Escorte pour idol

— Хёнджин, прошу, помоги, — проглотив гордость, я молила о помощи малоизвестного человека, в руках которого сейчас была моя судьба. Он может равнодушно проигнорировать мою просьбу, может завтра рассказать все Сумин, может помочь этому мерзкому типу лишить меня чести. Ожидать можно было чего угодно. — Что случилось? — лукавая улыбка пропала с красивого лица, и он стал серьезным, когда заметил слезы, застывшие в моих расширенных от страха глазах. — Тот… тот тип, который поднялся наверх, в номер… он… — я еле выговаривала слова, совсем не узнавая прежнюю себя. Я просто заикалась от ужаса, захватившего разум и тело. — Хорошо, малыш, я задам всего один вопрос, идет? — спросил Хван, удерживая меня за плечи, чтобы убедиться, что я не свалюсь на пол. Кивок головой. — Отлично, — айдол расплатился за свой напиток и отвел меня в сторону, чтобы нас никто не услышал. — Этот человек… кхм, ты сама хочешь остаться с ним? Тяжело сглотнув, я активно замотала головой, показывая отрицание. — Понятно, будь здесь. Я сделаю буквально один звонок, идет? — повторил он, замечая, как я расслабилась. — Хёнджин… — я потянулась к нему, но схватила только пустоту, не успев ухватиться за его руку. — Я вернусь, красивая, — певец подмигнул мне и отошел на расстояние, чтобы я не слышала, о чем он говорил по телефону, но видела, что он рядом и никуда не уйдет. Присев за барную стойку, попросила у бармена воды и опустошила стакан за три секунды. Все тело дрожало. Чертов тремор. — Итак, сейчас мой друг приедет, и мы разберемся со всем. Посиди пока что тут… — Хёнджин вернулся спустя пару минут. — Нет, — я огляделась по сторонам, словно знала, что сейчас появится Гёнхи, злой от того, что я не торопилась подняться к нему в номер. Что заставила ждать и что вынудила спуститься сюда. — Но мне нужно отойти. Прости, красивая, — Хван подмигнул бармену и оставил на столе пару купюр. Сотрудник тут же достал из-за стойки разноцветный коктейль. — А пока выпей и расслабься, все будет хорошо. Верь мне. И вот я снова осталась одна. Фигура Хёнджина скрылась в темноте коридора, ведущего к номерам на первом этаже. А в лобби полу-сидела, полу-спала одинокая сотрудница ресепшена, бармен устало протирал бокалы. Больше людей в ночном отеле не было. Я не решилась притронуться к напитку. От греха подальше, мне лучше быть сегодня трезвой и полностью иметь контроль над разумом. Однако, от еще одного стакана прохладной воды я не отказалась и, отвернувшись от слежки за лифтом, выпила жидкость, теряя таким образом обзор. Что было зря. — Вот ты где, сука, — тихо на ухо прошептал будущий гость всех моих ночных кошмаров, а после вцепился в волосы, стаскивая с барного стула. Я больно ударилась о пол, плюс ко всему, обжигая голые колени о ворс ковра. Мальчишка-бармен хотел было мне помочь, но Гёнхи разъяренным голосом закричал: — Одно движение, малец, и мои ребята лишат тебя рук — работать будет тяжело. Наши крики не разбудили уставшую сотрудницу. А ведь если бы она позвонила в полицию или нажала на тревожную кнопку, то у меня был бы хоть какой-то шанс спастись. Либо услышал бы Хёнджин и пришел на помощь, но увы. — Заставила меня ждать, шлюха. Так что теперь я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не издашь свой последний вздох. А потом я вывезу твое тело в лес и брошу там. Уверен, что такую мерзкую шлюху даже искать никто не будет, — все так же держа меня за волосы, стянутые в его кулаке жгутом, он волочил меня по ворсу, что уже в кровь стер кожу на моих ногах. Руками я естественно пыталась сопротивляться, но что я могла против злого и пьяного мужчины, наделенного властью и деньгами? Даже если я ударю его — охрана найдет меня за минуту, и будет еще хуже. Нажав кнопку вызова лифта, он закинул мое уставшее тело на свое плечо и так донес до номера. Единственное, что радовало меня — его наверняка дорогая рубашка будет испорчена пятнами моей крови и тушью, что потекла от нескончаемых слез. Так и надо этому уроду. — Сука тупая, заставила меня бегать как школьника, — приговаривал он, скидывая меня на заправленную постель. Я лежала лицом вниз и просто шептала все известные мне молитвы. Когда-то давно мама научила меня одной коротенькой молитве на хинди. И почему-то сейчас это было единственным, что я помнила и могла сказать. — …и я отдаюсь в твои руки… — Что ты там шепчешь, шлюха? — только я надеялась, что Гёнхи отошел в туалет и вырубился там, как он тут же навис надо мной, больно стягивая запястья шнуром от фена. Сам прибор свисал с края кровати, ударяясь о её основание всякий раз, как мужчина совершал движения, раздеваясь. Все эти страшные секунды, что растянулись для меня как часы, я старалась закрыть глаза и впасть в беспамятство. Чем быстрее это кончится — тем лучше. Пусть это уже случится и будет как будет. Гёнхи провел своим мерзким языком по моей шее, оставляя отвратительный мокрый след. Он словно чертов слизняк, который ползет по коже. Я зажмуриваюсь до боли в глазах и стараюсь слышать только шум крови в венах, а не его бормотания и вздохи. Так же стараюсь полностью игнорировать тяжесть его огромного мясистого тела и сдавливающую боль в груди. Хочется закашляться от удушья, но почему-то не получается. Я словно превращаюсь в фарфоровую куклу. Распахиваю глаза и пустым-пустым взглядом смотрю в темноту отельного номера. Красное от слез лицо не выражает совершенно никаких эмоций. Вот так я встречу свой конец. Не знаю, долго ли длится мой персональный ад, но в какую-то прекрасную секунду тяжелое мужское тело исчезает с меня, и грохот раздается на всю комнату. После запястья освобождаются от пут, и кровь наконец возвращается к посиневшим фалангам — Сон У? — какой знакомый голос, но я не могу соображать даже немножко, чтобы узнать обладателя этого бархатистого тона. Чужие руки поднимают меня, и болезненные удары приходятся на щеки. Это отрезвляет ровно настолько, чтобы я узнала в своем спасителе Минхо. Юноша усаживает меня в кресло напротив кровати и отходит к столику, чтобы наполнить стакан водой из графина. — Пей, — звучит грозно, но это не приказ, просьба. Ли не умеет этого показывать, но по нему видно — он обеспокоен и напуган. После тщетных попыток взять стакан и не облить себя, парень цокает и сам подносит воду к моим сухим и потрескавшимся губам. Одну ладонь он подставляет под подбородок, чтобы жидкость не пролилась на одежду. Удивительная забота от Ли Минхо. Человека, который был бы последним в списке тех, от кого я бы хотела принимать помощь. Но выбирать не приходится. После того, как я допиваю буквально тремя глотками все содержимое стакана, то пытаюсь подняться на ноги, но конечности ватные и затекшие. — Ты куда?! — айдол удивлен и от этого не сразу успевает поддержать меня, чтобы не позволить упасть на пол. — Душ. Я хочу в душ… — шепчу, но он слышит. — Хорошо, я помогу. Сопротивляться нет сил. Нет желания. Ни на что вообще больше нет сил и желания. Жить в том числе. Минхо с легкостью поднимает меня на руки, и я отмечаю, что если Гёнхи кряхтел и дрожал, пока нес меня, то Ли делает это с невероятной простотой. Певец заносит мое немощное тело в ванную комнату и кладет прямо в одежде в пустую ванну. Холод её поверхности заставляет мурашки пробежать по коже, и я хватаюсь за бортики, чтобы не потерять связь с реальностью. — Держи, — Ли кладет пушистый махровый халат на край ванны и, оглядев меня, уходит, прикрывая за собой дверь, но не закрывая до конца. — Я буду тут, но не зайду. Мойся и не волнуйся. Трясущимися как после двойного эспрессо руками, я стягиваю с себя мерзкое платье и белье. Ненужная мне теперь одежда летит в самый дальний угол комнаты. Хочется сжечь эти вещи. Настроив душ, включаю теплую воду и прикрываю глаза, поливая себя ею в слепой надежде смыть с себя все чужие прикосновения, поцелуи, слова и даже взгляды. Мерзко. Просто мерзко. Я чувствую себя грязной, опороченной и несчастной. В какой-то момент на меня накатывает ужасающее осознание всех кошмаров последних дней моей жизни, и я кричу. Дикий вопль вместе с плачем вырывается из моей груди. Словно вся боль, что я закопала внутри, наконец вышла. Минхо врывается в ванную неожиданно. Он выглядит загнанным зверем. Ли не знает, как и чем помочь. Его глаза полны сопереживания и горечи. Ах эта горечь. Я сижу, подогнув к себе ноги и обнимаю колени. Так, что он не видит мою грудь либо что-то еще, но это и не особо волнует меня сейчас. Мое тело и так мне более не принадлежит. Какая теперь разница, кто его увидит? — Пойдем, — айдол улыбается так тепло, как никогда прежде я не видела. Он выключает воду и, взяв халат, накрывает меня им, отворачивается, и я послушно просовываю руки в рукава, а после завязываю пояс. — Вот и умничка. Я снова в его руках, но в отличие от Гёнхи — касания Минхо не обжигают. Юноша кладет меня на постель, и я замечаю, что покрывало, на котором я лежала, смято и отброшено в угол. Постель разобрана и манит утонуть в ней, чтобы забыться в небытие. — Я могу уйти или могу остаться на кресле до утра. Как тебе будет угодно. Перспектива лежать с мужчиной в одной постели вызывает рвотный позыв. Даже если этот мужчина Ли Минхо. Поэтому я говорю: — Ты можешь просто держать меня за руку, пока я не усну? Пожалуйста? Ли кивает и выдавливает еще одну вымученную улыбку. Я поудобнее устраиваюсь среди белых простыней и одеял, ощущая себя гораздо спокойнее в присутствии айдола. Он берет меня за руку, но прежде подвигает кресло ближе к постели, чтобы сидеть рядом, но не на одной постели. — Спасибо, — шепчу я. — Спи, Сон У. Глаза закрываются против моей воли, хотя мне и хочется бесконечно долго смотреть на то, каким другим сейчас кажется Минхо. Его черты лица стали мягче и словно добрее. Он выглядит как заботливый молодой человек, а не случайный свидетель моего позора. Пусть этот самообман продолжается вечно. Потому что уже утром мне придется взять ответственность за все, что я устроила здесь сегодня. Придется разбираться со своей жизнью, с долгами отца, с Сумин. Но пока… Пока я лежу в мягких одеялах на отельной кровати, пока айдол Ли Минхо держит меня за руку, медленно и ласково поглаживая большим пальцем мою ладонь. Кажется, словно парень что-то мне говорит, но я уже не слышу. Сон настигает меня такой глубокий, что я ни разу не просыпаюсь, да мне даже ничего не снится. Но вот когда я просыпаюсь в светлом номере, то ощущаю дикую тревогу и страх. Подскакиваю на кровати и пугаю того, кто, как я была уверена, давно ушел по своим делам. — Какого черта, Сынмин?! — выкрикивает Ли и резко распахивает глаза, вырывая свою руку из моей. — Прости, я напугала тебя, — краснею и не смею даже смотреть на него. Минхо сделал для меня безумно много, и мне так стыдно за это. Ненавижу быть в долгу, ненавижу принимать помощь. Тем более от такого, как Линоу. — И ты прости, я подумал, что сплю в общежитии. — Вы живете в общежитии? — вдруг неожиданная улыбка трогает мои губы, и это не скрывается от танцора. — Угу, расскажу тебе как-нибудь, а пока что давай спать. Мне на студию через пару часов, а еще только пять утра, ты можешь поспать. Я спрашивал, номер оплачен до двенадцати. Номер. Ах да, я ведь все еще в том отеле, где меня чуть не изнасиловали. Лежу на той самой кровати. В той самой реальности, где моя жизнь похожа на намокший в луже лист бумаги. Чернила на нем еще есть, но вот прежним он не будет. Зато скоро от воды размякнет настолько, что превратится в ничто. Я снова возвращаюсь в реальность, и мой взгляд мрачнеет. Минхо замечает и это. — Сон У, — так ласково он еще мое имя не произносил. — Что ты хочешь, чтобы я… — Ложись со мной, — резко выпаливаю я. Да, мне не нравится перспектива быть с кем-то в такой опасной близости после всего, что было этой роковой ночью. Но Минхо спас меня. И мне так хочется глупо и слепо доверять ему. Вот и все. — Ты уверена? — Ли кусает нижнюю губу и оглядывает меня, но я утвердительно киваю головой. Тогда айдол осторожно и медленно забирается на постель, укладываясь так, чтобы быть подальше от меня и даже во сне случайно не коснуться. — Ты можешь не убегать от меня на северный полюс, — вдруг шучу я. — Я подумал, что… — и откуда в нем такая доселе неизвестная неуверенность? Это же сам Ли Минхо. — Можно тебя обнять? — просто прошу и придвигаюсь ближе, укладывая голову на его грудь. — Через пару часов я уйду, идет? — шепчет он, складывая руки поверх меня. Почти невесомо и так по-детски невинно, словно я исчезну от его касаний. Линоу так осторожничает со мной, что мое сердце сжимается. Я обнимаю его, прижимаясь так крепко, как только могу, и рыдаю. Плачу, давая волю всем эмоциям. Теперь кофта Минхо будет влажная от моих слез, и за это мне тоже стыдно. Стыдно, что он видит меня такую слабую и разбитую на осколки. Но зато, в отличие от Гёнхи, Минхо пахнет не перегаром, а конфетками для свежести дыхания и порошком для одежды. Мне кажется, что так пахнет чистота. Минхо чистый. Не только в физическом плане. С мыслями об этом я снова засыпаю. А когда просыпаюсь вновь, то Линоу уже нет в номере. Как и обещал, он ушел. Однако на прикроватной тумбочке лежит записка, написанная красивым аккуратным почерком, а внизу красуется непонятный человечек. В стиле Ли Минхо. Помимо записки он оставил на стуле пакет из магазина одежды. Раскрыв его, я обнаруживаю, что это совершенно новая женская одежда моего размера. Брюки и водолазка. А вот забота это уже не в стиле Ли Минхо. Я делаю мысленно пометку проанализировать все это позже.