаённая вскинула перед собой руки и пронзительно вскрикнула. На траву брызнула яркая и горячая кровь.        Избавившись от препятствия, он зашагал прочь и быстро исчез посреди леса.        — Прощальный привет, Ланая.        Ланая осталась на месте. Она пошатнулась и попятилась на два шага, держа руки перед собой. Из глубокого пореза на левом запястье лилась кровь. Волшебница хотела закрыть порез правой рукой, но не могла его нащупать. Не могла… нащупать…        Когда Последний с Авалона взмахнул своим нихонто, был звук, будто что-то небольшое упало на траву. Это была правая рука Потаённой. Ланая была в таком шоке, что боль пришла к ней постепенно. Поняв, что её ладонь отсечена, она пронзительно застонала от боли и от испуга. Девушка упала на колени, держась за отрубленную руку, а затем на правое плечо. Она нащупала свою правую ладонь в траве и сжала её в левой руке.        Она была готова умереть в этот момент.

      Ты, Роза, больна

      Ты снедаема червём

      Он выполз в ночи

      В самый жуткий шторм.

      Раскрыл твой секрет

      Багровой любви:

      Страстью тёмной своей

      Твою жизнь разбив

       Ланая смотрела в темноту, куда ушёл Юрнеро. Она дрожала, слёзы из её глаз лились ручьём. Дождь лил с неба как из ведра. В шуме нарастающего шторма не было слышно, как стонет и всхлипывает Потаённая. Лишь её кровь была ярким пятном среди тьмы.        За спиной жалобно всхлипывающей Ланаи пуще прежнего зашевелилась трава, но девушка не придала этому значение. У бедной чародейки теперь не было совсем никаких сил, она ничего не слышала и ничего, кроме боли, не чувствовала.

«Вероятно, сейчас я мертва внутри…»

       С шелестом травы слился звук пощёлкивания, словно стрекочет кузнечик.        — Вы дочь владыки?        — Тебя было легко найти.        Голосов было два. Один принадлежал очень юному человеку, он был стройный и звучный, а другой — высокий и неестественно звонкий для голоса человека или эльфа.        — Какое умалишённое создание: она вот-вот потеряет всю кровь!        — Скитскур, как тебе не престало говорить так о леди Онейрос? Лучше бы помог ей.        — Чего? Ты страх потерял — указывать мне? Хочешь, чтобы я порвал Сентинель вместе со всей звездой?        — Уймись, Ткач. Я просто хочу помочь этой несчастной юдоли.        — Так помоги, мне-то что?        — Хочешь, чтобы Аватар тебя в пепел превратил? Или ты давно не встречался с Пожирателем миров?        — Ладно, заткни свой рот.        — Да тихо… А вы ещё кто?.. — вяло простонала Потаённая и легла на спину, повернув голову налево.        Во тьме она увидела двух… ну… Один — юноша в солнечной мантии, очень похож на монфорца. Его одеяния были такими же длинными и неудобными, как у высоких эльфов. Ну а другой… Это был Ануб’Серан. Вам он уже знаком, а вот Ланая видела его в первый раз.        — А, ты в сознании, — юноша улыбнулся и склонился над ней. — Ого… слишком больно? — он заметил её рану и осторожно прикоснулся к ней. — Очень жаль, что госпожи Фригорис здесь нет.        От его касаний веяло теплом.        — А вы… вы двое — кто?..        — Имею честь представиться, Радиант. Вы не узнаете меня, но на самом деле, мы с Вами очень давно знакомы. А это, — юноша указал на жука. — Наш с вами… э-э-э…        — Скитскур, — назвался Ткач. — Слышишь, дура, назовёшь меня как-то по-другому, и я растяну тебя в молекулярную нить. Поняла?        — Ткач, если мы и дальше будем медлить, она и правда истечёт кровью до смерти.        — Т-ц! Ладно. Отойди, Экзорт. А ты, дура, не дёргайся и не визжи.        — А с чего я должна…        Ануб’Серан взял Потаённую за шиворот плаща, поднял настолько, насколько мог вытянуться со своей комплекцией, подобной муравью, а затем немного наклонил Ланаю на себя и с силой отбросил её, аж на пару метров. Она перво-наперво испугалась, но потом испытала какое-то странное ощущение.        Ткачи нередко ошибались, кроя и сшивая материю. Они старались исправлять ошибки способами наиболее… стабильными. А когда оплошности были слишком значительные, портные переходили к самому действенному методу — «Временнóй ошибке». Когда такое заклинание направляют на предмет, этот предмет, абстрагированно от всей пространственно-временной системы, «возвращается» назад к тому состоянию, в котором он был некоторое время назад. Это… это всё работает на уровне устройства материи, и объяснить это в деталях, так чтобы каждый понял, довольно трудно. Может быть, мы с вами ещё вернёмся к трюкам нерубианских жуков-ткачей.        Ланая увидела ярко-голубую вспышку, зажмурилась, а потом обнаружила себя стоящей на ногах, с абсолютно целыми руками. Она широко раскрыла глаза и рассмотрела запястья: на них нет даже и следа от порезов. И крови везде нет — ни капли!        — А… Ого… — изумлённо протянула она. — А как… Как Вам…        — Заткнись и слушай, бестолочь, — прервал её Ануб’Серан. — У смертных вроде тебя могут быть побочные эффекты. Раздражение в нервных волокнах, фантомные ощущения и нервные эффекты, нарушение механизмов работы частей организма и их систем, кратко- и долговременная потеря памяти и мыслительной мощности, изменение структуры формы, нарушение материальной целостности, потеря идейной сущности и, как следствие, личностной идентичности, — под конец он протараторил так быстро, что Потаённая едва улавливала его слова.        — Э-э-э…        — Я сказал тебе заткнуться. Вроде бы, это всё.        — Ты половину придумал, — с упрёком сказал ему юноша в мантии.        — Да? Очень надеюсь, что хоть что-нибудь сбудется.       — Да-да, проваливай уже.       — С радостью, — буркнул Ткач. — А ты, Радиант… чаще слушай своих старших. Они в вашем шабаше самые нормальные.