amitié amoureuse

Это происходит случайно. Раз за разом, но случайно. На редких прогулках, что стали чаще. По дороге домой, после Юхён. Во снах. Шиён чувствует, как медленно теряет понимание происходящего: Бора, что всегда была против подобного образа жизни, притягивает к себе в поцелуй за поцелуем, не стесняясь делать с Шиён самые постыдные вещи. Будто всё, что Шиён сказала и сделала за эти годы, наконец-то оказало влияние. Или это новая компания Боры? То точно странные ребята, но хотелось бы знать о них больше. Кажется неестественным то, как сильно Бора изменилась после отъезда Джинсока. Она стала закрытой, меньше дразнит Юхён, не раздражается с Минджи, но может стать злой от любой мелочи. Иногда достаточно одного неверного слова, чтобы поменять настроение встречи до самого расставания. Иногда Бора придёт слишком бледная, хотя, казалось бы, ещё два года назад ее тело пришло в себя и стало принимать солнечный свет. Иногда она непривычно весёлая без поводов, что пугает больше всего. Будто Бора летит в бездну, но никто этого не замечает. Шиён видит каждое изменение, но не может спросить, понимает, что Боре тяжело, но не может помочь. Поэтому внезапные поцелуи, пусть и сводят сердце с ума, больше беспокоят мозг. Шиён знает, что всё не просто так. Окончательное осознание приходит, когда Бора позволяет Шиён провести с ней её день рождения. Поздно вечером, совершенно спонтанно и не так, как планировалось. Бора отказалась от любых встреч десятого августа, потому что должна была работать, а после работы нужно ухаживать за бабушкой. На деле оказалось, что хозяйка кафе сжалилась и дала выходной ради такого праздника, Бора прибежала домой всего на двадцать минут, чтобы выполнить основную рутину, и ушла к друзьям, чтобы отпраздновать. Оказывается, что некоторые из её ребят живут неподалёку от улицы Шиён. Бора, что привыкла избегать встречи и тянуть до последнего, сама решила позвонить и позвала на улицу, чтобы увидеться. Кто-то из парней сделал что-то не так, язык заплетался, а Шиён такая хорошая, что хотелось поскорее её увидеть. И, совершенно случайно, попасть к ней домой, потому что родителей вновь не было дома. Всё пролетает незаметно. Юнхо тактично уходит, напоминая о том, что мама вернётся через три часа, горячий кофе едва тронут, кухня брошена с включеным светом, а Шиён и Бора остаются наедине в комнате наверху. За короткими разговорами, в которых Шиён замечает всё больше деталей, которые её волнуют. У Боры действительно заплетается язык, но запаха алкоголя не слышно. Её глаза немного красные, лицо стало бледнее, а привычные мешки под глазами заметнее. Не настолько яркие детали, чтобы их видел каждый, но для Шиён этого достаточно. Она не понимает причин, поэтому списывает всё на переутомление и слабый иммунитет. Здоровье Боры пугает не меньше, чем Юхёново. Но как можно здраво мыслить, когда все сомнения замещаются совершенно иными мыслями? Постепенно, движение за движением, шутка за шуткой. Бора всё ближе, непривычно липкая и с кокетливой улыбкой, какой от неё никогда не увидишь. Так они возвращаются к тем странным моментам, когда Шиён напрочь отшибает способность чувствовать окружающий мир. Бора целует будто случайно, напугано, хватаясь хрупкими ладонями за щеки, боясь притянуть ближе, но не в силах отпустить даже на секунду. Так стеснительно и неловко, что внутри Шиён что-то загорается. Хрупкая Бора всегда вызывала самые сильные чувства. Раз за разом, неловкость за неловкостью, Шиён превращается в ту, которая берет ситуацию в свои руки, притягивает Бору к себе за талию и целует по-настоящему, без излишней аккуратности. Как надо. Потом, бессонными ночами, это будет казаться какой-то неясной уловкой. Когда Бора стеснялась своих желаний? Когда она краснела и не решалась продолжить, хихикая от каждого пылкого взгляда Шиён, девушки, обращенного на себя? Бабушка когда-то говорила, что любовь творит невероятные вещи с человеком, а её потеря может изменить его до неузнаваемости. Мама рассказывала, как резко её жизнь перевернулась с ног на голову в подростковые годы. Шиён помнила каждый из разговоров, но никогда не думала, что это окажется правдой в таком ключе. Кто-то явно сходит с ума. И сложнее всего именно сегодня, когда Бора будто бы немного пьяна и должна быть счастлива, ведь теперь ей семнадцать. Странно, но они едва об этом говорят. Они вообще не пытаются вести диалог, забивая всё аккуратными и неловкими касаниями, но в перерывах на подышать пролетают разные слова. Шиён замечает, что у Боры волшебные блестящие глаза цвета мёда. Бора признается, что ей сегодня невероятно хорошо. Шиён вспоминает, что Юхён жаловалась на них двоих с Минджи. Бора бурчит, что сама перестала жаловаться на Минджи. Шиён едва слушает, целуя вновь. Они воплощают неловкость от и до, когда сидят на краю кровати Шиён, свесив ноги на пол, повернувшись друг к другу корпусом и будто стесняясь держа друг друга за щеки. Мало похоже на развязную — Шиён уверена в том, что она именно такая, — Бору и не так, как бывало раньше, с другими. Даже глупо. Только это не мешает жару внутри распространяться всё дальше и сводить живот непонятным для себя желанием. Шиён физически тяжело находиться в такой скромной позе, но воспитание и страх не позволяют что-либо менять. Если не слишком думать о том, насколько они неловкие, всё кажется нормальным. И так каждый раз, по кругу, встреча за встречей, начиная отсчёт с первого поцелуя. — Не думала, что целоваться с девушками может быть приятно. Шёпот Боры перестал быть спутанным от странного состояния и лишь немного сбит из-за атмосферы. Она без конца кусает губы, не решаясь действовать дальше, пока Шиён пытается не рассыпаться от простого «с девушками». Будто она какой-то посредник, просто девушка, но не Шиён. Потому что Бора едва ли признается, что ей может быть хорошо именно с ней, а не с любой, у кого есть талант к поцелуям. Раньше это осталось бы просто так. Шиён слишком вежливая, чтобы задавать подобные вопросы и смещать фокус внимания на себя, но с Борой всегда всё странно. Хочется возмущаться, наглеть и забывать про приличия, потому что только так можно добиться своего. А Шиён, которая попробовала маленький кусочек запретного, желает теперь добиться его полностью. — С девушками или со мной? — переспрашивает Шиён, возвращая ладонь на хрупкую талию Боры. Ей никогда не приходило в голову, что трогать тело Боры может быть настолько приятно. От таких мыслей стыдно и противно, но сопротивляться им невозможно. Шиён спокойно признает, что глупо отрицать возможность некоторой симпатии в сторону Боры. Малой, почти дружеской, в целях познания. Всё равно, что от таких уточнений симпатия не перестанет быть симпатией. Шиён смирилась и готова разбираться со своими чувствами по-настоящему. — Ладно, может, именно с тобой, — выдыхает в губы Бора, когда её притягивают к себе сильнее, ещё ближе. Так, что становится неудобно сидеть вместе. Ладони Шиён смущающе большие для тела Боры. Они крепко держат, согревают, успокаивают, прячут от проблем и создают собой новые. Ладонь Боры, хрупкая и нежная, кажется в них крошечной. Её талия слишком узкая и изящная, что страшно сжать слишком сильно. Бедра будто созданы идеально под Шиёновы руки, чтобы можно было сжать как можно приятнее и притянуть к себе с чувством жара по телу. Даже грудь- Шиён останавливается прежде, чем позволит себе подобные мысли. Она прекрасно знает, насколько далеко может зайти подобное, но сейчас она не одна ночью в своей кровати, где можно допустить подобное. Сейчас допускаются лишь поцелуи немногим жарче и свободнее, чем были до. У Боры слишком талантливые губы и зубы, у которых удивительная способность отвлечь от любых волнений. Шиён чувствует себя марионеткой, которой ловко управляет страсть, от чего начинает становиться противно. Странно осознавать подобные чувства поверх симпатии или привязанности и неприятно думать о подруге в подобном ключе. Хочется напоминать себе раз за разом, что всё не так, но это невозможно, потому что Бора без слов нарушает их привычную позу и залезает Шиён на колени. Во рту сухо и темнеет в глазах. Воздух отказывается поступать в лёгкие, делая только хуже. Шиён хватается за талию Боры крепче, прижимая к себе как можно ближе. В такой позе, о которой стыдно подумать даже наедине с темнотой, становится всё равно на те придуманные приличия. Шиён хватает минуты, чтобы понять, что Бора в своих руках, сверху себя, — лучшее чувство из всех возможных в жизни. Если при этом она будет ощущать влажные поцелуи на губах и короткие ногти на затылке, все проблемы становятся крошечными и забываются за секунды. Даже если этой проблемой является сама Бора, что ведёт себя более, чем странно. // Минджи ненавидит экзамены. Или, если искать корень проблемы, она ненавидит учёбу. Ей всегда было скучно находиться в школе больше половины дня, а после этого бегать по никому не важным кружкам. Какой был смысл от японского, биологии или рисования? В чем смысл уроков вокала и нотной грамотности? Будто они помогут в устроиться в будущем или найти друзей. Но если бы у Минджи были занятия обществознанием и экономикой, как у Минхо в средней и старшей школе, она бы ненавидела учёбу ещё больше. Во всём есть маленькие плюсы. К концу старшей школы её тошнит от любых уроков и учителей. Сейчас, когда последняя приятная учительница перевелась в другую школу, смысл потеряли все занятия. Минджи рада, что школа закончится через месяц и можно будет глотнуть свежего воздуха, которого так не хватало последние годы. Почему-то кажется, что в университете всё. будет иначе — пары будут интереснее, нагрузки станет меньше, Сеул подарит больше свободы. Минджи будет в столице с братом, его друзьями и своими подругами, если те, конечно, пройдут конкурс. За себя не приходится волноваться — Минджи не оправдала ни одно из ожиданий, но набрала достаточное количество баллов, чтобы хорошая характеристика и репутация семьи помогли с остальным. Ей пришлось выслушать ругань каждого из родственников, просидеть две недели под домашним арестом и лишиться подарков на Новый год, но всё прошло. Шиён звонила каждый день и приносила подарки, которые проносил в дом приехавший «просто так на неделю» Минхо, Минни исправно писала конспекты, чтобы Минджи не досталось за пропущенный материал, а Бора приходила гулять с Пай, пытаясь строить недовольное лицо. Минджи успела десятки раз проклясть себя за то, что ей интересна Бора. В планах никогда не было привязываться к больному ребёнку с окраин и её чересчур громкой защитнице, тем более забрать домой их собаку и выслушивать от матери, но всё обернулось против придуманной «гениальной» схемы. Может, та самая схема никогда не была гениальной? Может, где-то на полпути Минджи забыла свои планы и соблазнилась возможностью дружбы? Или Бора настолько очаровательна, что способна отвлечь от любых планов? Когда смотришь на её вновь бледную кожу и мешки под глазами, нет даже призрачного намёка на очаровательность. Минджи помнит, как неделю назад сидела с ней в одном из старых дворов, распивая на пару бутылку дешёвого пива. Бора начала меняться в худшую сторону, но виной тому точно не алкоголь. Минджи тоже пьёт время от времени, а Минхо в Сеуле позволяет себе чересчур много, но никому из них ещё не было настолько плохо. Даже сигареты не способны так повлиять на организм. Может, Шиён глупая или слепая, Юхён слишком маленькая, а остальным плевать, но Минджи видит. Она заметила почти сразу и спросила прямо, за что получила поток мата и нежелание разговаривать. И так раз за разом, до их крайней встречи в том самом дворе. Пока Бора сама не призналась. Рассказала как она попала в такую ситуацию и почему не хочет из неё выбираться. Всё, чего было достаточно для того, чтобы лишь больше разочароваться. Но Минджи грустно, когда она не видит в концертном зале городского дома культуры Бору, что привыкла находиться на каждом концерте их группы за пределами школы. Пришли только Минхо, Юнхо и Минки, чего должно было быть достаточно, но всё равно мало. Минджи не может отпустить мысль о том, что это их последняя возможность выступить составом группы, перед тем как всё закончится. Они разъедутся по разным городам, потеряют связь и всегда не будут находить времени. Может, даже окажутся в разных странах, если ситуация не станет лучше. Все эти мысли заставляют нервничать так сильно, как ещё никогда не приходилось на сцене. Почему-то начинает казаться, что что-то пойдёт не так, голос обязательно сорвётся, пальцы соскользнут со струн, слух упустит смену мелодии. Словно сейчас их первое выступление, когда музыка казалась едва понятной и бесполезной. Словно Минджи вновь семь лет и каждый шум пугает до плача. — Следующими просим выступить группу талантливых школьниц из школы для девочек имени Хосока. Встречайте — «Dreamcatcher». Минджи улавливает радостное «Dreamcatcher» за секунду до того, как открывается занавес. Улыбка сама появляется на лице каждый раз, когда кто-то произносит название их группы — слишком важное для сердца значение, особенно когда именно Шиён пришла с этой идеей через месяцы после создания группы. Её тихое «лови мечту» звучало слишком драгоценно, чтобы Минджи могла позволить себе даже на секунду задуматься о другом названии. — Джи… Нежный голос оказывается где-то рядом и явно исходит не из динамиков. Минджи дёргается от неожиданности и поворачивает голову, замечая Шиён совсем близко. У той уверенная — с каких пор она привыкла к сцене? — улыбка на губах и самый тёплый взгляд. Минджи моментально тает, даже не беспокоясь о том, что может услышать. Важны только темно-карие глаза, которые греют лучше горячего шоколада зимой. — Всё хорошо. Я рядом. Дон даёт секунду на то, чтобы собрать мысли воедино, после чего отбивает вступление. Минджи не нужны другие слова или долгие размышления. Если Шиён обещает, что она рядом, то тогда точно всё будет хорошо. // До этого дня никогда не приходило осознание того, насколько присутствие Минхо важно для неё. Он будет сдерживать улыбку, украдкой бросать тёплые взгляды и едва проявлять открытое внимание, но это придаёт столько сил, сколько не способны дать любые мотивационные речи. С ним легче танцевать, интереснее отдыхать, веселее стоять на сцене. Может, Минджи влилась в творческую жизнь лишь из-за поддержки Минхо. Последнее выступление не кажется последним и не вызывает грусти. Юци и Минни оживленно обсуждают университеты и колледжи, в которые хотели бы поступить, Шиён не перестаёт спорить с Минхо, а Дон наблюдает за всем с недовольным лицом, плохо сдерживая улыбку. Будто все забыли о том, что беззаботное время репетиций вместо уроков и выступлений на большую публику закончилось. Больше не будет криков фанатов, шуточных автографов, популярности на все школы их города и репутации бунтарок, пусть никто толком не делал ничего, чтобы её заработать. Минджи с улыбкой прокручивает в голове все общие моменты их группы, бесконечные ссоры на репетициях, страх сцены, болящие от жёстких струн пальцы и всё то веселье, которое они испытали за два года. Все плохие воспоминания кажутся теперь важными и трогательными, потеряв где-то в пути свою горечь. Даже вид Шиён и Минни, что сидят слишком близко друг к другу, не вызывает грусти. В конце концов, для Минджи это кажется самой маленькой мелочью — Шиён едва вспоминала «отношения» с Минни и никогда не говорила о них всерьёз. Кажется, словно это был детский эксперимент. Даже без деталей ясно, что ничего не было всерьёз. Минджи помнит все свои попытки узнать себя или отвлечься от ненужной симпатии. В какой-то момент они могли показаться важными и расставания ранили, но это никогда не длилось дольше недели. Не то чтобы у Минджи бывали серьёзные отношения или хотя бы желание их начать. Она всерьёз застряла в определённых чувствах и словно навсегда потеряла интерес к другим людям. Будто так было и будет всегда и закончится ничем. От резких скачков от группы, что здесь и сейчас, до глупых мыслей об отношениях, которых никогда не было, становится тошно. Иногда Минджи чувствует себя как Шиён, что теряется среди мыслей и исчезает из настоящего, но ничего не может с собой поделать. И окружающий мир словно никак не помогает: взгляд раз за разом возвращается к одной и той же картине, напоминая о будущем, которое не избежать. Совсем скоро, через два года, Шиён выйдет замуж за Минхо. Или, если её отец все-таки нарушит своё обещание, это произойдёт раньше, в любой неподходящий момент. Все знают, что это разрушит разом три жизни, но укрепит маловажные для этих жизней финансовые отношения их семей. Это даже звучит смешно: Шиён и Минхо. Девушка, которая ни разу не смотрела на парней, и парень, который никогда не делился своими романтическими интересами. Сейчас, когда Минджи вот-вот уедет в Сеул, осознание бьёт сильнее. Она уедет и увидит Шиён через два года, когда та окончит школу и приедет на учёбу с кольцом на пальце, которое выберет за неё мама Минхо. Минджи внезапно понимает, что с окончанием ей старшей школы закончится не только существование их группы, но и подростковая беззаботность, долгие вечера вместе и призрачная надежда на счастливое будущее. Всё исчезнет, стоит Минджи покинуть этот странный город, который даже трудно назвать домом. И, возможно, их громкий вечер после концерта — последний кусочек юности, который у неё остался. — Онни, ты какая-то потерянная. Минджи дёргается от неожиданности, только сейчас заметив, что рядом села Дон. Шум на фоне никуда не делся — всё словно застряло во времени и повторяется по кругу. Минджи всё ещё в тишине, едва замеченная толпой. Самое странное чувство из всех, что приходилось ощущать. — Я задумалась, — бормочет Минджи, пытаясь сбросить ощущение нереальности то ли происходящего вокруг, то ли существования самой себя. — О чем? — выражение лица Дон настолько взволнованное и заботливое, что становится неловко. Едва увидишь её такой. — Не знаю… — Минджи пожимает плечами, оглядывая шумную компанию впереди. — Всё закончилось так быстро. Будто толком и не было группы. Всё пролетело за секунду, не успела я научиться нормально играть. — Не знаю, я за время выступлений так сильно накачала руки, что боюсь смотреть на себя в зеркало. Комментарий Дон вызывает улыбку. Приятно слышать, как она привыкла говорить на корейском и не стесняется делиться личным. Будто они действительно стали друзьями где-то в пути, в конце прощаясь с приятными воспоминаниями и обещанием не терять связь. — Ты так грустишь, будто мы больше никогда не увидимся. — Просто… Всё будет не так. Мы больше не… — Шиён-а, ты свинья! Громкий крик отвлекает Минджи и Дон от разговора, возвращая в шум компании. В центре комнаты, где низкий стол и два дивана, покрасневшая Шиён неловко держит в руке салфетку и пытается что-то оттереть. Минхо и Юци не перестают смеяться, пока Минни закрывает лицо рукой, явно пытаясь не ругаться ещё больше. Минджи собирается спросить, что случилось — хотя нетрудно догадаться, — но реакция Дон опережает все вопросы. — Онни, это моя кофта? — Может быть? Шиён поднимает растерянный взгляд, пытаясь согнуться и закрыть руками вещь, о которой идёт речь. Дон фыркает и встаёт с места, что вызывает улыбку даже у растерянной Минджи. Шиён всегда была самой неуклюжей и это никогда не изменится. Проблема в том, что Дон любит свою одежду из популярных китайских магазинов больше, чем неловкость Шиён. — Шиён, это точно моя кофта. — Тут всего капля соуса. Минни молча садится, тяжело вздыхая. Минхо не перестаёт смеяться, даже когда Дон оказывается впритык к нему, пытаясь забрать у Шиён светлую вязаную кофту, которой явно не пережить «каплю соуса». Минджи тоже смешно. Всем смешно, но не из-за потерпевшей кофты, а из-за Шиён, что рискует остаться без головы. — Соуса?! — Я почти все вытерла! — отговаривается Шиён, попятившись назад. — Её нельзя вытирать! Шиён, отдай. — Дон хмурит брови и тянется вперёд, начиная догонялки с Шиён вокруг стола. Ясно, что ничем хорошим это не закончится, но никто не в силах остановить хаос. — Обещай меня не убить, — жалобно тянет Шиён, жмуря глаза. — Я ничего не обещаю, — фырчит Дон. Минджи замечает, как с каждым словом всё меньше слышно китайский акцент, который никогда не исчезал. — Я привезла её из Шанхая, тут нигде таких нет. — Я персонально привезу тебе новую! — То есть эта всё-таки испорчена?! — Нет? — Шиён, отдай мне кофту, пока я не уронила тебя на стол. — Хмурится Дон, тормозя убегающую Шиён за плечи. Они неловко стоят между столом и диваном, отнимая друг у друга кофту, которой теперь точно не поможет больше ничего. — Я обещаю тебя не убивать. — Правда? — Нет. Ты сейчас её порвешь и точно не уйдёшь отсюда живой. — Не порву, если ты перестанешь её тянуть. Я её постираю! — Это уже третья вещь! — закипает Дон. — Ты испортила мои белые брюки и порвала мою сумку, а теперь испачкала кофту. Я не вспоминаю о том, сколько раз ты мусорила у меня на парте и сколько раз пачкала мне в грязи! Такое ощущение, что ты не неуклюжая до ужаса, а просто хочешь меня вывести. Дон договаривает свою речь и замечает, как никто не двигается. Все настолько удивлены, что не говорят ни слова. Даже Шиён, на которую вылилась тирада. Минджи сидит с открытым ртом и пытается побороть улыбку, что наверняка разозлит Дон только больше. Хотя нельзя сказать, что Дон действительно злится и будет обижаться на Шиён дольше, чем неделю. Она слишком очаровательная. — Что с вами? — спрашивает она, поднимая бровь. Тишина, кажется, раздражает ещё больше. — Я впервые слышу от тебя столько правильно составленных корейских предложений с идеальным произношением, — первая говорит Минни то, о чём думают все. Минджи привыкла к дружбе с Дон. У них никогда не бывало разговоров сложными словами и длинными предложениями, но это не мешало помогать друг другу. Шиён всегда общалась с Дон частично на китайском, что делало их диалоги странными и несвязными, но помогало обеим понять больше. Юци единственная, кто говорила с Дон на её родном языке всё время, что мешало прогрессу в изучении корейского, но помогало чувствовать себя комфортнее. Наличие таких друзей и слишком добрые учителя научили Дон не стараться и обходиться обрывками предложений. — Нужно было разозлить тебя, чтобы ты научилась корейскому за пару минут, — шутит Шиён, наконец-то выпрямляясь. — Это не спасёт тебя от… — Дон запинается и переходит на китайский, вырывая у Шиён из рук кофту настолько резко, что та теряет равновесие. Иногда Минджи жалко Шиён. Потом она вспоминает то, насколько часто Юхён врезается в стены и как собственные ноги подводят в самые странные моменты, и перестаёт чувствовать себя настолько довольной. Но вид Шиён, что стукается об стол ногой и падает куда-то в сторону пола, все-таки беспокоит. Всем слишком смешно, чтобы помогать, да и сложно дотянуться так далеко. Есть только Минхо, который резко встаёт с места, толкая уже пострадавший стол ещё больше, и успевает подхватить Шиён под спину. Юци пищит от неожиданности, пока Минни выглядит ещё более уставшей от происходящего. Как будто не было и секунды покоя с момента окончания концерта. — Лучше бы уронил, — бормочет Дон, вызывая улыбку. Минджи смотрит на покрасневшую и растерянную Шиён в руках Минхо и хочет сразу же это забыть. Мозг строит неудобные картинки и замечает, будто Шиён смутилась именно от рук Минхо, что держат её, а не от всего, что было до. Будто нет забавной Дон и её пострадавшей кофты, на столе не пролиты газировка и алкоголь, они не пьяные и всё происходит всерьёз. Минджи словно за секунду возвращается в то состояние, с которым начинала вечер. — Оппа, это всё убираешь ты, — через смех возмущается Юци, оглядывая грязный стол. — Это Шиён-а и Дон всё пролили, — в ответ возмущается Минхо, выпрямляясь и оглядывая хаос. Минджи знает, что ему плохо от одного лишь вида такого беспорядка. — Шиён нельзя доверить такое, она уже пьяная, — говорит Минни. — Я даже не пила, — возмущается Шиён, наконец-то отойдя от стола, из-за которого всё началось. — Мы давно выяснили, что тебе нельзя пить, — замечает Минхо, едва заметно улыбаясь. Он не спорит и действительно начинает убирать, с чем ему сразу же помогает Минни, пока Юци и Дон внимательно рассматривают пятно на кофте и возмущаются на китайском. Минджи возвращается в атмосферу хаоса, но вновь остаётся лишь наблюдателем, не в состоянии присоединиться к остальным. Не хватает нужных слов или сил, что всегда мешало быть частью шума. Минджи привыкла наблюдать. Шиён недовольно поправляет одежду и без слов идёт к креслу, на котором сидит Минджи. Обычно всегда было так: шум в одной стороне, пока Минджи и Шиён тихо сидят в другой и оставляют редкие комментарии. Может, должность президента школьного совета и нужда постоянно общаться с людьми или новая компания друзей сделали из Шиён ту, что постоянно оказывается в центре внимания. Это до сих пор странно, потому что для неё всегда было сложно оставаться в реальности и посреди шума. — Ты пришла ко мне? — улыбается Минджи, сжимая в кулаки мокрые ладони. — Они меня не любят, — бормочет Шиён, не задумываясь падая сверху Минджи, придавив её своим телом. Так привычнее. Больно, неудобно и тяжело дышать, но привычно. Минджи кряхтит от веса на себе и пытается спихнуть Шиён в более удобное положение, но та свалилась мертвым грузом и только недовольно сопит. — Ш-шиён, подвинься… — У меня траур. — Если ты не слезешь, то траур будет по мне. Шиён только дразнит. Она не грустит и не вредничает, Минджи это знает. Наверняка её резкое появление рядом и бесцеремонное вторжение в личное пространство — попытки поднять настроение. Она всегда делает так, если Минджи плохо, потому что именно Минджи научилась дразнить Шиён, когда видела, что та слишком сильно уходила в себя. Они никогда не говорят об этом, но обе всё понимают. — Но ты такая удобная, — тянет с улыбкой Шиён, пока Минджи не пытается сопротивляться. У неё всегда нет сил бороться с близостью дорогих ей людей, даже если она проявляется в такой форме. Получается только улыбаться и терпеть. — Но, если хочешь, то можем поменяться. — Ладно. Шиён недовольно вздыхает, неохотно вставая с Минджи, что уже перестала чувствовать тело. Незаметно становятся забытыми другие люди в комнате, пролитый алкоголь, за который им всем достанется, и ненужные мысли о всяком бреде. Минджи встаёт с места, уже не пытаясь сдержать довольную улыбку, пока Шиён садится в кресло, потянув за собой за талию. Простое касание пускает мурашки по коже и заливает тело жаром. Минджи падает сверху Шиён, оказываясь прижата к ней сильными руками, и теряет дар речи. Совсем забылось это чувство — словно они были настолько близки где-то далеко в прошлой жизни. Минджи жмурит глаза и хватается за руки Шиён, тяжело вздыхая. Хочется запомнить этот момент на как можно дольше. — Что насчёт поиграть в карты? — предлагает с другого конца комнаты Юци. Минджи даже не думает отвечать. — Мы чуть не убили друг друга ещё в «крокодиле», ты уверена? — вздыхает Минни. — Тогда «конкинори»? — предлагает Минхо. — Шиён и Минджи всех поубивают. — Хэй, я хорошо играю в такие игры! — возмущается Шиён, прижимая Минджи ближе к себе. Минджи приходится открыть глаза, чтобы вернуться к компании. В конце концов, она всегда любила играть в игры, даже если едва в них выигрывает. Кто знает, может, это действительно последний беззаботный день её юности. В любом случае, она рада провести его в руках той, с кем разделила все самые важные моменты своей жизни. // Седьмого января привычно нет снега. Климат не радует настоящей зимой, про которую говорится в книжках о Рождестве, но вряд ли ей были бы счастливы. Холодно даже сейчас, когда температура выше нуля. Холодно, серо и сыро. Но почему-то невероятно тепло внутри и радостно. Юхён идёт за весёлой Пай, не переставая улыбаться. Они часто видят друг друга, хотя бы раз в месяц, но никогда не гуляют вместе. Обычно Бора забежит на пару минут, постоит с Пай у ворот и пойдёт обратно к дому Минджи, что достаточно далеко. Иногда Минджи привезёт Пай на машине только для того, чтобы увидеться с Юхён. Это всё отличается от сегодняшнего дня. Может, Юхён заслужила подобное счастье только на один день в году. Даже если это так, то она будет рада ждать каждый новый год, лишь бы испытать это ещё раз. Сегодня, впервые с момента её переезда, ей удалось погулять с Пай за пределами интерната, будто она живёт обычной жизнью. Это чувство оказалось самым дорогим в наступившем году. То, что в этот момент рядом находились Бора, Шиён и Минджи, которые стали самыми дорогими людьми, сделало день только лучше. Первый день рождения, который они отпраздновали все вместе, как большая компания хороших друзей. Даже не имеет значения то, что Минджи смогла показаться лишь на полчаса — эти минуты были наполнены солнечным светом, которого хватило на остаток дня. — Бора, если ты угробишь Пай на пути домой, то я… — Джи, Юнхо довезёт нас к вам, не переживай, — оборвала Шиён, пока Бора не взорвалась от постоянных замечаний. Забавно наблюдать за тем, как она стала полноценной няней Пай, пускай сама того якобы не желала. — Ты всё-таки останешься на ночь? — тихо спросила Минджи. — Да, не так много времени осталось. — Как дети малые всё ещё устраиваете ночёвки, — возмутилась Бора. Юхён считает иначе. Она никогда не устраивала ночёвки и всегда об этом мечтала. Ночи с Юбин или Гахён не в счёт — они живут вместе. Хочется хотя бы раз испытать настоящие девчачьи посиделки с Шиён, Минджи или с обеими, может даже с Борой. Кажется, что в такие ночи говорится самая жаркая правда и разрешены самые смелые мысли. Хотя Юхён будет достаточно даже лимонада, шоколада и кино, пока она сидит в шалаше из подушек, чтобы почувствовать себя самой счастливой. — Ты завидуешь, Бо, — улыбнулась Шиён, подмигнув хмурой Боре. Будто бы Шиён стала… свободнее. Проще относится ко всему, меньше стесняется. Она больше не прячется от взгляда Боры и не боится ей отвечать, всё чаще смущает Минджи и сводит Юхён с ума. В какой-то момент она стала той, от которой теряешь рассудок, а они все не успели это заметить. — Нет, это правда глупо. — Просто ты глупая, — улыбнулась Минджи, вовремя увернувшись от удара. — Ещё раз с твоим днём, Юхён-и. В следующие мгновение она оказалась рядом с Юхён, нежно беря её за плечи. Её аккуратность и тепло, которые всегда окружают Минджи, смущают до слабых коленей. Юхён знает, что Минджи такая со всеми, но всё равно теряет дар речи каждый раз, будто такое происходит только с ней. Будто только на неё те темно-карие, иногда красноватые, глаза смотрят так мягко, словно считают её чем-то действительно важным. Минджи не стеснялась сказать добрые слова, от которых голова идёт кругом, как и обнять после, к чему мало привыкли другие. Она не боялась даже поцеловать в щеку, оставив на ней малиновый след от помады и ощущение тепла, которое будет с Юхён до конца суток. Второй в жизни Юхён поцелуй от кого-либо, но настолько иной по ощущениям. Шиён поцеловала так, что Юхён горела изнутри. Минджи поцеловала так, словно сама горит. — Я обещаю приезжать чаще, — прошептала она последним, как можно тише. И в следующую минуту её уже не было рядом. Юхён не слушала глупые замечания Боры и не задавала лишних вопросов Шиён. День закрутил дальше, оставляя странную Минджи позади и добавляя больше необычных событий, словно одного было мало. К концу дня Юхён оказалась в очередном шуме, который не покидает её с момента переезда, но этот был особенный. Шум кажется не незнакомым и противным, не задним фоном очередного события, а родным, в который уходишь с головой. Гул разговоров родных людей, звуки их жизни тут и сейчас, доказательство того, что все вместе. Шиён, Бора, Юбин, Гахён и Пай. Все тут, в кафе неподалёку от интерната, собрались добровольно и ради Юхён. Будто она важна для них всех. Юхён никогда в жизни не получала так много подарков. Даже Дон передала аккуратный браслет через Юбин, что окончательно сбило Юхён с ног. Ей кажется нереальным то, что это всё не шутка. Разве могут столько замечательных людей тратить на неё время и считать её стоящей чего-то? Нужно ли это тихой и независимой Шиён? Заботится ли о подобном занятая и запутанная Бора? Может ли популярная и успешная Минджи, как шутит Бора, иметь к Юхён особый интерес? Разве Гахён не всё равно на друзей Юбин? Хотелось ли Дон действительно тратить деньги и передавать что-то незнакомой ей девушке? — Слишком много думаешь, — замечает Бора, ударяя в бок. — Только не расплачься прямо здесь. — Онни… — неуверенно зовёт Юхён, оглядываясь по сторонам. Сейчас, в суете разговоров, мало кто обратит на них внимание. Юхён некстати вспоминает то, как могла раньше делиться с Борой самым сокровенным и искать у неё совета. Даже сейчас, когда они стали дальше и нашли новые интересы. Бора не перестаёт быть той самой старшей сестрой, которой так не хватало в раннем детстве. — А это всё… — Что? — поднимает брови Бора, пытаясь сохранить привычное безразличное выражение лица. Но её глаза никогда не врут — в них океан эмоций и чувств, что остаются невысказанными за стеной упрямости. — Только не говори, что не веришь в происходящее. Я не для этого работала без выходных прошлую неделю. — Просто… — бормочет Юхён, пытаясь понять своё же «просто». Она не знает, как можно выразить всё то, что на уме. — Никаких «просто», — обрывает Бора, обнимая Юхён за плечо. Жест кажется простым и дружеским, словно два старых приятеля делятся воспоминаниями. Даже то, как Бора трясёт и прижимает к себе, поднимает настроение и снимает дымку непонятной тоски. Просто старые приятели и приятный вечер. — Ты заслужила свой первый настоящий день рождения без сомнений и соплей. Договорились? От внезапного осознания, что это действительно первый в жизни Юхён «серьёзный» день рождения в окружении друзей, становится только хуже. Но все быстро замечают смену настроения и принимаются успокаивать и шутить, пытаясь вызвать улыбку. Даже Юбин ведёт себя по-детски глупо, слишком фальшиво кривляясь и говоря неестественные для себя вещи. Они опять все вместе и все ради Юхён. — Если ты не веришь словами, то придётся доказать действиями, — серьёзно говорит Бора, пока на губах медленно появляется улыбка. Одна из тех, которую видно совсем редко, когда настроение слишком игривое и не о чем беспокоиться. В такие моменты они будут шутить самые глупые шутки и дурачиться так, словно всегда были глупые и беззаботные, а не сопливая плакса и мелкая ворчунья. — Предлагаешь засыпать поцелуями вслед за Минджи? — улыбается Шиён, впервые показывая себя с подобной, игривой и лёгкой, стороны. — Я не в деле, — моментально отвечает Юбин. — Фу-у-у-у, — кривится Гахён вслед за сестрой. Они всегда были наименее тактильными. — Фу! — поздно реагирует Юхён, попятившись назад, когда Бора уже держит за шею и тянет к себе. Подобные проявления тактильности всегда казались противными. Либо Юхён не привыкла к подобному, либо это действительно не для неё. Один поцелуй в щеку от определённого человека может свести её сердце с ума, но лёгкие, шуточные поцелуи, или то, как Бора может изредка проявлять свою «любовь», заставляет трепетать лишь кишечник. Подобной тактильности место только в романтических отношениях, а не среди глупых шуток. — Ты сама виновата, — смеётся Бора своим глупым смехом дельфина, притягивая ближе, пока Юхён пытается отбиться. Никто их не разнимает и не поддерживает. Все смотрят со смехом, позволяя Боре издеваться над без того уставшей Юхён, пока та пищит от возмущения. Обычно Бора кажется серой и грубой, без единой счастливой мысли и с унылыми словами. Юхён не любит видеть её подобной, но давно привыкла. Изредка появляется та самая Бора из их раннего детства — яркая, громкая и дурная, готовая доставать всех и каждого. Такую Бору Юхён любит ещё меньше, пускай внутри что-то сжимается от тоски и краснеют щеки. — Шин-и, помоги! — пищит из последних сил Юхён, когда оказывается прижата к дивану и уже чувствует призрачные поцелуи-укусы. — Бо, ты ее так убьёшь, — смеётся Шиён, оказываясь ближе. Её мягкий голос моментально делает лучше. — Хватит. — А мне кажется, что тебя как раз не хватает, — смеётся Гахён так громко, что Пай пугается шума. Одна Юбин пытается сдержать смех и оглядывается по сторонам, боясь, что их выгонят из кафе. Юхён помнит, что это то самое место, где работает Бора, и за столик она вместе с Шиён заплатила хорошую сумму. Очередной долг, за который ещё предстоит расплатиться. — Бора, — в последний раз просит Шиён, кладя руку Боре на колено. Юхён наконец-то отпускают. Она красная и смущенная, моментально ищет Шиён, чтобы спрятаться в её объятиях от произошедшего и коварной Боры, что не перестаёт смеяться. Будто ей что-то подмешали в вонючие сигареты, из-за чего она внезапно стала весёлой и перестала ворчать хотя бы на десять минут. Юхён всё равно на причины, потому что живот болит от напряжения и смеха, а в руках Шиён тепло и пахнет мелиссой. — Онни, давай пока она не подозревает, — шепчет Гахён, коварно хихикая. — Давай, Шиён, ты же хорошо это умеешь, — подначивает Бора. Слух цепляется за странное «умеешь», но Юхён решает насладиться подаренной возможностью объятий подольше. Да и непонятная боль в животе мешает думать о посторонних вещах. — Что именно? — тихо спрашивает Шиён. — Целовать. Мысль о поцелуях Шиён делает только хуже. Юхён поворачивается, глотая ртом свежий воздух, но лучше никак не становится. — А тебе откуда знать? — спрашивает Юбин, поднимая брови. Наступает неловкая тишина, в которой Юхён борется за то, чтобы остаться тут, в настоящем. Дурное состояние пришло из ниоткуда и сбило всё настроение, которое так не хочется портить и остальным. Потом Юхён обязательно спросит Шиён про хорошее умение целовать, если ей позволит смущение, но сейчас у неё только одна цель — не вырвать прямо на месте. — Был оп… — Мне нехорошо. Это последнее, что успевает сказать Юхён перед тем, как сводит живот. Все подрываются с мест и пытаются понять что делать. Кто-то зовёт уборщицу, кто-то тянется за салфетками и причитает, а Шиён хватает под плечи и тащит в сторону уборной, постоянно повторяя успокаивающие фразы. Кажется, что Бора тоже рядом, ругается где-то сбоку. Юхён мало что соображает и запомнит ещё меньше, если не считать бесконечные стыд и вину. Шиён перепугается и подумает, что виной всему их шутки. Юхён будет глупо оправдываться. Минджи, услышав историю, спишет всё на слабый желудок и плохой рацион. В любом случае, остаток дня приходится не есть и слышать аккуратные слова и тихие шутки, потеряв тот приятный хаос. Но даже так этот день останется одним из лучших в её жизни. // Совсем немного дрожат руки. Так иронично, что именно в этот день пошёл первый снег. Холоднее обычного, неприятно слепит глаза и краснеют щеки. Шиён отчаянно пытается убедить себя, что влага в уголках глаз собирается тоже из-за зимы, а не от ухода её солнца. Присутствие Боры делает всё легче. Не хочется так сильно плакать и переходить на темы, от которых может стать хуже. Шиён нравится наблюдать за глупыми спорами и незаметными признаниями гораздо больше, чем раскисать из-за таких мелочей. Никто не умер, никому не плохо, все остаются тут, просто немного дальше. Может, будет сложнее проводить время вместе, может, их группе точно пришёл конец, но они знают телефоны друг друга, и Минхо постоянно приезжает в город. Да, пришло время провожать Минджи. Это представлялось себе иначе, в традициях их семей: за громким столом, с алкоголем, взрослыми темами и наедине в комнате Минджи после. Всё изменилось, когда отцу Шиён пришлось покинуть Корею на месяц, мама погрязла в работе, отец Минджи занялся некоторыми проблемами семьи Ли, а Минхо из-за этого больше сосредоточился на работе. Минджи уезжает без официального прощания, на машине личного водителя, а не брата, и совсем одна. Шиён хотела полететь с ней, но оставлять маму в таком стрессе никак не получится. Дела семьи Ли становятся хуже, а разговоры о возможном переезде слышны всё чаще. Куда бежать и от кого Шиён не знает, но ситуация напрягает и её, и Минджи с Минхо. Единственным плюсом может стать то, что Шиён отпустят в Японию хотя бы на неделю. Давно не осталось сил даже тосковать по родине — потерялись все пути домой и надежда попасть туда. Шиён всё реже звонит бабушке, реже слышит о сестре и не так часто говорит с мамой на японском. Поэтому они втроём, не самой дружной компанией, за три часа до полёта сидят в кафе и пьют пиво. Для Шиён всё ещё кажется странным вкус алкоголя и его смысл, но она послушно пьёт своё светлое нефильтрованное по глотку в несколько минут, пока Минджи и Бора незаметно заказали соджу. В семье Ким гораздо проще относятся к алкоголю и позволяют пить младшим, а о Боре даже нет смысла разговаривать. Шиён смирилась с её новыми привычками. Она не отвечает на внезапные поцелуи, если чувствует запах табака, и неодобрительно смотрит на Бору каждый раз, когда та хочет купить пиво или вспоминает об алкоголе, но они никогда не ссорятся. У Шиён нет сил, а Бора старательно избегает эту тему. Наверное, это один из самых худших способов решить проблему, но он работает. И Шиён понимает, что иногда злится на пустом месте — пьяная Минджи никогда не вызывала негативных эмоций. Шиён смотрит на неё и думает, что вообще едва испытывала что-то негативное к Минджи. Ни когда-то в прошлом, за маленькие и большие ошибки, ни сейчас. Нет смысла обижаться на отъезд в университет, в который Минджи попала с трудом и через слезы, не было смысла расстраиваться из-за их редких встреч, тем более, что их отсутствие перекрыли репетиции в группе. Даже нет желания спорить и просить Минджи хотя бы как-то удержать их группу вместе, только на праздники. Зачем? Достаточно того, что Минджи есть и всё ещё находится на стороне Шиён. — Напомни, на кого ты там учишься? — спрашивает Бора, откидываясь на спинку кресла. Смешно наблюдать за тем, как Шиён оказалась за обратной стороной стола, пока Бора и Минджи, что якобы не переносят друг друга, сидят вместе. — Мировая экономика и международные отношения, — свой ответ Минджи запивает тяжёлым глотком, явно борясь с раздражением. — Я уверена, что ты нихрена не знаешь математику. — Да ну? Шиён успела много услышать на эту тему. Минджи ненавидит экономику, математику, бизнес и всевозможные занятия, которые с этим связаны. Глупо было полагать, что, если родители не давят со свадьбой и будущей карьерой, они позволят заниматься чем угодно. То, что Минджи будет учиться на экономике, стало известно ещё в средней школе. С тех пор споры не прекращались. Университет, на который рассчитывали родители, считается самым престижным в этой области. Может, именно поэтому Минджи удобно не справилась с решающими экзаменами и закончила школу с недостаточно идеальной характеристикой для такого серьёзного заведения. Шиён помнит все те старания и слезы, но всё ещё плохо верит в то, что Минджи хотелось стараться настолько сильно, чтобы пройти. Поэтому она университете похуже, но всё ещё в таком, куда едва может попасть человек из обычной семьи. Там нет сильного уклона в математику и есть какой-то друг Сана, который «действительно разбирается в подобном бреде», как успокоил Минхо. Шиён до сих пор сложно поверить, что сам Минхо учится в том самом престижном университете и хорош в технических специальностях. Минджи совершенно отличается от своего брата и не переносит это всё. Шиён рада, что семья Ким никогда не поднимала вопрос профессии Минджи и не делает это сейчас. Приятно думать о том, что у Минджи есть шанс избежать написанную родителями судьбу хотя бы до такой степени, что можно будет заняться чем-нибудь не настолько противным. Кто знает, может она действительно откроет свою кофейню? — Я почему-то верю в то, что Шиён может работать с бизнесом и прочим бредом, но ты… — Бора осматривает Минджи и делает медленный глоток. Кажется, она уже немного пьяна. — Похожа на девушку, которая будет заниматься чем-то творческим и где не нужны мозги. Шиён пытается не засмеяться, но реакция удивлённой Минджи смешит ещё больше, чем слова Боры. Ещё смешнее от того, что это сказанное — правда. — Ты многого не знаешь о Шиён! — возмущается Минджи, дуя губы. — Она уже год президент совета и постоянно не выходит гулять из-за учёбы. — Она смотрит в окно большую часть уроков и ничего не понимает в технических предметах. — Хэй, мой средний балл лучше твоего, — возмущается Шиён в ответ, но понимает, что ей трудно будет скрыть правду, когда та в руках Минджи. Хочется, чтобы эта правда звучала не настолько ужасно, какой её хотят представить. Шиён действительно хорошая ученица, пусть не любит технические предметы не меньше Минджи. — Шиён, семьдесят шесть по алгебре не повод хвастаться. Я молчу о твоих баллах по физике и химии. — Потому что у меня вышло девяносто по химии в прошлом семестре! — Я не помню, чтобы когда-нибудь получала девяносто... — признается Бора, оборвав другие признания Шиён. — Но смотреть в окно на уроках? Серьёзно? — Мне нравится думать о… всяком, когда говорят что-то неинтересное. — То есть большую часть времени, — дополняет Минджи. Шиён пожимает плечами, не собираясь спорить. Да, мама часто получала жалобы на то, что Шиён теряется и отвлекается, но у неё замечательная дисциплина и хорошие оценки. Не так плохо, учитывая то, что остаётся время на друзей и занятия музыкой. Может, у Шиён даже получится поступить в какой-нибудь престижный университет — баллы за экзамены после средней школы оказались гораздо выше ожидаемого. — Шиён-а всё ещё выглядит слишком примерной, — отмахивается Бора. — Хуже тебя только Гахён. — Не удивительно, что они подружились, — улыбается Минджи. Иногда они называют их «сёстрами Ли». Шиён начинает чувствовать себя настоящей сестрой, потому что Гахён действительно стала её заботой и ответственностью, пускай и в малой части. В памяти теперь постоянно держатся даты тестирований Гахён и её маленькие просьбы и желания. Шиён замечает, как при виде интересной книги или смешной игрушки думает о том, как это могло бы понравиться Гахён, что постоянно происходит и при мыслях о других друзьях. Но Гахён кажется чем-то иным, нежели подругой. Всё ещё сложно представить дружбу с тринадцатилетним ребёнком, когда твоя самая близкая подруга уже поступила в университет. Но одна вещь не даёт покоя. То, что Шиён и Гахён стали близки, не было ни для кого сюрпризом. Даже то, что Юбин будет в их маленьком «сестринском» круге, кажется логичным и ожидаемым. Но Бора и Минджи? Странно поверить в то, что могут стать близки два человека, которые не переносили друг друга на протяжении трёх лет или даже дольше. Для Шиён Бора всё ещё раздражается от одного только присутствия Минджи, а сама Минджи просто сошла с ума. Почему она внезапно решила перестать обзывать Бору и решила завязать с ней дружбу, ещё и так настойчиво? Шиён даже не может вспомнить, насколько долго Минджи бегала за Борой и не верит, что та перестала за ней бегать сейчас и они внезапно начали ладить. Это кажется странным и неестественным, но никаких «злых заговоров» не приходит на ум. Будто Минджи прозрела и увидела все те общие вещи, которые разделяет с Борой, и решила… внезапно завести подругу? — Удивительно, что вы подружились, — говорит Шиён то, засело в голове. Минджи открывает рот в попытке что-то сказать и прячет взгляд, но это быстро теряется за недовольной Борой. — Мы не подружились. — Поэтому ты сидишь тут? — Это из уважения, — отмахивается Бора, отвлекаясь на тарелку с остатками лапши. — Я могу и обидеться, — возмущается Минджи, пихая в бок. — Обижайся, — бубнит Бора, занятая едой. Широко раскрытые в возмущении глаза Минджи хорошо знакомы Шиён — она реагирует так каждый раз, когда в шутку возмущена. Обычно за таким следуют несерьёзные удары или детские обиды. Минхо и Минджи общались так большую часть детства. Каждый раз Шиён становилось смешно и хотелось затискать Минджи от умиления. Сейчас, когда они относительно взрослые, умиление никуда не так и не делось. Минджи вновь пихает Бору в бок, дуя губы. Бора внимательно рассматривает тарелку, не обращая внимания. Ни на эту «провокацию», ни на несколько следующих. Минджи с каждым разом пихает только сильнее и с трудом сдерживает улыбку, совсем как в играх с Шиён. Этого достаточно, чтобы поверить в то, что они друзья хотя бы по версии Минджи. Шиён улыбается, наблюдая за тем, как у Боры заканчивается терпение, и всё меньше задаётся вопросами о причинах того, как они дошли до такой жизни. В момент, когда Минджи ощутимо сдвигает Бору с места, металлические палочки со звоном падают на тарелку. Бора тяжело вздыхает и молчит с секунду, после чего резко разворачивается к Минджи. Шиён едва успевает схватить стол, когда Бора и Минджи начинают драться попытками щекотки и пихать всё вокруг. Словно малые дети, а не молодые девушки, которые находятся в приличном заведении. Иногда заметны различия воспитания семей Ким и Ли и их положения в обществе, пускай финансово они практически равны. Шиён наблюдает за тем, как Бора щекочет Минджи до слез, пока смеётся, и не перестаёт улыбаться. Минджи точно сильнее Боры, потому что росла в лучших условиях, выше, тяжелее и занимается в зале помимо танцев, но позволяет издеваться над собой как только можно, ничего с этим не делая. Так было всегда, сколько длилась их дружба. Шиён даже не знает, кто из них сильнее, потому что Минджи постоянно поддаётся. Слишком нежная и добрая. — Теперь я понимаю. — Ты о чем? — отвлекается Бора, поднимая взгляд. Шиён невероятно тепло на душе от того, что она всё чаще видит Бору такой — игривой и глупой, с дурацким смехом чайки. — Не удивительно, что вы подружились, — отвечает Шиён, получая в свой адрес острый взгляд. Ей всё-таки повезло с подругами, пусть они немного глупые. В остальном их вечер проходит спокойно. Недолго и смазано, но по-доброму и без неприятной тоски. Шиён отвлекается на постоянные споры и забывает о том, что ждёт впереди. В конце концов, с ней будет Бора, которая стала ближе. Это должно помочь. На пути к машине Минджи, Шиён понимает, что так и не рассказала о том, что произошло между ней и Борой. В очередной раз, когда в жизни происходит подобное важное событие, Шиён забывает рассказать человеку, с которым делится каждой деталью своей жизни. Это сложно понять и объяснить, но почему-то кажется… естественным. Шиён пытается смахнуть ненужные размышления, оставляя это на потом и обещая рассказать Минджи позже. Шиён старается меньше отвлекаться и находиться в настоящем, поддерживая разговор о всем подряд. Минджи боится будущего и самостоятельной жизни — неважно, что в одной квартире с Минхо, который одержим уборкой и прекрасно готовит, — Бора удивительным образом помогает советами, но тут же задаёт неудобные вопросы. Шиён по большей части слушает. — Только я боюсь за Пай, — говорит среди несвязных обсуждений будущего Минджи, когда они почти подходят к машине. — Вдруг ей будет плохо без меня? Или родители сделают что-то не так… Забудут про неё, когда будет очередной завал на работе. Юхён же тогда… — Минджи, я пообещала гулять с ней, успокойся, — перебивает Бора. — Ей точно будет хуже одной в вашей квартире. Если что, нас тут много. Пай не останется одна. — Если что, то всегда есть Юнхо. Он позаботится, даже если все мы будем заняты. Его любят собаки. — Ну… — Минджи хочет возразить, но встречается взглядом с Борой. — Ладно... Я надеюсь. Минджи неловко останавливается, пряча руки в карманы. Она жутко нервничает и звучит тихо, почти напугано. Шиён сложно представить все те трудности, с которыми ей придётся столкнуться в будущем, но ясно, что легко не будет, от чего тяжело на сердце. Хочется быть рядом и помогать, защищать от бед и проживать сложности вместе, но она не может. Не может обнимать во время грозы, держать за руку в толпе и полезть в драку, как было в третьем классе, когда Минджи обижали мальчики с танцев. Шиён может только находиться на расстоянии и говорить по телефону, надеясь на то, что этого будет достаточно. Поэтому сейчас не находится никаких слов. Они молчат, каждая думая о своём, и боясь поднять взгляд. Все понимают, что с этого момента изменится всё: начиная от жизни Пай и заканчивая будущим Боры. Глупо, как каждая зависит друг от друга и при отсутствии хотя бы одной привычная жизнь рушится и меняется в неизвестном направлении. От осознания начинает болеть голова, а цветок в кармане куртки, который Шиён бережно носила с собой всю встречу, кажется всё более хрупким. — Ну че вы встали как столбы? — возмущается Бора, когда тишина затягивается. Шиён и Минджи улыбаются, наконец-то встречаясь взглядами. Глаза Минджи никогда не держат в себе печаль или злобу, но всегда делятся теплом. — Сейчас ещё опоздаешь. — Ладно-ладно, — смеётся Минджи, подходя к Боре с расставленными для объятий рук, на что слышит возмущения. — Хэй, мы видимся, может, в последний раз. — Надеюсь. — Бора. Бора недовольно ворчит и поддаётся объятиям, сразу пропадая в руках Минджи. Такая маленькая и хрупкая, но самая бойкая среди них. И обнимает в ответ гораздо сильнее, чем позволяет другим подумать. Так сильно, что Минджи кряхтит от потери воздуха. — Не кисни там без детей, — просит Бора, опуская руки. Шиён понимает, что «дети» — все они, от Дон до Гахён. — А ты пообещай мне бросить, — просит Минджи, отклоняясь от Боры так, чтобы заглянуть ей в глаза. — Хорошо? — Минджи, не сейчас. — Бора, пожалуйста, — Минджи смотрит слишком открыто и серьёзно. Шиён не понимает о чем они, но может думать только о сигаретах. Вряд ли это может волновать Минджи настолько, чтобы она становилась тревожной и серьёзной. Вновь всплывают вопросы, касаемые их отношений, на которые невозможно получить ответы. Иногда это раздражает. Сейчас это волнует. — Я разберусь, — бурчит Бора, пытаясь вырваться из объятий. — Я лично прослежу. Хочется спросить о чем идёт речь, но неловко вмешиваться в личное. Шиён принимает то, что всегда будут какие-то тайны, и делает себе заметку о том, чтобы спросить Минджи о серьёзности темы как-нибудь потом. Долго размышлять об этом не приходится, потому что Минджи в последний раз обнимает Бору и практически летит в сторону Шиён от недовольного толчка. Шиён моментально обнимает, прижимая к себе как можно сильнее. Сейчас становится ясно, что объятий с Минджи будет не хватать больше всего. С кем ещё можно почувствовать крепкие руки на своей талии, смущённую улыбку, спрятанную где-то возле своей шеи, и бесконечное тепло? Минджи всегда обнимает так, будто Шиён для неё важнее жизни. — А ты пообещай мне не киснуть, хорошо? — шепчет Минджи, прижимая к себе до боли в ребрах. Шиён ничего не отвечает, дожидаясь, пока сможет заглянуть в глаза. Минджи дышит ей в шею горячим для зимы воздухом и пускает мурашки по всему телу. Неловко долго, пока Бора не кашляет где-то сбоку, явно уставшая от сегодняшнего дня. — Всё будет хорошо. — Ты говоришь так, будто я уезжаю, а не ты, — улыбается Шиён, разглядывая красноватые узоры в тёмных глазах Минджи. — Кто тебя знает. Может, я успокаиваю себя. — Ты справишься, Джи. Мы всегда рядом. — Я знаю, Шин-и. Спасибо. Минджи вновь тянется за объятиями, но на этот раз на несколько секунд. Шиён этого мало, но она не возмущается и только улыбается, не способная грустить, пока видит настолько яркую Минджи. В голову приходит то, что в кармане всё ещё ждёт сушёный гиацинт в коробке от мармелада. Шиён чувствует себя глупой, когда достаёт его, но ничего не может поделать с привычкой говорить сложное через цветы, которые никто не понимает. Так легче. — Это тебе, — неловко протягивает она, пряча взгляд. — Я надеялась на это, — улыбается Минджи, аккуратно заглядывая в коробочку. — Все твои цветы едут со мной в Сеул. — Разве это настолько важно? — срывается вопрос, который волновал всегда, но было страшно спросить. — Всегда было важно, — Минджи не перестаёт улыбаться и тянется вперёд, оставляя на щеке лёгкий поцелуй. Настолько важный для Шиён, что краснеют щеки. — Береги себя. Минджи говорит что-то ещё Боре и больше не тянет время, всё-таки отпуская этот день. Шиён знает, что иначе у них не хватит сил расстаться. — Удачи, принцесса, — говорит она напоследок, пока Минджи дурашливо отходит спиной, не в силах отвернуться. Шиён смотрит на её улыбку и впервые чувствует боль. // Как она оказалась в таком положении? Слишком горячо. Шея влажная от поцелуев, рубашка расстегнута на несколько пуговиц и наверняка помята, прическа растрепана от постоянных касаний и больно тянущих пальцев, а воздуха категорически не хватает. Свои пальцы давно трогают там, где точно не стоит, и пытаются сделать лучше ей, но хуже себе. Сердце не выдерживает таких резких поворотов событий. Просто вечеринка в честь начала учебного года. Новые знакомства, спокойные разговоры, попытки не потеряться в толпе и потенциальное веселье. Возможно, что совсем немного алкоголя. Вряд ли среди этого всего можно найти случайные поцелуи с едва знакомой девушкой, которая теперь стонет под твоими руками и губами. Насколько стыдно, что не хочется даже думать. Пальцы непроизвольно тянутся дальше — куда ещё? — ниже талии, к резинке юбки. Всё началось относительно невинно для того, чтобы заканчивать так, но чужие руки тянут туда, просят зайти дальше вопреки смущению и малому опыту. Она никогда не занималась подобным с девушкой и едва понимает что делать. От растерянности пальцы леденеют, но губы продолжают целовать, ударяя в голову странными приливами уверенности. Когда под тобой настолько красиво стонут, хочется сделать всё, чтобы слышать это подольше. Получается неловко поднять юбку выше — стыдно и неудобно снимать её, когда вы в узкой кладовке и прячетесь от остальных, — и осмелиться зайти дальше, пока паника не сказала отступить назад. Касание за касанием, стон за стоном. Пока пальцы не почувствуют влагу и рубашка начнёт комкаться на спине от крепкой хватки. Душно, жарко и сексуально. Почему-то приятно, словно сама получаешь удовольствие, а не с трудом держишься на ногах и неудобно двигаешь кистью, что болит от скорости движений. Смазано, непонятно и развратно. Не под стать послушной ученице и президенту совета. Нарушая свои же морали, которые толком не успели сформироваться на эту тему, потому что не было поводов. Шиён никогда не думала, что в свои корейские восемнадцать попадёт в такую ситуацию. Понимать, что на деле ей нет и семнадцати, ужасно стыдно. Всё произошло случайно. Минни позвала на встречу, которую назвала дискотекой, Шиён согласилась ради интереса. В итоге большая часть прошла в углу комнаты, потому что мало кто знаком и слишком много шума. Шиён тихо пила газировку и наблюдала за людьми до тех пор, пока к ней не подошли бывшие одноклассницы Минджи, которые ещё не успели уехать на учёбу. Правильнее было бы назвать это «прощальной» дискотекой, а не посвящать началу учебного года, который почти все проведут в других городах. Всё закрутилось с пришедшей Юци до такой степени, что Шиён оказалась в центре гостиной с выпитым стаканом соджу с соком и с гитарой в руках. Спутанная, в неподходящей для вечера деловой одежде, с лохматыми волосами во все стороны, всё ещё не любящая струнные инструменты. Шиён согласилась сыграть всего раз, когда Минни возмутилась тому, что Юци весь день хвастается своей игрой. Черён — или черт знает как её имя — настолько восхитилась паршивыми навыками Шиён, что затянула в разговор. Возможно, что у неё дар соблазнения. Может, Шиён действительно сексуально выглядит с гитарой в руках в её «загадочном» образе, как замечала Минни. Или им просто было одиноко. Не важно почему, но сорваться на один случайный поцелуй, когда рядом почти нет людей, а голову кружит от жары и алкоголя, не так уж сложно. Оказаться с разгоряченной после оргазма девушкой в своих руках в какой-то кладовке в конце коридора нужно было постараться. Шиён даже термин «оргазм» услышала от Минни всего полгода назад и толком не знает его полного значения. Она даже себя не трогала настолько развратно, как позволяла себе с этой девушкой. Настолько стыдно, что помнится обрывками даже сейчас, в этом моменте. Шиён точно не так планировала начать этот год, но внезапное одиночество и красивая девушка, которая восхищается твоими талантами и внешностью, называя сексуальной раз за разом, способны на многое. Невольно вспоминается начало прошлого года, когда из-за подобных причин начались первые в жизни Шиён отношения. Сейчас всё закончится иначе. Она убедит никому не рассказывать, убежит подальше и постарается забыть. Если не поможет, то расскажет Минджи, которая обязательно поймёт. Может, когда-нибудь узнает и Бора. Или Бора, что совсем недавно крала у Шиён поцелуи, обидится? Или обидится и Минджи? Шиён запуталась. Ей стыдно, страшно и неловко, но где-то в глубине, совсем чуть-чуть, приятно. Может, она открыла для себя что-то новое, но подумает об этом потом. Пока что она бежит с дискотеки без объяснений, пытаясь сдержать слёзы и стараясь не думать о последствиях. Стараясь не думать о том, как низко она опустилась. В начале года, в свои шестнадцать лет, Шиён умудрилась заняться сексом с неизвестной себе девушкой из старших классов, а прошло всего три недели с отъезда Минджи.