Старые шрамы продолжают болеть даже спустя десятки лет

«Космос от нас совсем не так далеко, как кажется — всего в часе езды, если ваша машина способна ехать вверх».

© Фред Хойл.

****

       Белорусский прикроватный столик, будучи сравнительно маленьким, вмещал в себя поразительное количество вещей.        Здесь в аккуратненьких рамочках располагались фотографии Юрия Гагарина и нескольких белорусских космонавтов: Петра Климука, Олега Новицкого и рядом с лампой Владимира Ковалёнка. Недалеко сиротливо наблюдала за происходящим миниатюрная модель космического корабля Восток. Да и крохотная копия Союза никуда не исчезла. Вот терпеливо стоит, дожидается капитана, о существовании которого ничего неизвестно. Зато прекрасно известна карта созвездий и “Космонавтика” Константина Циолковского. Рядышком пристроился непримечательный шероховатый камень, по заверениям России являющийся кусочком метеорита. Он уверял: стоит загадать серому пришельцу желание, и оно обязательно сбудется. В сказки девушка верила до Великой Отечественной, однако камешек не выбросила, положила в гнездо, сплетённое из стебельков желтой пшеницы. Маленькое получилось такое, аккуратное. И кусочек метеорита выглядел в нем птенцом неведомого инопланетного чудовища.        Кроме космической тематики столик содержал символику Советского Союза. Вот вместе с научными сборниками покоилась и художественная литература: "Как закалялась сталь", "А зори здесь тихие", "Василий Теркин" и несколько коротких рассказов. В качестве дополнения сверху располагался флаг СССР и несколько агитационных плакатов. К стене рядышком были приклеены фотографии, что располагались в гостиной Беларусь, точнее несколько их копий. На каждой виднелось серьёзное и одновременно спокойное лицо, прикрытое меховой шапкой-ушанкой. Точно отец, поймав взгляд фотоаппарата, не умел состроить иного выражения, кроме как сурового спокойствия.        Белорусский прикроватный столик не назывался бы таковым, если бы не содержал белорусской культуры. Только той оказалось сравнительно меньше космической ерунды и многочисленной отцовской символики. Ими были четыре вышивки орнаментов и рушник, маленькая икона и деревянная шкатулка с содержимым, о котором девушка никогда никому не рассказывала. Там находились засушенные лепестки васильков с самого первого венка, подаренного ей Рейхом. Это последнее оставшееся воспоминание о том человеке, некогда которого она любила. Все выбросила Беларусь, вернувшись с плена. И засушенные венки, и немецкие подарки, но... только васильки выпотрошить не смогла. Не смогла. И изначально знала, что не сможет. Настолько глупо и нелепо иногда может оказаться девичье сердце.        Однако сохранённые лепестки васильков – не единственная странность белорусского столика. Главная находилась в небольшом отдалении от большинства книг, лежало на самом краю, ожидая своего часа.        Профильный учебник физики.

**** «...Беларусь является членом международных космических программ, однако не имеет собственной и не отправляет своих граждан в космос». ****

       «Папа, папа! Расскажи сказку про первого человека, полетевшего в космос!»        Помнится, маленьким солнышком постоянно забиралась на отцовские колени и устраивалась пшеничным клубочком. Был Советский Союз занят преобразованиями и послереволюционным устройством, дремал после завершенной работы или читал газету – малышку нисколько не интересовало. Она неотступно приходила и залезала на кресло. Находились в помещении посторонние люди, лишь любопытно рассматривала чужие лица, неуклюже устраивалась рядышком с отцом и вскоре безмятежно засыпала. Единственный лишь раз Беларусь вмешалась в разговор: то произошло далеким зимним вечером, давно следовало отправляться в кроватку. Беседа стремилась обернуться масштабной ссорой. Собеседник не сдерживал сквернословия, и, пусть малышка не понимала смысла всего происходящего, по-детски сурово посмотрела на незнакомого человека, совершенно не боясь его наполненных желчью глаз.        — Калі будзеш лаяцца на бацьку, то я аблаю цябе беларускімі дрэннымі словамі! — она сердито нахмурилась и пригрозила кулачком.        Последующая реакция запомнилась плохо. Кажется, собеседник некоторое время внимательно всматривался в ребенка, точно только теперь заметив его присутствие. Отец сурово посмотрел на девочку, но промолчал. Будучи совсем маленьким солнышком, она подумала: Советский Союз рассердился на непрошенное вмешательство, однако вскоре, рассказав о случившемся России, узнала, что почувствовал отец на самом деле.        «Придумываешь глупости, — усмехнулся братец. — Старик гордится тобой. Какой еще ребенок решит защитить отца? — и заговорщически подмигнул. — Только в следующий раз не предупреждай, сразу покрой белорусским матом».        «Шкодзіна».        «Неплохо, но попробуй что-то погрубей».        Возможности использовать красоту белорусского красноречия на собеседниках и гостях отца Бельчонок однако не отыскала (зато некоторое время гонялась за братом, безнаказанно обзывая того белорусским смрадом).        Когда же посторонних не наблюдалось, Беларусь поднимала ладошки к отцовской ушанке и уставшим голоском просила:        «Папа, расскажи сказку про космического человека».        «Почему именно про него? — обычно откладывая газету, спрашивал отец. — Тебе не хочется послушать другие истории? Как насчет...».        Тогда Беларусь неуверенно кивала и слушала предложенную сказку, однако по-настоящему ярко зеленые глазки загорались, стоило Союзу начать:        «Не существовало такого транспорта, способного добраться до крошечных звезд и окружающей их темноты. Величайшие люди по всему белому свету пытались придумать необычный волшебный корабль, что плыл бы по космосу, словно по воде... Сдались мудрецы, пали духом изобретатели, но вдруг появился человек, сказавший: «Мы созданы, чтобы пронзить небеса!», и тогда...».        И тогда не существовало ничего важнее и прекраснее космической сказки. Ничего не могло разрушить счастье крошки Беларусь, мечтающей о позабытых планетах и осколках гигантских метеоритов, о звездах, неизученных пространствах и даже просто о еще, вероятно, нерожденных людях, которым суждено отправиться в неизвестность мира и подарить потомкам драгоценные знания. Она мечтала об этом маленьким ребенком. Продолжала задумчиво любоваться небом задолго после смерти отца. Думала, мечтала и надеялась, но... понимала, что не сможет осуществить ничего сама.        Беларусь слишком маленькая страна с недостаточными ресурсами для сложных дорогостоящих программ, которые легко могут провалиться.        Она не боялась собственного позора и неоправданных ожиданий. Страна думала, какое несчастье завладеет сердцами людей – еë людей! – посрамленных провалом и бессмысленными надеждами. Они спросят: «Куда ушли наши деньги?» и разочаруются в своей Родине.        Беларусь прекрасно это понимала и развивала сельское хозяйство. Пока есть еда – все в порядке, верно? Главное: не позволить своим людям голодать, умирать из-за бессмысленных мечтаний, пришедших в голову маленькой девушке. Она понимала это, однако...        Не переставала каждый вечер брать в руке тяжеленный учебник физики. И пусть никогда не продвигалась дальше нескольких страниц, каждый день неотступно хваталась за чудовищную книгу.        «Это бессмысленно! — думала девушка, рассматривая твердую обложку, о края которой больно царапались пальцы. — Так бессмысленно! Мечтай несколько веков, но никогда не доберешься до небес. Когда ты маленький и слабый, нечего надеяться».        Но продолжала настойчиво читать.        Что это?        Упорство, не приносящее никаких результатов? Обыкновенный эгоизм? Тупая надежда о несуществующих возможностях?        Существу, рожденному с отрезанными крыльями, невозможно взлететь. Невозможно. Только если ему не подарят новые. А это просто...        — Что это? — девушка непонимающе уставилась на коробочку, вдруг оказавшуюся в руках.        Упакованная дорогой обёрточной бумагой и аккуратным зеленым бантиком с шелковистой ленточкой, она выглядела так торжественно и красиво, что не хотелось даже прикасаться к ней. Казалось, всего одно неуклюжее движение, и коробочка рассыпется пожухлой осенней листвой. Потому девушка так неловко держала еë, словно вражескую гранату, готовую вот-вот взорваться.        — Подарок, — ответил тогда Германия. — В твоей культуре ведь принято красочно отмечать Новый Год? И я решил подарить...        Разрывались оглушительные фейерверки, падали острыми огоньками взрывающиеся краски. А она все смотрела, недоверчиво так и непонимающе смотрела в глаза человека, стоящего перед ней. Ей никак не верилось. Ведь в коробке оказалась...        Радиоуправляемая ракета немецкой модели – маленькая копия космического корабля Восток. Белоснежная и воздушная, словно пушинка одуванчика.        — Попробуешь запустить? Сейчас не так холодно, сломаться не должна.        — Ты... подарил мне ракету?        — Ты ведь любишь космос?        Белорусские глаза завораживающе рассматривали изгибы холодного металла, головной обтекатель, сопло и всевозможные детали космического корабля. Ракета! Это еë первая собственная космическая ракета! То, о чем Беларусь могла только мечтать! То, что боялась и что желала больше всего! Ракета!        Девушка крепко и одновременно осторожно обняла маленькую модель.        — Дзякуй! Валікі дзякуй!        ... — Почему ты так любишь космос, Бельчонок? — наблюдая за мчащейся среди заснеженных деревьев радиоуправляемой ракетой, спросил немец. — Для меня космос – бесконечная пустота, в которой нет ничего, кроме звёзд и мертвых планет. Что тебя в нем так завораживает?        — Когда была маленькой, — Беларусь счастливо улыбнулась, — постоянно просила отца рассказать одну сказку. Про человека, полетевшего в космос. Не знаю, что именно мне нравилось в этой истории. Я ведь даже дослушать до конца никак не могла, всегда засыпала. До сих пор не знаю, чем закончилась та сказка...        Беларусь запнулась. Ракета едва не врезалась в дерево. Но вот продолжила кружиться вокруг небольшой полянки, расположенной рядом с городом.        — Какой же сложный вопрос... — вздохнула девушка. — Вот, например, почему ты любишь пиво? Просто хмельная выпивка, которая помогает людям расслабиться. Что в ней особенного? Вот так и с космосом. Да, вроде ничего особенного. Но для кого-то он может стать смыслом жизни. Он странный, непонятный и оттого такой притягательный. Космосу все равно, существуем мы или нет. Вымрет человечество, исчезнут страны и их перепутанная история, ну а космос ничего не заметит. Для Вселенной мы – песчинка. И поэтому... это так захватывающе!        А Германия задумчиво наблюдал за ловкими виражами миниатюрного корабля, мелькающего среди умиротворенно спящих заснеженных деревьев, и внезапно осознал, что Беларусь для него – тоже своеобразный космос. Те неизвестные планеты, одинокие звезды, бродящие в вечности кометы. Тебе кажется, давно знаешь всю еë до мелочей. Но в то же время понимаешь, что не знаешь вообще ничего. Что скрывается в глубинах космоса? И о чем сейчас размышляет это забавное создание, наблюдающее за движением ракеты?        — Ой!        Столкновения избежать не удалось. Белоснежный корабль столкнулся с веткой и погрузился в неизвестность снежного покрова.        — Я сейчас! — воскликнул неопытный пилот космического судна и нырнул следом за своим сокровищем.        Белорусская куртка мгновенно провалилась, точно погрузившись в болото. Германия машинально наклонился, схватил капюшон. С растрëпанной головы Беларусь сорвалась отцовская ушанка. Она подняла личико, встретилась глазами с немцем и внезапно искренне рассмеялась, покрытая снежными комьями и еловыми иголками. В варежках находилась бережно сжимаемая ракета.        — Давай, теперь твоя очередь управлять! — воскликнула Беларусь.        Германия не понимал, что происходит в голове этой девушки. И решил, что не хочет понимать. Если понадобится, однажды сама расскажет, а сейчас... он взял ракету и пульт управления. И маленькая ракета вновь замаячила среди замороженного леса.